Сегодня мы наблюдаем явную перегруппировку сил. Крупная «номенклатурная» буржуазия, связанная с властны-

А. С. Панарин

Ми структурами и пользующаяся всякого рода привилегиями монополизма, постепенно впитала в себя дух богемы и на- училась находить общий язык с культурным (или контркуль- турным) авангардом. Вместе с ним она стала третировать ар- хаичную среду мелких предпринимателей и хозяйчиков, могущих рассчитывать только на свои силы и на верного по- требителя, умеющего ценить их добротные изделия и услуги.

С высоты номенклатурно-монополистических возмож- ностей, когда получение одного привилегированного госу- дарственного, в частности военно-промышленного, заказа способно обеспечить многомиллиардную прибыль, муравьи- ная работа мелкого предпринимателя стала выглядеть жал- ким анахронизмом. А когда пришло время виртуальной эко- номики, основанной на ловкости имиджмейкерства и искус- ственном спросе, связанном с извлечением манипулятивной

«интеллектуальной ренты», союз с контр культурной богемой обрел не только черты духовной близости людей, питающих отвращение к настоящим методическим усилиям, но и про- фессионального кредо.

С одной стороны, без разложения старой морали контр- культурным авангардом современный рынок никогда бы не получил нового потребителя, воплощающего предельно

«раскованную» и одновременно истерическую чувствен- ность. С другой стороны, без услуг специалистов в сфере контркультуры, ставшей союзницей всего «контрреалисти- ческого», виртуального, паразитическая интеллектуальная рента не могла бы быть произведена. Если раньше контр- культурный авангард находился по ту сторону системы бур- жуазного производства, в качестве ее критика, то теперь он интегрирован в эту систему в качестве создателя символи- ческих форм, на долю которых приходится ныне более поло- вины стоимости товара. Натуральное содержание товара, связанное с его реальной потребительной стоимостью, — это та «архаичная» часть цены, доля которой непрерывно умень- шается под натиском создателей манипулятивной ренты, от- носящейся к психологическим комплексам потребителя, главным из которых является комплекс внутренней непол- ноценности.

Искушение глобализмом 371

Прежде, в культуре доброго старого времени, чувство не- полноценности могло возникать на базе профессиональной несостоятельности личности. Сегодня такая несостоятель- ность мало кого волнует, ибо массовый человек идентифи- цирует себя преимущественно как потребитель. Нередко он готов выполнять самые унизительные, по меркам собствен- но профессиональной этики или этики вообще, роли, лишь бы оставаться на высоте как потребитель, носящий знаки приобщения к современности.

Все эти сдвиги, превращающие носителей антитрудовой контркультуры во властную элиту и в законодателей совре- менности, получили особо наглядное проявление в постсо- ветских реформах в России, да и во всем постсоветском про- странстве. Как уже отмечалось выше, главным условием, по которому бывшая партийная и гебистская номенклатура со- глашалась сдать свой прежний режим «реального социализ- ма», был статус новых собственников и сохранение статуса господствующего класса уже при новом режиме. По логике реального классового противостояния носителей старого и нового, партийная и гебистская номенклатура в лучшем слу- чае должна была занять при новом режиме маргинальное пространство антисистемной оппозиции. А центральное пространство народной антиноменклатурной оппозиции до- лжно было бы принадлежать носителям идеи народного ка- питализма — тех трудолюбивых, квалифицированных и ини- циативных людей, кому прежняя система идеологического^ бюрократического надсмотрщичества не давала развернуть- ся. Материальной основой народного капитализма могли стать многомиллиардные трудовые сбережения71.

Эти деньги невозможно было отоварить продуктами по- требления — советская экономика, производящая преиму- щественно средства производства, к этому не была готова. В этих условиях в 1991 — 1992 гг. вставала дилемма: либо ото- варить эти реальные деньги, организовав распродажу много- миллиардных средств производства, лежащих на складах предприятий мертвым грузом неликвидов, и тем самым за- ложить основы массового народного предпринимательства, либо — каким-то образом экспроприировать эти народные

372 А. С. Панарин

Сбережения и объявить приватизацию после того, как они будут изъяты. Новый режим Б. Н. Ельцина пошел по второ- му пути. Искусственно организованная гиперинфляция в считанные недели уничтожила народные сбережения, и в ре- зультате процесс приватизации был монополизирован быв- шей номенклатурой и давно уже вступившей с нею в тайный альянс торговой мафией.

Сегодня многие задаются вопросом: как случилось, что наша либеральная западническая интеллигенция, казалось бы, более всех настрадавшаяся от партийной и гебистской номенклатуры, так быстро и охотно признала режим номен- клатурных собственников и в развернувшемся противостоя- нии между народом и новыми узурпаторами собственности активно заняла сторону последних?

