Орфоэпические нормы двух столиц
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
Кафедра романской филологии
Доклад
Нормы московского и ленинградского произношения
Направление 031100 «Лингвистика» («Теория перевода и
межъязыковая коммуникация: испанский язык»)
Работу выполнила:
студентка IV курса дневного отделения
Соловьёва Елена Александровна
Научный руководитель:
Кузьмина Елена Борисовна
Санкт-Петербург
2013 год
Оглавление
Введение. 3
Орфоэпические нормы двух столиц. 3
Лексические различия в речи петербуржцев и москвичей. 6
Список использованной литературы.. 9
Введение
«Развитие языковой нормы связано с историей литературного языка. Изучение истории языка связано с изучением диалектов, причем в разные периоды взаимодействие между литературным языком и народными диалектами было различным»[1]. В докладе мы осветим орфоэпические и лексические нормы московского и ленинградского произношения.
Орфоэпические нормы двух столиц.
«Орфоэпия (греч. orthos – правильный, epos – речь) – это правила литературного произношения и само это произношение»[2].
«В русском литературном языке исторически сложилось два варианта произношения: московский (старомосковский) и петербургский.
C XIV по XVII вв. в связи с положением Москвы сначала как местного центра, а затем как столицы русского государства нормы московского говора начинают оказывать некоторое воздействие на говоры других городов, т. е. теряют свою территориальную ограниченность; таким образом, московский диалект в XVII в. перестает быть только территориальным диалектом.
Некоторые культурные центры России имели известную самостоятельность, способствовавшую сохранению и выработке местных особенностей произношения. Наиболее самостоятельным и достаточно оформленным было петербургское произношение. Этому в значительной степени способствовало перенесение столицы из Москвы в Петербург.
В течение двух столетий (1712-1914)[3] существовало два равноправных варианта произносительной нормы: московский и петербургский (ленинградский). В основе петербургского произношения, по мнению В. И. Чернышева, лежит московский говор, так как в новой столице поселился прежде всего двор, высшие чиновники и знать, жившие до этого в Москве и говорившие по-московски. Однако новой столице, строящейся заново, нужна была рабочая сила, которую набирали прежде всего из ближайших деревень. Петербургское произношение складывалось в первую очередь под воздействием окружающих город северновеликорусских и сред-невеликорусских говоров.
В лингвистической литературе довольно широко бытует утверждение, что особенности ленинградского произношения объясняются влиянием письменной формы языка. В действительности влияние письменной формы на формирование петербургско-ленинградского произношения, как и на устную форму вообще, невелико (непонятно, почему письменная форма литературного языка не влияла на произношение москвичей). По-видимому, лишь небольшая часть признаков ленинградского произношения может быть объяснена влиянием орфографии. В основном же на особенности произношения воздействие оказывали более сложные факторы, и в их числе окружающие Петербург говоры»[4].
Характерные особенности московского и петербургского произношения
| Разговорный язык Москвы характеризовался следующими особенностями: | Для петербургского произношения характерны следующие орфоэпические нормы: |
| а) аканьем, т.е. совпадением <o> и <a> после твёрдых согласных в [a], при этом не ясно, была ли ему свойственна и в какой мере редукция гласных в других предударных слогах (кроме первого предударного, например, за домам, в етам, стараму); б) еканьем, т.е. совпадением в одном звуке [e] гласных на месте е и ъ, а также на месте я и а после шипящих ( десети, десять, петерых, чесов); в) не исключено также произношение [a] в положении после шипящих на месте я и а ( [ч`асы], по[ш`:а]дил); г) различением им. и местн. падежей единственного числа в случаях типа поле, море (об этом свидетельствуют встречающиеся написания поля и в поли); д) взрывным <г>, о чём можно судить по написаниям к на месте г (например, денёк, дарок, стерек); е) в ударном слоге рано стала утрачиваться особая фонема на месте ъ, на месте которой стала произноситься [e] (серым, белым). - произношение слов с [р`] (пе[р`]вый, четв[вер`]г); ж) произношение возвратных суффиксов -сь, -ся в глаголах прошедшего времени и в повелительном наклонении как [с], вопреки орфографии, и др. До второй половины 20 в. характерны следующие черты: 1. щ, сч, жж, зж, жд произносятся как [ш`:] и [ж`:]. [ш] и [ж] возможны лишь в иноязычных словах, типа жюри, и в собственных именах, типа Шютте, Жюль. 2. Произнесение «г» как [h] допускается лишь в нескольких церковных словах: Господи, Бога, - но не допускается в других словах со сходными фонетическими позициями, например: богадельня, благополучный, благоприятный. [h] возникает также при позиционном озвончении [x]. 