Глава двадцать четвертая 2 страница
- Я знаю, о чем ты думаешь, Эдвард, - сказал он. Я заметил, он не мог заставить себя взглянуть на меня, он просто стоял, держа мать, и глядел в какую-то точку вдалеке. - Но ты можешь подумать еще раз.
- О чем же я думаю, отец?
- Ты думаешь, что ты навлек это на нас. Ты думаешь о том, чтобы выяснить отношения с Кобли.
- И? А о чем думаешь ты? Хочешь, чтобы это просто так сошло им с рук? - я взглянул на два истекающих кровью трупа в грязи. Уничтоженный скот. Потерянный заработок. - Они должны заплатить.
- С этим ничего не поделаешь, - сказал он.
- То есть ничего не поделаешь?
- Два дня назад мне предложили вступить в организацию - Торговую Организацию, как мне ее представили.
Когда я взглянул на отца, я задумался, смотрел ли я на старую версию себя, - и да накажет меня за это Бог, - но я очень надеялся, что нет. Он когда-то был привлекательным человеком, но его лицо покрылось морщинами и осунулось. Широкие поля его фетровой шляпы прикрывали глаза, всегда опущенные и усталые.
- Они хотели, чтобы я вступил, - продолжил он, - но я отказался. Кобли и большая часть торговцев согласились. Они пользуются в свое удовольствие защитой Торговой Организации, Эдвард. Как ты думаешь, по как еще причине они бы пошли на такую жестокость? Они защищены.
Я закрыл глаза.
- Мы что-нибудь можем поделать?
- Займемся тем же, чем и всегда, Эдвард, и будем надеяться, что это закончилось и что Кобли подумают, что их честь восстановлена, - он впервые обратил свои усталые, старые глаза на меня. В них не было ничего, ни злобы, ни осуждения. Только поражение. - Я могу рассчитывать на то, что ты приберешь здесь, пока я побуду с твоей матерью?
- Да, отец, - сказал я.
Он и мать направились в дом.
- Отец, - позвал я, когда они дошли до двери, - почему ты не вошел в Торговую Организацию?
- В один день ты поймешь, если когда-нибудь вырастешь, - ответил он, не оборачиваясь.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тем временем мои мысли вернулись к Кэролайн. Первое, что я сделал, это узнал, кто она такая. Поспрашивав людей из Хокинс-лейн, я выяснил, что ее отец, Эмметт Скотт, был богатым торговцем чаем. Не сомневаюсь, что большая часть его клиентов относилась к нему, как к мешку с деньгами, но он все-таки сумел пробить себе путь к вершине общества.
Кто-нибудь менее упрямый и самонадеянный, скорее всего, выбрал бы совершенно не тот путь к сердцу Кэролайн, каким пошел я. В конце концов, ее отец был поставщиком отборного чая для богатых семей в Уэст-Кантри. У него были деньги, достаточно денег, чтобы нанять слуг в довольно большой дом в Хокинс-лейн. Он не был мелким собственником - а значит, ему не приходилось вставать в утра, чтобы покормить скот. У него были средства и влияние. Что мне надо было бы сделать - даже зная, что это бесполезно - это познакомиться с ним. Но большая часть того, что в итоге произошло, могла бы и не произойти, если бы я хотя бы попытался.
Но я не попытался.
Видишь ли, я был молод, я был заносчив. Неудивительно, что люди типа Тома Кобли ненавидели меня. Но несмотря на свое положение, я искренне полагал, что втереться в доверие к торговцу чаем - это ниже меня.
Если я что-то и знаю, так это то, что если ты любишь женщин - а я их люблю и не стыжусь признаться в этом - ты можешь найти что-то красивое в любой из них, и не важно, являются ли они красивыми
в классическом смысле этого слова. Но Кэролайн... Моим проклятьем было влюбиться в девушку, чья внешняя красота не уступала внутренней, и, разумеется, это не могло не привлечь внимания других. Так что следующим, что я узнал, было то, что Мэттью Хэйг, сын сэра Обри Хэйга, крупнейшего землевладельца в Бристоле и руководителя Ост-Индской кампании, положил на нее глаз.
