Бонус: интервью с риком риорданом 10 страница

Акрополь.

Пайпер никогда здесь не бывала, но узнала это место по картинкам — древний оплот, взгроможденный на холм, почти такой же впечатляющий, как Гибралтар. Отвесные утесы, которые возвышались над раскинувшимися внизу современными ночными Афинами, были увенчаны короной известняковых стен. На вершине, в серебристом лунном свете, блестела коллекция разрушенных храмов и современных подъёмных кранов.

Во сне Пайпер летела над Парфеноном[99] — древним храмом Афины, с левой стороны заключенным в металлические строительные леса.

Смертные, похоже, избегали Акрополь. Возможно, из-за финансовых проблем в Греции. А может, это силы Геи организовали некий предлог, чтобы держать туристов и рабочих подальше отсюда.

Взгляд Пайпер был прикован к центру храма. Там собралось так много гигантов, что это было похоже на вечеринку для огромных красных деревьев. Пайпер узнала нескольких: ужасных близнецов из Рима — Ота и Эфиальта[100] — одетых в парные строительные костюмы; Полибота[101], выглядевшего точь-в-точь как его описывал Перси, с ядом, капающим с его дред и грудным доспехом, напоминавшим сборище голодных ртов; хуже всего ей стало при виде Энкелада[102], гиганта, который похитил ее отца. На его доспехах были выгравированы пламенные узоры, а в его волосы были вплетены кости. Его копье размером с флагшток горело фиолетовым огнем.

Пайпер слышала, что каждый гигант был рожден на противовес определенному богу, однако собравшихся в Парфеноне гигантов явно было больше двенадцати. Она насчитала как минимум двадцать и, как будто они сами по себе были недостаточно устрашающими, вокруг ног гигантов собралась целая орда монстров поменьше: циклопы, огры[103], шестирукие землерожденные[104] и змееногие драконицы.

В центре толпы стоял пустой, импровизированный трон из витых строительных лесов и каменных блоков, по-видимому выдернутых наугад из руин.

Дочь Афродиты наблюдала, как какой-то гигант бросился вверх по лестнице в дальнем конце Акрополя. Он носил огромный велюровый спортивный костюм с золотыми цепями на шее, а его волосы были зализаны назад, что делало его похожим на тридцатифутового бандюгана, правда, с драконьими ногами и темно-оранжевой кожей. Гигант-мафиози забежал в Парфенон и, споткнувшись на пороге, расплющил нескольких землерожденных под своими ногами. Запыхавшись, он остановился у подножия трона.

— Где Порфирион? — требовательно спросил он. — У меня есть новости.

Старый враг Пайпер, Энкелад, сделал шаг вперед.

— Как всегда опаздываешь, Ипполит[105]. Надеюсь, твои новости стоят ожидания. Король Порфирион будет…

Почва под ними разверзлась. Еще больший гигант выпрыгнул из-под земли, словно кит из воды.

— Король Порфирион здесь! — сообщил король.

Он нисколько не изменился с их последней встречи в Волчьем доме в Сономе. Будучи ростом в сорок футов, он возвышался над всеми своими собратьями. А, вообще-то, Пайпер осознала, что он был одного размера с Афиной Парфенос, прежде правящей этим храмом; от этой мысли ей поплохело. В его косах цвета морских водорослей блестело оружие побежденных полубогов. Его лицо было жестоким и бледно-зеленым, глаза — белыми, как Туман. Его тело излучало своеобразное гравитационное поле, которое заставляло остальных монстров тянуться к нему. Почва и камни неслись по земле, притягиваемые к его огромным змеиным ногам.

Мафиози Ипполит опустился на колени.

— Мой король, у меня есть весть от врагов!

Порфирион занял свой трон.

— Говори.

— Корабль полубогов огибает Пелопоннес. Они уже уничтожили призраков в Итаке и пленили богиню Нику в Олимпии!

Толпа монстров беспокойно заерзала. Циклопы грызли ногти. Две драконицы обменивались монетами, словно делали ставки на Конец Света в офисном тотализаторе.

Порфирион лишь рассмеялся.

— Ипполит, хотел бы ты убить своего врага Гермеса и стать посланником гигантов?

— Да, мой король!

