Валерий Корнилович, закончив свою речь, присел на краешек стола.

И тут в дверь тихонько постучали. Офицеры переглянулись. Никогда и никто ещё не прерывал их занятий.

- Входите! – разрешил генерал.

Дверь тихонько приотворилась, но никто не вошёл.

- Входите, Антон!

На пороге возник молодой лейтенант.

- Товарищ генерал, разрешите обратиться, - начал он неуверенно.

- Отставить! – скомандовал генерал, - в этой комнате все мы – сотрудники.

Антон, стоя на пороге, растерянно молчал.

- Антон, - обратился к нему генерал, - называй меня здесь просто Валерием Корниловичем. Хорошо?

- Хорошо, - кивнул лейтенант, - а как же вы узнали, что это я? Через дверь можете видеть?

- Просто я давно тебя жду, - ответил Валерий Корнилович, - проходи, выбирай себе место, устраивайся поудобнее и рассказывай.

Но Антон продолжал топтаться у порога.

- Дело в том, - пояснил он, - что ведь дверь не видна. То есть, я хочу сказать, что много раз проходил по этому коридору. Но не знал, что здесь дверь – она сливается со стеной.

- Обыкновенный камуфляж, - пожал плечами генерал, - да ты садись.

- Здравствуйте, - запоздало поприветствовал собравшихся лейтенант.

Ему отвечал нестройный хор голосов. Курсанты разглядывали новенького с ободряющими улыбками. Антон собрался с духом и произнёс:

- Я немножко ничего не понимаю.

- А мы немножко понимаем всё, - похлопал его по плечу один из обучавшихся и почти силой усадил в мягкое кресло.

- Я шёл мимо и вдруг.… Ну, вот почувствовал, что это дверь. И взял – и постучал.

- А ты…. Ты искал эту дверь? – допытывался генерал.

- У меня странное ощущение, - приободрился лейтенант, - такое чувство, что она сама меня искала.

- Что – дверь?

- Ну, да. Мне постоянно это снилось – что я открываю какую-то дверь и вхожу в комнату, в которой никогда раньше не был.

- Что ещё тебе снилось?

- Я записал, - сказал с готовностью Антон и достал из кармана форменного кителя записную книжку, - но это не сон. Когда я расслабляюсь при засыпании, у меня в голове появляется так называемый «белый шум». То есть, я ничего не слышу, просто такое ощущение, что безмолвно накатывают точно волны прибоя.

- Первоначальный бульон, - прокомментировал один из курсантов.

- Это так называется? – удивился Антон, - я не знал. Но похоже. Перед тем, как начнёт поступать информация, идёт этот «бульон», эти безмолвные волны прибоя. А потом в мозгу появляются слова – сначала невнятные и непонятные, а потом всё более отчётливые. Просто на ум приходят – так в народе говорят.

- Ну, так и что же тебе в этот раз пришло на ум такое, что дверь сама решила вдруг открыться тебе? – усмехнулся Валерий Корнилович.

- Странная информация, - вполне серьёзно отвечал Антон.

Он стал зачитывать:

- Полуосознанно…. Порыв цветков…

Он поднял голову от записей и пояснил:

- Так бывает всегда – сначала идёт какая-то абракадабра, ерунда, а потом – раз! И что-то выскочит такое, что назавтра воспринимаешь по-другому. Несколько раз бывали случаи, что приходила информация о катастрофах, но я потом только мог раскодировать, когда уже поздно было.

Он вновь продолжил чтение:

- Координирует… диверсантов… штабов… позже выстраивайте…. листать события…. деревня Грязь … обсервент - это есть резиденция…. кома для всех… человечество не исправляется… Россию ввести в кому …. позже настройка…. вариант…. наш вариант… так будет…. пятьдесят миллионов…. достаточно.

Валерий Корнилович молча выслушал, затем вскочил, взял из рук лейтенанта записную книжку, несколько мгновений вчитывался в написанное, и, наконец, распорядился:

- Всем на отдых.

Посмотрев на Антона, он добавил:

- Принят в группу. Завтра в десять занятия здесь же. Форма одежды свободная.

После чего повернулся и вышел.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.

Тьма Египетская.

