Постмодернизм — культура конца XX века

Постмодернизм — новый феномен культуры и новое отношение к действительности, сложившиеся в 60-е годы XX века как реакция на глобальные потрясения новейшего времени. Две мировые войны, создание оружия, ставящего под угрозу существование планеты, невиданное развитие техники, перспектива глобальной экологической катастрофы развенчали многие идеалы и надежды прошлого. Отвергнутыми оказались художественные и научные системы, представления о гуманизме; ценности, созданные человечеством, перестали осознаваться как таковые. Встал вопрос о судьбах человечества и, естественно, о судьбах культуры. Появилось множество теорий, пытающихся так или иначе понять, объяснить прошлое и прогнозировать будущее. Поскольку рационализм и его главный компонент — познающий разум утратили вотум доверия, идея всестороннего, гармонического человека, созданная еще в период античности и затем переосмысленная христианством и Ренессансом, разбилась о противоречия экономического и социального характера, возникает попытка найти новый способ анализа самого мира, места человека в этом мире, отношений между людьми, поколениями и культурами.

Ле Корбюзье. Церковь в Роншане

XX век не создал ни одной всеохватывающей философской системы, подобной системам Гегеля, Канта и других мыслителей прошлого. Наоборот, он как бы в противоположность прошлому рождает множественность взглядов, подходов, способов теоретизирования. Одним из признаков постмодернистского взгляда на мир является отказ от общих культурологических или исторических концепций. Например, французский представитель “новой философии” Ж.-М. Бенуа констатирует, что в настоящем не может быть “однолинейной и всеобъединяющей концепции истории, которая повела бы все человечество целиком и одинаково путем единственного и разделяемого всеми приключения к наилучшей цели” [84, с. 8]. Эта мысль приводит к убеждению, что только множественность взглядов на мир помогает увидеть его многообразие и многообразие путей, возможных для человечества. Большинство теорий не претендует и не может претендовать на какую-либо окончательность своих рассуждений. Поэтому не воспринимается разница между “видимостью” и “сущностью” вещей, между “мнением” и “знанием”. Стремление науки прошлого к классификациям делало акцент на общих чертах изучаемых явлений, постмодернизм устремляет свое исследование к выделению и осмыслению различий. Это приводит к поиску всевозможных оснований истины — не только практических, но и нравственных, эстетических, культурных. В связи с этим возникает интерес к герменевтике (греч. “разъясняющий, истолковывающий”), предлагающей рассматривать пути и формы понимания, но в контексте постмодернизма основания этого понимания могут интерпретироваться различно. Например, итальянский историк Э. Бетти считает, что для понимания той или иной эпохи исследователь должен “оживить в себе историческое прошлое” этой эпохи. Другой философ, X. Г. Гадамер, предлагает для понимания какого-либо исторического периода анализ языка как элемента знаковой системы рассматриваемой культуры.

В теории культуры Шпенглер и Тойнби предложили различные взгляды и на сущность культуры и на ее судьбы. Шпенглер под впечатлением первой мировой войны говорит о хаосе, к которому движется мир, он не находит никакого смысла ни в жизни, ни в какой-либо деятельности: “Человечество для меня лишь зоологическая величина. Я не вижу ни прогресса, ни цели, ни пути человечества, кроме как в головах западноевропейских филистеров-прогрессистов” [335, с. 31]. Он также считает, что все культуры, прошествовавшие на протяжении истории, совершенно отдельны, закрыты от внешнего понимания и конечны. Завершение каждой культуры — цивилизация.

Другой взгляд на судьбы культуры излагает Тойнби. Согласно его пониманию мирового культурного процесса, нужно искать общие исторические основания, позволяющие культурам, прошедшим определенные стадии развития, найти объединительные тенденции. Главным фактором, позволяющим свершиться объединяющему процессу, Тойнби называет “высшие” религии, такие, как зороастризм, иудаизм, буддизм, христианство и ислам. Он считает, что они обладают “абсолютным ядром”, обеспечивающим единение культурных традиций [84, с. 53—55]. Одним из первых он осознал, что человечество нуждается в совместном решении глобальных проблем ядерного века: “Те же беспрецедентные научные и технические достижения, что объединили мир... дали человечеству власть уничтожить себя путем ядерной войны. Сейчас мы пробуждаемся к восприятию истины, что мы сознательно поставили себя в новую ситуацию, в которой человечество должно выбрать между двумя крайними альтернативами совершения геноцида и постижения того, как жить дальше в единой семье” [350, с. 46, 47].

