Купол собора Санта Мария дель Фьоре. 3 страница

Такую среду, складывавшуюся из ряда индивидуальностей и различных форм художественного выражения, нашел во Флоренции Леонардо, делая свои первые шаги в школе Андреа Верроккьо.

5.1.Действие и движение.

Последней и незавершённой работой первого флорентийского периода является «Поклонение волхвов». Сюжет этот чаще всего появляется во флорентийской живописи кватроченто. Обратившись к нему в 1481-1482 гг.,
Леонардо высказывает своё отношение ко всей предыдущей традиции, ведущей начало от Лоренцо Монако и нашедшей незадолго до того своё выражение у
Боттичелли (ок. 1477), который отказывается от сакрального характера изображаемой сцены и превращает её в предлог для прославления семейства и учёного двора Медичи. Леонардо явно имеет в виду эту картину, превозносящую религиозный пиетизм неоплатонического придворного кружка, когда трактует ее тему в символическом, а не в историческом или сказочном ключе.

Композиции Поклонение волхвов предшествовала трудная подготовительная работа. Вещь эта удивительна во многих отношениях, в частности, тем, что кажется переполненной целой толпой персонажей, и впечатление это усиливает фантастический контраст между фигурами в светлом и группами, почти совсем затемнёнными, - контраст, не в последнюю очередь создаваемый самим беспокойным очарованием незавершённости. Этапы работы над композицией можно восстановить по дошедшим до нас рисункам мастера. Но если, с одной стороны, они показывают, что, расширяя традиционную концепцию Поклонения волхвов, Леонардо вскоре отказался от подробной трактовки священного события, уделяя больше внимания изображению человеческой толпы, то, с другой, картину из Уффици нельзя рассматривать как простой результат последовательности набросков. Скорее, она является плодом интереса двадцатидевятилетнего живописца к окружающему миру и осуществления им определённых формальных задач. Действительно, уже тогда Леонардо изучает человеческие физиономии, от морщинистых лиц стариков до чистых профилей подростков; он занимается наблюдением над строением человеческого тела и его анатомией, и с этой целью зарисовывает фигуру Пьеро Барончелли, повешенного в 1478 году за участие в заговоре Паццци; обращается к анализу человеческих чувств и их проявлению в мимике, жестах, позах, характере драпировок. Кроме того, художник изучает животных, их движения и выразительные возможности, растения, с их способностью отражать все чувства и формы жизни. Наконец, Леонардо увлекают собственно научные наблюдения, жажда познать человека и всё то, что им неустанно создаётся. Однако особо важное значение в этой работе придаётся передаче движения. В мастерской
Верроккьо это составляло один из главных элементов обучения и отражало проявившуюся на этом этапе развития флорентийской живописи тенденцию к экспрессивности. Вслед за успешным решением проблемы правильной передачи соотношения фигур с пространством, основополагающей на заре Ренессанса, внимание привлекает трактовка движения. Она занимает художников, начиная с
Кастаньо – поколение, переходное от первой ко второй половине кватроченто.
Но в то время, как у них эта разработка выразительных возможностей искусства носила достаточно внешний характер, для Леонардо она стала существеннейшей частью его изобразительной системы, в которой живопись соединяется с умозрением. Движение лежит не только в основе жизни, но является также инструментом передачи душевного состояния. По мнению
Леонардо, «фигура не будет достойна похвалы, если не выражает страстей души посредством движения». Поскольку выразительный язык мастера базируется именно на данной предпосылке, а Поклонение волхвов есть первое ее воплощение – как следствие этого, в его творчестве углубляется концепция движения, распространяясь на все элементы живописи, включая «сфумато».

«Снимая контуры фигуры, и моделируя её лишь с помощью света и тени, он стремится осязаемо передать целостность мира проявлений, пронизанного скрытыми энергиями» (Маринони). Возможно, отдельные композиционные элементы этого удивительного произведения более непосредственно и свободно выражены в каком-либо из подготовительных рисунков. Но в общей композиции вокруг
Марии, и её сына предстаёт человечество мыслящее, сомневающееся, взволнованное, благоговеющее, молящее – целый калейдоскоп эффектов и страстей, символизирующий всю внутреннюю жизнь человека, его жажду познания. До этого ни одно произведение искусства не было способно воплотить такое возвышенное содержание, облекая его в столь совершенную форму. Поклонение волхвов стало выражением значительнейшего человеческого события и первой картиной Леонардо да Винчи, обретшей поистине универсальный масштаб.