Многие склонны приписывать это идеологическим при- чинам — ведь бывшая номенклатура объявила прозападный курс, а либеральная интеллигенция как раз и состояла из за- падников, мечтающих в процессе возвращения в «европей- ский дом» обрести свое «подлинное» отечество. Нельзя сбра- сывать со счета и такой фактор, как догматическая слепота наших западников, неизменно отдающих предпочтение иде- ологическим «фактам» в противовес фактам реальным. По- добно тому как прежний социалистический авангард пред- почитал не видеть зверств коллективизации и экономичес- кой разрухи, отдавая предпочтение сугубо доктринальным критериям, относящимся не к жизни, а к идее (социализм судили не по тому, что он представляет в действительности, а по тому, чем он должен быть, «по идее»), так ныне либе- ральный авангард демонстрирует удивительную доктрииаль- ную слепоту, касающуюся массового провала в нищету и бесправие, предпочитая доверять не жизни, а новой «идее».

И все же все эти соображения не дают исчерпывающего объяснения, не затрагивают главной тайны. А она как раз и касается тайного консенсуса либеральной интеллигенции с представителями номенклатурного и даже номенклатурно- мафиозного капитализма на базе принципа богемной рас- крепощенности и безответственности. Не требующая усилий безответственность и неподотчетность нормам — вот истин-

Искушение глобализмом 373

Ный секрет того «либерализма», на почве которого сошлись и помирились, казалось бы, столь разнотипные социальные персонажи, как чурающиеся настоящих предприниматель- ских усилий номенклатурные выходцы, чурающаяся закона торговая мафия и чурающаяся внутренней и внешней дис- циплины западническая интеллигенция. Все они — адепты богемно-раскованной чувственности и богемного образа жизни. Не случайно они сегодня легко встречаются на вся- кого рода презентациях и банкетах и неплохо понимают друг друга. Достаточно отключить «наносные» черты, вызванные различием социального происхождения и воспитания, и вклю- чить голос новой чувственности, как понимание дается без всякого труда.

Революция раскованной чувственности — вот что объ- единило эти группы раньше и прочнее той революции в об- ласти собственности, которая, обделив массу интеллиген- ции, породила номенклатурно-мафиозный экономический альянс. Казалось бы, по этому экономическому критерию, который принято считать решающим, обделенная и обни- щавшая интеллигенция должна почувствовать свое единство с народом, столь же обнищавшим и обделенным.

Но результаты социокультурных революций, касающих- ся богемной чувственности, для некоторых социальных сло- ев оказываются более значимыми, чем итоги социально-эко- номических революций (или контрреволюций). Свобода от ответственности как специфически интерпретированный проект освобождения, принадлежащий модерну, может, как оказалось, создать соблазн, превышающий по своей силе факторы, относящиеся к другой стороне этого проекта — творческой самореализации личности, требующей не чувст- венной расслабленности, а, напротив, предельной внутрен- ней сосредоточенности и ответственности.

Если бы эмансипаторский проект модерна, вместо того чтобы включать столь противоречивые интенции, отличался цельностью и монолитностью, история нового и новейшего времени не дала бы столько драм и трагедий, срывов и от- ступлений. Богемствующая неангажированная личность, следующая закону возрастающей «экономии усилий» (в том

374 А. С. Панарин

Числе и моральных), и самореализующаяся личность, истол- ковавшая свободу в смысле никому не передоверяемой про- фессиональной и гражданской ответственности и готовая к предельным усилиям моральной воли и творческого вообра- жения, — вот две противоположные ипостаси, в которых проявился великий проект модерна. Современные либералы предпочитают сегодня выпячивать первую ипостась, замал- чивая и компрометируя вторую. С этой целью и был изобре- тен постмодерн, аргументы которого в целом посвящены ре- абилитации первого типа и дискредитации второго, как яко- бы архаического.

Что здесь на самом деле бросается в глаза, так это то раз- личное отношение к традиции и к сохранению преемствен- ности, какое обнаруживает модерн в этих двух разных своих ипостасях. Богемствующий модерн рвет с традицией по тем же самым основаниям, по каким личность с отклоняющимся поведением рвет с моралью, а преступник с законом — для того чтобы не возникало поводов для жестокой самокритики и терзаний раскаяния. В горизонте такого модерна никакая реконструкция традиции не мыслится — все традиционное подлежит сбрасыванию с корабля современности. Напротив, модерн второго типа, связанный с проектом творческой самореализации, периодически обращается к традиции в по- исках морального перевооружения. Традиция может отвер- гаться в своих запретительных и сковывающих моментах; но она признается заслуживающей уважения, признания и — возрождения в тех своих истоках и основаниях, которые ка- саются нашей подлинности — способности оставаться вер- ными собственным идеалам, достойно выдерживать вызовы действительности, не быть марионетками внешних сил и об- стоятельств.

Оцениваемые по этому критерию, некоторые типы тра- диционного опыта оказываются заслуживающими нашего признания — и не только в моральной сфере. Как показал опыт модернизации стран АТР, конфуцианская этика, соче- тающая ценности знания с ценностями традиционной кол- лективистской лояльности и общего блага, может успешно соперничать с индивидуалистической протестантской эти-

Искушение глобализмом 375