Д. Забота о детях с сенсорными и другими дефектами

В главе V мы уже привели примеры нескольких групп детей, под­вергающихся опасности депривационных влияний прежде всего по своим специфичным, внутренним условиям. Речь идет о детях, которые вследствие важных дефектов органов чувств, нарушений в области интегрирующих психических механизмов или вследствие общего снижения психических спо­собностей не только подвергаются значительной опасности депривации, но и сами до известной степени создают депривационные ситуации или по­могают их создавать. Охрана подобных детей от психической депривации означает, в сущности, двойную задачу:

1. исправить или смягчить как можно скорее и полнее собственный органический дефект так, чтобы он перестал быть почвой для дальнейших психических затруднений;

2. учесть особое положение пораженного ребенка в его жизненной среде и разработать пригодные воспитательные методы.

Забота о детях с дефектами зрения и слуха имеет уже столетнюю традицию. По мере того как убывает число тяжелых-дефектов (слепота, глухота), внимание специалистов переходит к более легким дефектам (астенопия, тугоухость и т. п.), и больным детям во все большей мере обеспечивается специализированное лечение и воспитание.

Одновременно происходит дифференциация нарушений и исправи­тельных методов. Так, например, из школ для слепых была выведена группа детей с остатками зрения, а из школ для глухих — группа детей с остатками слуха. Содействует этому в какой-то мере также и современная техника, не только предоставляющая педагогам эффективные* рабочие инструменты, но и позволяющая проверять некоторые психологические предпосылки. Одних из таких средств было, например, введение слуховых аппаратов для детей с остатками слуха (даже минимальными) еще в ползунковом возрасте или введение телеочков для детей с остатками зрения.

Школа для детей с остатками зрения, основанная в Праге в 1963 году в качестве первой школы данного типа в Европе и, по-видимому, во всем мире, стала выдающимся источником научных сведений о сущности и ме­ханизмах сенсорной депривации. В то же время заслуживает внимания ее роль в терапии и предупреждении слепоты. Школа принимает учеников с весьма тяжелыми глазными поражениями, считавшихся, по старым правилам, слепыми и подлежавшими обучению только осязательным ме­тодом. Теперь, однако, с помощью современных оптических пособий они могут читать и нормальную черно-белую печать. К наиболее радостным событиям для тех, кто работает с подобными детьми, относится возможность наблюдения, как у ребенка появляется отдаленный мир форм и красок и какой восторг им овладевает при сознании, что он может видеть небо, тучи — поистине смотреть «в небо». Стремление детей получить стимуляцию

Рис73. Рисуй ж мальчика Б. Г., нормального интеллекта, возраст6 лет3 мес, под черкнвающшт осветительную установку в доме и свидетельствующий о технических знаниях мальчика в данной области. Пример повышенного стремления к зрительной стимуляции при резко ограниченном зрении вследствие врожденного дефекта.

из сенсорной области затронутой дефектом, нередко приобретает лихо­радочный характер, что мешает потоку информации из других областей. Тег самым подтверждается то, что у ребенка, подвергшей ее депривации, мы имеем дело не только с обеднением стиму­ляции, но как правило, с последствиями постоянного, чрезмерного Стремлений выровнять данный дефицит. Это стремление может стать важ­ным диагностическим и терапевтическим руководством. Дело в том, что оно показывает, что ребенок внутренне расположен и мотивирован при­нимать стимуляцию как раз из той области, в которой прием стимулов в результате дефекта ограничен. Здесь же дело заключается уже в обес­печении для ребенка соответствующих стимулов. Если, однако, остаток сенсорной функции настолько мал, что для осуществления основной стимуляции возможности чет, а также не имеется возможности для реабили­тации, то ребенок обычно ориентируется с помощью других органов чувств и ищет замещение в повышенном приобретении стимулов из других источ­ников. Так, например, было установлено (.М Стрпадова, 1969), что лишь сравнительно малое число детей с остатками зрения отдает предпочтение осязательном;, чтению письма по Брайлю. Наоборот, преобладающее боль­шинство лучше читает черно-белое письмо и явно на нем сосредотачивается, несмотря на то, что в данной школе всех детей обучают обоими способами, причем осязательному методу уделяют даже больше времени и упражне­ний, чем методу зрительному. Рисунки этих детей также отличаются сосредоточением на движении и красочностью. Часто также изображается более отдаленный мир — пейзажи, движение на перекрестке, площади, деревни и т. п.

