Утренняя заря нового оккультизма

1 лекция, 27 января 1912 г., Кассель

Моей задачей сегодня будет дать сперва чисто историческое описание, за которым послезавтра последует более глубокое введение в импульсы розенкрейцерского мышления, воления и действования. Сегодня понимание навстречу розенкрейцерству можно нести, лишь глубоко усвоив душой, что розенкрейцерство не является чем-то, что раз и навсегда приобрело историческую норму, но является, в сущности, в каждом столетии чем-то иным. И это так потому, что оно постоянно должно применяться к условиям настоящего момента. Нам ведь ясно, что основополагающие импульсы духовной науки должны все больше вживаться в культуру нашего времени, но что в западной культуре, в которой мы находимся, это происходит с трудом. Не сегодня-завтра стать другим человеком благодаря духовной науке невозможно, потому что вследствие нашей кармы мы родились в западной культуре. Мы не можем делать это так легко, как представители каких-либо человеческих взаимосвязей, которые могут исходить из расовых или религиозных предпосылок. Ибо ведь нашим основным принципом должно быть, что мы не стоим, например, на почве какого-либо религиозного исповедания, но видим в различных религиозных системах ту или иную разработку спиритуальной жизни. Это зерно спиритуальной истины духовная наука должна отыскивать во всех религиозных мировоззрениях. Само собой разумеется, что как западный человек антропософ может быть легко превратно понят, и больше всего - со стороны различных религиозных исповеданий и миро воззрений, какие мы видим вокруг нас.

Правильно понимая, чем мы хотим быть как сторонники духовной науки, мы должны твердо стоять на некоторой почве - на почве исторического становления. Мы должны постичь, что духовная наука - это событие в историческом развитии. Каждый, сидящий здесь, был воплощен в каждом культурном периоде, причем был повторно воплощен в каждом культур ном периоде. Но каков же смысл этих воплощений? Почему человек должен переживать все эти различные пути обучения посредством своей жизни в различных эпохах культурного развития? Вопрос этот привел Лессинга к его исповеданию идеи реинкарнации. Лессинг сказал себе: люди прошли раньше через все возможные культурные периоды, и они должны возвращаться, чтобы учиться новому и соединять старое с новым. Лессинг думал приблизительно так: Должен быть смысл в том, что мы проходим через различные инкарнации. И этот смысл заключен именно в том, что в каждой новой инкарнации человек переживает новое в добавление к старому.

Ведь уже часто указывалось на то, что следующие одна за другой эпохи полностью отличались друг от друга. Сегодня должно быть точнее указано на чрезвычайно важный момент, на тринадцатое столетие. Можно сказать, что инкарнированные к этому времени люди переживали нечто совсем особенное, нечто, чего не могли переживать люди, воплощенные в иные эпохи. И то, что я скажу теперь, я говорю в согласии со всеми теми, кто смел пройти в известной мере повышенную духовную жизнь н снова инкарнирован сегодня. Они знают все это.

В тринадцатом столетии для всех людей, даже для самых просветленных умов, также и для посвященных, царила духовная тьма. Все, что тогда, в тринадцатом столетии знали о духовных мирах, знали через предание или от посвященных уже ранее, пробуждавших свое воспоминание о том, что они пережили прежде. Но на короткое время даже эти духи не могли непосредственно взирать в духовный мир. Это короткое время помрачения должно было настать тогда, чтобы подготовить характерное для нашей нынешней эпохи - сегодняшнюю интеллектуальную, рассудочную культуру. Важно, чтобы мы имели это сегодня в пятом послеатлантическом культурном периоде. Так не было в греческом культурном периоде. Вместо нынешнего рассудочного мышления тогда доминировало непосредственное созерцание. Человек, так сказать, срастался с тем, что он видел и слышал, даже с тем, что он мыслил, человек срастался тогда. Тогда не мудрствовали столь много, как это происходит и должно происходить сегодня, ибо такова задача пятого послеатлантического культурного периода.