— Тогда ты должен приносить более свежие новости. Все это я уже и так знаю. И ничего из этого не имеет значения! Полукровки взяли тот маршрут, который мы от них и ожидали. В противном случае, они были бы дураками.

— Но, сэр, они прибудут в Спарту утром. Если они справятся с макхаи[106]...

— Идиот! — от рева Порфириона задрожали руины. — В Спарте их поджидает наш брат Мимас[107]. Не о чем беспокоиться. Полубогам не дано изменить свою судьбу. Так или иначе, их кровь прольется на этих камнях, и Мать Земля проснется!

Толпа одобряюще заревела, размахивая оружием. Ипполит поклонился и отступил в сторону; еще один гигант подошел к трону.

Пайпер с удивлением осознала, что это была женщина. Не то чтобы это было легко понять. У гигантши были такие же драконоподобные ноги и плетеные волосы. Она была так же высока и дородна, как гиганты мужского пола, однако ее нагрудник определенно был сделан для женщины. Ее голос был высоким и пронзительным.

— Отец! — крикнула она. — Спрошу еще раз: почему здесь? Почему не на самих склонах горы Олимп? Конечно...

— Перибея[108], — прорычал король. — Этот вопрос давно решен. Настоящая гора Олимп — это всего лишь пустынный холм. Он не подходит нам по статусу. Здесь, в самом центре греческого мира, корни богов въелись в землю действительно глубоко. Есть храмы и подревнее, но в сознании смертных Парфенон — это самый могущественный символ олимпийцев. Когда тут прольется кровь последних героев, Акрополь сравняют с землей. Этот холм будет разрушен, а весь город — поглощен Матерью-Землей. Мы станем властелинами мироздания!

Толпа закричала и завыла, но гигантшу это не убедило.

— Ты искушаешь судьбу, — сказала она. — У полукровок, помимо врагов, здесь есть и друзья. Это не мудро…

— МУДРО? — Порфирион встал со своего трона. Все гиганты отпрянули. — Энкелад, мой советник, объясни-ка моей дочери, что такое мудрость.

Огненный гигант вышел вперед. Его глаза сияли словно алмазы. Пайпер ненавидела его рожу. Она слишком часто видела его во сне, когда ее отец находился в плену.

— Ты не должна переживать, принцесса, — заверил ее Энкелад. — Мы захватили Дельфы. Аполлон с позором был изгнан с Олимпа. Будущее для богов закрыто. Они слепо действуют на ощупь. Что касается искушения судьбы... — он указал куда-то влево, и меньший гигант шагнул вперед. У него были седые крысиные волосы, морщинистое лицо и молочные глаза с катарактой. Вместо доспехов он был облачен в рваную мешковатую тунику. Его огромные драконьи ноги были белы, как лед.

Он не выглядел особо впечатляющим, но Пайпер заметила, что другие монстры держались от него на расстоянии. Даже Порфирион.

— Это Тоон[109], — продолжил Энкелад. — Подобно тому, как многие из нас родились с предназначением убить противоположных нам богов, Тоон родился, чтобы убить трех мойр[110]. Он задушит этих старушек голыми руками, искромсает их пряжу и разрушит их ткацкий станок; он уничтожит саму судьбу!

Король Порфирион встал и триумфально вскинул руки.

— Никаких больше пророчеств, мои друзья! Никакого чтения будущего! Пора Геи станет нашей эрой, и мы сотворим свою собственную судьбу!

Толпа одобрительно заревела, да еще и так громко, что Пайпер показалось, будто ее разрывает на куски. Затем она поняла, что кто-то тряс ее наяву.

— Эй, — сказала Аннабет. — Мы прибыли в Спарту[111]. Пора собираться.

Пайпер нетвердо села, её сердце до сих пор бешено колотилось.

— Ага... — она схватила Аннабет за руку. — Но сначала... Я должна тебе кое-что рассказать.

ГЛАВА 19. ПАЙПЕР

Когда она подробно изложила свой сон Перси, туалеты на корабле взорвались.

— Ни в коем случае вы не пойдете туда одни, — заявил сын Посейдона.

Лео побежал вниз по коридору, размахивая гаечным ключом.

— Чувак, обязательно было ломать сантехнику?

