Эта программа конвертирования всех мыслимых и не- мыслимых продуктов и достижений цивилизации в стоимос- ти сегодня носит название «рыночных реформ».

Здесь возникает целый ряд вопросов. Во-первых, надо признать, что в условиях современного глобального мира резко возросло искушение (подкрепленное реальными воз- можностями победителей) эксплуатировать ресурсы цивили- зации как бесплатные По мере того как транснациональные компании устремляются за пределы западной части ойкуме-

270 А. С. Панарин

Ны, партнерские отношения труда и капитала превращаются в нецивилизованную эксплуатацию туземного населения и его ресурсов. Это относится и к компрадорскому капиталу, действующему у себя на родине, которую родиной он уже не считает.

Мораль грабителей-временщиков, готовых оставить пос- ле себя пустыню в «этой стране», явно начинает преобладать над с таким трудом выработанными отношениями ответст- венного гражданского партнерства. Получается, таким обра- зом, что глобальное открытое общество — открытое для экс- плуатации беззастенчивыми конквистадорами мирового рынка — ведет нас не вперед, а назад, от гражданских к ко- лонизаторским отношениям.

Во-вторых, сегодняшняя тотальная коммерциализация науки, культуры, образования и общения во многом дефор- мирует эти плоды цивилизации. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать», — сказал поэт. Но как влияет на само вдохновение перспектива продажи его результа- тов — об этом ничего вразумительного нам еще никто не сказал. Совладает ли пространство вдохновения с простран- ством рынка, или рост второго влечет за собой сужение пер- вого — вот вопрос. Можно предположить, что под влиянием рыночных ожиданий в самом культурном творческом про- цессе происходят особые структурные сдвиги, связанные с вытеснением менее предсказуемых элементов более пред- сказуемыми и количественно оцениваемыми.

Здесь нам пригодится проведенное Кантом различие между предсказуемостью научного таланта и непредсказуе- мостью художественного гения (с той только поправкой, что творчество в фундаментальных науках больше подпадает под вторую категорию). Вот что пишет Кант по поводу свободы творческого воображения, связанной со спонтанностью ге- ния: «...гений 1) есть талант создавать то, для чего не может быть дано никакого определенного правила, он не представ- ляет собой задатки ловкости в создании того, что можно изу- чить по какому-либо правилу, следовательно, оригинальность должна быть первым свойством гения; 2) так как оригиналь- ной может быть и бессмыслица, то его произведения должны

Искушение глобализмом 271

в то же время быть образцами, то есть показательными, стало быть, сами должны возникнуть не посредством подражания, но другим должны служить для подражанием, то есть мери- лом или правилом оценки; 3) гений сам не может описать или научно доказать, как он создает свое произведение; в ка- честве природы он дает правило; и поэтому автор произведе- ния, которым он обязан своему гению, сам не знает, каким образом у него осуществляются идеи для того, и не в его власти произвольно или по плану придумать их и сообщить их другим в таких предписаниях, которые делали бы и других способными создавать подобные же произведения»51.

Но если творческая личность вынуждена ориентировать- ся на рыночный спрос, то тем самым она должна уйти от не- предсказуемости вдохновения и «придумывать» свои идеи

«по плану». Не вправе ли мы предполагать, что это обреме- нение музы строгостью заказа способно ее оскорбить — сме- нить накал вдохновения в пользу изобретательного, не хвата- ющего звезд с неба ремесленничества? Тревожные симпто- мы того, что большие таланты в науке и культуре, крупные творческие характеры встречаются все реже, уступая место угодливой впечатлительности рыночного ремесленничества, сегодня, кажется, налицо. Фонд больших идей, которыми продолжает питаться наша современность, создан не так на- зываемыми «современными людьми», а людьми по всем мер- кам «несовременными», и этот фонд заметно иссякает.

В-третьих, можно ли приписать рынку чудодейственную способность отбирать во всем многообразном культурном наследии именно то, что человечеству действительно нужно не только для рыночных нужд, и при этом нужно не сегодня, не сейчас, а и на неопределенное будущее? Не рискуем ли мы, отдав всю бывшую «надстройку» на откуп рынку, обречь на вымирание и вымывание как раз то, что может оказаться самым насущным и дефицитным в более или менее отдален- ном будущем? Не является ли рациональность рыночного отбора одномерной и, главное, краткосрочной?