А. Депривация в семье но внешним причинам

а) Состав семьи

Семья в нашем современном обществе имеет центральное значение для психического развития ребенка. Здесь каждый отдельный член вы­полняет естественным, спонтанным образом определенную роль и удовле­творяет жизненные потребности ребенка — физические, эмоциональные, интеллектуальные и моральные. В первый период при обычных условиях — это мать, которая за ребенком не только ухаживает, но и предоставляет ему первые интенсивные эмоциональные стимулы, нянча его на руках, лаская, улыбаясь ему и разговаривая с ним. Роль отца, представляющего определенный пример поведения, а также источник уверенности и авто­ритета, осознается в более позднем возрасте, но она существенна уже в ранние годы жизни ребенка. Нельзя обходить также значение братьев и сестер. Общая атмосфера семьи, которая интенсивно формирует раз­вивающуюся ли ность ребенка, находится в очевидной зависимости от непрестанного тесного контакта в совместной жизни всех этих членов семьи. Следовательно, если в семье отсутствует какой-либо основной член, то легко возникает опасность депривации для ребенка, так как не всегда можно заместить роль, которую данный член семьи должен был бы вы­полнять в отношении ребенка и в отношении всей семейной единицы. Период, когда подобным образом выбыла одна составная часть (с момента рождения или позднее, временно или постоянно), а также причина такой диссоциации (ребенок одинокой матери, смерть, служба в армии и военные события, развод) определяют затем дальнейшие условия депривации и воз­можных сопровождающих конфликтов, способствуя таким образом созда­нию окончательной клинической картины.

а) О значении распада семьи для возникновения депривационных нарушений свидетельствует статистика различных ретроспективных ис­следовательских работ, которые в группах детей, подвергавшихся иссле­дованию и лечению по поводу различных психических расстройств, по­казывают в процентах значительно повышенное число некомплектных семей.

IL Грегори (1958) подверг критическому рассмотрению данные, при­водимые репрезентативными исследованиями за последних 25 лет о соот­ношениях психического заболевания и ранней потери родителей. Гре­гори пришел к заключению, что у лиц с противозаконным, антисоци­альным или психопатическим поведением отмечается частое наличие смерти родителей или ранняя сепарация ребенка от родителей, причем безразлично, по какой причине. Однако нет достоверных доказательств в пользу того, что повышенное проявление «парентальнои депривации» находится также в связи с остальными формами психических расстройств, что потеря матери обязательно более значима, чем потеря отца и что на­блюдаемое одновременное проявление свидетельствует о причинной связи между «парентальной депривацией» и асоциальным поведением или осталь­ными анормальностями. Следует отметить, что в некоторых исследованиях приводятся более высокие цифры случаев потери одного или обоих роди­телей, а также разлуки с одним или обоими родителями (в частности, в дошкольном возрасте) при неврозах и шизофрении. Повышенное чи­сло случаев потери матери было выявлено в крупных группах молодых психотических пациентов, тогда как в двух исследованиях, предпринятых у невротиков, отмечалась потеря отца.

На основе анализа материалов о 309 детях, госпитализированных в детском психиатрическом отделении (Лангмейер, Кониас, Долейши, 1957), нами были установлены следующие семейные условия:

Дети, родившиеся вне брака 4%

Родители, которые развелись или разошлись 11%

Один из родителей умер 14%

Родители умерли 4%

Ребенок отобран у родителей 10%

Полный состав семьи (в юридическом смысле) 57%

С момента рождения ребенка вплоть до его приема в детское учре­ждение на воспитании обоих родителей находился лишь 41 % детей (причем тут даже не засчитывается временная разлука при госпитализациях и т. п.). Особенно значительным для нас является тот установленный факт, что воздействие подобным образом нарушенной семейной среды проявляется, по-видимому, намного больше при возникновении рас­стройств поведения и энурезов, чем при остальных психических нару­шениях (неврозах, специальных дефектах, как дислексия и др.): в ком­плектной семье воспитывалось до приема лишь 27% детей с нарушениями поведения и 31% энуретиков по сравнению с 51% невротических детей и 63% детей со специальными дефектами. Конечно, эти цифры (также, как все ретроспективные данные) следует принимать с определенной осто­рожностью, так как трудно производить с уверенностью оценку влияния селективного выбора (чужие воспитатели будут скорее направлять на исследование по поводу недисциплинированности, тогда как собственные родители будут с озабоченностью обращать скорее внимание на невроти­ческие признаки).