Перси проигнорировал его. Вода бежала по трапу. Корпус грохотал от взрывов труб; раковины затопило. Пайпер понимала, что Перси не хотел наносить столько ущерба кораблю, однако от одного его сердитого взгляда ей хотелось покинуть Арго II как можно скорее.

— С нами все будет в порядке, — заверила его Аннабет. — Пайпер предвидела, как мы направлялись туда. Так что этого не миновать.

Перси уставился на Пайпер так, будто это все была ее вина.

— А этот чувак, Мимас? Я так понимаю, он гигант?

— Возможно, — ответила она. — Порфирион назвал его нашим братом.

— А еще та бронзовая статуя, окруженная огнем, — продолжал Перси. — И эти... штуковины, которые ты упомянула. Маки?

— Макхаи, — произнесла Пайпер. — Думаю, с греческого это «битва», но я не уверена, стоит ли тут понимать его буквально.

— О том и речь! — настаивал Перси. — Мы понятия не имеем, что вас там ждет. Я иду с вами.

— Нет, — Аннабет положила руку ему на плечо. — Если гигантам так нужна наша кровь, последнее, что нам необходимо, это отправлять туда парня и девушку вместе. Ты забыл, что для великого жертвоприношения им нужны оба?

— Тогда я пойду с Джейсоном, — сказал Перси. — И вдвоем мы...

— Рыбьи мозги, ты намекаешь на то, что два парня справятся с этим делом лучше двух девчонок?

— Нет, я имею в виду... нет. Но...

Аннабет поцеловала его.

— Вы и глазом моргнуть не успеете, как мы вернемся.

Пайпер последовала за ней наверх; вся нижняя палуба была на грани затопления водой из туалетов.

Часом позже Пайпер и Аннабет стояли на холме и осматривали руины Древней Спарты. Они уже разведали обстановку в городе, который, как ни странно, напоминал Пайпер Альбукерке[112] — кучка низких, квадратных, выбеленных зданий, раскинувшихся на равнине у подножия пурпурных гор. Аннабет настояла на посещении археологического музея, затем на осмотре гигантской металлической статуи спартанца на городской площади и на прогулке по «Национальному музею оливок и оливкового масла» (да, такой и впрямь существует). Дочь Афродиты узнала об оливковом масле больше, чем ей было нужно, однако ни один гигант так и не напал на них. Да и никакой статуи закованного в цепи бога они не обнаружили.

Аннабет, казалось, не горела желанием проверять руины на окраине города, но, в конце концов, у них просто не осталось выбора: все остальные места они уже давным-давно осмотрели.

По правде говоря, эти руины были ничем не примечательны. Согласно сведениям Аннабет, холм, на котором они стояли, раньше являлся акрополем Спарты — наивысшей точкой и главной крепостью города — но он совсем не был похож на тот огромный афинский Акрополь, который Пайпер видела в своих снах.

Выветренный склон был покрыт жухлой травой, камнями и чахлыми оливковыми деревьями. Внизу руины уходили вдаль где-то на четверть мили: известняковые блоки, несколько сломанных стен и какие-то крытые плиткой дыры в земле, похожие на колодцы.

Пайпер вспомнила о «Царе Спарты», самом знаменитом фильме своего отца, и что спартанцев постоянно изображали как непобедимых суперменов. Тот факт, что от их наследия осталось лишь поле щебня и небольшой современный город с музеем оливкового масла, ее немного опечалил.

Она отерла пот со лба.

— Будь здесь тридцатифутовый гигант, мы бы его увидели.

Аннабет вглядывалась в отдаленный силуэт Арго II, парящий над спальными районами Спарты. Она теребила красный коралловый кулон на своем ожерелье, тот, что подарил ей Перси, когда они только начали встречаться.

— Ты думаешь о Перси, — догадалась дочь Афродиты. Аннабет кивнула.

Вернувшись из Тартара, Аннабет поведала Пайпер о многих ужасных вещах, которые им с Перси довелось там пережить. Первое место в рейтинге занимал сын Посейдона, контролирующий волны яда и умерщвляющий богиню Ахлис.

— Кажется, он идет на поправку — сказала Пайпер. — Стал чаще улыбаться. И заботится о тебе еще больше, чем прежде.

Аннабет присела, внезапно побледнев.

