Глава двадцать восьмая

- Прекрасно, Дункан, - поаплодировал Роджерс. Я перевел взгляд с него и ДюКасса на тень, которую я отбрасывал на траву. Я встал в эффектную позу с извлеченным клинком. Более того, казалось, я понял, как у меня это получилось. Напряжение мышц, которое шло из плеча и предплечья...

- Очень впечатляет, - сказал ДюКасс. Он шагнул вперед, взял мою руку и аккуратно привел в действие защелку, затем, очень осторожно, ладонью вернул клинок в его гнездо.

- Теперь давайте посмотрим еще раз, как вы это делаете.

Не сводя с него глаз, я шагнул назад и принял ту же позу. В этот раз обошлось без удачи, и, несмотря на то, что я еще не до конца понимал, что именно делал, я был абсолютно уверен, что у меня получится. Не спрашивай, откуда. Я просто знал. И в самом деле: щелк. Лезвие выскочило из укрытия и злобно заблестело в полуденном солнце.

- Немного шумит, - улыбнулся я, зазнавшись. - В идеале вы не должны были бы ничего услышать. А так - они в прекрасном состоянии.

Их задания бесконечно чередовали друг друга, но к концу мне показалось, что я их выполнял не столько ради того, чтобы убедить их, а сколько чтобы развлечь. Потом проверки закончились. Стража отошла в сторону, и даже ДюКасс, который весь облачался в осмотрительность, как в любимый плащ, будто ослабил бдительность. К моменту, когда мы покинули

самодельную тренировочную площадку, он говорил со мной как с давним другом.

- Ассасины хорошо натренировали вас, Дункан, - сказал он.

«Ассасины», - подумал я. Значит, так они назывались. Уолпол, таки очевидно бесчестный подонок, был одним из них, но намеревался предать своих братьев.

Предать их за что? Вот в чем вопрос.

- Вы выбрали подходящее время, чтобы оставить их.

- И ужасно рисковали при этом, - восторженно сказал Роджерс. - Предавать Ассасинов всегда было вредно для здоровья.

- Ну, - сказал я немного помпезно, - питье ликера - тоже, но меня всегда влечет эта опасность.

Он посмеялся, и я перевел внимание на ДюКасса.

- А вы чем занимаетесь здесь, сэр? Вы - друг губернатора? Или пытаетесь им стать, подобно мне?

- Ах, я... Как сказать? Торгую оружием. В основном ворованными ружьями и прочим вооружением.

- Контрабандист, - высоким голосом произнес Роджерс.

- Ружья, клинки, гранаты. С удовольствием обеспечу всем, что может убить человека, - уточнил француз.

К тому моменту мы достигли террасы, на которой я наконец-то увидел губернатора Торреса.

Ему было примерно семьдесят лет, но он не был толстым, какими обычно становились богачи. Не считая подрезанной бороды, его лицо было смуглым, морщинистым, белые редеющие волосы были зачесаны вперед; одной рукой держа чашу длинной трубки, он тщательно вглядывался сквозь круглые очки в письма, которые были в его другой руке.

Он не посмотрел на нас, не сразу. Если кто и перевел на нас взгляд, то тот огромный, бородатый мужчина со сложенными руками, терпеливо стоявший по правое плечо от него, такой же неподвижный, как статуи во дворе, но в десять раз более каменный.

Я тут же его узнал, разумеется. Днем ранее я видел, как он отправил трех пиратов на смерть; более того, в то утро я прикинулся, будто приводил для него проституток. Это был тот испанец, Эль-Тибурон, и хотя к тому моменту я уже свыкся с тем, что меня внимательно изучали хозяева, его глаза, казалось, сверлили меня насквозь. Какое-то время, когда на мне застыл его взгляд, я был уверен не только в том, что он говорил со стражниками Кастильо, но и в том, что они дали точное описание, и что в любой миг он поднимет дрожащий палец, укажет им на меня и потребует рассказать, почему я был в крепости.

- Верховный магистр Торрес.

Это Роджерс нарушил тишину.

- Прибыл мистер Дункан Уолпол.

Торрес поднял глаза и начал разглядывать меня поверх своих очков. Он кивнул, затем передал письмо Эль-Тибурону, и слава Богу за это, потому что наконец-то Эль-Тибурон оторвал от меня взгляд.

- Вас ожидали неделю назад, - сказал Торрес, но не слишком раздраженно.

- Прошу прощения, губернатор, - ответил я. - На мой корабль напали пираты, и он затонул. Я прибыл лишь вчера.

Он вдумчиво кивнул.

- Какая жалость. Но удалось ли вам забрать у этих пиратов предметы, что вы обещали мне?

Я кивнул, думая: «Одна рука протянет тебе сумку, другая возьмет деньги», и вытащил из робы маленькую охотничью сумку, потянулся и подбросил ее на низкий столик у колен Торреса. Он пустил клубы дыма из трубки, затем открыл сумку и извлек карты. Я их видел, само собой, и для меня они ровным счетом ничего не значили. Как и кристалл, впрочем. Но для Торреса они имели важное значение. В этом я не сомневался.

- Невероятно, - сказал он с изумлением в тоне. - У Ассасинов больше ресурсов, чем я предполагал...

Он взял кристалл, с прищуром взглянул на него сквозь свои очки и перевернул его в ладони. Орнамент, или что бы это ни было... в общем, для него это был не просто орнамент.

Уложив бумаги и кристалл назад в сумку, он согнул руку для Эль-Тибурона, который шагнул вперед и принял ее. Затем Торрес потянулся, чтобы пожать мою руку, и энергично тряс ее, пока мы говорили.

- Очень рад, что наконец встретился с вами, Дункан, - сказал он. - Идемте, джентльмены. - Он

указал остальным. - Нам многое предстоит обсудить. Идемте...

Большой дружелюбной компанией мы покинули террасу.

Все еще ни слова о моей проклятой награде. Дерьмо. Я погружался глубже и глубже во что-то, чего я не хотел.