Наибольшая опасность для развития ребенка, особенно в раннем возрасте, наступает, несомненно, тогда, когда нет матери («материнская депривация»). От матери зависит не только уход, но также удовлетворение большинства его психических потребностей она представляет основу

для отношения ребенка к людям, для его доверия к окружающему миру, прежде всего именно мать создает для ребенка «дом».

Много детей, у которых ьет матери, воспитывается в детских учрежде­ниях. Однако в большинстве случаев собственную мать удается прием­лемым образом заменить. Многие мачехи бывают любящими и заботливыми воспитательницами, хотя на них часто и сосредотачиваются предрассудки общества. Многие бабушки несут недостаточно оцениваемую службу без­заветной жертвенности, а многие приемные матери идеально заботятся о детях. В большинстве случаев на ребенке сосредотачивается достаточно, иногда же слишком много внимания, заботы и любви. Следовательно, здесь нет условий для депривации. Представляется только, что тут легче и чаще, чем в естественной семье, возникают различные конфликты, так как взаимосвязи здесь являются более сложными и более напряженными. Собственное депривационное влияние здесь может проявляться еще скорее всего там, где после смерти матери воспитывает детей отец самостоятельно, без чужой помощи, хотя и тут нам приходилось встречаться со случаями весьма тщательной и вполне удовлетворительной заботы.

Значительно более частым, хотя и мнимо не столь трагичным обстоя­тельством является отсутствие отца («иатернальная депривация»).

Последнее касается многих детей, живущих со своими незамужними или по иным причинам одинокими матерями. Если нет ни вспомогатель-

/

Рис. 22. Реалистически изображенная семейная сцена, заполненная агрессивными мотивами.

ного, ни уравновешивающего влияния отца, то естественно, что значение личности матери становится намного большим, чем при нормальных об­стоятельствах. А так как именно в случае одиноких матерей имеется достаточно поводов для предположения большего участия недостаточ­но уравновешенных личностей, следует предполагать также угрозу по­вышенной опасности из-за скопления неблагоприятных факторов. К это­му следует добавить еще несколько важных обстоятельств. Как показывает обычный опыт и как это было также доказано социологическими исследо­ваниями, функции отца в семье претерпевают сравнительно быстрые и серьезные изменения. В современном обществе — правда, не равномерно во всех слоях населения, однако все же заметно — отцы значительно больше, чем ранее, принимают участие уже в уходе за грудными детьми и в их воспитании, причем в~ семьях возникает сотрудничество между мужчиной и женщиной, какого прошлые поколения не знали. На фоне данного социального развития отсутствие отца проявляется, таким обра­зом, намного более тяжко, чем в прошлом, когда вся работа с ребенком и около ребенка представляла исключительно «женское дело». Речь идет не только о физическом труде и времени, которое здесь затрачивается

I zUvOT8nMS7dVCg1x07VQUiguScxLSczJz0u1VapMLVayt+PlAgAAAP//AwBQSwMEFAAGAAgAAAAh AKt/wmXGAAAA3AAAAA8AAABkcnMvZG93bnJldi54bWxEj09rwkAUxO+FfoflFbzVTbVqiK6iloKH Huo/vD6yr9lg9m3IbjT107sFocdhZn7DzBadrcSFGl86VvDWT0AQ506XXCg47D9fUxA+IGusHJOC X/KwmD8/zTDT7spbuuxCISKEfYYKTAh1JqXPDVn0fVcTR+/HNRZDlE0hdYPXCLeVHCTJWFosOS4Y rGltKD/vWqvgw6zOk1W9vJmv0/sk/TbtdnNsleq9dMspiEBd+A8/2hutYJiO4O9MPAJyfgcAAP// AwBQSwECLQAUAAYACAAAACEABKs5XgABAADmAQAAEwAAAAAAAAAAAAAAAAAAAAAAW0NvbnRlbnRf VHlwZXNdLnhtbFBLAQItABQABgAIAAAAIQAIwxik1AAAAJMBAAALAAAAAAAAAAAAAAAAADEBAABf cmVscy8ucmVsc1BLAQItABQABgAIAAAAIQAzLwWeQQAAADkAAAASAAAAAAAAAAAAAAAAAC4CAABk cnMvcGljdHVyZXhtbC54bWxQSwECLQAUAAYACAAAACEAq3/CZcYAAADcAAAADwAAAAAAAAAAAAAA AACfAgAAZHJzL2Rvd25yZXYueG1sUEsFBgAAAAAEAAQA9wAAAJIDAAAAAA== ">

Рис. 23. Семья, воспринимаемая как рабочее сообщество.

