Природа экономической рациональности и смерть веберовского мифа в культуре

В этой связи напрашивается вопрос о самой природе ра- циональности, в частности, экономической рациональнос- ти. Современная теория антропогенеза указывает, что в ста- новлении нашей рациональной способности суждения, со- знания и самосознания решающую роль играли механизмы обуздания спонтанных желаний. Стратегия табуирования желаний, впоследствии получившая современное название

«отложенного счастья», лежала и в основе экономически ра- ционального поведения. Процесс накопления связан с табу- ированием потребительских желаний, чему протестантская аскеза особенно способствовала. Само различие между про- изводством средств производства и производством предме- тов потребления связано со стратегией табуированных же- ланий. Без определенного ограничения гедонистических импульсов общество было бы не способным развивать про- изводство средств производства и увеличивать норму накоп- ления.

А. С. Панарин

С этой точки зрения просматривается поразительная аналогия между двумя видами аскезы: протестантской, свя- занной с обузданием гедонистического импульса во имя на- копления, и пролетарской, связанной с культивированием производства средств производства при явном пренебреже- нии к производству предметов потребления. Разрушение этого аскетического климата, отказ от концепции «отложен- ного счастья» во имя немедленного удовлетворения потреби- тельских ожиданий, вопреки утверждениям наших постсовет- ских рыночников, вместо того чтобы обеспечить экономичес- кую рациональность, подорвало ее. Общество, устремившееся в погоню за немедленным экономическим успехом, оказа- лось не способным тратить средства на амортизацию изно- шенных фондов, на создание долгосрочных заделов будущей производительности, в виде дорогостоящей инфраструкту- ры, основных фондов, а также науки и образования. Все это начало стремительно разрушаться, причем массовый потре- битель, вначале одобрительно взиравший на это разрушение ненавистной ему системы «производства ради производст- ва», в конечном счете оказался у разбитого корыта. Прежде его призывали подождать, пока накопления начнут давать отдачу; теперь ему ждать нечего, потому что превращенное в звонкую монету или «обналиченное» богатство попало в руки олигархов и стремительно уплывает за границу.

Таким образом, обнаружилось, что антагонизм между инвесторами и потребителями, надеющимися на непомерно высокую долю накопления, был разрешен не в пользу потре- бителей, а в пользу расхитителей, задумавших просто вывез- ти богатство из «этой ненадежной страны». При этом потре- бители пострадали больше, чем прежде, — реальный уровень потребления по сравнению с советским периодом упал в не- сколько раз. Но пострадали не только потребители — по- страдала сама цивилизация в стране, где средства, прежде предназначаемые на поддержание и развитие современной инфраструктуры и человеческого капитала, попали в руки проворной диаспоры финансовых спекулянтов. Заслуживает внимания само различие между банком и промышленным предприятием, взятыми в качестве социальных институтов.

Искушение глобализмом 171

Промышленное предприятие как социальный институт представляет все общество. В нем труд и капитал вынуждены сотрудничать, добиваясь определенного консенсуса. Без ми- нимальной согласованности этих элементов процесс произ- водства просто не состоится. Не менее важно и то, что пред- приятие должно искать определенного консенсуса с окру- жающей социальной и культурной средой, которая питает его своими соками, — рабочей силой, системой подготовки кадров, информацией и необходимыми социокультурными установками.

Совсем иное дело — банк. Он представляет собой вопло- щение дематериализированного капитала, представленного в денежной форме. Его успех или неуспех практически не за- висит от таких реальных показателей всеобщего прогресса, как рост материальной производительности труда, состояние окружающей социальной среды, здоровье и работоспособ- ность населения. Банк представляет собой некоторую «вир- туальную реальность», не укорененную в окружающей соци- альной реальности.

Даже советские всесоюзные производственные объеди- нения, отчисляющие до 90% добытой на местах прибыли в распоряжение центра, по крайней мере оставляли на местах созданную инфраструктуру, квалифицированные кадры, на- выки и умения рабочих — все, относящееся к человеческому капиталу как основе всякого богатства. Банк не оставляет ничего: стоит ему перевести свои активы в другое место, как на месте остается пустыня — виртуальная реальность торже- ствует над материальной. И разрушение последней под на- тиском виртуальной системы дематериализации националь- ного богатства могло совершиться только в определенном общественном климате — подорванной аскезы, только и способной обеспечить подчинение кратковременных целей потребительского эгоизма долговременной стратегии выжи- вания и развития.

Итак, мы видим, что ни по одному из важнейших крите- риев современная финансовая буржуазия, воплощающая ин- тенцию новейшего буржуазного курса в целом, не совпадает с образом, который нарисовал вдохновенный адвокат буржу-

А. С. Панарин

Азного класса М Вебер. Консенсус между буржуа и осталь- ным обществом мыслился Вебером на основе протестант- ской этики Аскетическая буржуазия, жертвующая собствен- ными радостями жизни во имя накопления, могла требовать аналогичных жертв от общества и имела шанс быть поня- той им

Но буржуазия азартных финансовых игроков, покры- вающая паучьей сетью весь мир и самоизолирующаяся в виртуальном пространстве, где правила нормальной жизни не действуют, не имеет никаких оснований рассчитывать на общественное признание и поддержку. Катастрофа, проис- шедшая с новым буржуазным классом, выражается в полной утрате легитимности. Новре буржуазное богатство иначе как паразитарным не назовешь — оно утратило всякую связь с тем, что выражается в общественном признании и заслужи- вает его.

В свое время переход от старого ростовщического капи- тализма к продуктивному капитализму веберовского типа оз- начал, что отныне буржуазия развивает с обществом игру с положительной суммой Рост прибылей основывался на рос- те производительности труда, квалификации и образования, всемерном развитии человеческого капитала, а также того, что принадлежит к менее осязаемым благам цивилизации, касающимся ее духовного климата, нравов, ценностей. Те- перь же производительная прибыль вытесняется старой рос- товщической «прибылью от отчуждения», рост которой оз- начает прямой вычет у общества: снижение инвестиций, ухудшение условий жизни, демонтаж инфраструктуры, дег- радацию науки, культуры и образования вместе с обществен- ными нравами и системой ценностей.

Все это означает смерть веберовского мифа в современ- ной политической культуре. Алиби, выданное буржуазии М. Вебером, заведомо неприменимо к буржуа новейшей фи- нансово-спекулятивной формации. Но буржуазия, утратив- шая общественное алиби, вынуждена все больше остранять- ся от окружающего общества и замыкаться в особую между- народную группу, которая рассчитывает уже не на широкую гражданскую поддержку, а на поддержку неких глобальных,

Искушение глобализмом 173