Как я понял из того, что мне удалось выяснить, Мэттью был примерно моего возраста, много о себе о воображал и считал себя невесть каким важным. Он любил напускать на себя умный вид, как и его отец, хотя было ясно, что таланты отца в сфере бизнеса обошли его стороной. Более того, он возомнил себя кем-то вроде философа и частенько надиктовывал свои мысли писаке, который вечно следовал за ним с пером и чернилами наготове. «Шутка - это камень, брошенный в воду, а смех есть рябь». Ужас.
Возможно, его болтовня и обладала глубоким смыслом. Но ясно, что я бы не уделял ему особо внимания - я бы просто посмеивался вместе с остальными, как только слышал его имя - если бы он не был заинтересован в Кэролайн. Возможно, даже это не волновало бы меня столь сильно, если бы не два момента. Во-первых, отец Кэролайн, Эммет Скотт, очевидно помолвил свою дочь с сынишкой Хэйга; во-вторых, у этого сынишки Хэйга, имевшего склонность делать критические ошибки даже в простейших деловых сделках и свойство быстро злить людей - вероятно, вследствие своей снисходительной манеры, - был телохранитель по имени Уилсон - огромный
бестактный мужлан, который, как говорили, был крепким малым, с косоватым глазом.
- Жизнь - это не битва, ибо битвы существуют, чтобы выигрывать или проигрывать их. Жизнь же нужно испытать, - слышал я, как Мэттью надиктовывал своему худенькому писцу.
Ну разумеется, Мэттью Хэйг вел свою маленькую милую битву, ибо, во-первых, он был сыном сэра Обри Хэйга, а во-вторых, этот чертов телохранитель следовал за ним абсолютно повсюду.
***
В общем, я загорелся идеей узнать, где Кэролайн будет одним чудесным солнечным днем. Если точнее, я хотел потребовать возвращения долга. Помнишь Розу, служанку, которую я спас от участи куда более страшной, чем смерть? Я напомнил ей об этом однажды, когда последовал за ней от Хокинс-лейн до рынка, и представился, пока она ходила между рядами со своей корзинкой, старательно игнорируя крики лоточников.
Естественно, она меня не узнала.
- Сэр, я понятия не имею, кто вы такой, - сказала она, затравленно озираясь по сторонам, словно ожидая, что ее работодатель выскочит прямо посреди ряда, (как черт из табакерки).
- Зато я точно знаю, кто ты такая, Роза, - сказал я. - Это меня побили вместо тебя на прошлой неделе около «Старой дубинки». Ты, конечно, была пьяна, но, надеюсь, помнишь доброго самаритянина?
Она неохотно кивнула. Да, пользоваться плачевными обстоятельствами, в которые попала леди для... ну, сказать, что для шантажа – это перебор, но чтобы вытянуть из нее информацию, было не самым моим благородным поступком, но пришлось. Я был избит и, учитывая, что писать-читать я не умел, решил, что лучшим выходом будет встретиться с Кэролайн лицом к лицу.
Мне нужно было всего лишь очаровать ее. Это прокатывало с торговцами, это прокатывало с девушками в тавернах. Почему это не должно было сработать на ком-то более знатного происхождения?
От Розы я узнал, что Кэролайн любила подышать воздухом в порту Бристоля по вторникам. «Но», - добавила она, быстро оглядевшись, - «ты должен остерегаться мистера Хэйга». Его и его слуги Уилсона. Мистер Хэйг души не чаял в Кэролайн, а потому берег ее как зеницу ока, говорила мне Роза.
Следующим утром я поехал в город, продал товар так быстро, как только мог, а затем направился прямиком в порт. В воздухе висел тяжелый запах морской соли, навоза и кипящей смолы; тут и там слышались крики чаек и рабочих порта, загружающих и разгружающих судна, мачты которых слегка покачивались под мягким бризом.