5.2. Поклонение волхвов.

Картина была заказана Леонардо в 1481 году и предназначалась для украшения алтаря церкви Сан Донато Скопенто, находившейся вблизи Флоренции со стороны Порта а Сан Пьеро Гаттолино (в настоящее время Порта Романа).
Художник, однако, не закончил это произведение, оставив его во Флоренции при своём отъезде в Милан в 1482 году.

Мадонну с младенцем полукругом окружает толпа, приблизившаяся к Святому семейству, чтобы поклониться ему. Здесь представлено множество физиономических типов людей всех возрастов; среди них и юные всадники. Даже животные, как это потом будет часто встречаться у Леонардо, кажется, разделяют человеческие чувства. На заднем плане, из руин палаццо, чья пустая лестница производит впечатление ирреальной, вырывается кортеж путников и всадников. В правой части композиции изображена конная битва, смысл которой остаётся пока неясным. Два дерева в центре – пальма и каменный дуб – служат осями, вокруг которых закручивается спираль всей композиции, как бы вставленной слева – между фигурой старца, погружённого в задумчивость, и справа – фигурой юноши (он указывает на Мадонну с младенцем). На картине мы видим также лошадей, бредущих без всадников, что, возможно символизирует природу, ещё не подчинённую человеком. А в глубине картины возникают обычные для композиций Леонардо высокие горные вершины, намеченные лишь эскизно, они производят величественное впечатление.

5.3. Святой Иероним.

«Начинай свою Анатомию с совершенного человека, затем сделай его стариком и менее мускулистым; затем продолжай, обдирая его постепенно вплоть до костей. А младенца ты сделаешь потом, вместе с изображением матери».

Ни один из современных Леонардо источников ничего не сообщает о картине
Святой Иероним, теперь хранящейся в Музеях Ватикана, хотя сомнения в атрибуции ему этой работы никогда не возникало, так как стилистические мотивы явно связаны с живописной манерой именно этого мастера. Кроме незаконченности, с Поклонением Волхвов, её роднит также формальное и структурное сходство, при очевидном различии содержания. Там – толпа, охваченная жаждой познания, погружена в мистерию универсальной значимости, здесь – одинокий герой, чьё лицо высохло от поста и покаяния, но из запавших глазниц обращен взгляд, полный решимости и воли. У Леонардо лица никогда не выражают второстепенных и неопределённых чувств, они воплощают глубокие страсти, более не трактуемые на кватрочентистском языке линий. В изображении головы святого сказывается мастерское владение Леонардо тайнами анатомии, которое, впрочем, восходит к традиции флорентийского рисунка, прослеживаемой от Антонио Поллайоло к Андреа дель Кастаньо и Доменико
Венециано. Новым здесь является синтез анатомического опыта и изучения движения. Фигура представлена коленопреклонённой, она устремлена вперёд, в то время как правая рука протянута в сторону, сжимая камень жестом, за которым последуют покаянные удары в грудь. Фигура растянувшегося льва завершает спиралью пирамиду с фигурой святого. Эта композиционная схема начинается с четкого очертания гор в глубине сцены, охватывает скалистый грот, место уединения Иеронима, и заканчивается кривой, образуемой спиной животного. Такое структурное построение характерно для Леонардо, решительно отказавшегося от композиций кватрочентистского типа с их симметрическим расположением фигур и предметов и положившего начало новой концепции соотношения объектов и пространства, где факторы атмосферы играют большую роль, чем геометрические мотивы. В большинстве своём историки искусства относят это произведение к первому флорентийскому периоду творчества
Леонардо, до его отъезда в Милан.

5.4. Мадонна с младенцем.