Однако, каким бы острым ни было разочарование XX века в разуме, гуманизме, светлом будущем, чем ближе к концу века, тем чаще и громче звучат опасения относительно абсолютного отрицания ценностей прошлого. Поиск диалога с традициями прошлого необходим так же, как и сохранение гуманизма, поскольку его утрата — это утрата не только человечности, но и человечества. Следовательно, в XX веке, как никогда раньше, встал вопрос о том, что сохранение культуры — это прежде всего сохранение мира и всего человечества.

Ценность мира, как это все более явственно понимает постмодернизм,— в его разнообразии, неповторимости, относительности и единстве.

ВЫДЕЛИМ ОСНОВНЫЕ МОМЕНТЫ

1. XX век стал веком противостояний и потрясений. Это противостояние социальных слоев, ознаменованное революциями; противостояние государств и государственных систем, вылившееся в две мировые войны; это, наконец, противостояние человека и природы, человека и техники, ведущее к экологическому кризису.

2. Все эти процессы связаны не только с социальными, но и с техническими и научными революциями. Наука XX века совершила прорыв в глубины постижения материи. Ее завоевания оказались настолько значительными, что потребовали от общества осознания связи всех человеческих действий с глобальными процессами, а вместе с этим усиления внимания к культурной стороне существования человечества.

3. Искусство XX века продолжает развивать практически все созданные способы художественного освоения мира, но при этом вырабатывает свои формы, связанные с проникновением в глубины бессознательного. В искусстве обнаруживает себя стремление к поиску тайного смысла в знаках повседневной жизни. Рядом с усложнением художественной картины мира сосуществует массовое искусство, обращенное к усредненному человеку и усредняющее своего потребителя.

4. Человечество снова на грани веков, символом ощущения этой грани является понимание зыбкости, неустойчивости, относительности всех явлений мира. Этот менталитет современного человека запечатлели новые философские системы, осваивающие мир, как явление вероятностное, множественное и неопределенное, и новое искусство, представляющее “текущими” и память, и время, и человеческое бытие.

КРАТКОЕ РЕЗЮМЕ

Итак, мы закончили краткий обзор развития европейской культуры. Чего же достигло человечество за эти тысячелетия? Оно смогло заглянуть в тайны Вселенной, и Вселенная оказалась бесконечной и неисчерпаемой. Оно проникло в глубь микромира, и он оказался столь же беспредельным, столь и неисчерпаемым. Человечество на пути своего познания попыталось познать самое себя, и человеческая сущность обнаружила ту же глубину. Каждый раз, когда люди стояли перед новой ступенью познания, им казалось, что это последний уровень, за которым откроется путь к бесконечному счастью. И каждый раз это оказывалось не так. На пороге XXI века человечество пришло к пониманию того, что вся его дальнейшая деятельность связана с человеком, его выживанием. Поэтому особенно значимыми кажутся древние слова, начертанные на храме Аполлона в Дельфах: “Познай самого себя”. И в этом направлении европейская культура со своими древними традициями будет продолжать вносить вклад, достойный всей ее прошлой культуры.

Богатство и многообразие европейской культуры обусловлено особенностями развития каждого этноса на протяжении многих веков. Менялись времена, менялись реалии жизни народов, населявших Европу, менялись формы культуры и ее облик, но есть некоторые черты, объединяющие все эти феномены в особую систему, ту самую, которую мы именуем европейской культурой. Какие же черты отличают ее от восточной, западной, американской и латиноамериканской, африканской?

1. В отличие от Востока, где преобладает эмоциональное начало, европейская культура базируется на определяющей роли разума. С самых своих истоков европейская культура стремится не столько к “вчувствованию” в окружающий мир, сколько к анализу и объяснению его. Даже поэтическая мифология Греции, которая еще не знакома с понятийным объяснением явлений действительности, в своей неповторимой форме так или иначе ищет причинно-следственные основания мира и человеческой деятельности. Ее поиск во многом предвосхищает становление научной мысли. Хотя и принято считать, что в античности еще не было науки в строгом понимании смысла этого слова, но именно греческая культура предлагает формы систематизации существующего умозрительного знания на тех основаниях, которые определят развитие практически всех фундаментальных наук более позднего времени, вплоть до современности.