Для иллюстрации приведем хотя бы один пример. Мальчик Б. Г. обследовался в детской психиатрической консультации в возрасте 6 лет и 3 мес, причем решался вопрос, в какого типа школу он должен поступить. Мальчик страдал врожденной дву­сторонней катарактой, недавно оперированной. Интеллект нормальный. В рисунке на тему «дом, сад и играющие дети» он сосредоточился на доме и осветительных устройствах в нем. Наиболее значительное место занимает выключатель, от которого идут провода к лампе в углу комнаты, откуда другие провода направляются наружу, к столбу, на котором также светится лампа. Сам мальчик к этому добавляет, что «к каждой лампочке ведут два провода, если к лампочке прикоснуться (!), здесь сто ватт». Мать ребенка указывает, что он особенно интересуется карманными фонариками, лампочками и подобными вещами, дотошно знает электрическую проводку в доме и является, в из­вестном смысле, специалистом по освещению. Мальчик старается глазами различать даже мелкие предметы. Так, например, при обследовании он взял со стола линейку, хотел прочитать маленькие цифры ... Был рекомендован в школу для детей с остатками зрения. С этого времени он получал во много раз больше зрительных стимулов, хорошо учился и односторонность его интересов постепенно исчезала. В последствии был способен перейти в школу для слабовидящих, в которой его учат только зрительным методом.

Подобно детям с сенсорными дефектами, и у детей с поражением мото­рикиосновным пунктом предупреждения депривации является требование, чтобыих жизнь в максимальной степениприближалась к жизни нормаль­ных детей. Воспитание этих детей в специальных: учреждениях приносит целый ряд неоспоримых преимуществ. Так, здесь существует возможность сосредоточенной лечебно-исправительной помощи, персонал обладает про­фессиональной квалификацией, специальная дидактика может найти луч­шее применение, дети пользуются плодами всех технических мероприятий и достижений, в коллективе дети теряют чувство неполноценности. Сверх того, собственная семья освобождается от непосредственных забот по уходу и воспитанию подобных детей, хорошо действует сознание, что ре­бенок находится в руках специалистов.

Часто происходит даже оздоровление всей семейной обстановки в том случае, если присутствие ребенка служило для родителей постоянным напоминанием о семейном «несчастье» и создавало нездоровую невроти­ческую атмосферу.

Все это, конечно, относится к детям школьного возраста. Никогда нельзя забывать, что и дефектный ребенок является ребенком и имеет право быть счастливым. Пребывание в лечебном учреждении, связанное в лечебно-воспитательном отношении несомненно с рядом преимуществ, в области эмоционального развития влечет за собой немало опасностей, о которых мы упоминали раньше. Избежать этих опасностей — означает руководствоваться теми же принципами, которые действительны для пре­дупреждения депривации у детей нормальных. Несомненно, нужно считать лишь последовательным шагом в духе этих принципов, если в нашей стране начинают планировать учреждение детских садов и яслей для детей с различными видами дефектов, в которые бы дети могли ездить или в случае надобности их привозил бы общий автобус. Разные заведения этого рода, хорошо уже функционирующие в других странах, могут быть для нас хорошим примером. Снова надо напомнить, что показания для помещения подобных детей в стационарные учреждения должны быть дополнены индивидуальной оценкой личности ребенка и оценкой семейной обстановки.

У детей с легкими энцефалопатиями мы стоим перед иными задачами. Психолого-социальная проблематика данных детей бцла глубже раз­работана сравнительно недавно, а специальная педагогика и дидактика, могущая воспользоваться изученными фактами, находит применение пока лишь в некоторых психиатрических лечебниках или специальных классах начальных школ.