«Для тех красок, которым ты хочешь придать красоту, всегда предварительно заготавливай светлый грунт. Это я говорю о прозрачных красках, так как непрозрачным краскам светлый грунт не поможет. Этому учат нас на примере разноцветного стекла, которые, если их поместить между глазом и светоносным воздухом, окажутся исключительно прекрасными, чего не может быть, если позади них находится тёмный воздух или иной мрак».

О том, насколько привлекала Леонардо тема прекрасной молодой матери с ребёнком, свидетельствуют его многочисленные рисунки. Он изображал женщин с лицами, то серьёзными, то улыбающимися, в позах, выражающих нежность, со взглядом, полным трепетного чувства и тихой умиротворённости, а прелестных младенцев – занятых игрой и прочими ребяческими забавами. У мастера трудно найти абсолютно совпадающие друг с другом интерпретации женской либо детской фигуры, что было обычным для кватрочентистских художников, следовавших неизменному образцу в трактовке образа Марии (в отношении мать
– сын). Они стремились к возможно более полной передаче того, что отражает аспект царственной невозмутимости Мадонны, не выводя её из роли за рамки поклонения младенцу.

Леонардо, напротив, избирает чисто человеческие ситуации; детально анализируя сопутствующие им психологические и физиологические мотивы, он отыскивает высочайшие выразительные возможности в сюжете Мадонна с младенцем.

Отличный от традиционного принцип эмоциональной связи между фигурами имеет место уже в так называемой Мадонне Бенуа, хранящейся в Эрмитаже в
Санкт-Петербурге. Мария, юная, почти девочка, играет с сыном, показывая ему цветок. Она представлена в движении и улыбающейся, ребёнок же, старательно изучающий принесённый его матерью предмет, кажется серьёзным, сосредоточенным. Передавая в живописи различные оттенки чувств, мастер воплощает свою программу изучения человеческой фигуры – её физического строения и поведения.

Что касается женских образов, интерес к ним Леонардо носит более широкий характер. Он создаёт также самостоятельные женские портреты
(вершина – знаменитая Джоконда). Портрет из Национальной галереи искусства в Вашингтоне, идентифицируемый с Джиневрой Бенчи, может рассматриваться как прототип данного жанра и в стилистическом отношении ещё связан с флорентийской живописью конца XV века, особенно с искусством, практиковавшимся в мастерской Верроккьо. Наряду с другими чертами, эта работа Леонардо показывает мастерство его изображения человеческой фигуры в природной среде, проявившееся уже с первых шагов его творчества. Перед нами
– начальный этап этого развития, когда природа выполняет собственно функцию фона, акцентируя женский образ, не наделённый исключительной красотой, однако приковывающий к себе внимание внутренней экспрессией, сочетанием силы и меланхолии, разлитых в её чертах. Великолепная хвоя позади женской фигуры сохраняет в композиции относительную самостоятельность, во-первых, благодаря её роли в смысловом контексте портрета, во-вторых, в силу особого любовного внимания, с каким она написана, хотя, надо сказать, установить с абсолютной точностью, что за растение здесь изображено, не удаётся. В женском лице особенно поражает облагораживающая его геометризация контуров.
Непроизвольно возникает сопоставление с достойными, но банальными героями семейных процессий в циклах фресок Доменико Гирландайо, близких по времени первым живописным опытам Леонардо, подчёркивая, сложность и глубину программы молодого Винчи.

Так называемую Мадону Литта, хранящуюся, так же как и Мадонна Бенуа, в
Петербургском Эрмитаже, историки искусства относят к миланскому периоду творчества Леонардо и, несмотря на существование собственноручного рисунка
Леонардо, несомненно связанного с картиной, обычно приписывают школе мастера. Отметим эмоциональную позу Марии, выражение нежности и удовольствия от созерцания младенца, сосущего грудь матери, обратив одновременно взгляд в сторону зрителя. Изображение основывается на традиционном мотиве Madonna del late (Млекопитательница), обогащая его внимательным наблюдением позы сосущего ребенка. Физический тип маленького
Иисуса, светловолосого, кудрявого, с очень тонкой кожей, здесь тот же, который мы увидим в Мадонне в скалах и в Святой Анне с Марией и младенцем
Христом.