Я начал понимать, почему Кэролайн любила здесь бывать. Вся жизнь была сосредоточена в порту: от людей с корзинами, полных свежих яблок, и связками фазанов до торговцев, расставляющих корзины на пристани и окликивающих посетителей порта, и женщин, убеждающих покупателей купить ткань по якобы очень выгодной цене. Дети либо продавали
цветы и грибы, либо сновали среди матросов и убегали от торговцев, почти так же незаметно, как собаки бегали вокруг стен порта и нюхали кучи мусора и сгнившей еды, выброшенные днем ранее.
И среди них была Кэролайн, которая - вместе с бантиком на чепчике, зонтиком за плечом и Розой на почтительном расстоянии позади - выглядела как истинная леди. Но, она, как я заметил - я временно сохранял дистанцию, выжидая подходящего момента, - она не смотрела на происходящее вокруг. Ее притягивало сюда не непреодолимое любопытство. Судя по ее поведению, ей, как и мне, нравилось наблюдать за жизнью во всех ее проявлениях. Мне стало интересно, смотрела ли она, подобно мне, на море, которое сверкало сокровищами, на корабли, с едва наклонившимися мачтами, на чаек, улетавших на край света, и задумывалась ли о том, какие истории мог рассказать горизонт?
Я романтик, это правда, но не романтичный дурак, и с того дня у таверны бывали мгновения, когда я спрашивал себя, не был ли мой интерес к Кэролайн продуктом собственной головы. Она спасла меня, в конце концов. Но там, пока я ходил по пристани, я влюбился в нее снова.
Собирался ли я встретиться с Кэролайн в своей рабочей одежде? Конечно, нет. Я предусмотрительно сменил и продал свои грязные сапоги на туфли с серебряной пряжкой, надел белейшие чулки и темные брюки, недавно постиранный жилет поверх рубашки и подходящую треуголку вместо моей старой доброй коричневой шляпы. Можно сказать, я выглядел как джентльмен. Я был молодым, привлекательным и
полным уверенности сыном хорошо уважаемого здесь торговца. Кенуеем. У меня было хотя бы звучащее имя, и я еще взял с собой молодого разбойника по имени Альберт, которого я подкупил, чтобы он сделал для меня работенку. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно мне от него требовалось: он должен был помочь произвести впечатление на Кэролайн. Одно дельце с цветочницей - и у меня появились средства к осуществлению плана.
- Итак, ты помнишь план, - сказал я Альберту. Тот посмотрел на меня исподлобья с выражением смертной скуки на лице.
- В общем, ты должен вручить этот букет вон той прекрасной леди. А она спросит тебя: «О, молодой человек, по какому поводу вы дарите мне этот букет?» И ты махнешь рукой вон туда, - я показал, где я буду стоять, довольный, как павлин. Кэролайн либо узнает меня, либо хотя бы захочет поблагодарить своего таинственного благожелателя и прикажет Альберту пригласить меня. Вот тогда-то миссия по ее очарованию и начнется.
- А мне что с того? - спросил Альберт.
- Тебе что с того? А то, что тебе повезет, что я не дам тебе в ухо.
Он усмехнулся.
- Может, лучше ты спрыгнешь с гавани?
- Ладно, - сдавшись, сказал я, - пол-пенни.
- Пол-пенни? Ты больше ничего не можешь предложить?
- По сути, Сонни Джим, я больше ничего не могу, черт побери, предложить, и это еще самые легкие в мире пол-пенни за то, чтобы подойти к прекрасной даме и вручить ей цветы.
- Ее никто не сопровождает? - Альберт вытянул шею, чтобы посмотреть.
Скоро ты поймешь, почему Альберт заинтересовался, сопровождал ли кто Кэролайн. Но тогда я решил, что это просто любопытство. Так, просто разговор. И сказал ему, что нет, она была одна, дал ему букет и половину пенни и отправил его к ней.
То, как он старательно прятал что-то в своей руке, заинтересовало меня, и я понял, какую ошибку совершил.