Рис. 24. Представление о семье как о месте покоя и удовлетворения. 122

(в данном отношении помощь ныне оказывает современная техника), но прежде всего о психической нагрузке, если одинокая мать сравнивает свое рабочее положение с положением других женщин. Помощь, предо­ставляемая в данном отношении совместными интернатами для одиноких матерей с детьми, также не является вполне совершенной. Во-иервых, здесь продолжает отсутствовать мужской элемент в воспитании, а во--вторых, взаимопомощь матерей в домашних работах и в воспитании приводит к ситуации «разделяющейся материнской заботы» со всеми ее трудностями и неясностями.

Ребенок, растущий без отца, лишен, таким образом, важного мужского примера, который особенно значителен для мальчиков старшего возраста в регуляции их по­ведения, но важен также и для девочек в качестве модели их будущего партнера. Ребенок без отца страдает также, как правило, от недостатка авторитета, дисциплины и порядка, которые в нормальных условиях олицетворяются отцом.

Ребенок, растущий, главным образом, без отцовского авторитета, бывает часто недисциплинированным, несоциальным, агрессивным в отношении взрослых и детей. В нашем обследовании 163 мальчиков из детских учреждений с повышенной воспита­тельной заботой в среднечешской области за 1960 — 61 гг. было установлено, что 41% (!) из них росло без отца.

Еще более важным может явиться отсутствие уверенности и устойчи­вости в социальном включении, так как профессия отца представляет обычно реальную и символическую базу экономического обеспечения семьи, а ее основательность является порукой уверенности. В то время как мать предоставляет ребенку возможность ощутить интимность человече­ской любви, отец проторяет ребенку путь и отношение к человеческому обществу. По словам М. О. Шварца, мать нас приводит к человеку, а отец к людям. Иным образом это выражает А. Гремс (1970): «материнская забота обеспечивает возможность принимания, отцовская же забота по­буждает к отдаче. И то, и другое необходимо для развития личности, и то, и другое должно здесь присутствовать, если мы хотим когда-нибудь при­близиться ] границе человеческих возможностей». Наконец, отец пред­ставляет для детей и наиболее естественный источник познаний о мире, труде, технике, способствуя как их ориентировке на будущую профессию, так и созданию социально полезных целей и идеалов. Если отца нет, то это имеет еще другое косвенное депривационное влияние. Дело в том, что если матери одной приходится нести все экономические и воспитательные заботы о семье, то она, как правило, бывает настолько занятой, что у нее не остается для ребенка много времени и у нее ослабевает даже интерес к нему. Ребенок в таких случаях предоставлен большую часть дня са­мому себе; если же о нем не позаботятся иначе, то легко может случиться, что он начинает бродяжничать, у него больше возможностей для право­нарушений, и он может легче сбиться с пути.

Как и в других случаях, выявляется и здесь, что помимо физического отсутствия, значительным фактором в развитии ребенка по направлению к асоциальное™ может явиться также несоответствующая роль, какую играет отец в семейном сообществе.

Если место отца занимает в семье отчим, а иногда дедушка, то де-привационные влияния подавляются, зато здесь более благоприятная почва для развития различных конфликтов, причем невротические расстройства, возникающие на данной основе, являются, очевидно, весьма частыми.

К нормальной структуре семьи относятся также братья и сестры. Их влияние на развитие ребенка хотя и не столь сильно, как влияние родите­лей, однако все же оно заметно в некоторых затруднениях у тех детей, которые лишены стимулирующего влияния братьев и сестер.

Старшие братья и сестры с самого начала принадлежат к стимули­рующему полю грудного ребенка. Это весьма подвижная стихия, создающая стимулы самого различного вида и в большинстве случаев высокой ин­тенсивности, оказывающие свое воздействие сначала в области анализа­торной, а позднее в аффективной и социальной областях. Не менее серьезное, хотя и несколько иное значение для старшего ребенка имеют младшие брат или сестра. Они нуждаются в защите и помощи, вызывая таким спо­собом в старшем ребенке стремление стать на позиции защитника. Воз­можность совместной игры, общие игрушки, сладости, внимание родителей, посвящаемое им всем, решение мелких каждодневных споров, взаимо­соревнования или ревность — все это, а также многие другие обстоятель­ства — стимулируют здоровое развитие ребенка, облегчая ему включение в общество. Конечно и здесь имеется возможность замещения товарищами при условии, что родители проявляют достаточное понимание данной основной потребности.