2. Для всей европейской культуры характерно всепроникающее влияние античности, которая не прекратила своего существования полностью вместе с гибелью римского государства. В той или иной форме античность пробивалась в самых различных областях культуры не только в период, последовавший за ней непосредственно — период средневековья, но и в более поздние периоды. Герои античности присутствуют как образцы и персонажи многих произведений искусства, античная мысль заложила основы философии, языки разных европейских народов в той или иной мере связаны с латинским и греческим языками (о чем говорят, например, термины самых различных отраслей знания и искусства). Отношение к античности могло меняться на протяжении истории европейской культуры, но античность никогда не исчезала бесследно. Даже XX век, достигший высот прагматизма и рациональности, не чужд связей с этим блестящим периодом человеческой культуры.

3. Другой, не менее мощной струей в культуре Европы, начиная со средних веков, является струя христианской культуры. Удивительно то, что, возникнув на Востоке, христианство испытало на себе воздействие европейского рационализма, но из него не только не исчезает особая восточная иррациональность (хотя сама культура и остается рационалистической), но оно наполняется такой экзальтацией и чувственностью, которые не были свойственны ни одной восточной религии. Это явление тем более удивительно, что христианство подверглось натиску философской мысли теоретиков античности, во многом предвосхитивших основные идеи христианства,— Платона и Плотина, Аристотеля и Сенеки. Можно сказать, что восточная струя христианства влилась в античную культуру, вобрав в себя то, что вполне соответствовало взглядам европейского человека, и привнеся в европейскую культуру то, чего ей недоставало: внимание к богатству человеческой души.

4. Для европейской культуры характерно многообразие форм организации жизни, форм государственности. Здесь мы встречаемся не только с тираниями типа восточных, но и с совершенно новым явлением, возникшим именно в Европе, — с демократией, во многом определившей особый тип отношений в обществе. Если восточный человек руководствуется главным образом традициями, моралью, то европейский человек определен формами государственного уложения. Это либо полисный человек Греции, либо гражданин Рима, здесь формируется та особая система патриотизма, которая свойственна европейскому обществу. Интересы государства долго связаны в сознании европейского человека с его чувством долга, справедливости, верности, и его принадлежность к данному государству становится для него предметом особой гордости. На Востоке человек был органической частью общества, песчинкой во множестве ему подобных. Европейская культура рождает чувство своей отдельности, индивидуальности, впоследствии перерастающего в индивидуализм, но при этом вопрос о принадлежности к тому или иному социуму вырастает до размеров особого отличительного качества.

5. Среди особенностей европейской культуры следует назвать и то, что в ней, особенно с периода Нового времени, усиливается тенденция развития в системе цивилизации. Об этом пишут многие европейские теоретики, начиная, примерно, с этого же времени. Над этим рефлектирует европейское искусство, эта особенность во многом определяет интересы повседневной жизни человека. Не будем рассуждать о том, до какой степени гибельно для мирового сообщества это явление, но отметим неоднозначное, а чаще всего и полностью противоположное отношение к этому факту теоретиков всех стран мира. Для нас важно, что совершенствование цивилизации и ее преимущественное развитие — один из существенных признаков европейской культуры, экспортированный затем в те страны мира, на которые распространилось европейское влияние, или на те континенты, которые впитали в себя европейский образец развития.

Уже многократно отмечались противоречивость и неоднозначность европейской культуры. Ее развитие не окончено. Каким будет ее дальнейший путь, не может предсказать ни один прогностик мира. Но ясно одно: европейская культура обладает такого рода, размера и качества богатством, которое может составить счастливое и светлое будущее не только для народов, населяющих Европу, но и для всего человечества.

Темы для рефератов и выступлений:

1. Древняя Греция и мировая культура.

2. Основные этапы развития греческой культуры.

3. Идеал человека в культуре древней Греции.

4 . Наука в древней Греции.

5. Особенности искусства древней Греции.

6. Культура греческого полиса.

7. Особенности возникновения культуры древнего Рима.

8. Культура римской республики.

9. Культура Рима в период империи.

10. Политическая и юридическая культура древнего Рима.

11. Искусство, наука и техника древнего Рима.

12. Культура Византии: между Востоком и Западом.

13. Образ человека в христианстве и византийская культура.