— Не знаю, почему это вдруг обрушивается на меня так внезапно... Не могу полностью выкинуть одно воспоминание из головы... то, как выглядел Перси, стоящий у пропасти Хаоса.

Быть может, Пайпер просто передалась тревога Аннабет, но она тоже почувствовала себя взволнованной.

Она вспомнила то, что сказал ей Джейсон прошлой ночью: «Часть меня хотела закрыть глаза и перестать бороться».

Пайпер попыталась сделать все возможное, чтобы переубедить его, однако тревога ее не покидала. Подобно тому охотнику чероки, который превратился в змею, у каждого полубога был свой злобный дух внутри. Роковой недостаток. Некоторые переломные моменты позволяли им вырываться наружу. И лучше эту грань не переходить.

Тем не менее, если это распространялось на Джейсона, то как это могло не распространиться на Перси? Этот парень буквально прошел через ад. Даже того не желая, туалеты вокруг него взрывались. А как бы он выглядел, если бы действительно хотел кого-то запугать?

— Дай ему время, — она присела рядом с Аннабет. — Этот парень с ума по тебе сходит. Вы через столько прошли вместе.

— Я знаю... — в серых глазах Аннабет отражалась зелень оливковых деревьев. — Просто... Боб предупреждал, что впереди нас ждет еще больше потерь. Хотелось бы верить, что у нас когда-нибудь будет нормальная жизнь... Я позволила себе надеяться на это прошлым летом после войны с титанами. А потом Перси пропал на месяцы... И мы провалились в эту яму... — слеза скатилась по ее щеке. — Пайпер, если бы ты только видела лицо Тартара — вихрящаяся темнота, поглощающая монстров и уничтожающая их... Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой беспомощной. Я стараюсь не думать об этом...

Пайпер взяла ее за руки. Они жутко дрожали. Она вспомнила свой первый день в Лагере Полукровок, когда дочь Афины, потрясенная исчезновением Перси, проводила ей экскурсию. Несмотря на весь свой испуг и растерянность, Пайпер была рада утешить Аннабет: от этого она чувствовала себя нужной, будто и правда могла найти себе место среди этих чертовски сильных полубогов.

Аннабет Чейз была самым смелым человеком из тех, что знала Пайпер. Тем не менее, даже ей хоть раз требовалось плечо, на котором она могла поплакать... и дочь Афродиты была рада предложить ей свое.

— Эй, — мягко сказала она. — Не пытайся заглушить свои чувства. Все равно не сможешь. Просто позволь им пройти через тебя и выплеснуться наружу. Ты так напугана.

— Боги, да, я напугана.

— И ты злишься.

— На Перси за то, что пугает меня, — согласилась она. — На маму за то, что она отправила меня в этот чудовищный поиск в Рим. На... да почти на всех. На Гею. Гигантов. На богов, потому что они выродки.

— На меня? — спросила Пайпер.

Аннабет издала смешок.

— Да, потому что ты так раздражающе спокойна.

— Лжешь.

— И потому что ты — хороший друг.

— Ха!

— И за то, что ты так хорошо разбираешься в парнях, и отношениях, и...

— Прости. Мы вообще знакомы?

Аннабет легонько ударила ее по руке.

— Я идиотка, сижу здесь и рассуждаю о своих чувствах... а у нас еще поиск не окончен.

— Сердцебиение закованного бога может подождать.

Пайпер попыталась улыбнуться, однако наружу вынырнули ее собственные страхи — за Джейсона и за ребят на Арго II, если она не справится с задачей, которую на нее возложила Афродита: «В конце концов, твоей силы хватит лишь на одно слово. Это должно быть правильное слово, или ты потеряешь все».

— Что бы ни случилось, — сказала она Аннабет. — Я твой друг. Просто... помни об этом, хорошо?

«Особенно, если меня не будет рядом, чтобы напомнить тебе», — подумала Пайпер.

Аннабет хотела было что-то сказать, но внезапно раздался звук из руин. Одно из каменных отверстий, которые Пайпер приняла за колодцы, в мгновение ока изрыгнуло ввысь трехэтажный столб пламени, которое сразу же потухло.

— Какого чёрта там происходит? — спросила Пайпер.

Аннабет вздохнула.