Расстройства сепарационного характера (переходящие иногда и в де­привацию) могут возникнуть в основном при двух противоположых типах ситуаций: а) когда ребенок приобретает братьев или сестер — б) когда ребенок их теряет. Первый случай представляется несколько парадоксаль­ным, однако это совершенно органично подключается к сведениям о се­парации. Это может иметь место в таком случае, когда новый ребенок, родившийся в семье, настолько привлекает к себе внимание матери и ос­тальных членов семьи, что старший ребенок оказывается внезапно со­вершенно изолированным или, как минимум, данная ситуация должна ему, по сравнению с предшествующим абсолютным правом на внимание родителей, казаться изоляцией.

Второй случай — длительную сепарационную реакцию при потере брата или сестры, можно показать на следующем примере из практики.

Мальчик Й. Ш. был старшим из 3 детей. Мать умерла, когда ему было 5 лет, вскоре после рождения самого младшего ребенка. Последний был сейчас же передан приемным родителям. Мальчик вместе со своим младшим братом остался на руках у бабушки. Дело в том, что отец покинул семью после смерти матери. Через два года бабушка пошла на работу, младший мальчик поступил в дошкольный детдом, а старший в учре­ждение для детей школьного возраста. Однажды, когда он гостил дома — по его соб­ственному сообщению — он узнал, «что это случилось»: младший брат был отдан при­емным родителям куда-то на Мораву. Мальчик был сильно потрясен, начал из учрежде­ния убегать домой, т. е. к бабушке. Чтобы предотвратить побеги, его поместили в более отдаленное учреждение. Так как он убегал и оттуда (без определенной мотивации), то его перевели в учреждение с повышенной воспитательной заботой. Мальчик убежал как-то и из этого детдома, но позднее «привык». О своем брате он «вспоминает больше всего», «любит его больше всех людей», хотя практически его не знает.

Роль братьев и сестер значительно возрастает в случае потери отца или матери. Старший ребенок представляет для младшего определен­ную социальную опору, а иногда берет на себя прямо семейную функ­цию. Однако и там, где отсутствуют оба родителя, братья и сестры озна­чают друг для друга какую-то долю жизненной уверенности: у ребенка нет никого, «кому бы он принадлежал», однако у него есть кто-то, «к кому он принадлежит» (поэтому, например, несомненно следовало бы помещать братьев и сестер в детские учреждения принципиально совместно).

Пробелы в неполной семье можно во многих случаях успешно воз­мещать повышенной заботой и вниманием остающихся членов семьи. Так объясняется тот факт, что во многих семьях без отца или даже без матери дети растут здоровыми и что такими же здоровыми растут и многие дети, бывшие единственным ребенком в семье. Компенсаторные обстоятельства и, напротив, источники конфликтов, со своей стороны, определяются в не­которой мере обстоятельствами семейной диссоциации: иной бывает си­туация детей, рожденных вне брака, а иной детей осиротевших, иной, далее, ситуация детей разведенных родителей и иной, опять-таки, в семьях, распавшихся по другим причинам.

б) Нынешнее положение детей, рожденных вне брака, так же, как положение одиноких матерей является в результате юридических мер, а также более прогрессивных взглядов общества значительно более благо­приятным, чем это было раньше, однако все-же здесь имеется повышенный риск, заключающийся в недостаточной заботе и воспитании. По данным литературы можно судить, что дети, родившиеся вне брака, бывают чаще недоношенными, мертворожденными, у них более высокая смертность и за­болеваемость, их школьная успеваемость хуже и у них больше трудностей при социальном приспособлении. На основании данных утверждений нельзя, конечно, делать непосредственно выводов о ситуации, существую­щей в наших условиях, однако важным обстоятельством остается тот факт, что эти дети представляют значительную долю питомцев учреждений для грудных детей и детских домов, а это значит, что многим из них угрожают все опасности, приносимые данной ситуацией.

После принятия в 1958 году законоположения о прерывании бере­менности у нас стало, конечно, заметным общее снижение числа детей, рождающихся вне брака, и пропорционально этому также снижение их числа в детских домах. Скажем, в детском учреждении для ползунков, где нами производились обследования с 1954 года, таких детей было вплоть до 1961 года приблизительно 50%, тогда как ныне эта цифра не превышает обычно 30%.