14. Основные особенности европейской культуры средних веков.

15. Карнавал в культуре европейского средневековья.

16. Ваганты, трубадуры и труверы.

17. Наука и университеты в культуре европейского средневековья.

18. Особенности менталитета средневекового человека.

19. Рыцарская культура в средневековой Европе.

20. Культурология об эпохе Возрождения.

21. Художественные образы эпохи Возрождения.

22. Истоки и основания культуры Ренессанса.

23. Сущность гуманизма эпохи Возрождения.

24. Эпоха Возрождения и религия.

25. Проблема индивидуальности в эпоху Возрождения.

26. Возрождение — эпоха великих открытий.

27. Идеал человека эпохи Возрождения.

28. Культура XVII века — культура Нового времени.

29. Барокко и классицизм в культуре Европы XVII века.

30. Великая философия XVII века.

31. Французский театр XVII века: Мольер, Корнель, Расин.

32. Особенности культуры эпохи Просвещения.

33. Проблема человека в культуре Просвещения.

34. Искусство эпохи Просвещения.

35. Идеи Просвещения в трагедии Гёте “Фауст”.

36. Романтизм и реализм в искусстве эпохи Просвещения.

37. Особенности европейской культуры XIX века.

38. Европейский художественный реализм XIX века.

39. Массовый человек и массовая культура XX века.

40. Европейское искусство XX века: традиции и новаторство.

41. Античное образование и культура.

42. Научная мысль эпохи Возрождения.

43. Проблемы развития культуры в книге О. Шпенглера “Закат Европы”

44. Роль монастырей в истории культуры.

45. Свободомыслие и атеизм в истории культуры.

Раздел четвертый

РУССКАЯ КУЛЬТУРА

Глава XXII

НАЧАЛО НАЧАЛ

Любая культура начинается с осознания людьми своего места в мире и своих истоков. На пороге первой мировой войны Валерий Брюсов (1873—1924) написал:

Не надо несбыточных грез,

Не надо красивых утопий.

Но Рок подымает вопрос:

Кто мы в этой старой Европе?

Случайные гости? орда,

Пришедшая с Камы и с Оби,

Что яростью дышит всегда,

Все губит в бессмысленной злобе?

Иль мы — тот великий народ,

Чье имя не будет забыто,

Чья речь и поныне поет

Созвучно с напевом санскрита?

Иль мы тот народ-часовой,

Сдержавший напоры монголов.

Стоявший один под грозой

В века испытаний тяжелых?..

[47, т. 1, с. 320]

Этот век уже закончился, а подобные вопросы все еще стоят перед культурой мира во всей своей полноте. Так попробуем же взглянуть еще раз на этот давний и едва ли не вечный вопрос: “Кто мы в этой старой Европе?”

§ 1 “Откуда есть пошла русская земля”

Начиная изучать культуру любого народа, необходимо выяснить, каковы истоки этой культуры, причины, вызвавшие ее появление, процессы, сопровождавшие ее развитие. Интересно понять, стало ли это игрой исторических случайностей или некая закономерность вызвала к жизни тоненький ручеек, ставший впоследствии мощным потоком. Мы видели, как благодаря приходу кочевых племен на Балканы, появилось то, что называют “греческим чудом”; как по принципу свободного объединения различных племен возникла римская культура; как племена западноевропейских варваров, слившись воедино, образовали то, что мы называем культурой Европы. Так же складывались культуры Востока. Так же формировалась и русская культура.

Многие народы мира объединялись чаще всего на основании общности языка. Общеславянский, или праславянский, язык, сформировавшийся во II— I тысячелетии до н.э., относился к семейству индоевропейских языков, к которым принадлежат славянские — русский, украинский, болгарский, и т.д., германские — немецкий, английский и т. д., многие индийские языки. В. Брюсов не напрасно говорил, что славянская речь “и поныне поет созвучно с напевом санскрита”. Термины, обозначающие степени родства (мать, отец, брат, сестра и другие), названия явлений природы, животных, частей человеческого тела, еще связаны с языком-родоначальником, а вот слова, которые несут память о кремниевых орудиях труда, уже утратили эту связь, образовав основание славянских языков. До середины I тысячелетия н. э. праславянский язык еще сохранялся, но когда славяне расселились на территориях Центральной, Восточной и Западной Европы и утратили связь друг с другом, появились три большие славянские группы — южные, западные и восточные славяне и соответственно три группы языков. К восточнославянской языковой группе относятся русский, украинский и белорусский языки.