На первое место мы ставим необходимость информирования профес­сиональной и более широкой общественности. В таком случае можно предполагать, что возрасте интерес к учебно-воспитательной работе с де­фектными детьми и усилится давление снизу, направленное на создание сети специализированных учреждении для них.

Далее мы подчеркиваем повышенную потребность в эмоциональных стимулах у детей-энцефалопатов. Вследствие своего необычного поведения и затруднений, связанных с их воспитанием, они уже с самого раннего детства доставляют своим воспитателям мало удовлетворения и удержи­вают их в состоянии повышенного напряжения. Ритм сна и бодрствования в грудном возрасте бывает у энцефалопатов сильно нарушен, дети плак­сивы, беспокойны, требуют особого присмотра. Моторика и в особенности речевой стереотип развиваются часто с задержками, контакт с окружаю­щими нередко затруднен и приводит к раздражительности и аффективным срывам. О. Кучера (19Н1) указывал: «Энцефалопатические дети настоль­ко сенсибилизированы повторными фрустрациями, к которым их физио­логические аномалии неизбежно приводят, что для их фактического эмо­ционального удовлетворения необходимо проявить к ним больше любви, чем к нормальным детям.»

Вследствие того, что нарушения восприятия при легких поражениях мозга вызывают неравномерное поступление стимулов из внешнего мира, а нарушения в интегрирующих механизмах затрудняют их обработку, ребенок-энцефалопат живет и развивается в несколько «искаженном» мире. Можно справедливо полагать, что некоторые его позднейшие вычурности и недостатки поведения являются реакциями на эту искаженную действи­тельность. Определенный вид предупреждения в данном случае можно усматривать в своевременном психологическом анализе ментальных функ­ций энцефалопатического ребенка, путем которого улавливались бы функ­ции как работосп собные, так и ослабленные; одновременно следует уста­новить способы их развития.

Согласно нашей статистике, недостатки и затруднения детей-энцефало-патов нередко в поразительной степени проявляются вскоре после по­ступления в школу. Неправильные воздействия, вытекающие из напоми­нания сущности данных затруднений, приводят лишь к дальнейшим фру­страциям, затуманивающим впоследствии общую картину. Идеальным бы было, разумеется, выявление этих детей уже в грудном возрасте по­следней границей является дошкольный возраст, так как поступление в школу представляет препятствие, на котором энцефалопаты нередко терпят крушение. Обычно бывает необходимым профессиональное ведение ребенка в течение всего времени посещения школы.

Наконец, следует рекомендовать особо осмотрительный образ действий при помещении детей-энпефалопатов в детские дома. Сочетание энцефало­патии с денривацией создает исключительно сложную ситуацию. Уже раньше мы показали, что энцефалопаты часто становятся воспитанниками учреждений для детей грудного и ползункового возраста и особенно часто попадают в исправительные учреждения. До тех пор, пока господствует тенденция использовать помещение в учреждение не только в качестве социально-воспитательного мероприятия, но и как своего рода «наказание» для трудного ребенка, мы будем в учреждениях для детей встречаться с энцефалопатами особенно часто. II не менее часто воспитатели будут беспомощно стоять перед ними, требуя перевода ребенка в «другое учре­ждение с повышенной заботой». Нужно только снова подчеркнуть, что везде, где психическая депривация попадает на столь восприимчивую почву или присоединяется к существующим затруднениям, обусловленным органически, последствия бывают более серьезными и опасными, чем о тех случаях, где действует лишь один из указанных факторов.

То, что мы говорим о детях с сенсорными дефектами и детях-энцефало­патах, действительно, с некоторыми видоизменениями, и в отношении детей с нарушениями интеллекта. Следует лишь снова напомнить, что в каждом индивидуальном случае необходимо особо рассмотреть пригод­ность помещения в учреждение, пусть это будет особая интернатная школа, учреждение социальной помощи, отделение для дебильных детей в до­школьном детском доме или психиатрическая лечебница. Можно ожидать, что вскоре мы последуем примеру стран, где душевнобольным детям во все большей степени обеспечивается жизнь в собственной семье, а про­фессионально руководимое обучение и подготовка в учреждениях, куда их ежедневно возят автобусом.