Как оказалось, советское общество явно переоценило само себя: освобождение от партийно-идеологической цен-

Искушение глобализмом 167

Зуры сработало в пользу «сильных» и давно уже в тайне от всех ведущих буржуазный образ жизни и только усилило без- защитность остальных, у которых к моменту «демократичес- кого переворота» не оказалось ни капиталов, ни политичес- кого влияния, достаточного для эффективной самозащиты от произвола номенклатурных приватизаторов. Наряду с этой неожиданной классовой делимостью свободы, оказавшейся целиком в руках прежней номенклатуры, обнаружилась и проблематичность той связи между свободой и ответствен- ностью, которую постулировал новый либерализм.

Удивительное дело, но безответственность стала всеоб- щей: верхи отделались от этики долга как от опостылевшей цензуры, низы соблазнились объявленной вседозволеннос- тью, не уразумев того, что в обстановке вседозволенности всегда выигрывают сильные и проигрывают слабые. При- чем — и это было еще одним сюрпризом постсоветской эпо- хи — сами понятия сильных и слабых совершенно не совпа- дали со смыслом, заложенным в идеологии либерализма. Идеология постулировала, что слабые — это те, кто привы- кли полагаться на государственный патернализм, а силь- ные — это те, кто готов к свободному рыночному соревнова- нию, избавленному от любых тайных подстраховок.

На деле оказалось, что «сильными» оказались как раз те, кто сумел сполна использовать всю систему номенклатурных подстраховок и привилегий для перераспределения нацио- нального богатства в свою пользу, а «слабые», напротив, ока- зались предоставленными самим себе, но с заведомо урезан- ными правами и возможностями, что, по существу, исключало их полноценное приобщение к добродетелям самодеятель- ного гражданского общества.

Номенклатурные приватизаторы с самого начала повели себя отнюдь не по примеру «аскетов накопления», методи- чески накапливающих по крохам добываемую прибыль для ее последующего инвестирования в экономику роста. Они, напротив, повели себя как безответственная богема, даром получившая не ею созданное богатство и намеренная ис- пользовать его ради неслыханно разнузданного гедонизма. Объективный социокультурный анализ их поведения указы-

А. С. Панарин

вает нам не на аскетическую этику самон*акопления, связан- ную с методическим внутренним самоограничением, а на со- четание психологии разнузданной богемы с психологией за- хватнической «удали», все более становящейся откровенно криминальной. Не менее обескураживающим оказывается и сравнение класса «новых русских» (и иных «новых» во всем постсоветском и постсоциалистическом пространстве) с на- ционально ответственным пуританским мещанством, стро- ящим национальный капитализм с полным сознанием соб- ственной укорененности в местную среду и традицию.

Номенклатурная богема, получившая новую собствен- ность вкупе со старыми привилегиями, оказалась в принци- пе не способной идти трудным путем честных сбережений, партнерства и ответственности. Она сделала головокружи- тельное открытие, что старая предпринимательская при- быль, связанная с экономикой роста, не идет ни в какое сравнение с ростовщической прибылью, связанной со спе- кулятивным помещением капитала, финансовыми пирами- дами и играми типа «МММ».

Все это назвали новейшей монетаристской экономикой, якобы имманентной современному информационному об- ществу, ибо все спекулятивные финансовые игры связаны, во-первых, с получением опережающей информации о рын- ке ценных бумаг и экологии фиктивного капитала в целом, а во-вторых, поражают дематериализацией самого богатства, по-видимому, появляющегося прямо из воздуха — помимо роста натурных показателей и даже вопреки им.

Ясно, что здесь мы имеем дело с откровенным софизмом. Под информационной экономикой, в соответствии с уже сложившимися установками постиндустриальной теории, обычно имеют в виду наукоемкие производства, науку, обра- зование и информационно-коммуникационные сети, инвес- тиции, которые дают большую экономическую отдачу, чем вложения в материальное производство. Здесь же под ин- формационной экономикой имеют в виду манипуляции с краткосрочным спекулятивным капиталом, означающим прямой вычет из реального богатства, безответственную рас- трату его.

Искушение глобализмом 169

«Информационная экономика» финансовых спекулян- тов означает систему механизмов, посредством которых обеспечивается дематериализация капитала, теряющего вся- кую привязку к реальному процессу производства общест- венного богатства. Вследствие этого происходит превраще- ние финансовой элиты в «игровое» сообщество, способное обкрадывать целые народы и континенты, в считанные часы сводя на нет сбережения и труд сотен миллионов людей. Такая система означает реставрацию антагонистической па- ры: ростовщическая диаспора — туземное население, то есть перечеркивает обретения капитализма веберовского типа.

Сообщество спекулятивных финансовых игроков по всем показателям отличается от старого протестантского сообще- ства накопителей-аскетов. Игрок нехкопидомничает, не ог- раничивает свое гедонистическое воображение, не отклады- вает исполнение желаний. Чем легче ему достается богатст- во, тем расточительнее он им распоряжается.