Данная ситуация нас далеко еще не может удовлетворить. В положении одиноких матерей остается пока много нерешенных вопросов обществен­ных, экономических, рабочих, квартирных и др. По-видимому, хорошую хотя и опять-таки лишь частичную — помощь представляют интернаты для одиноких матерей с детьми, где, помимо яслей и детского сада, суще­ствует еще возможность соседского сотрудничества между матерями, а также профессиональной помощи социальной работницы, имеющейся в подобных учреждениях. Эти учреждения особенно себя оправдывают в отношении молодых матерей, предшествующий путь которых отмечен асоциальностью или тунеядством, причем их личность уже с раннего детства характеризуется признаками психической депривации.

Естественно, что детям таких матерей депривация угрожает больше всего. Используя сосредоточенную индивидуально направленную социаль­ную, воспитательную, а в случае надобности и психотерапевтическую помощь, можно разорвать цепь депривационных и конфликтных ситуаций, не разлучать мать с ребенком, но, наоборот, «социализировать» мать по­средством ребенка.

Из внебрачных детей, родившихся в Праге в 1970 г. (N = 586), лишь 6% было предложено матерями к усыновлению или удочерению. Из числа одиноких матерей 8,5% выразило в разговоре отрицательное отношение к ребенку, тогда как 75% чувствуют себя, имея ребенка, очень счастли­выми. Дуновски, Кучера, Зеленкова (1974), проводившие в широком лонгитюдиальном исследовании наблюдение за этими детьми по сравнению с контрольной группой детей, родившихся в браке, свидетельствуют, од­нако, что внебрачные дети все-таки чаще характеризуются большим чис­лом неблагоприятных признаков развития — они, например, бывают чаще больными, их чаще принимают на госпитализацию в больницы, их за­болевания в целом бывают более тяжелыми и т. д.

Раньше много одиноких матерей под давлением неблагоприятных экономических и общественных обстоятельств покидало своих детей сейчас же после рождения, тогда как в настоящее время это имеет место лишь весьма редко. Возникает, однако, опасность постепенной потери интереса к ребенку. Материнство без мужа приносит молодой женщине много ограничений и трудностей; если такая мать не может удовлетворительно с ними справиться, то она постепенно отдаляется от ребенка, становящегося для нее в данной ситуации основной обузой.

в) Ребенок в семье, распавшейся из-за развода родителей, находится в несколько иной ситуации. Развод происходит обычно не сразу; внутренне единство и отношения членов семьи бывают, как правило, нарушены уже ранее. Часто у ребенка имеется лишь незначительная связь с тем из родителей, с которым он ныне разлучается, но иногда данная связь может быть весьма тесной, и ребенок в таком случае переносит разлуку почти так же тяжело, как смерть. Внутренние связи в семье, которая внешне распалась, могут быть очень тесными, причем их могут даже еще избыточно компенсировать: в такой ситуации ребенок, в сущности, не страдает от депривации, хотя, конечно, заместить полностью отсутствующих родите­лей бывает не слишком легко. Во многих разведенных семьях дети растут психически здоровыми и общественно хорошо адаптированными, однако в среднем все же дети из разведенных семей приспособлены хуже, как это показал Трнка (1961, 1966) в своем обследовании 118 детей из раз­веденных семей и такого же числа детей контрольной группы. При оценке детей, производимой всем коллективом класса (по социометрическому ме­тоду), дети из разведенных семей значительно чаще оказывались нелюди­мыми, уединяющимися, боязливыми, недисциплинированными, беспорядоч­ными, склонными к ссорам. Они, очевидно, лишены эмоциональной и нрав­ственной уверенности, часто поэтому испытывают недоверие и страх перед своим окружением, начинают стремиться к уединению и нередко впа­дают в мечтательное состояние, так что в школе их мысли «где-то ви­тают». Недисциплинированность, как это показывает Трнка, предста­вляет результат потери авторитета, склонность же к дракам — это компенсаторное проявление чувства неполноценности. Данные условия могут, несомненно, встречаться также в семье, выглядящей внешне единой, однако внутри с настоящим «аффективным разводом», тогда как юридический развод иногда означает, напротив, успокоение и стабили­зацию.

Психологически решающим является не юридическое единство или диссоциация, а скорее отсутствие внутреннего единства семьи. С точки зрения основных психических потребностей и их удовлетворения или неудовлетворения ситуация детей в семье, распавшейся в результате раз­вода, вновь рассматривается в публикации авторов Маровой, Матейчека, Радвановой (Москва, 1981).