В заключение следует подчеркнуть, что красота, воплощенная в нежных формах юных Мадонн и пухленьких телах младенцев, представляет для Леонардо не просто изобразительный мотив, - это размышления мастера об образе матери, о её глубокой любви к сыну, переведённое им на язык живописи.

5.5. Мадонна Бенуа и Мадонна Литта.

Первая из названных картин была написана на доске, а позднее, поступив в Эрмитаж, переведена на холст. Неизвестно, кому она принадлежала до того, как была представлена на выставке произведений из частных собраний
Петербурга; знаем только, что царём Николаем II она была приобретена у последних русских владельцев в 1914 году. Атрибуция её Леонардо была сделана исследователями сразу и почти единодушно. Отмечалось, что Мадонна и младенец, внимательно смотрящий на цветок, который его мать держит в руке,
- это, быть может, первые художественные образы, задуманные и созданные
Леонардо, независимо от мастерской Верроккьо. Картина относится к раннему флорентийскому периоду его творчества, её можно датировать 1475-1480 годами.

Напротив, Мадонна Литта принадлежит уже к миланскому периоду, поскольку определённо содержит в себе ломбардские черты: внимание к реалистической передаче драпировок, общий интимный тон трактовки образов. От герцогов
Висконти она перешла в собственность семьи Литта, у которой была приобретена русскими царём. Император Александр II купил её в 1865 году для
Эрмитажа, где она была переведена с дерева на холст. В последнее время специалисты склоняются к тому, что данную работу Леонардо завершал
Больтраффио, один из его миланских учеников.

5.6. Мадонна дель Гарофано.

Другим произведением, свидетельствующим об освобождении Леонардо от наставничества своего учителя (хотя у него сохранился вкус к изображению дорогих тканей, ложащихся мягкими, текучими складками, чему учились во флорентийской мастерской) является Мадонна, названная дель Гарофано, или деи Фьори («с гвоздикой» или «с цветами»). В композиционном отношении это более сложный вариант трактовки темы, чем Мадонна Бенуа, но, возможно, также и более скованный, лишённый непосредственности, свойственной последней.

Неизвестно, каким образом картина попала из частного немецкого собрания в Старую Пинакотеку в Мюнхене в Баварии. Начав с понятных упоминаний
Верроккьо и его мастерской в связи с вопросом об авторе картины, историки искусства затем почти единодушно приписали её Леонардо. Эта точка зрения тем более заслуживает внимания, что её придерживаются в недавних работах о художнике. Действительно, богатство драпировок, обширность горного пейзажа, тронутого на склонах пурпуром и золотом, и с вершинами, тающими в небе, впечатление живости срезанных цветов в хрустальном кувшине, мягкость тельца младенца, предвещающего детские образы Мадонны в скалах, - все эти черты уже далеки от языка Верроккьо. Родственное типам мастера, в частности,
Мадонне Бенуа (гемма с кабошоном, которая скалывает платье Марии на груди) и Благовещению из Уффици, это произведение в своей изобразительной и экспрессивной новизне несёт печать зрелости.

5.7. Мадонна в скалах из Лувра.

«О картинах святых, которым поклоняются люди, будут обращаться к другим, которые не будут слышать; а у тех будут открыты глаза, но они так же не будут видеть. С такими они будут говорить, и им не будет ответа, они будут просить милости у тех, кто, имел уши, не слышал; они будут светить тем, кто слеп».

Первым произведением, выполненным Леонардо в Милане, была так называемая Мадонна в скалах, воплощающая тему непорочного зачатия или догмат о зачатии Марией сына вне греха. Картина предназначалась для украшения алтаря (оправой для картины являлся резной деревянный алтарь) в капелле Иммаколата церкви Сан Франческо Гранде в Милане.