Это был маленький сверкающий клинок, а взгляд Альберта был устремлен на ее руку, там, где висела сумочка на ленточке.
«О Боже», - дошло до меня тогда. Карманник. Юный Альберт был карманником.
- Ах ты мелкий ублюдок, - выдохнул я и ринулся за Альбертом сквозь порт.
К тому времени он был уже на полпути к Кэролайн. Мелкий мерзавец с легкостью проскальзывал среди толпы, в отличие от меня. Я видел Кэролайн, которая абсолютно не замечала надвигающейся опасности, - которую я сам же к ней и послал.
Следующим, что я увидел, были трое мужчин, направляющихся к Кэролайн. Их я узнал: Мэттью Хэйг, его худенький писака и его телохранитель, Уилсон. Внутри у меня все сжалось. В особенности,
когда я увидел, как Уилсон быстро перевел глаза с Кэролайн на Альберта и обратно. Он был не таким уж и дураком и быстро понял, что к чему.
Я замер. В какой-то момент я был в абсолютном замешательстве и не знал, что делать дальше.
- Эй, - окликнул его Уилсон, чей грубый голос сильно выделялся среди криков и болтовни посетителей порта.
- Эй, ты!
Он ринулся вперед, но Альберт одним быстрым движением перерезал ленточку на сумочке Кэролайн и поймал ее другой рукой.
Кэролайн не заметила кражи, но не заметить нависающего над ней Уилсона было невозможно. Она вскрикнула от удивления, а Уилсон проскочил мимо и схватил Альберта за плечи.
- У этого мошенника есть кое-что, что принадлежит Вам, мисс, - прорычал Уилсон и так сильно тряхнул Альберта, что шелковый кошелек упал на землю.
Кэролайн взглянула сначала на кошелек, затем на Альберта.
- Это так? - спросила она, хотя доказательство было прямо перед ней. Ну, если точнее, доказательство валялось в куче конского навоза около них.
- Да подними же ты это! - Хэйг был тут как тут и уже вел себя так, будто это он поймал воришку, а не его двухметровый охранник.
- Уилсон, преподай-ка урок этому обрванцу, - Хэйг взмахнул рукой, будто хотел отогнать какую-то особо назойливую муху.
- С удовольствием, сэр.
Между мной и ними еще оставалось несколько метров. Уилсон схватил Альберта. Альберт отыскал меня глазами в толпе, и его взгляд переменился с испуганного на умоляющий.
Я сжал зубы. Мелкий ублюдок чуть не расстроил мои планы, а теперь умолял меня спасти его задницу. Вот ведь наглец.
Но Уилсон уже держал его за шкирку и со всей силы ударил его кулаком в живот. И тут что-то внутри меня перевернулось. То же самое ощущение несправедливости, которое я почувствовал тогда в таверне, вернулось, и в следующую секунду я пробивался через толпу на помощь Альберту.
- Эй!
Уилсон обернулся и увидел меня и, хотя он был крупнее меня и гораздо страшнее, он только что ударил ребенка у меня на глазах. И это меня взбесило. Это был не самый честный прием, но я знал - в том числе, на собственном опыте - что нет способа быстрее вырубить мужика, так что выхода особо не было. Удар коленом в пах, быстрый и точный, превратил Уилсона из притеснителя, готового набить мне морду, в хныкающего мальчишку.
Не обращая внимания на гневные вопли Мэттью Хэйга, я схватил Альберта и приказал ему извиниться перед Кэролайн.
- Простите меня, мисс, - послушно выдавил из себя Альберт.
- А теперь проваливай отсюда, - рявкнул я. Альберту не нужно было повторять дважды: через пару секунд его и след простыл, что крайне возмутило Мэттью, но я благодарил Бога за то, что крысеныш удрал и, следовательно, не мог меня сдать.