К сравнительно неожиданному заключению приходит другая праж­ская исследовательская работа, охватившая более 2000 детей из так назы­ваемых проблемных семей (Дитрих с кол., 1981). Преобладающее число родителей детей в дошкольном возрасте и почти половина родителей детей в школьном возрасте предполагает, что дети являются «еще столь малыми, что развод их не затрагивает», но в то же время они приводят высокое число случаев поведения детей, которое можно обозначить как «сепарационное» и которое явно указывает не только на травматический, но и на депривационный характер потери одного члена родительской пары.

В интересах полноты данный раздел следует еще дополнить тем, что развод родителей является далеко не единственной причиной внешнего распада семьи. Весьма вероятно, что несколько иной отклик в отношениях оставшихся членов семьи вызывает уход матери или отца на длительное время в больницу (в особенности, в психиатрическую лечебницу), иным образом выглядит ситуация при тюремном заключении какого-либо члена семьи из-за асоциального поведения, иная ситуация бывает при эмиграции или при длительном пребывании за границей и т. д. Исследовательских работ, которые могли бы предоставить нам в этих областях надежные данные, у нас, однако, пока нет. Для последующих исследований здесь имеется возможность как проверки серьезное™ данных ситуаций, так и установления их специфических черт, г)Алкоголизм

Ситуацря семьи с отцом алкоголиком является моделью отцовской (патернальной) депривации, где отец хотя и присутствует физически, но в воспитательном или стимулирующем отношениях он либо бездей­ствует, либо же действует искаженно.

В 1975—1980 гг. в Праге было проведено широкое обследование детей, проживающих в семьях, где отец состоит на противоалкогольном учете и подвергается соответствующему лечению (Матейчек, 1981). Имеется пол­ная представительная совокупность данных о детях в Ilpaie в трех воз­растных пределах: от четырех до шести лет, девяти—одиннадцати лет, тринадцати—пятнадцати лет. Подобно тому, как это было в случае «не­желанных» детей, с этими экспериментальными детьми парным образом соотносились контрольные дети того же возраста и пола, посещающие тот же детский сад или тот же класс. Это дети из комплектных семей, где родители приблизительно того же возраста, где у матери такое же об­разование, где в семье такое же число детей и где избранный парным образом ребенок занимает в последовательности то же место, что и экс­периментальный ребенок. Дети подвергались исследованию с использова­нием многочисленных проб, причем о семьях было собрано множество независимых данных из медицинских учреждений, консультаций, школ и т. д. Систематически соблюдался принцип, чтобы никому из исследующих лиц не было известно, к какой группе относятся семья и ребенок.

Интеллект детей, измеряемый стандартными тестами, в обеих группах практически не отличался. Не отличалось также состояние здоровья и не было различий в показателях раннего соматического и психического раз­вития. Школьная успеваемость детей из «алкоголической» группы явля­лась, однако, значимо и консистентно более низкой, чем в контрольной группе. Поскольку отмечались различия между группами при оценке личных свойств матерью, отцом и учительницей, то во всех случаях они не были в пользу детей из алкоголических семей. О том же свидетельствует и социограмма: другие дети в классе значительно реже выбирают в каче­стве товарищей детей^лиз алкоголических семей.

Сами дети из алкоголических семей приводят отца существенно менее часто среди лиц, которых они любят больше всего на свете; в своих ри­сунках они отца чаще не изображают, а в вопросниках невротизма сами себя значимо чаще оценивают невротичными.

Анамнез воспитания показывает, что в то время, как в контроль­ных семьях вместе с возрастом ребенка повышается отцовское учас­тие в воспитании, в семьях алкоголиков данное участие остается на очень низком уровне. Из таких семей большее число детей помещалось в недельные ясли, в недельные детские сады и в детские дома. Мать и отец тут чаще разводились и чаще заключали новые браки. Собственное детство отцы и матери из этих семей чаще оценивают как недостаточно счастливое. Роли в семье здесь, как правило, бывают обратными. Строгий авторитет тут значительно чаще представляет мать. Здесь также существенно меньше отмечается последовательность и единство в воспитании

Подобным образом, как и при обследовании нежеланных детей, дети из семей алкоголиков также чаше охватываются детской психиатрической и психологической службой, причем их расстройства бывают более се­рьезными.

Рис, 25. Рисунок пятнадцатилетнего мальчика с интеллектом в пределах слабоумия, воспитывавшегося с раннего детства в учреждениях, в четыре года короткое время у опекунов, а затем в специальном детском доме. Мальчик стилизует себя в виде мла­денца, которого мать возит в коляске, тогда как отец строит дом для семьи. Бегство в представление «счастливого детства» в семье.

В диагнозах снова заметен кумулятивный эффект, так что показатели плохой адаптации значимо дифференцируют между группами.

