Литературные параллели: толстой и достоевский

Читателя, видевшего в «Что делать?» еще один роман о супруже­ской измене и искавшего в нем решение проблемы любовного треу­гольника, ждало разочарование. Одним из таких читателей был Гер­цен. Роман привлек его внимание в 1867 году, когда вышел в Жене­ве вторым изданием: «Это [«Что делать?») — удивительная коммен-

тария ко всему, что было в 60—67, и зачатки зла также тут».¹⁰⁰ В те­чение нескольких следующих месяцев он одиннадцать раз упоми­нает «Что делать?» в письмах к Огареву. В это время Герцен все еще искал развязки мучительных отношений, сложившихся между ним и Натальей и Николаем Огаревым; роман Чернышевского вызвал в нем сильнейший отзвук, но не принес утешения. По поводу сложив­шейся ситуации он писал Огареву: «Ни ты, ни Чернышевский в ро­мане — вы ничего не разрешили в этом вопросе».¹⁰¹

Другим таким читателем был Лев Толстой. В «Анне Карениной», написанной между 1873 и 1877 годами, Толстой много раз упоми­нал, и вскользь и прямо, женский вопрос, нигилизм и роман «Что делать?», который, видимо, считал нигилистским решением про­блемы супружеской измены и любовного треугольника. Вначале Толстой предполагал вступить в открытую полемику с нигилиста­ми, и в подготовительных материалах и черновиках романа ниги­листы и нигилистская литература фигурируют во многих ключевых местах сюжета.¹⁰² Так, например, Каренин во время поездки в Мос­кву пытается отыскать развязку своей личной ситуации в литерату­ре. Читая романы, он, по выражению Толстого, «изучает вопрос» — насмешливый намек на особую атмосферу 60-х годов, когда к конк­ретным жизненным проблемам подходили, в духе позитивизма, как к вопросам для «научного» анализа и публичных дискуссий. «Читает все романы. Изучает вопрос. Все невозможно».¹⁰³ Затем Каренин встречает нигилиста и советуется с ним; в другом варианте решаю­щий разговор с нигилистом происходит в поезде, во время возвра­щения Каренина в Петербург (железная дорога — устойчивый сим­вол зла в романе).¹⁰⁴ В ранних набросках к роману, после ухода от Каренина Анна вращается среди нигилистов, которые изображены как кружок дурно воспитанных людей свободных профессий: «Дур­но воспитанные писатели, музыканты, живописцы, которые не уме­ли благодарить за чай, когда она им подавала его».¹⁰⁵ Прямой намек на «Что делать?» содержится в сцене посещения Карениным Облон­ских. «Что делать? Что делать?» — спрашивает Долли, и Каренин от­вечает: «Нельзя жить втроем».¹⁰⁶ Я нахожу, что и в окончательной версии «Анны Карениной» также содержится отсылка к роману Чер­нышевского. В начале романа с Вронским Анна видит сон, будто Алексей Александрович Каренин и Алексей Вронский (соперники носят одно и то же имя) «оба вместе были ей мужья, что оба расто­чали ей свои ласки». Каренин, плача, целует ей руки со словами: «Как хорошо теперь!» И Анна, «удивляясь тому, что прежде это каза­лось ей невозможным, объясняла им, смеясь, что это гораздо проще и что они оба теперь довольны и счастливы». Но этот сон мучит ее, как кошмар, и она просыпается с ужасом (часть П:Х). «Первый сон Анны Карениной» можно трактовать как ответ на то, как решается проблема любовного треугольника в «Что делать?» Чернышевско-

го, — ответ, предложенный членом того же поколения, который сто­ял на иной психологической и идеологической позиции в решении тех же проблем.

Почти одновременно с выходом женевского издания «Что де­лать?» в первых четырех книжках «Русского вестника» за 1868 год был напечатан роман Достоевского «Идиот», одним из центральных конфликтов которого также является любовный треугольник. В «Идиоте» положение женщины, оказавшейся между двумя мужчи­нами, — треугольник, состоящий из Рогожина, Настасьи Филип­повны и Мышкина, — провоцирует убийство и приводит всех троих к окончательной гибели (это то самое решение, которое в повести Чернышевского, написанной в Сибири, рассматривается как исход, которого легко избежать). Связь между двумя романами должна была быть очевидна читателю того времени, особенно в свете того главенствующего положения, которое занимала в «Идиоте» тема ни­гилистов. Для Герцена романы эти были связаны; упрекая Огарева в том, что он не перечитал «Что делать?», он замечает, что вместо этого Огарев предпочел прочесть «Идиота».¹⁰⁷

В самом деле, между «Что делать?» и «Идиотом» имеется более тесное и глубокое родство, чем между «Что делать?» и «Анной Каре­ниной»: в первых двух произведениях существо конфликта отлича­ется от стандартных сюжетов романов о супружеской измене. Как и Чернышевский, Достоевский, в первую очередь, интересуется трех­сторонней, опосредованной структурой любви как таковой, тройст­венной структурой человеческих отношений. Оба, Рогожин и Мыш-кин, важны для любовной интриги, как и пара Лопухов и Кирсанов. И словно для того, чтобы подтвердить принцип опосредованной любви, Мышкин также разрывается между двумя женщинами: На­стасьей Филипповной и Аглаей. «Вы обеих хотите любить?» — спра­шивает удивленный Евгений Петрович. Мышкин отвечает в воз­буждении: «О да, да!» Как отмечали исследователи Достоевского, во многих, если не во всех его романах, любовные отношения связыва­ют не двоих, а троих. Эта ситуация имеет биографические паралле­ли в отношениях, которые сложились у него самого с Марией Исае­вой и Вергуновым и в романе с Полиной Сусловой.¹⁰⁸ Принцип тройственности любви с максимальной ясностью показан в «Веч­ном муже»(1870): для «вечного мужа» Труссоцкого любовник необ­ходим как гарант любовного союза. Как утверждает Мочульскии, «эта троичность в человеческих взаимоотношениях устанавливается Достоевским как психологический закон».¹⁰⁹ В этом смысле «Иди­от» представляет параллель «Что делать?».