Древний мир не оставил нам сведений о том, когда сложилась славянская общность народов. Любознательные греки долго считали Черное море границей обитаемой земли, слагая мифы о таинственных гипербореях, живущих на севере и любимых Аполлоном. Известия, которые привозили греческие купцы с северных берегов Черного моря, более походили на сказки. Геродот, впервые посетивший греческие поселения на берегах Днепра и Буга, возникшие около V века до н. э., создал наиболее полную для того времени картину жизни Скифии (так древние греки называли южнорусскую степь).

Скифы (VII век до н. э.—III век н. э,) не были предтечами славян. После разгрома готами Скифского царства они растворились среди других племен, и лишь некоторые их обычаи оказали влияние на пришедшие позднее в Северное Причерноморье славянские племена.

Обширные равнины и полноводные реки вызвали восторг Геродота. По его словам, эти места населяли пахари и пастухи-кочевники, причем кочевники повелевали пахарями. “Скифами-пахарями” Геродот называет предков славян — трипольцев, представителей других племен, населявших верховья и середину Днепра и пойму Ворсклы. Не раз в дальнейшем менялись названия “пастухов-кочевников” — от киммерийцев до гуннов, приходивших с востока в донские и днепровские степи. Это во многом совпадает с преданиями о русской земле, сохранившимися в летописи XII века под названием “Се повести временных лет, откуду есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть”, где рассказывается, как со славянских племен полян, северян, радимичей брали дань степные кочевники хозары. Кроме них, по степи кочевали более дикие племена печенегов, позже — половцев; проходили гунны, булгары.

А. А. Киселев. С горы. 1886 год

В разных источниках описываются племена, селившиеся по равнинной части России: финно-угорские — мери, мордва, балто-финские — веси, славянские — венеды (венеты), анты и склавены. Были сведения и о завоевателях, ходивших походами на эти племена — аварах, или обрах, как их называет летопись. Она же повествует и об аварском владычестве над славянами в VI—VII веках. В византийских хрониках и исторических сочинениях много говорится о славянах, причинявших хлопоты императорам своими нападениями на империю. Когда же на эти земли пришли хозары, они встретили восточных славян в местах, описанных в “Повести временных лет”, на берегах Днепра и Буга.

До сих пор нет точных сведений о том, когда и как появились славяне на территории, считавшейся с времен Киевской Руси исконно русской. В Повести о начале Русской земли не сказано, когда пришли славяне на эти земли, она рассматривает их жизнь уже на Дунае и говорит о двух ветвях славян — западной и восточной. Арабский историк и путешественник Масуди (конец IX века—956/957), писавший о восточных славянах в сочинении “Золотые луга”, рассказывает, что “некогда одно из многих племен, коренное между ними, господствовало над прочими, имело верховную власть над ними; но потом пошли между ними раздоры, союз их разрушился, они разделились на отдельные колена и каждое племя выбрало себе отдельного царя” [141, с. 21]. Автор называет господствовавшее племя волынянами (русские источники их именуют дулебами), распространяя это имя на все население. В VII—VIII веках восточные славяне стали называться русами или росами, предположительно от названия одного из племен, жившего на границе с хозарами, между Днепром и Доном. С IX века “Русь” — первоначальное название государственного образования восточных славян, а затем — до XII века — территории Киевской Руси.

Знаменитый русский историк В. О.Ключевский (1841—1911) считает, что восточные славяне, образовавшие русский народ, перебрались на равнины со склонов Карпат. Он же называет главным фактором появления государства российского постепенное передвижение этих племен с одних территорий на другие, т. е. своеобразную колонизацию земель. Славянское население, пишет В. О. Ключевский,— “распространялось по равнине не постепенно путем нарождения, не расселяясь, а переселяясь, переносилось птичьими перелетами из края в край, покидая насиженные места и садясь на новые” [140, с. 13].