На основании диагнозов можно вывести целый ряд признаков отцов­ской депривации в семьях алкоголиков. Если обследуемую группу рас­сматривать в качестве целого, то отклонения опять-таки сравнительно незначительны, так что они заслуживают скорее названия субдепривации. Несмотря на это, очевидно, что в результате нарушенных отношений и сдвига ролей внутри семьи, нарушается положительная идентификация ребенка с родительскими моделями. Таким же образом применение им способностей интеллекта и положительное включение в коллектив сверст­ников превращается в проблематичное. Здесь возникает, далее, реальная опасность переноса внутренних условий психической депривации на даль­нейшее поколение, как об этом свидетельствуют многочисленные исследо­вательские работы по иным областям психических нарушений.

б) Социоэкономичеекий и культурный уровень семьи

а) Многочисленные по своему составу семьи.

Против проблемы некомплектной семьи на противоположном полюсе стоит проблема весьма многочисленной по своему составу семьи. На долю ребенка в такой семье чаще всего приходится лишь малая часть внимания и заботы, которые необходимы для его нормального развития. Экспери­ментальные исследования на животных также доказывают наличие депри­вационных последствий в условиях больших пометов (Зейц, 1954). О том же говорят культурально-антропологические исследования, проводимые в обществах, постоянно страдающих недостатком питания и проживающих в неблагоприятных условиях (например, Б. Патель с кол., 1974). В первый период детства ребенок из вышеуказанных семей сталкивается иногда с недостаточной материнской заботой, позднее депрьвация проявляется скорее в области отцовского влияния и по поводу отсутствия руководства и дисциплины. Результат представляют обычно нарушения социального поведения в различных сферах.

б) Низкий экономический и культурный уровень.

Положение семей с весьма многочисленным составом осложнялось, а во многих странах осложняется до сих пор, экономической нуждой, бытовой скученностью, неблагоприятными гигиеническими условиями и нередко также низким культурным стандартом. Боулби предполагает, что плохие социальные условия сами по себе не должны приводить к эмо­циональной депривации. Напротив, дети из плохих семей также привязаны к своим родителям, а когда их разлучают с ними, то они страдают боль­ше, чем оставаясь у родителей, так как маловероятно, что эти дети встретят кого-либо, кто будет постоянно о них заботиться. Даже плохие родители отличаются, согласно этому мнению, пониманием своих обязанностей, чего лишен персонал учреждений. Согласиться с таким мнением конечно нельзя.

Хотя и верно то, что беспорядок или плохая квартира не должны сами по себе представлять довод для отнятия ребенка (а в этом смысле мы теперь намного осторожнее, чем раньше), следует все же взвесить во всех случаях основные воспитательские предпосылки и способности родителей, их интерес к ребенку и отношение к нему, подобно как и отношение ребенка к ним. Однако несомненно, что при физической запущенности лишения ребенка нередко таковы, что он и психически не может раз­виваться надлежащим образом, а его связь с домом бывает весьма по­верхностной и амбивалентной. Имеются определенные районы в некоторых крупных городах, где живут практически только проститутки, алкоголики и правонарушители; эти обстоятельства и постоянная экономическая нуж­да, безработница или частое пребывание родителей в тюрьме препятствуют созданию крепкой эмоциональной связи ребенка с родителями. Родитель­ская забота в таких семьях эквивалентна в значительной мере отсутствию

I zUvOT8nMS7dVCg1x07VQUiguScxLSczJz0u1VapMLVayt+PlAgAAAP//AwBQSwMEFAAGAAgAAAAh AGX0vFXEAAAA3AAAAA8AAABkcnMvZG93bnJldi54bWxEj0FrwkAUhO8F/8PyBG91o0JaUlcRQRAJ QmMuvb1mX5PQ7Nuwu8b4712h0OMwM98w6+1oOjGQ861lBYt5AoK4srrlWkF5Oby+g/ABWWNnmRTc ycN2M3lZY6btjT9pKEItIoR9hgqaEPpMSl81ZNDPbU8cvR/rDIYoXS21w1uEm04ukySVBluOCw32 tG+o+i2uRsE5/T585fk1lOV5cPnlZIrcLpWaTcfdB4hAY/gP/7WPWsHqLYXnmXgE5OYBAAD//wMA UEsBAi0AFAAGAAgAAAAhAASrOV4AAQAA5gEAABMAAAAAAAAAAAAAAAAAAAAAAFtDb250ZW50X1R5 cGVzXS54bWxQSwECLQAUAAYACAAAACEACMMYpNQAAACTAQAACwAAAAAAAAAAAAAAAAAxAQAAX3Jl bHMvLnJlbHNQSwECLQAUAAYACAAAACEAMy8FnkEAAAA5AAAAEgAAAAAAAAAAAAAAAAAuAgAAZHJz L3BpY3R1cmV4bWwueG1sUEsBAi0AFAAGAAgAAAAhAGX0vFXEAAAA3AAAAA8AAAAAAAAAAAAAAAAA nwIAAGRycy9kb3ducmV2LnhtbFBLBQYAAAAABAAEAPcAAACQAwAAAAA= ">

