Идентификация с архетипом Афины
Идентификация женщины с архетипом Афины — это главная «пугалка» всех антифеминистов. Мол, женщины становятся совершенно неженственными, чересчур активными и независимыми; думают только о работе, а о семье забывают и вообще ведут себя как мужики, то есть самоуверенно и напористо. Идентификация с архетипом Артемиды, кстати сказать, не особенно пугает традиционалистов: спортсменки, лесбиянки или «лошадницы» в общем и целом не покушаются на мужскую власть и авторитет; соперничают — да, но это их только разогревает. А вот Афина, если дать ей волю, подомнет под себя всех, кто окажется слабее ее на пути. Она не станет размениваться на мелочи вроде утверждения своего превосходства то там, то сям. Ей нужна власть. Не зря именно с ней своей властью делился папа-Зевс.
В наше время в группу «профессионального риска» быть идентифицированными с архетипом Афины входят женщины-начальницы, особенно достаточно самостоятельные, незамужние или разведенные «бизнес-леди» и «женщины — специалисты». Они могут стать настоящими «трудоголичками» или пойти по головам конкурентов и даже соратников.
Кстати, примерным образом женщины-Афины (не идентифицированной, ведь речь идет о персонаже, а не о реальном человеке), которому могли подражать наши матушки и тетушки, был образ женщины-специалиста (часто — врача) в советских фильмах 1960-70-х годов. Прекрасные и суровые врачихи или учительницу, они в душе любят и страдают. А на деле отшвыривают всех приличных поклонников или влюбленных соратников исключительно из чувства девичьей стыдливости или приличия[175]. А ведь на этом материале (театр, кино — всегда попытка явить миф) воспитывались и росли поколения!
Еще один вариант идентификации с архетипом Афины, особенно частый в прошлые времена, — это вечная сестра, помощница Героя. Когда женщине было сложнее (или вовсе невозможно) выбиться в люди, она воспитывала, развивала, а иногда и делала что-то за своего брата, обычно младшего... Об этом пишет Е. Михайлова:
«А вот еще один распространенный выбор: одолжить свой интеллект, стать “серой кардинальшей” брата, мужа, друга. Мне известно несколько подлинных историй сестер, годами делавших уроки за братьев, потому что так было удобнее всем. И немало вокруг умнейших жен — советчиц, “боевых подруг”, остающихся в тени и годами «делающих уроки» за дорогих им людей. В чем-то лестно. Дает немалые возможности знать, понимать, разбираться — и не надо ни с кем разбираться, ничего никому доказывать. “Вторичная выгода” такого "нелегального положения" совершенно очевидна: можно не получать оценок во внешнем мире — то есть не быть отвергнутой. Можно наслаждаться тайной зависимостью от тебя...»[176]
При этом женщина идентифицируется не столько с самим архетипом Афины, сколько с Афиной — Анимой мужчины, играя ее роль вместо своей собственной.
Путь развития
Девственные богини практически не изменяют сами себе, они постоянны. В жизни богини Афины, однако, было несколько значимых приключений. Прежде всего, это совладание с Посейдоном победа в споре с ним. Так женщина, проявляющая качества Афины, может остановить напор бурной и непредсказуемой силы, стихийных эмоций, которыми старается ее подавить кто-то извне (увы, часто кто-то из близких). И это будет ее победа. Затем это уже трактовавшаяся нами, и более спорная, победа над Медузой Горгоной. Но мы можем отметить здесь именно интрапсихический ракурс повествования: Афина отделяет себя от всепоглощающего ужаса, который вполне способна вызывать, и лишь пользуется этой способностью как доспехами, но не наслаждается, не выпускает на волю.
Интересным актом является сотрудничество Афины и Прометея: именно он, по одной из версий, выпустил ее на волю из головы Зевса. Здесь мы видим союз наставника и ученицы и, в свою очередь, мудрой женщины и ее партнера — соратника по интересам. Случается, что мужчина, который сыграл какую-то важную роль в профессиональном становлении женщины-Афины, оказывается позже ее другом и соратником, даже мужем. И для нее это бывает особенно важно: он ее понимает такой, какая она есть; частенько, если это первый значимый мужчина в ее жизни, он ее во многом и «сделал». В мифе, однако, счастливое супружество Афине суждено не было. А Прометея наоборот, наказали, под предлогом его встреч с Афиной.
Мы можем здесь выделить и сильные стороны архетипа Афины, которые женщина может сознательно использовать и развивать: рассудительность, видение Целого; умение предвидеть и предсказать будущее (притом это не прорицание какое-нибудь, а логика плюс капелька интуиции); способность переждать и найти наилучший момент для активного выступления; умение сохранять внешнее спокойствие. И, как и в случае с другими богинями, здесь также присутствуют отрицательные черты архетипа (обычно — чрезмерно развитые свойства в принципе): холодный практицизм, граничащий с цинизмом; препарирующая аналитичность; стервозность; неспособность услышать свое тело; презрение к недостаткам других; излишний конформизм к власть предержащим.