На каждом новом месте приходилось менять образ жизни, связанный с особенностями новых мест, и устанавливать отношения с соседними племенами. Отношения эти были не всегда мирными, что заставляло разрозненные славянские племена объединяться, и это обстоятельство Ключевский называет первым фактом нашей истории, а вторым — расселение славян по южнорусской долине. Византийский император Маврикий писал, что славяне живут, точно разбойники, всегда готовые подняться с места, поселками, разбросанными по лесам и по берегам рек. Историк Прокопий замечает, что славяне живут в плохих, разбросанных поодиночке хижинах и часто переселяются. Другие авторы подчеркивали, что славяне отличаются выносливостью, храбростью, сплоченностью, языческим многобожием. У них много разного скота, они возделывают хлебные злаки, особенно пшеницу и просо. В своем хозяйстве они используют труд “рабов-военнопленных”, но не держат их в бессрочном рабстве, а по истечении некоторого времени отпускают “за известный выкуп” или предлагают остаться у себя “на положении свободных и друзей” [125, с. 47].

В повести о начале Русской земли упоминаются племена, поселившиеся на равнине: поляне (у среднего Днепра), древляне (у Припяти), волыняне, или дулебы (у Западного Буга), северяне (у Десны и Сулы), вятичи (у Оки), кривичи (у Западной Двины и Волги), полочане (у озера Ильмень), новгородские славяне (у реки Волхов). Но в ней не говорится, в каких отношениях внутри себя и друг к другу они состояли, были они союзниками или их ничто не связывало. Одно ясно: все эти племена представляли собой родовые союзы: “живяху каждо съ своимъ родомъ и на своихъ местехъ, владеюще каждо родомъ своимъ”[102, с. 8].

Особенностью родового союза славян был патриархальный уклад, при котором власть принадлежала родовому старшине, а имущество было нераздельным. Основой рода были почитание предков и другие общие для рода культы. Ключевский пишет, что расселяясь на значительные расстояния друг от друга, среди лесов и болот, родичи помнили кровное родство, хранили обычаи и предания, но житейские отношения все менее связывали их. Все это оставило свой след в памятниках духовной культуры, в первую очередь в мифологии.

До нас древняя славянская мифология дошла в разрозненном виде, поскольку в период крещения Руси она оказалась запретной. Тех, кто, невзирая на страх смерти, сохранял языческие верования, уничтожали без жалости огнем и мечом. Поэтому, рассыпавшись по новым верованиям, местным обычаям и традициям, она сохранялась лишь частично в народном сознании, но не в официальной культуре. От древнерусской мифологии сохранились две ветви верований: поклонение природе и культ предков.

Среди природных божеств были Сварог — бог неба, небесного огня, Сварожич, сын Сварога,— бог земного огня, Хоре (по другой традиции, Дажбог или Даждьбог, сын Сварога) — бог солнца, Стрибог — бог ветров и бурь, Перун — бог грозы, впоследствии глава языческого пантеона. Поклонялись Велесу (Волосу) — покровителю домашних животных и богу богатства, “скотьему богу” (в христианскую эпоху заменен покровителем скота святым Власием). Велес-Волос считался богом “всей Руси”. Славяне также почитали множество фантастических существ, олицетворявших различные стороны повседневной жизни: леших, русалок, домовых, водяных, кикимор.

Долгое время у славян не было храмов и жрецов. Исследователь древней русской мифологии А. Кайсаров (1782—1813) пишет: “Обыкновение боготворить идолов в густоте лесов было так употребительно у славян, что даже когда их боги получили храмы, то они по большей части все еще воздвигаемы были в лесах... Первые храмы были только места, окруженные кольями, потом четыре столба накрылись кровлею и со всех сторон окружились завесами; наконец стали строить храмы из одного дерева” [199, с. 32]. Изображения богов — “идолы” — стояли под открытым небом, где совершались обряды и приносились требы (жертвы). Так, в Киеве на холме стоял идол Перуна, перед которым Игорь в 945 году приносил клятву в соблюдении заключенного с греками договора. Владимир около 980 года поставил еще идолы Перуна, Хорса, Дажбога, Стрибога и других богов, которым князь и народ приносили жертвы. Летописец Нестор (XI — нач. XII века) описывает истукан Перуна, сооруженный Владимиром: он был сделан из дерева, голова — из серебра, а борода — из золота. Другие летописи гласят, что ноги его были железные, а в одной руке он держал изображение молнии, украшенной драгоценными камнями.