3. Произношение [г`], [к`], [x`] возможно только перед гласными [и], [е], [a], [o], [у]. 4. Произношение «щн» как [ш`:н], а не [шн]. 5. Произношение твёрдых [т], [д] перед [e] в некоторых иноязычных и в стилистически отточенных словах: коттедж, декольте и др., но мягких [т`], [д`] в освоенных словах температура, телефон, тема, демон. 6. «ч» перед «т» союзов «что» и «чтобы» произносится как [ш]. | 1. Произнесение безударного [e] на месте орфографических [a], [ja], [e] после мягких согласных в предударных и заударных, открытых и закрытых слогах: п[e]тёрка, ч[e]сы, в[e]ду. 2. Произнесение звука [a] в заударной флексии третьего лица множественного числа глаголов второго спряжения: хо[д`a]т. 3. Обязательное сохранение губного [у] в заударном закрытом слоге: че[л`у]сть. 4. Произнесение в отдельных словах после шипящих ударного [e] вместо [o]: щ[e]лка. 5. Произнесение мягких заднеязычных в прилагательных мужского рода единственного числа именительного падежа: гром[к`]Ий. 6. Произнесение твёрдых губных в конце слов и перед [j]: восе[м], по[б]ём; твёрдо произносятся согласные перед [e] в заимствованных словах: сессия, тезис. 7. Произнесение мягкого [c`] в возвратных частицах глаголов: учился. 8. Произнесение сочетаний «чн» как [ч`н]. 9. Произнесение [ч] перед [т] союзов «что», «чтобы» как [ч`]. 10. Произнесение сочетания «шн» как [шн], а не как [ш`:н]: помо[шн]ик. 11. Произнесение слова «дождь» как «до[шт`]», а «дождя» - как «д[a]ж[д`a]. 12. Произнесение сочетания [кк] вместо [хк]: ле[кк]а. 13. Произнесение твёрдого [c] в слове «отсюда»: от[cу]да. 14. Отсутствие [j] перед начальным [e]: [e]сли. Петербургскому произношению были свойственны и специфические орфографические черты, т.е. правила произношения «аллофонов» фонем: большой длительный ударный гласный, более закрытый характер ударного [a], более открытый характер ударного [o], большая закрытость ударного [e], слабая палатализация [ч], некоторое смягчение аффрикаты [ц] перед [и] в заимствованных словах и др. |
Составлено по: Орфоэпия: произносительная норма и произносительный вариант (URL: http://bibliofond.ru/view.aspx?id=31984 Дата обращения 6.10.13)
«В настоящее время изменения норм произношения происходят в направлении их дальнейшего сближения с написанием.
При этом черты старомосковского произношения стираются и остаются нормой только для отдельных слов. Московское и петербургское произношение сблизились, поэтому сейчас уже не принято говорить о наличии двух этих типов произношения.
Рассматривая норму в целом, нужно помнить, что она обладает относительной устойчивостью и находится в состоянии изменения и развития. Это в полной мере относится к орфоэпической норме. Динамика ее движения такова, что одна форма постепенно устаревает и уступает место другой. В течение определенного времени формы могут сосуществовать и осознаваться обществом как равноправные. В этом случае мы говорим о равноправных вариантах нормы (горни[чн]ая и горни[шн]ая, желчь и жёлчь). Варианты могут быть и неравноправными – отличаться друг от друга сферой употребления, т.е. стилистически (планёр – книжное, планер – разговорное), или один из вариантов может осознаваться как устаревший (достато[ш]но – устар., достато[ч]но – норма; безнадежный – устар., безнадёжный - норма).
Во всех подобных случаях орфоэпические словари дают соответствующие пометы. Эти пометы отличаются друг от друга степенью запретительной строгости и стилистической ограниченности (неправильно, грубо неправильно, не рекомендуется; разговорное, просторечное; специальное, профессиональное; высокое, в поэтической речи и некоторые другие). Используемая в орфоэпических словарях помета «и допустимо» (и доп.) предполагает, что первая форма, приводимая в словаре, предпочтительнее.
Следует учитывать, что профессиональные, устаревшие и просторечные варианты не являются нормативными.
Всё изложенное надо иметь в виду, рассматривая конкретные вопросы современной орфоэпической нормы[5]».