Нельзя сказать, что это особенно беспокоит женщин, в дуШе которых всевластно царствует Афина. Однако почувствовать радость жизни им помогут другие архетипы: прежде всего Коры в ее связи с Деметрой (Джин Ш. Болен отнюдь не случайно советует женщинам-Афинам найти связь со своей внутренней Матерью; очевидно, как из роли Коры, так и из роли Деметры) и, конечно, Афродиты. Остальные роли дадут ей не так уж много нового.
Героини Афины
Героини Афины достаточно редки в греческой мифологии. Это неудивительно, поскольку, как мы видели, греки уделяли внимание Афине в основном как одному из образов Анимы в мужчине. Однако мы нашли и достаточно характерных женщин-смертных, которые проявляют в мифе именно архетип Афины.
НАВСИКАЯ
Навсикая — царевна, дочь Алкиноя («многоумием богу подобного»[177]), правителя феаков, и его супруги Ареты. Интересно, что Навсикая — единственная дочь Алкиноя, кроме нее у царственной пары есть пять сыновей. Богиня Афина явилась Навси-кае во сне под видом ее подруги и предложила отправиться к морю стирать белье, причем мотивировала это именно подготовкой к браку: мол, надо же стирать свадебный наряд. Заметим, что встреча мужчины и женщины у воды имеет традиционно брачную символику[178]. Из истории же мы знаем, что ее ждет там не жених, а чужой муж, возвращающийся к своей жене (или царству)...
Пока выстиранное белье сохло, девушки стали играть в мяч. Обратим внимание на групповую игру, но не созерцательно-жертвенную, как срывание цветочков Коры, и не состязательное соперничество, как бега Артемиды; игра в мяч — это всегда удовольствие от точности, расчета направления, приложения силы и учи-тывания потенциала остальных игроков. Мяч, однако, попадает в воду, и крики девушек будят спящего Одиссея, которого, ослабленного, выбросило бурей на берег. Герой, прикрывая наготу сломанными веточками, встает и приближается к девушкам, которц все разбегаются в страхе, кроме одной Навсикаи. Вот тут мы уже как наяву видим в ней разумный и гордый архетип Афины. А также, безусловно, брачно-эротический сюжет[179]: страшный голый мужик появляется из моря прямо перед девушками... а на самом-то деле это Герой.
Царевна выслушивает незнакомца, велит дать ему чистую одежду (хоть какую-то одежду), накормить и напоить и приглашает во дворец. Мы помним, что Кора-Персефона в такой ситуации убегает, но не достаточно быстро, чтобы ее не догнали... и пугается «страшного мужчину» в любом случае. (Как правило, это лучшая приманка для охотника.) Артемида — убегает так быстро, что ее не способен догнать ни один мужчина. А героиня Афины поступает рассудительно. Она не боится[180]нового мужчины. Более того, способна увидеть в нем, жалком, грязном, устрашающем и уже немолодом, великого человека, Героя. Именно Афина в эпосе Гомера внушает ей смелость и бодрость. Одиссей же прославляет девушку (говорит ей комплименты) и желает ей в жизни счастья, то есть разумного хорошего брака:
О, да исполнят бессмертные боги твои все желанья,
Давши супруга по сердцу тебе с изобилием в доме,
С миром в семье! Несказанное там водворяется счастье,
Где однодушно живут, сохраняя домашний порядок,
Муж и жена, благомысленным людям на радость, недобрым
Людям на зависть[181]и горе, себе на великую славу[182].
Афина вообще не против брака, но для нее это именно законный союз двух разумных и порядочных, успешных людей. Она любовно приукрашивает Одиссея («Станом возвысила, сделала телом полней и густыми / Кольцами кудри, как цвет гиацинта, ему закрутила») так, чтобы он понравился Навсикае, — и та видит в нем образ желанного мужчины:
О, когда бы подобный супруг мне нашелся, который,
Здесь поселившись, у нас навсегда захотел бы остаться![183]
Кажется, что Афина их прямо-таки сводит вместе... но у Гомера нет разрешения этой ситуации. Навсикая — девушка на выданье, а не свободная чародейка (вроде Калипсо или Цирцеи), вдобавок царевна. Ее можно только взять замуж, но не сделать наложницей или любовницей. В этом боль и трагедия Навсикаи. Она, как никто другой, сумела увидеть в неприглядном чужаке великого героя, приветить и помочь ему. Но быть ему женой она не может. Это история многих помощниц, соратниц, «офисных жен»... От бурного адюльтера, развода и заключения собственного брачного союза их удерживают обычно чувство приличия и разумные практичные доводы. (Для сравнения, героиня Афродиты — и женщина, в которой она пробудилась, — наплюет на все; Афродита — известная нарушительница всех возможных правил.) А возможно, что и опасения, страх потерять свое высокое место. Так и Навсикая боится, что кто-то подумает, будто это претендент на ее руку:
Я ж от людей порицанья избегнуть хочу и обидных
Толков; народ наш весьма злоязычен; нам встретиться может
Где-нибудь дерзкий насмешник; увидя нас вместе, он скажет:
«С кем так сдружилась царевна?