25 апреля 1483 года члены братства Святого Зачатия заказали картины
(центральная композиция – Мадонна с младенцем, боковые – Музицирующие ангелы) Леонардо, которому поручили выполнение самой важной части алтаря, а также братьям Амброджо и Эванджелиста де Предис. В настоящее время историки искусства придерживаются мнения, что оба холста на идентичный сюжет, из которых один хранится в Лувре, а другой – в лондонской Национальной галерее, являются вариантами картины, выполненными для одной и той же цели.
Подписная Мадонна в скалах из Парижа (Лувр) первоначально украшала алтарь церкви Сан Франческо Гранде; возможно, она была передана самим Леонардо французскому королю Людовику XII в знак благодарности за посредничество в конфликте между заказчиками и художниками по поводу оплаты картин. Заменила её в алтаре композиция, ныне находящаяся в Лондоне. Впервые Леонардо смог решить задачу слияния человеческих фигур с пейзажем, постепенно занимавшую ведущее место в его художественной программе.

Рассмотрим «Мадонну в скалах»: фигуры изображены у входа в грот, почти естественную крипту, свет в которую проникает сверху и через боковые проёмы. Вопреки обычаю фигуры расположены крестообразно, на осях, указывающих четыре направления пространства: Иисус на переднем плане наклонён в сторону зрителя; Иоанн Креститель и ангел указывают на развитие пространства в боковых направлениях; возвышающаяся над группой Мадонна напоминает «купол», из которого нисходит свет. То же самое можно сказать и в отношении света: он падает сверху и сквозь боковые проёмы. Заметим, что грот –это обширное замкнутое пространство с влажной и плотной атмосферой, а цветы и травы тщательно выписаны вплоть до мельчайших деталей. В этом сказалось влияние нидерландцев, с которыми Леонардо познакомился во
Флоренции благодаря Гуго ван дер Гусу. В своей картине Леонардо, несомненно, ставит проблему соотношения между большими и малыми величинами и решает её «натуралистически»- с учетом того, что эти различия заложены в самой природе. Но он предвосхищает также психологическое решение. Леонардо исходит из предположения, что человеческий ум, также являющийся природным инструментом, прекрасно может переходить от одного масштаба к другому, нисколько не нуждаясь в сведении больших и малых величин к какой-то средней величине. Пространство, таким образом, представляется ему не постоянной структурой, основанной на математической логике, а безбрежным простором, вбирающим в себя человеческий опыт или человеческое существование.

«Мадонна в скалах», несомненно, представляет собой картину, нуждающуюся в специальном «ключе». Она полна герметических, но отнюдь не символических значений, ибо символ-это всегда намек на какое-то иное, переносное значение, а Леонардо стремится к тому, чтобы смысл изображенных вещей остался тёмным, до конца не раскрытым. Глазу даны одни лишь формы. Точно также в природе человек видит предметы и явления, имеющие свои причины и значения. Их можно исследовать и понять, но они не даются априорно.
«Феномен» пещер, как явствует из различных записок художника, сильно привлекал Леонардо. Его интересовала научная и геологическая суть этого явления, в котором он видел проявление «внутренней» жизни земли, подземных, сверхъестественных её сил. Пещера для него – это «средоточие геологических процессов, огромных сдвигов в пространстве и времени, составляющих тайну Земли» (Шастель). Быть может, древние ледники были свидетелями далекого прошлого Вселенной, её предыстории, закончившейся с рождением Христа, когда природа и история обрели наконец настоящую жизнь и потянулись к свету (Леонардо- единственный художник кватроченто, не верящий в «возврат древности» и не советующий подражать классическому искусству), а непостижимая тайна действительности стала доступной для человеческого понимания. Стены и свод пещеры рушатся, и в расщелины врывается свет: эпоха подземной жизни закончилась, начинается эпоха исследований и опыта. У порога стоят четыре фигуры, над ними небо. Но почему перед нами встреча младенца Христа с младенцем Крестителем? Почему ангел указует перстом на
Крестителя? Быть может, это тот же ангел который принес Марии благую весть и его миссия на этом окончилась? Христос явлен на свет, и теперь человеку надлежит возвестить об этом людям. Миссия Крестителя- это не откровение или пророчество, а интуиция. Интуиция, как внушение свыше, которая предшествует опыту и его стимулирует, как предположение, которое предстоит проверить.
Таково одно из возможных истолкований этой картины (ведь Леонардо ещё вернётся к Крестителю как к человеку, «прозревшему» благодаря природе). Тем более что оно соответствует неоплатоническим, хотя и не ортодоксальным основам культуры художника.

