Современная антинаркотическая истерия.

В начале нынешнего столетия расисты в США, распространяя всяческие небылицы, упорно разжигали страхи, будто чернокожие Юга, обезумев от кокаина, могут напасть на белых. В 1906 году вышел закон о чистой пище и наркотиках, сделавший кокаин и морфий незаконными и создавший платформу для легально санкционированного запрещения синтетических соединений, вызывающих пристрастие, которые были обнаружены в опийном маке и растении кока. В отличие от табака, чая и кофе, которые сначала приняли в штыки, а затем узаконили, морфий, героин и кокаин начали свою карьеру в современном обществе как вещества легальные, но, будучи признаны способствующими пристрастию, были запрещены. Почему именно эти средства, а не иные? Может быть, они вызывают более серьезное пристрастие? Или само использование подкожной инъекции вызывает неприятные чувства? А может, есть какая-то разница в социальном и психологическом воздействии этих веществ, что и сделало их козлом отпущения за вред, наносимый обществу алкоголем и табаком? Все это трудные вопросы, на которые нелегко ответить. Тем не менее, если мы хотим понять совершенно иной характер атмосферы фармакологического рынка и потребления наркотиков в XX веке, это вопросы, на которые нам нужно попытаться ответить.

Ответ может отчасти заключаться в том, что к началу XX века имелся почти столетний опыт использования синтетических средств, вызывающих пристрастие, и его последствий в социальном плане. Было достаточно хорошо продемонстрировано глупое прославление каждого нового фармакологического средства как какой-нибудь универсальной панацеи от всех бед. То, что можно было отрицать или оставить незафиксированным документально в XVIII и даже XIX веке, не так-то легко скрыть в двадцатом столетии. Все более совершенствующиеся средства коммуникации и транспорта позволяют быстро распространять информацию о наркотиках, равно как и сами наркотики (илл. 24).

Илл. 24. “Кокаинетта Лил” Джона Поуиса. С любезного разрешения Библиотеки Фитца Хью Ладлоу.

Эти технологии способствовали возникновению безупречно организованных и умело управляемых крупных преступных синдикатов. Но возникновение этих синдикатов и современных систем производства и распространения наркотиков требовало и определенного попустительства со стороны правительств. Пристрастие, характерное для тяжелых наркотиков, придало торговле ими дурную репутацию. Правительства, веками безнаказанно торгующие наркотиками, вдруг оказались в совершенно новой атмосфере идей трезвости и социальных реформ и были вынуждены перевести эту прибыльную отрасль из сферы обычной коммерции в статус незаконной деятельности. Теперь правительства, прежде получавшие деньги от продажи наркотиков, будут получать их через систему взяток и через ситуации, в которых им будут платить за то, чтобы они “смотрели в другую сторону”.

Наркотики и правительства.

Вовлечение правительств в дела торговли наркотиками и их прямая ответственность за это будут снижаться под прикрытием жульнических предприятий, заменяющих прямую прибыль, тогда как розничные цены будут расти астрономически. Новая структура цен сделала пирог из денежных средств от сбыта наркотиков достаточно большим, чтобы им вдоволь могли попользоваться обе стороны — и правительства, и криминальные синдикаты.

Действительно, современным решением проблемы наркотических картелей было бы выступление их в роли доверенных лиц национальных правительств в деле поставок вызывающих пристрастие наркотиков. Правительства не могут больше открыто участвовать в мировой торговле наркотиками и претендовать на законность. Только отверженные правительства действуют без “прикрытия”. Законные правительства предпочитают, чтобы их разведывательные службы обделывали тайные сделки с заправилами наркобизнеса, делая в это время вид, будто явная машина дипломатии занята проблемой наркотиков, всегда представляемой таким образом, чтобы любой разумный человек поверил в ее полную неразрешимость. Знаменательно, что основными зонами производства сильных наркотиков являются зоны поселения племен. Современным империалистам хотелось бы, чтобы мы поверили, что, как бы они ни старались, им никогда не удавалось “задавить” и контролировать эти зоны, например, в Пакистане или Бирме, где опий производится в крупных масштабах. А потому ответственными за все это можно считать безликих вождей племен, постоянно сменяющих друг друга, да к тому же еще с совершенно непроизносимыми именами.

С 1914 года по 1939 год распространение наркотиков находилось главным образом в руках тех же гангстеров, которые заправляли и другими сферами, характерными для гангстерской субкультуры, — проституцией, ростовщичеством и разного рода рэкетом. Запрещение алкоголя в США создало неожиданно обширный рынок сбыта для сильных наркотиков, а также дало возможность легкой прибыли от нелегально производимого и продаваемого без налогообложения алкоголя.

Правительственные манипулирования рынком наркотиков происходили и в других странах. Во время Второй мировой войны японские оккупанты Манчжурии как бы воспользовались страничкой из книги британского колониального правления веком раньше и произвели в Китае огромное количество опия и героина для распространения внутри страны. Это было сделано не с видами на прибыль, как у британцев, а с намерением породить столько случаев пристрастия, чтобы воля китайского народа к активному сопротивлению оккупации была сломлена. Позднее, в 60-е годы, ЦРУ использует тот же прием, чтобы задавить политические разногласия в американских гетто для черных лавиной сверхчистого героина под No. 4 — “фарфорово-белым”. / Alfred W. McCoy. The Politics of Heroin in Southeast Asia (New York: Harper Colophon Books. 1972)/