Тройственный союз в реалистическом ключе: шелгунов

Жизненный пример «реалистического» подхода к браку и супру­жеской измене, который позволил воплотить в жизнь модель гар­моничного любовного треугольника, — это история Николая Шел-гунова, Людмилы Шелгуновой и Михаила Михайлова.⁸⁶ Николай Шелгунов родился в 1824 году в обедневшей дворянской семье; он был сиротой и воспитывался в закрытом полувоенном учебном за­ведении, где преподавали естественные науки и основы хозяйствен­ной деятельности, и стал служащим министерства лесного хозяйст­ва. Шелгунов вырос с сознанием человека нового времени (Герцен, побочный сын богатого и знатного барина, родился в 1812 году, что для него было символом его связи с наполеоновской эпохой). Спо­койный и рациональный роман Шелгунова с его будущей женой, Людмилой Михаэлис, приходившейся ему кузиной (как и Natalie — Герцену), начался в 1848 году (в год, когда Natalie встретилась с Гер-вегом). Остановив свой выбор на кузине как на подходящей спутни­це жизни, Шелгунов взялся за долгое и трудное дело — развитие ума своей будущей жены; он руководил ее чтением философии и серьезно обсуждал с невестой проблемы любви и брачных отноше­ний.

Еще до официальной помолвки Шелгунов объявил будущей же­не о своем намерении предоставить ей полную свободу в браке:

«Брак, который связал нас, может и развязать, и вы будете сво­бодны [...] Вы можете выбрать себе нового мужа, можете наслаждать­ся с ним счастьем возможным на земле, а обо мне можете и не ду­мать. Насчет обеспечения жизни вы не будете иметь хлопот, я буду заботиться о вас и нужда не заглянет в дом, в котором вы будете жить».⁸⁷

Если бы жена решила, что ей лучше вернуться к мужу, она могла

быть уверена, что он будет только счастлив таким поворотом собы­тий. Как и Чернышевский, Шелгунов великодушно предлагал своей жене, более слабой стороне, главенствовать в семье во имя идеи ра­венства.

Венчание состоялось в 1850 году, но осуществление супруже­ских отношений было отложено. Как и Герцен, Шелгунов объявил своей будущей жене, что «материальная» связь между супругами имеет для него несравненно меньшую привлекательность и значе­ние, нежели связь духовная. Однако он понимал, что природа возь­мет свое: «Что делать мне? [...] Не надобно быть пророком, чтобы угадать, что плоть восторжествует над духом».⁸⁸ Но трезвомысля­щий Шелгунов противостоял искушениям плоти много дольше Герцена, который, как кажется, и не предвидел такого поворота со­бытий. Людмила Шелгунова писала о трех первых годах их супру­жества, которые мирно протекали в провинциальной Самаре: «Мы с Николаем Васильевичем остались прежними идеалистами; выхо­дили из своих комнат вполне одетыми и продолжали говорить друг другу "вы"».⁸⁹ Летом 1853 года (в то же время, что и Чернышевские) Шелгуновы переехали в Петербург. Как и Ольгу Сократовну, Люд­милу Шелгунову тотчас окружила шумная толпа поклонников, она активно участвовала в жизни литературных салонов.

На балу-маскараде зимой 1855—56 года она встретила Михаила Михайлова, молодого поэта и публициста из круга «Современника», который вскоре стал ее верным любовником и преданным другом Шелгунова. В соответствии с культурным кодом, женщина сыграла решающую роль в духовном возрождении Михайлова к обществен­ной деятельности и революционному мученичеству. Как свидетель­ствуют многие воспоминания и письма самих участников любовно­го треугольника, Шелгуновы и Михайлов жили идиллически. Все трое мирно поселились в одной квартире и большую часть времени проводили вместе; они путешествовали a trois и вместе растили сы­на Людмилы и Михайлова (названный в честь отца Михаилом, он носил фамилию Шелгунова).

Их личное счастье сочеталось с бескорыстной общественной де­ятельностью. Во время поездки во Францию они познакомились с современными теориями по женскому вопросу. По возвращении в Петербург Михайлов написал и опубликовал в «Современнике» статью «Женщины, их воспитание и значение в обществе» (1860), которая, по словам Шелгунова, «произвела землетрясение в русских умах».⁹⁰ В этой статье Михайлов выступает за равенство в образова­нии и семейном положении женщины и защищает семью (он не со­чувствовал разводу и распаду семьи), возражая против практики вульгарной супружеской измены — бальзаковского варианта семей­ной жизни. Будучи реалистом, Михайлов отвергал устаревшую

идею эпохи романтизма о воспитательной роли романов: Жорж < Санд он считал проходным и ушедшим явлением.⁹¹

В 1856 году, во время первой совместной поездки за границу, Шелгуновы прочитали Герцена (с которым мать Людмилы позна­комилась в Вятке в 1835 году), и его сочинения перевернули всю их жизнь. В 1859 году, в Лондоне, Шелгуновы и Михайлов посетили Герцена и провели незабываемый вечер, ужиная с ним и с Никола­ем и Натальей Огаревыми. Людмила сравнила это с паломничест­вом мусульман в Мекку.⁹² По возвращении в Петербург Шелгунов (по всей видимости, в соавторстве с женой) написал прокламацию «К молодому поколению», которая была напечатана в Лондоне, в герценовской «Вольной русской типографии», нелегально переправ­лена в Россию и широко распространялась Михайловым. В сентяб­ре 1861 года Михайлов был арестован по подозрению в авторстве этого памфлета. Он сразу признал себя виновным и притом единст­венным автором прокламации, чтобы выгородить Николая и Люд­милу; был осужден и приговорен к ссылке в Сибирь. По настоянию Николая Шелгунова супруги (вместе с маленьким Михаилом) по­следовали за Михайловым в Сибирь (друг семьи, Чернышевский, одобрил их решение). В Иркутске Шелгуновы были арестованы и отосланы назад, в Петербург, где Николай был предан суду, а Люд­мила освобождена. Пока Михайлов отбывал ссылку под Иркутском (где он и умер в 1865 году), а Шелгунов сидел в Петропавловской крепости, Людмила с сыном уехала за границу и поселилась в Же­неве. Там, вращаясь в кругах русских политических эмигрантов, она вступила в связь с деятелем революционного движения Александ­ром Серно-Соловьевичем, верным последователем Чернышевского, который и познакомил с ним Людмилу в Петербурге. Родившегося у них сына назвали Николаем, в честь Шелгунова. Маленького Ни­колая вскоре отправили в Россию, в отдаленную местность, где от­бывал ссылку Шелгунов, и оставили на попечение его номинально­го отца. Но через год Людмила решила, что ей лучше возвратиться к мужу, что и сделала, и у Шелгуновых родилась дочь Людмила.

«Они всегда, жили ли вместе или в разлуке, оставались в самых дружеских отношениях», — вспоминал один мемуарист.⁹³ В пятнад­цатую годовщину их свадьбы Шелгунов писал из ссылки жене в Женеву.

«Действительно, голубчик, мы имеем на то [празднование на­шей свадьбы] некоторое право, потому, если не в начале, то когда са­ми развились и созрели, сумели размежеваться в жизни и создали себе счастье, которое дается немногим, да еще долго не будет да­ваться, пока наши обыкновенные супруги будут пребывать в том ос­троумном турецком миросозерцании, в каком они обретаются».⁹⁴