Тогда, в тринадцатом столетии, должны были быть избраны особенно пригодные для посвящения люди, а само это посвящение могло произойти лишь по истечении того короткого времени помрачения. Сегодня невозможно еще назвать то место в Европе, где происходило то, о чем я теперь расскажу. Но недалеко время, когда сможет произойти и это.

Сегодня будет говориться об утренней заре нового оккультизма. Речь идет о том, что в то помраченное время жило двенадцать человек, двенадцать выдающихся духов, объединившихся, чтобы способствовать поступательному движению человечества. Все они не могли непосредственно взирать в духовный мир, но они могли оживить в себе воспоминание о том, что они пережили благодаря прежнему посвящению. И карма человечества распорядилась так, что в семи из этих двенадцати человек было воплощено то, что сохранилось людям от остатков древней атлантической культуры. Уже в моем «Тайноведении» было сказано, что в семь мудрых учителей древней святой Индии было перенесено то, что осталось от атлантической эпохи. Семь мужей, которые были снова инкарнированы в тринадцатом столетии, которые составляли часть двенадцати, были именно теми, кто мог оглядываться на семь течений атлантической культуры и на то, что продолжало жить далее как эти семь течений. Из семи этих индивидуальностей каждый мог сделать плодотворным для тогдашнего и нынешнего времени лишь одно из течений. К этим семи присоединились четыре других, которые не могли оглядываться на давно истекшие древние эпохи, как семь названных мудрецов, но эти четыре личности могли оглядываться на то, что усвоило человечество во время четырех послеатлантических культурных периодов. Первый мог оглянуться на древнеиндийскую эпоху, второй - на древнеперсидскую, третий - на египетско-халдейско-вавилоно-ассирийскую, а четвертый - на греко-латинскую эпоху. Эти четверо соединились с семью в коллегию мудрых мужей в тринадцатом столетии. Двенадцатый имел, так сказать, меньше всего воспоминаний, он был наиболее интеллектуальным и должен был в особенности развивать внешние науки. Эти двенадцать не только жили далее в переживаниях западного оккультизма, но могли также инкорпорироваться в личностях, знавших нечто из оккультизма Совсем особое указание на это мы встречаем у Гете в его поэме «Тайны».

Итак, мы должны говорить о двенадцати выдающихся индивидуальностях, и к ним пришел тринадцатый, который после эпохи помрачения должен был быть избран для достижения необходимого посвящения в культуре. Обстоятельства таинственны, и я, естественно, могу лишь рассказать вам следующее, но для меня все это совершенно объективная истина. Вы же можете проверить это, если соберете все, что было сказано антропософски ориентированной духовной наукой в течение последних лет, и добавите к этому что вы знаете из внешней истории, начиная с тристолетия.