Метеорологи России пребывали в смущении – непредсказуемая погода преподносила им ещё один сюрприз: с запада на Россию надвигалось облако. Причём, не просто облако, а нечто невероятнейших размеров – тьма, способная накрыть собой, как шапкой, всю страну. За всё время метеонаблюдений они не могли припомнить явления, подобного этому. Впрочем…. Роману Вильфанду передали сведения от независимого источника под аббревиатурой ОБС, что означало на языке метеорологов и не только - «одна бабка сказала». Так вот, главному по погоде в России шепнули, что было это уже, было – в 1612 году, когда поляки двинулись на завоевание России, будто бы, нечто подобное наблюдалось. И через двести лет, когда Наполеон вознамерился повторить сей неразумный и даже просто глупый поступок – тоже ползло на нас нечто невразумительное в виде какой-то Тьмы Египетской, которая тотчас рассеялась, едва противник был посрамлён.

Так это или нет, вымысел или правда, а страну надо было каким-то образом предупредить, потому что неидентифицированное облако ещё не доползло до середины Днепра, а уже успело наделать бед и в Белоруссии, и в Украине. Где урожай побило градом, где деревни спалило пожаром от молний, где скотину перепугало. Добравшись до России, зловещая туча и тут вела себя ничуть не лучше – в Калининграде побила окна самым неестественным образом – в стёклах внезапно появились круглые, чётко очерченные отверстия, а в Твери так и вовсе прошёл дождь со снегом, после чего в конце июня вдруг сделалась метель.

Но самые удивительные события произошли в Волжанске. Здесь на двадцать второе июня было назначено, на зло врагам, празднование Дня города. И в этот раз к нему стали готовиться почему-то не раньше, не позже, а ровно в четыре часа.

Родители Полины, как уже говорилось ранее, были известными людьми в Волжанске. И Егору Свиридовичу, и Раисе Сергеевне вменялось в обязанность нести культуру в массы, что бывало порой чрезвычайно непросто.

После мероприятий, подобных проведению Дня города, оба валились с ног от усталости. А в этот раз глава Волжанска поднял их с постели ни свет, ни заря – позвонил им в четыре утра и сообщил, что надо встретить на волжской пристани пароход с приглашёнными артистами из самой столицы.

Когда Раиса Сергеевна и Егор Свиридович вышли из дома, они с удивлением обнаружили, что несмотря на затянутые тучами небеса, на которых ни одной звёздочки не проглядывало, в городе, тем не менее, вовсю кипит жизнь!

Жители центрального района готовились встретить праздник во всеоружии - забивали крест-накрест досками окна на первых этажах, пропускали колючую проволоку поверх заборов, возводили бетонные укрепления, строили баррикады у входа во дворы, рыли траншеи и окопы для более успешного отражения атак противника, минировали все лазейки и козьи тропы.

Проделывая эту трудоёмкую и совершенно бесполезную работу, жильцы пяти и трёхэтажек лишь успокаивали свою совесть: мы-де сделали всё, что могли. На самом деле и они сами, и потенциальный противник в лице упившихся пивом молодых горожан прекрасно понимали, что все эти усилия тщетны и представляют собой не что иное, как пресловутый сизифов труд. Подрываясь на минах и раня нежные части тела колючей проволокой, молодые гуляки с боем прорывали все укрепления и брали штурмом все близлежащие дворы и дворики. Принуждённые к позорному бегству, жители укрывались в своих подъездах и квартирах и, глотая злые слёзы, следили из-за занавесок за тем, как оскверняются их полисаднички, клумбочки и прочая мещанская дребедень, совершенно излишняя в обществе потребителей и истребителей глупой культуры быта. На чистые скамеечки молодые охальники забирались с ногами, клумбы вытаптывали, на цветочки плевали, детские песочницы заливали пивом из полуторалитровых бутылей, прозванных в народе фугасами, а, кроме прочего, везде, где только настигала их сия потребность, они справляли малую нужду, не стесняясь друг друга, а уж, тем паче, злобно рыдавших жителей. И это днём! Что же творилось по ночам после салюта - перо бессильно описать. С этой задачей могла бы справиться разве что камера оператора, набившего руку на съёмках триллеров.

На пристани, куда подошли супруги, уже толпились воспитанницы модельного агентства “Шарм Аль Шейх”. Туда набирали девушек в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет. Их обучали там разным премудростям и раскрывали им секреты обольщения. Сейчас юные красавицы жались в своих лёгких нарядах к своему предводителю – директору агентства Джону Ивановичу Защёлкину – человеку довольно ещё молодому и очень энергичному.

С плавучей платформы на берег был перекинут подиум, который представлял собой достаточно широкую и удобную площадку для дефиле. К этой же платформе должен был пристать и пароход с обещанными московскими «звёздами». Пароход не заставил себя ждать и вскоре появился в блеске молний, сопровождаемых раскатами грома. Погода явно портилась всё больше.