Я спас Альберта от побоев, но моя победа была недолгой. Уилсон уже поднялся на ноги и, хотя, наверно, место, куда пришелся удар, все еще дико болело, в тот момент он чувствовал только злость. Скорости ему было не занимать, и прежде, чем я успел что-либо сделать, он схватил меня. Я попытался вырваться, высвободив одну руку и ударив его кулаком в грудь, но это не принесло желаемого результата. Довольно рыча, он протащил меня к воде; люди разбегались перед ним, освобождая ему дорогу. В честном бою шансы у меня были, но Уилсон был гораздо крупнее меня. Кратковременная вспышка злости также придала ему сил, и в следующую секунду мои ноги потеряли опору, и я полетел прямиком в воду.
Ну, я всегда мечтал бороздить моря и океаны, и со звенящим смехом в ушах я схватил ближайшую веревочную лестницу и начал подниматься. Кэролайн, Роза и Хэйг с телохранителем и писакой уже ушли; я увидел, как ко мне протянулась рука помощи.
- Давай я тебе помогу, парень, - произнес голос. Я благодарно взглянул вверх, чтобы ухватиться за руку моего Самаритянина, но увидел злобно ухмыляющееся лицо Тома Кобли, смотрящего на меня через край пристани.
- Вот что бывает, когда ты разгуливаешь без пистолета, - сказал он, и ничто не могло помешать его кулаку ударить меня в лицо, и тем самым сорвать меня с веревочной лестницы и послать обратно в воду.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Том Кобли незаметно улизнул, но Уилсон не мог не вернуться. Он, наверняка убедившись, что Хэйг и Кэролайн были в порядке, поспешил назад в пристань и увидел, как я сидел на ступеньках и зализывал раны. Он подошел, и когда я взглянул на него, мое сердце ушло в пятки.
- Если пришел за продолжением, - сказал я, - то на этот раз так легко не отделаешься.
- Не сомневаюсь, - ответил он, даже не вздрогнув, - но я вернулся не для того, чтобы выбросить тебя еще раз в море, Кенуэй.
Услышав это, я впился в него взглядом.
- Знаешь, парень, у меня есть шпионы, и они подсказали мне, что молодой джентльмен по имени Эдвард Кенуэй интересовался Кэролайн Скотт. Этот же молодой джентльмен по имени Эдвард Кенуэй на той неделе подрался у таверны «Старая дубинка» на пути в Хазертон. В тот же день мисс Скотт была на той же дороге в Хазертон, потому как ее служанка сбежала, и случилось так, что ты и мисс Скотт обменялись парой фраз после той перебранки.
Он подошел так близко, что до меня донесся из его рта стухший запах кофе. Это было доказательством - если кто в таковом и нуждался - что он ни капли не боялся ни меня, ни моей грозной репутации.
- Я прав, мастер Кенуэй?
- Возможно.
Он кивнул.
- Так и думал. Сколько тебе лет, парень? Семнадцать? Почти столько же, сколько и мисс Скотт. Я полагаю, вы питаете к ней особенные чувства, я прав?
- Возможно.
- Я думаю, что прав. Итак, я скажу это только один раз и не более, но мисс Скотт обещана мистеру Хэйгу. Это союз благословлен родителями... - Он поднял меня на ноги, прижав мои руки к бокам. Я был слишком мокр, слишком испачкан, слишком изнурен, чтобы сопротивляться - я знал, что ожидало меня так или иначе.
- И если я еще раз увижу, как ты болтаешься рядом с ней, или как ты по-идиотски пытаешься привлечь ее внимание, то купанием в море дело не ограничится. Я ясно выражаюсь?
Я кивнул.
- А что насчет удара коленом в бубенцы в отместку?
Он мрачно улыбнулся.
- А, это? Это личное.
Он добросовестно сдержал слово, и прошло немало времени, прежде чем я смог подняться на ноги и добраться до своей повозки. Тогда пострадали не только причиндалы - моя гордость тоже была изрядно избита.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В ту ночь я лежал в кровати и проклинал свою удачу. Я уничтожил свой единственный шанс с Кэролайн. Она была навсегда потеряна для меня благодаря этому жадному оборванцу Альберту, не говоря о Хэйге и компании. Я вновь пострадал от рук Тома Кобли, и отец одарил меня неодобрительным взглядом, когда я чуть позже обычного и - хоть я и переоделся - чуть более чумазый вернулся домой.