Кто этот могучий, прекрасный
Странник? Откуда пришел? Не жених ли какой иноземный?
...Лучше б ей самой покинуть наш край и в стране отдаленной
Мужа искать; меж людей феакийских никто не нашелся
Ей по душе, хоть и много у нас женихов благородных[184].
Обратим внимание тут и на то, что Навсикая, по всей видимости, отвергла «недостаточных героев» из окружения своего отца, как это часто бывает с женщинами, в ком силен архетип Афины. Также интересно тут вспомнить историю Афины и Гефеста, в которой она избежала соития или просто зачатия от него ребенка в самый последний момент, будто испугавшись за репутацию (богини-девы...), более чем из-за чего-либо другого. Это обычная история женщины, в которой силен архетип Афины: избегать связи с тем, кого почему-то (по ее мнению) посчитают недостойным ее, или опасаться, что другие обнаружат, что она вообще способна на какие-то женские чувства и желания.
В результате Навсикая просто помогает Одиссею вернуться домой и исчезает со страниц «Одиссеи». Однако сохранились версии мифов, в частности, у Страбона, в которых она позже выходит замуж за сына Одиссея — Телемаха и рожает тому сына, названного в честь деда Персептолисом («разрушителем городов» — частый эпитет Одиссея).
АРАХНА
Смертную девушку Арахну, которую покарала богиня Афина, мы тоже относим именно к «героиням Афины», поскольку в ней довольно сильно проявился архетип богини. Поэтому она и стала соперничать со своим прототипом.
Вовсе не царевна (в отличие от большинства героинь греческой мифологии), а дочь красильщика тканей, Арахна прославилась как вышивальщица и ткачиха — своим собственным ремеслом. Больше мы не встретим героинь, которые стали известны и знамениты именно своей профессией, а не происхождением, любовными приключениями или удачным случаем родить (или сбежать) от бога. В этом тоже виден путь Афины.
Однако Арахна возгордилась и вызвала на состязание с собой, как с равной, саму Афину Палладу. Поначалу богиня приняла облик мудрой старицы и попыталась предостеречь девушку от такого необдуманного поступка. Но Арахна не вняла предупреждению. В этом вызове, поправшем обычные законы богов и людей, мы видим гордость и стремление к власти, присущие женщине, в чьей душе царит архетип Афины. Это не редкость и по сей день. Мы уже говорили об идентификации с архетипом, как и о принятии божественных функций, когда женщина воображает себя равной богине. Это как раз такой случай.
Афина приняла вызов и честно выполнила условия задания. Она вышила на пурпурной ткани двенадцать олимпийских божеств, а в углах ткани представила наказания смертных, посмевших состязаться с богами. Афина (как богиня, так и женщины, которым она близка) вообще умеет и любит посылать некие намеки, предупреждения о границах, с настоятельным дружеским советом по их соблюдению. Но Арахна вышла на состязание. Она, в свою очередь, вышила на полотне любовные похождения Зевса, Посейдона и Диониса, представив их в смешном, неприглядном свете. Разгневанная Афина ударила Арахну челноком и разорвала ее полотно.
Джин Ш. Болен видит в этом твердую и авторитарную патриархатную позицию Афины Паллады, защитницы своего папы. Но мы обращаем внимание, во-первых, на то, что Арахна оскорбила соперника Афины — Посейдона и бога, ей совершенно чуждого, — Диониса. Во-вторых — на то, что Арахна была смертной женщиной, нарочито обесценивающей божественную любовь, характеры и правила. И в этом обесценивании и насмешке нам видятся достаточно опасные тенденции[185].
Если говорить о женщинах-Афинах, которые следуют «пути Арахны», то именно здесь я бы видела жажду власти и обесценивание чувств, холодный практицизм и цинизм. За это они и могут быть «наказаны богами»: не ощущать полноту жизни, радость и удовольствие от существования... По мифу, Арахна повесилась, не вынеся унижения: это была женщина, которая не могла смириться с поражением (еще одна ловушка для идентифицированных с самой Афиной). Но богиня вынула ее из петли и с помощью зелья Гекаты превратила в паука-трудоголика, который вечно прядет свою пряжу.
История Арахны нередко разворачивается в жизни девочек, которые не желают следовать устоявшимся канонам, а стремятся попробовать нечто дерзкое и новое. Это также история девического подросткового бунта. Впрочем, итог состязания, по счастью, обычно не столь трагичен. В этом сюжете нам важна Афина — гарантия стабильности, порядка и правильного хода вещей, но так же важна и Арахна — бурлящее начало, бунтарская жизнь мира.