Коллегии двенадцати мудрых мужей было известно, что в эпоху должно было родиться дитя, жившее в Палестине во время События Христа и бившее Мистерии Голгофы. Эта индивидуальность обладала выраженным сердечным складом, даже совсем особенной, интимной конституцией любви, которую с тех пор она могла приобрести в соответствующих условиях. Необычайно спиритуальная индивидуальрость была воплощена в этом ребенке. Теперь должно было совершиться нечто, что никогда не совершится снова в той же форме. Последующее не является Образцовым примером инициации, но представляет нечто совершенно исключительное. Это дитя должно было быть изъято из окружения, в котором оно родилось, и отдано на попечение двенадцати мудрецов в определенном месте Европы. Однако самым важным было не то, что предпринималось двенадцатью мудрецами внешне, но исполнено значения было именно то, что дитя подрастало в окружении двенадцати мудрецов. Благодаря этому мудрость двенадцати мужей вливалась в ребенка. Например, один из этих двенадцати имел в себе мудрость Марса и благодаря этом эта душа обладала вполне определенным образом устроенной жизнью, особое душевное настроение развивалось у нее благодаря культуре Марса. Эта культура Марса состояла помимо прочего, например в том что душа получала определенную способность с воодушевлением представлять оккультные науки Подобные планетарные влияния происходили и в отношении других душ. Благодаря созвучию различных течений, исходивших от двенадцати мудрецов, душа этого ребенка развивалась гармонически. Так под постоянным попечением двенадцати подрастало это дитя. Затем настало определенное время: дитя стало уже юношей, приблизительно двадцати лет, и могло обнаруживать нечто, что было как бы отражением двенадцати течений мудрости. Превращение свершилось при сильных органических изменениях. Ребенок и телесно сильно отличался от других людей. Временами он бывал очень болен, становился совсем прозрачным - тело юноши как бы просвечивало. И тогда настало время, когда душа на несколько дней совершенно покинула тело. Юноша лежал тогда, как мертвый. И когда душа возвратилась, свершилось нечто такое, что было как бы совершенно новым рождением двенадцати течений мудрости, гак что даже двенадцать мудрецов могли поучаться у юноши совсем новому. Теперь он мог говорить о совершенно новых переживаниях. Благодаря Мистерии Голгофы он смог пережить нечто подобное переживанию Павла под Дамаском. Тем самым была дана возможность все мировоззрения, религиозные и научные - а таких мировоззрений, в сущности, только двенадцать - свести в одно единственное, которое родилось из этих двенадцати. Была дана возможность встречи двенадцати мировоззрений в том одном, которое может воздать должное всем им. То, чему поучались, ставилось на обсуждение на третий день. Но теперь надо сказать, что юноша вскоре затем умер, так что у него была лишь короткая земная жизнь. Его миссия состояла именно в том, чтобы свести мыслительно воедино двенадцать течений мудрости, пережить их и создать новое, которое он смог затем оставить двенадцати мудрецам, которые должны были переработать это. Был дан значительный импульс. Индивидуальность, от которой исходил этот импульс, носила имя Христиана Розенкрейца. Эта же индивидуальность родилась снова в четырнадцатом столетии, и на этот раз ее земная жизнь продолжалась свыше ста лет. В этой земной жизни она также и во внешнем смысле сделала плодотворным то, что она пережила в то короткое время. Она объездила весь Запад и почти всю известную тогда Землю, чтобы по-новому вновь воспринять всю мудрость, из которой в предшествующей жизни к ней пришло побуждение к новому импульсу, который должен был подобно эссенции вливаться по каплям во всю культуру того времени.

Эта новая тенденция выразилась также экзотерически. Так, например, в жизни Лессинга действовала инспирация этой сущности. Этого нельзя, конечно, доказать внешне. Но весь характер мышления Лессинга таков, что тот, кто питает в душе доверительное отношение к вещам, может воспринять этот розенкрейцерский импульс. Или, например, в девятнадцатом столетии, которое в столь высокой мере было непригодно для таких идей, как - карма, реинкарнация и так далее, этот импульс действовал Экзотерически. Интересно, что как раз в это время в конце сороковых годов одно научное общество назначило премию за лучший философский труд о бессмертии души. Среди Присланных работ было также сочинение Виденмана, получившее тогда премию. Оно выступало за допущение повторных земных жизней души. О реинкарнации в нем, конечно, не говорилось так, как это происходит сегодня благодаря духовной науке, но интересен факт, что такое сочинение возникло тогда и было отмечено премией. Другие тогдашние психологи также высказывались за повторные земные жизни. Следовательно, нить веры в реинкарнацию и карму никогда не обрывалась полностью. Также и первые сочинения основательницы Теософского общества, великой личности Е.П.Блаватской, понятны, лишь если распознаешь лежащую в их основе розенкрейцерскую инспирацию.

Огромное значение имеет далее, чтобы мы знали, что розенкрейцерская инспирация дается всякий раз, в каждом столетии так, что носитель инспирации никогда не обозначается внешне. Только высшие посвященные знали это. Сегодня, например, можно говорить внешне только о таких событиях, которые произошли сто лет назад. Ибо этот отрезок времени, который должен истечь всякий раз после таких событий, прежде чем об этом можно будет говорить внешне. Слишком велико для людей искушение нести навстречу такому принимающему личную форму авторитету фанатическое преклонение перед святостью, а это является наихудшим из того, что есть. Эта опасность слишком близка. Но сдержанность необходима не только против наружных соблазнов тщеславия и высокомерия, от которых быть может еще можно было бы защищаться, но прежде всего - против оккультных астральных атак, которые постоянно направлялись бы против такой индивидуальности. Отсюда, следовательно, условие, чтобы только сто лет спустя после такого факта говорить о нем. Мало-помалу благодаря таким наблюдениям должно выработаться представление, что центр тяжести исторического развития дан в розенкрейцерстве.