- Ты же не был опять в таверне? - спросил он мрачно. - Боже упаси, если я еще раз услышу, как ты чернишь наше доброе имя...
- Нет, отец, не был.
Он был неправ, я не зашел в таверну по пути домой. По правде говоря, я обходил пабы стороной с той драки у «Старой дубинки». Я говорил себе, что это встреча с Кэролайн так повлияла на меня. Практически буквально заставила протрезветь.
Теперь я уже не знал. Я стал сомневаться; возможно, мне была уготована такая жизнь - в пивной пене, около доступных женщин, у которых едва оставались зубы и еще меньше - приличия, и к тридцати годам продажи шерсти на бристольском рынке, я уже привыкну к такому. Я забуду все надежды о том, как сильно хотел увидеть мир.
Но потом произошли два события, которые все изменили. Первое воплотилось в джентльмене, который сидел на соседнем месте в баре «Георг и Дракон», одним солнечным полуднем. Аккуратно одетый джентльмен с пышно украшенными
манжетами и цветастым галстуком снял свою шляпу, положил ее на стойку и указал на мою выпивку.
- Заказать вам еще, сэр? - спросил он меня.
Такое обращение внесло разнообразие в привычные «сынок», «паренек», «мальчишка», которые мне приходилось слышать ежедневно, если не ежечасно.
- И кого прикажете благодарить за выпивку? И что он может захотеть в обмен? - осторожно спросил я.
- К примеру, возможность поговорить, друг, - просиял от улыбки мужчина. Он протянул руку для рукопожатия. - Меня зовут Дилан Уоллэс, рад нашему знакомству, мистер... Кенуэй, не так ли?»
Уже второй раз за последние несколько дней я знакомился с человеком, который знал, как меня звали, но мне и в голову прийти не могло, откуда.
- Ах, да, - сказал он, улыбаясь («Он хотя бы дружелюбнее Уилсона», - заметил я про себя). - Мне знакомо ваше имя, Эдвард Кенуэй. У вас та еще репутация в округе. Более того, я видел вас в деле.
- Да ну? - спросил я, сузив глаза.
- Да, безусловно, - сказал он. - Люди, с которыми мне довелось общаться, говорят, что вам не в диковинку драться, тем более вы не могли забыть вашей драки у «Старой дубинки».
- Не думаю, что мне позволят забыть ее, - вздохнул я.
- Я вот что вам скажу - и скажу напрямик, потому как вы похожи на молодого человека, у которого есть нрав, и который потому не поддастся моим
убеждениями, какими бы они не были. Вы когда-нибудь хотели выйти в море?
- Раз уж вы заговорили об этом, мистер Уоллэс, однажды я думал покинуть Бристоль и оказаться на корабле, вы правы.
- И что же вас останавливает?
Я покачал головой.
- Хороший вопрос.
- Вы знаете, кто такие каперы, мистер Кенуэй, сэр?
Я не успел ответить, как он это сделал за меня.
- Это буканьеры, которым Корона выдала каперские свидетельства. Понимаете, испанцы и португальцы собирают сокровища Нового Света, заполняя свою казну, и каперы или останавливают их, или захватывают их добычу. Вы понимаете?
- Я знаю, кто такие каперы, но все равно спасибо, мистер Уоллэс. Я знаю, что тебя не осудят за пиратство, если только не нападешь на корабли своего государства, так?
- Да, это так, мистер Кенуэй, сэр, - улыбнулся Дилан Уоллэс. - Как бы вы назвали ситуацию, если бы я потянулся за стойку за кружкой эля? Это была бы кража, так? Бармен может попытаться остановить меня, но что если бы я был освобожден от наказания? Что если бы у меня была печать одобрения? Вот о чем я говорю, мистер Кенуэй. Я говорю о возможности выбраться в открытое море и набрать столько золота и сокровищ, сколько найдется места на корабле вашего капитана. Тем самым вы не только будете работать с одобрения Ее Величества Королевы Анны, но и
помогать ей. Вы же наверняка наслышаны о капитане Кристофере Ньюпорте, о Фрэнсисе Дрейке, об адмирале Сэре Генри Моргане? Все они - каперы. И почему бы не внести в этот громкий список имя Эдварда Кенуэя?