Леонардо в Милане вполне мог выступать, как представитель высокой флорентийской культуры и в то же время отстаивать свои позиции без риска впасть в немилость у официальных неоплатоников. Здесь он доказывает, что вдохновение, неистовство души составляет глубокую побудительную причину всякого исследования и практического опыта, что пространство является не абстрактно-геометрической структурой, а реальной данностью интуиции и опыта. Пространство, таким образом, выступает в виде атмосферы, поскольку все предметы представляются нам окрашенной атмосферой. То, что Леонардо назовет «воздушной перспективой», есть не что иное, как мера расстояния, зависящая от плотности и окраски отделяющего нас от предметов слоя воздуха.
Вот почему все они представляются нам как бы слегка завуалированными, с размытыми контурами. В этой мягкости, воздушности, неуловимом слиянии света и тени заключается прекрасное, которое, по мысли Леонардо, не обладает постоянной формой, а порождается вдохновением, внутренним побуждением к исследованию и познанию, стремлением к гармонии с природой, а потому зависит не только от места, времени и условий освещения, но и от настроя человеческой души. Четыре фигуры «Мадонны в скалах» не отличаются определённостью жестов, точностью движений: ангел указует, младенец Христос ушел в себя, словно отгораживаясь от чуждого ему пространства, Креститель наклонился вперёд, поза и улыбка Богоматери полны печального предчувствия, словно она уже знает или предвидит уготованную сыну судьбу. Быть может, главное в этих образах- внутреннее состояние, глубокие душевные движения.
Именно поэтому они еще в пещере, хотя и на её пороге.

6.Леонардо в Милане.

Первый период пребывания Леонардо в Милане (1482-1499) явился самым продуктивным в его творчестве и принёс ему известность во всей Италии, прежде всего, количеством и значимостью выполненных произведений, завершенных или незаконченных, либо доведённых только до стадии замысла и первоначальных набросков. К этому времени развитие его искусства приобрело совершенно самостоятельное направление, что со всей определённостью проявилось именно в Милане, начиная с Поклонения волхвов. Стиль его более не зависим от «флорентийских» или «ломбардских» образцов, но обретает собственные, леонардовские приметы и находит здесь своих соперников, последователей и подражателей.

Леонардо воспользовался обыкновением Лоренцо Великолепного направлять флорентийских художников в различные итальянские государства и таким образом приехал в главный город Ломбардии. Милан, возможно, был тогда одним из самых важных мест в Италии по своему географическому положению, по развитию производства и политической мощи; этим он во многом был обязан плодородию территории и густой заселённости. Милан представлял собой также культурный гуманистический центр, едва ли не равный Флоренции Медичи по своей утончённости и творческому заряду.

Леонардо в Милане не окружён, как это было во Флоренции, людьми скептическими и недоверчивыми. Он углубляет и развивает во многих направлениях свои научные изыскания, занимается инженерией, гидравликой, естественными науками, делает во всех областях сенсационные открытия. Здесь он пишет значительную часть своих теоретических работ, делает огромную массу заметок. С ним советуются как со специалистом по вопросам строительства Миланского и Павийского соборов. Он составляет проекты по мелиорации, канализации, градостроительству. Искусство для него- одна из многих разновидностей исследования, опыта, познания, но в известном смысле оно выше других, потому что рисунок – «вещь умственная», интеллектуальный процесс и, как таковой, орудие, пригодное для всех предметов. Значительная часть его исследований и открытий - от анатомии до механики, от ботаники до космологии – была выражена и сообщена с помощью рисунка, несущего на себе всегда следы лихорадочных поисков, гипотетических предположений, стремления к проверке на практике. Но именно потому, что Леонардо является первым, кто проводит научные исследования с особой целью и определённой методологией, он является также первым, кто отделяет искусство - – силу его особой целенаправленности и методологии – от науки. Не случайно свод его заметок о живописи составляет отдельный трактат, весьма отличный от трактатов, которые он задумывает в отношении других предметов, занимающих его ум.