Позвольте мне на тривиальном сравнении показать, что подразумевается под таким центром тяжести. Представим себе весы; они могут иметь опорный пункт лишь вверху коромысла, имей они два таких центра тяжести, они бы не смогли взвешивать. Для исторического развития также необходим такой центр тяжести. Восточное мировоззрение, например, а также и Шопенгауер, не допускают такого центра тяжести, вообще не признают исторического развития в этом смысле. Но признать историю - это задача западного человечества. И розенкрейцерство имеет миссией выработать такое воззрение, которое допускает центр тяжести в историческом становлении. И для того, что должно быть сказано теперь, совершенно все равно, какому исповеданию принадлежит человек. Ибо из Хроники Акаша можно установить, что день, представляющий центр тяжести в развитии человечества, - это 3 апреля 33 года. Мы должны считать особенно важным для розенкрейцерства, что здесь лежит центр тяжести развития людей.

Что же тогда, в сущности, произошло? В то время Произошло то, что мы называем кризисом мира демонов. Что это такое? Мы знаем, что в прежние времена люди обладали примитивным ясновидением. Затем оно становилось все слабее и слабее, пока не дошло до угасания. Дело обстоит так, что вплоть до того момента люди жили своим сознанием главным образом в астральном теле и не слишком - в «Я». Кризис был вызван тем, что старое ясновидение все больше затемнялось. Поэтому люди могли иметь восприятие еще лишь в низших областях духовного мира. «Я» еще жило в астральном; а силы, которые могли воспринимать «Я», становились все хуже и хуже, все более и более нечистыми. Человек не видел уже благих сил, при своем выглядывании в астральное он видел только лишь злых существ. Спасение должно было придти через культуру «Я». Началом этого было то, что совершилось во время иоанова Крещения в Иордане. Что переживал такой человек, дававший крестить себя? Сперва он переживал физическую процедуру погружения в воду и вместе с тем - отделение астрального и эфирного тела от физического тела. Благодаря этому человек мог видеть, как кризис разражался в мире демонов. И крещаемые говорили себе: «мы должны изменить наши помыслы! Должно придти время, когда Дух сможет проникнуть непосредственно в сознание «Я». Такой человек чувствовал: «О, они все еще во мне, эти ужасные астральные существа, они постоянно проникают в меня».

Должно было придти нечто, что выходит за пределы астрального, и это есть «Я». Благодаря «Я» станет возможно развитие из свободы души чисто человеческих сообществ, которые не связаны уже кровными узами. Представьте себе такого человека, одержимого демонами худшего рода, которые знают, что им предстоит кризис. Представьте себе, что перед таким человеком оказывается существо, имеющее как раз миссию противодействовать демонам. Как будут чувствовать себя они? Неуютно в высшей степени должны будут чувствовать они себя! Неуютно чувствовали себя демоны перед Христом Иисусом.

Розенкрейцерство имеет в себе импульсы, которые должны противопоставляться демонам. Благодаря этим импульсам «Я» должно снова воспрянуть. Но только дело в этом отношении ушло еще не далеко.

Возвращаясь к исходному пункту нашего рассмотрения, нам может стать ясно, сколь естественно, что нам, антропософам, должно быть труднее добиться признания в мире, чем кому-либо. Антропософы преследуемы как никакой другой приверженец какого-либо мировоззрения. Ибо нет ничего более неприятного людям, нежели когда им описывается истинный облик Христа. Но наше умонастроение покоится на результатах подлинно оккультно-научного исследования, и этого умонастроения надо придерживаться всеми силами.