- К чему вы клоните?
- К тому, чтобы вы стали капером, сэр.
Я изучающе взглянул на него.
- Допустим, я обещаю подумать об этом, вам-то что с этого?
- Проценты, конечно же.
- А разве обычно вы не силой втягиваете людей в это?
- Не вашего калибра, мистер Кенуэй. Не тех, из кого могут получиться офицеры.
- Только потому, что я устроил многообещающую драку?
- Потому, как вы показали себя в этой драке, мистер Кенуэй, во всех смыслах.
Я кивнул.
- Если я пообещаю подумать об этом, то не надо же будет угощать вас элем в ответ?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Когда я лег спать той ночью, я знал, что мне предстояло сказать отцу, что моя судьба лежала не в овцеводстве, а в безрассудном приключении в роли капера.
Он расстроится, само собой, но, наверное, и вздохнет с облегчением. Да, с одной стороны, я помогал, принося пользу семье своими отточенными навыками торговли. Но с другой стороны, я пил, дрался и, конечно, охладил отношения с Кобли.
Вскоре после того, как мы обнаружили две овечьи туши в переднем дворе, случился еще один инцидент, когда мы, проснувшись, обнаружили, что кто-то выпустил ночью скот. Отец решил, что заграждение было намеренно подпилено. Я не рассказал ему, что случилось на причале, но было и без того ясно, что Том Кобли все еще точил зуб, и навряд ли это изменится в скором времени.
Я навлек эту беду на голову отца, и, может, если бы я ушел, то месть была бы прекращена.
И, когда я отправился на боковую тем вечером, в моей голове были только мысли о том, как преподнести отцу эту новость. И как мой отец преподнесет ее моей матери.
Но потом я услышал звук со стороны окна. Стук.
Я выглянул не без тревоги. Чего я ожидал увидеть? Я не был уверен, но воспоминания о Кобли были все еще свежи. Но там оказалась Кэролайн Скотт, сидевшая на своей лошади в бледном лунном свете двора, будто сам Бог озарял фонарем ее красоту.
Она была одета словно для урока верховой езды. Ее одежды были темны. На ней были высокая шляпа, белая блузка и черный камзол. Одно рукой она держала поводья, а вторая была приподнята, готовая бросить вторую пригоршню гравия в мое окно.
Я сам делал точно так же, когда хотел привлечь внимание девушки, и помню, как боялся поднять на уши весь дом. И поэтому когда я бросал камни в оконную створку, я сам безопасности ради стоял за каменной стеной. Но не Кэролайн. В этом и была разница между нашими положениями в обществе. Ее не пугало, что ее могут погнать с чужой собственности сапогом в спину и громкой пощечиной. Она была Кэролайн Скотт из Хокинс-лейн в Бристоле. За ней ухаживал сын человека со знатной должностью в Ост-Индской Компании. Тайная встреча или нет - а я не сомневался, что она была таковой - прятки за стеной были не для нее.
- Ну... - прошептала она. Я видел, как блики в ее глазах плясали в лунном свете. - Ты хочешь, чтобы я здесь простояла всю ночь?
Нет. Миг спустя я был уже во дворе рядом с ней и, взяв поводья, уводил ее с земли, пока мы беседовали.
- То, что ты сделал тогда, - сказала она. - Ты подверг себя опасности, чтобы защитить того юного воришку.
(Да, да, знаю, о чем ты думаешь. Да, мне было немного стыдно).
(Но не сильно).
- Я ненавижу никого сильнее, чем обидчиков, мисс Скотт, - сказал я, что хотя бы было правдой.
- Я так и поняла. Я уже второй раз впечатлена вашей отвагой.