лет

0 12 3 15В

■ группы из весьма неблагоприятной среды

— — — группы из менее неблагоприятной среды

Рис. 26. Выздоровление от последствий депривации. Рисунок показывает повышение умственных способностей в очках (в баллах IQ) у слабоумных пациентов после их пере­мещения из неблагоприятной семейной среды в учреждение. Повышение является тем большим, чем неблагоприятнее была воспитательная среда и чем более длительное вре­мя прошло от перемещения. (Clark A. D., Clark А. М., I. Child Psychol, i : 34, 1960 — по любезному разрешению авторов и издателя) семьи вообще. Подобная проблема грозной физической и нравственной нужды, царствующей на периферии избытка и роскоши, нашим работникам в такой форме неизвестна, однако до сих пор нам приходится иметь дело с отдельными случаями подобной неблагоприятной физической и психи­ческой заботы. Оставлять ребенка лишь во имя «материнского ухода» и из-за опасений перед последствиями сепарации там, где серьезно за­пускают заботу о нем, подвергают побоям, недоеданию, пребыванию в грязи, было бы, конечно, совершенно нереалистичным. Целый ряд детей расцветает у нас почти на глазах, когда из подобной семейной среды их помещают в более благоприятные условия детского учреждения. В нашем материале также имеются доказательства, что такие дети начинают за­тем вскоре ходить, говорить, прибавлять в массе тела, у них изменяется настроение, они становятся более спонтанными и инициативными и т. д. Кларк А. Д., Кларк Л. М. и С. Рейман (рис. 26) в ряде исследовательских работ показали, как маленькие, умственно отсталые дети, проживающие в весьма плохих семейных условиях, начинают быстро прогрессировать в интеллектуальном развитии, если их взять из семей, особенно же в пер­вый период после помещения в новую среду.

Изменение IQ у молодых лиц после их изъятия из плохих семейных условий (по данным А. Д. Б. Кларка и др , Brit. J. Psychol. 1958):

Средний 1Q (Векслер)

	Группы из весьма	Группы из менее
	плохих семей	неблагоприятных условий
В начале исследования	59,6	62,3
После 3 лет	70,7	66,8
После 0 лет	75,8	72,5

Прогессирование детей из менее неблагоприятных условий отлича­ется более медленным и плавным характером. Авторы предполагают, что решающее влияние здесь оказывает именно сепарация от плохой семьи, а не специальные условия воспитания и обучения.

Й. Квашай (1975) установил значимо большую результативность в те­стах уровня интеллекта (Терман-Меррил) и в тестах зрелости восприятия (Фростиг) у группы 36 цыганских детей из Восточной Словакии, находя­щихся ныне в первом классе школы, а до этого проведших минимально один год в детском доме, по сравнению с группой 33 цыганских детей, живших только в собственных семьях. Так как культурный уровень семей, из которых дети происходили, также как наследственный фон у обеих групп ничем не различались, то можно предположить, что в данном случае детский дом — в отношении развития хотя бы некоторых когни­тивных функций воздействует более благоприятно, чем бедная в стимуляционном отношении цыганская семья.

Подобная картина бывает у детей, у которых запущенность из семей­ной среды сочетается с последствиями какого-либо физического дефекта или дефекта органов чувств. В особенности у детей с тяжелыми дефектами органов чувств зрения или слуха pi т. п.) нам повторно приходилось ста­новиться свидетелями примечательного прогресса в умственном разви­тии, когда они переходили из семьи в специальное детское учреждение.

В отличие от этого, целый ряд прежних исследований говорит о не­престанном ухудшении психического состояния на основании понижения IQ у детей, постоянно проживающих в плохих социоэкономических усло­виях: Гордон у детей английских цыган и рабочих в области канала, Эпюр, а затем Эдварде и Джонс у детей из изолированных областей в горах (Кентукки), Чапани и Уильяме у дете