Как живописец Леонардо исполнил в Милане два произведения, имеющих первостепенное значение, - «Мадонна в скалах» (заказана в 1483 г.) и
«Тайная вечеря» – в трапезной монастыря Санта-Мария делле Грацие (1495 –
1497), а также несколько портретов. Как ваятель он создал модель в натуральную величину колоссальной конной статуи Франческо Сфорцы (которая, однако, не была отлита в бронзе и уничтожена во время оккупации Милана французами в 1499 г.), а позднее, после 1511 г., разработал проект другой конной статуи – Джан Джакомо Тривульцио.

За Мадонной в скалах последовало произведение, выполнение которого стало особенно мучительным для Леонардо и которое представляется самым значительным из написанного, – по крайней мере среди известной нам и сохранившейся его живописи, - речь идёт о Тайной вечере в монастыре Санта
Мария делле Грацие. Пожалуй, ни одно произведение искусства не сравнится по своей значимости с этой росписью, от которой ныне сохранилась лишь бледная тень того, что представало взору вскоре после её завершения художником.

С точки зрения религиозной она имеет универсальное значение: протестанты и католики без колебания признают её воплощением центрального момента в христианской идее спасения Евхаристии – таинства, которое произошло во время трапезы Христа и апостолов в иудейский праздник Пасхи; известны копии и подражания этой композиции в среде верующих. Но не менее важна её роль и с художественной точки зрения. В этом последнем случае можно говорить о многочисленных версиях росписи в различных видах искусства и в различных техниках (существуют выполненные по ней шпалеры, гравюры, деревянная резьба), о многочисленных упоминаниях её в литературе, начиная с современника Леонардо Маттео Банделло, посвятившего работе Леонардо одну из своих новелл, и кончая тем, как описал её Гете, увидев в мае 1788 года.

Наконец, ни одно произведение не доставляло обществу столько забот, связанных с решением вопроса о его сохранении и реставрации. Роспись начала разрушаться вскоре после того, как мастер её выполнил, и уже во времена
Вазари (1568 год) изображение было с трудом различимо. С конца XVIII века начинаются реставрации, по правде говоря, почти все довольно неудачные и способствовавшие постепенному ухудшению общего вида росписи – за исключением недавней, выполненной под руководством Пелличоли, которая восстановила всё, что поддавалось восстановлению (например, поверхность стола и фигуру Иуды). Эти реставрации предпринимались администрацией различных правительств, сменяющих друг друга в Миланском государстве
(сначала австрийского, а в конце XIX века – Королевства объединённой
Италии). Подобное отношение к росписи свидетельствует об её неизменной славе.

И действительно, в ней мы находим исключительное очарование содержания и формы, возможно, никогда не достигавшееся в подобной мере, если не считать фресок Рафаэля в ватиканских станцах, где, впрочем, господствующую роль играет эффект иллюстративности. В Тайной вечере показано массовое действие: слова стремительным ветром отзываются в кругу апостолов, группами по три человека обсуждающих потрясшее их откровение Учителя: «Один из вас предаст меня» (Евангелие от Матфея, XXVI, 21). И сразу как бы нарушается ясность окружающего их интерьера с его классической архитектурой и пропорциями, и присутствующие осознают неизбежность разыгрывающейся трагедии. Прозрачное небо летнего дня, виднеющееся за ними в глубине через три окна – реальная черта, которую Леонардо вводит в изображение поистине человеческой драмы, мастерски подчиняя её высочайшей гармонии, пронизывающей всю окружающую среду. Годы, ушедшие на разработку темы, многочисленные подготовительные рисунки, показывают, что выполнению этого шедевра предшествовали различные композиционные решения, и – согласно
Банделло – работа над ним была сопряжена с постоянным чередованиям дней мучительных размышлений и нескольких минут, когда художник быстро наносил на поверхность стены несколько мазков кистью. Это внушает мысль о том, с каким трепетом Леонардо работал над этим произведением, самым значительным из когда-либо созданных в живописи. В композиции, колорите, трактовке персонажей мы ощущаем то творческое напряжение, с которым художник писал
Тайную вечерю; до сих пор она производит исключительно глубокое впечатление, свидетельствуя о величии и новаторстве творения мастера из
Винчи.