Долго сохранялся у славян культ предков, где главными были Род — дух предков, покровитель дома и семьи, и Рожаницы — женские божества, покровительницы рода, домашнего очага, Чур (Щур) — обожествленный предок, родоначальник или бог домашнего очага — домовой (в языке сохранились выражения “Чур меня!”, обращение к обожествленному предку, пращуру, связанное с заклинанием против нечистой силы; “Чур, пополам!”; “чересчур” — перейти за пределы, в чужое владение). Культ предков удерживался в древнеславянском погребальном обряде [140, с, 42], а затем — в разветвленной системе родственных связей, в необходимости “счесться родней”, даже если это “нашему забору двоюродный плетень”, как говорится в русской пословице. Во все времена забвение своей родни считалось непростительным пороком, и о таких людях презрительно говорили: “Иван, родства не помнящий”.

Родовые связи постепенно распадались, а собственность делилась. Разрушались и родовые союзы, хотя сохранялось единство языка и верований. Связи между частями рода и другими родами выступали уже в виде различных соглашений, в том числе брачных. В каждом роду невест было мало, поскольку существовало многоженство (жена в доме — дополнительные рабочие руки), поэтому невест “умыкали” (крали) из других родов, иногда по предварительному соглашению с ними, иногда по уговору только с невестой. Чтобы не возникло вражды из-за “умычки” невест из другого рода, совершался выкуп невесты у ее родственников — вено. Позднее вено превратилось в продажу невесты жениху ее родственниками по взаимному соглашению, без умычки — ее заменил обряд хождения зятя “по невесту”.

С распадением родовых связей постепенно складывается производящее хозяйство, тем более, что еще до IX века у славян появляются железные орудия труда. Возникновение ремесла отделило новую сферу деятельности от земледелия. Сначала появились профессии, связанные с обработкой металлов (кузнечное дело) и производством гончарных изделий. Добытый из болотных руд бурый железняк обрабатывали в сыродувных печах, получая пористую массу — “крицу”, содержащую шлаковые включения. Знали уже и некоторые способы получения стали. В изготовлении керамики скоро достигли такого мастерства, что ее стали производить не только для собственных нужд, но и для продажи, и мастера ставили на них свои клейма. Известными были ювелирное, камнерезное, бондарное, столярное и другие ремесла. Поселения, где существовало развитое ремесленное производство, превращались в города: одни образовывались вокруг княжеских крепостей, другие основывались как военно-оборонительные пункты.

Так появились Киев, Переславль, Ладога, Ростов, Суздаль, Псков, Новгород, Полоцк, Чернигов, Смоленск, Туров и др. Здесь строились небольшие избы, которые топились “по-черному”, в них жили ремесленники, сюда приезжали на торг крестьяне из окрестных мест и заморские купцы, пробирающиеся “из варяг в греки” и обратно. Ключевский считает, что города возникали в основном как центры торговли. Например, Киев возник на рубеже между лесной и степной полосами южнорусской равнины: “Лесная полоса своим пушным богатством и лесным пчеловодством (бортничеством) доставляла славянам обильный материал для внешней торговли: меха, мед, воск стали главными статьями русского вывоза”. Степняки же поставляли скот и все, что связано со скотоводством. Первоначально места для торговли, “для гостьбы, как говорили в старину, назывались погостами. Из этих мелких рынков, служивших посредниками между туземными промышленниками и иностранными рынками, и выросли наши крупнейшие города по Днепру и его притокам” [141, с. 27, 28].

Скоро города стали земельной собственностью князей. Князь в прежние времена был предводителем военного образования — дружины, которая совершала захватнические набеги в поисках военной добычи и защищала свою общину от таких же набегов. Впоследствии за защиту общины князь и его сподвижники брали с населения плату или требовали содержания. Постепенно (при распадении родовых отношений) они приняли на себя не только ответственность за безопасность поселений, окружающих городище, но и собственность на земли вокруг города или села, где размещался князь с дружиною. Появились города, целиком принадлежащие князьям: Вышгород, Изяславль, Белгород. Села, тяготеющие к этим городам, также становились княжеской собственностью. На камнях, столбах, отмечающих границы княжеских владений, наносились тамги — знаки собственности. Князья сажали на обработку своих земель пленников — холопов, челядинов, либо превращали в холопов свободных общинников. Следом за князем владельцами земли становились дружинники, получая ее в дар от князя или захватывая у свободных родовых общин. Так постепенно Русь подошла к созданию государственности.