- Тогда вы мне дважды оказали честь своим присутствием.
- Вы интересуете меня, мистер Кенуэй, и ваша заинтересованность во мне не осталась незамеченной.
Я молчал некоторое время. И хотя никто не сказал ни слова, у тишины было значение, будто мы осознавали свои чувства друг к другу. Я ощущал близость ее сапога для верховой езды. Мне казалось, помимо лошадиного тепла и запаха, я мог услышать аромат пудры на ней. Никогда прежде я не ощущал так отчетливо присутствие другого человека, ее близость.
- Я так полагаю, что вам уже сказали, что я помолвлена с другим, - сказала она.
Мы остановились посреди тропинки. По обе стороны от нас стояли стены, за которыми простирались зеленые пастбища с белыми скоплениями овец. Воздух был теплым и сухим, и даже деревья на горизонте молчали. Откуда-то донесся крик животного, из-за потерянной любви или нанесенной раны, но явно дикого животного, и внезапный шорох в кустах испугал нас. Мы почувствовали себя чужаками, неприглашенными гостями во владениях природы.
- Я не думаю, что...
- Мистер Кенуэй...
- Вы можете называть меня Эдвард, мисс Скотт.
- В таком случае, вы можете дальше называть меня Мисс Скотт.
- Правда?
- Ну ладно, называйте меня Кэролайн.
- Спасибо, мисс Скотт.
Она искоса взглянула на меня, проверяя дразнил я ее или нет.
- Так вот, Эдвард, - продолжила она, - я прекрасно знаю, что ты спрашивал обо мне, и хотя я не совру, если скажу, что не знаю, что именно тебе сказали, я, думаю, суть мне известна. Тебе сообщили, что Кэролайн Скотт помолвлена с Мэттью Хэйгом, что Мэттью Хэйг засыпает ее стихами о любви, что этот союз благословлен не только отцом Кэролайн Скотт, в чем сомневаться не стоит, но еще и отцом Мэттью Хэйга.
Я признал, что она угадала.
- Возможно, исходя из наших коротких встреч, ты догадываешься, что я думаю об этой договоренности?
- Я бы так не сказал.
- Тогда позволь мне объяснить. Меня воротит от мысли о свадьбе с Мэттью Хэйгом. Думаешь, мне хочется прожить свою жизнь в доме Хэйгов? Обихаживать мужа, как короля, закрывать глаза на его любовные интрижки, следить за хозяйством, орать на прислугу, выбирать цветы и салфеточки, наносить визиты, принимать чай, обмениваться сплетнями с другими женами?
- Думаешь, мне хочется глубоко спрятаться под одержимостью манерами и зарыться за мелочными заботами об этикете так, чтобы я больше не могла найти себя? Сейчас я живу в двух мирах, Эдвард, я вижу их. И мир, который я вижу, когда посещаю пристань, - он для меня настоящий, Эдвард. Он живой.
Что касается Мэттью, то он противен мне столько же, сколько его стихи.
- Не думай, что я - девица в беде, потому что это не так. Я пришла не за твоей помощью. Я пришла, чтобы помочь себе.
- Ты пришла ко мне, чтобы помочь себе?
- Если тебе так угодно. Следующий шаг за тобой, и если ты сделаешь его, то знай, что любое отношение между нами не будет иметь благословения отца, но зато будет иметь мое.
- Ты, конечно, прости, но меня беспокоит не столько твой отец, сколько его пистолет.
- Тебя отталкивает перспектива сделать Хэйгов своими врагами, да?
В тот момент я уже прекрасно знал, что меня ничто не могло оттолкнуть.
- Нет, Кэролайн, не отталкивает.
- Я рада.
Мы расстались, обусловившись о новой встрече, и после этого наши отношения приняли серьезный оборот. Мы смогли сохранить их в тайне. В течение нескольких месяцев, если быть точным. Наши встречи проводились скрытно, мы урывками вылавливали мгновения для прогулок по тропе между Бристолем и Хазертоном и катанию верхом по пастбищам.