— Не знаю, однако думаю, что нам стоит пойти и проверить.

Там, друг за другом, словно отверстия для пальцев на записывающем устройстве, располагались три ямы. Каждая была идеально круглой, диаметром в два фута, с плиточным ободом из известняка вокруг; и каждая вела прямо во тьму. Время от времени, похоже, в случайном порядке, одна из ям извергала в небо столп огня. И всякий раз цвет и интенсивность пламени были разными.

— Почему они раньше не извергались... — Аннабет обходила отверстия по широкой дуге. Она все еще выглядела дрожащей и бледной, однако ее голова, очевидно, теперь была занята новой проблемой. — Кажется, здесь нет никакой системы. Временные рамки, цвет, высота пламени... я не понимаю.

— Это мы их как-то активировали? — задумалась Пайпер. — Быть может, дело в той вспышке страха, которую ты почувствовала на холме... то есть, мы почувствовали.

Аннабет, похоже, ее не слышала.

— Должен быть какой-то механизм... потайная кнопка, бесконтактные датчики приближения.

Из средней ямы взвилось пламя. Аннабет молча сосчитала. В следующий раз гейзер взорвался слева. Она нахмурилась.

— Что-то здесь не так. Циклы не согласованы. Они должны подчиняться какой-то логике.

В ушах у Пайпер зазвенело. Что-то насчет этих ям...

Каждый раз, когда одна из них заходилась пламенем, она ощущала жуткий внутренний трепет — страх, панику, но в то же время сильную потребность приблизиться к огню.

— Они не рациональные, — догадалась она. — Они эмоциональные.

— Как огненные дыры могут быть эмоциональными?

Пайпер вскинула руку над ямой справа. Пламя появилось немедленно. Она едва успела убрать пальцы, а ногти у нее задымились.

— Пайпер! — Аннабет подбежала к ней. — О чем ты только думала?

— Ни о чем. Я прислушивалась к ощущениям. То, что нам нужно — находится внизу. Мне придется прыгнуть.

— С ума сошла? Даже если ты не застрянешь в трубе, ты понятия не имеешь, насколько она глубокая.

— Твоя правда.

— Ты сгоришь заживо!

— Возможно, — Пайпер отцепила свой меч и бросила его в яму справа. — Я дам тебе знать, если там безопасно. Жди моего сигнала.

— Не смей, — предупредила ее Аннабет. Пайпер прыгнула.

В мгновение она была невесома в темноте, стены горячей ямы обжигали ее руки. Затем пространство вокруг нее открылось. Пайпер инстинктивно сжалась и перекатилась, уменьшая последствия удара о каменный пол.

Языки пламени, взметнувшиеся у ее лица, опалили ей брови, однако Пайпер подхватила свой меч и взмахнула им даже раньше, чем перестала катиться. Аккуратно отсеченная голова дракона покатилась по полу.

Дочь Афродиты встала, пытаясь сориентироваться. Она взглянула на упавшую голову и ощутила вину, словно убитый ею дракон являлся Фестусом — что, конечно же, было не так.

Прямо под отверстиями в потолке в ряд стояли три бронзовые статуи. Пайпер обезглавила среднюю. Два неповрежденных дракона были по три фута высотой; их морды были направлены вверх, из открытых пастей шел пар. Очевидно, они и являлись источником пламени, только вот на автоматонов эти статуи совсем не походили. Они не двигались и не пытались напасть на нее. Пайпер спокойно обезглавила двух оставшихся драконов.

Затем она немного подождала. Больше пламенем никто не плевался.

— Пайпер? — голос Аннабет эхом донесся откуда-то сверху, словно она звала ее с другого конца дымохода.

— Я здесь! — крикнула она.

— Слава богам! Ты в порядке?

— Ага. Погоди секунду.

Глаза Пайпер привыкли к темноте, и она осмотрела помещение. Свет исходил лишь от ее светящегося кинжала и от отверстий сверху. Потолок возвышался где-то на футов тридцать. По всем законам физики, при падении Пайпер должна была сломать себе обе ноги — однако жаловаться она не собиралась.

Само помещение было круглым, размером примерно с вертолетную площадку. Стены были сделаны из шероховатых тесаных каменных блоков с точеными на них греческими надписями — их было не сосчитать, и все они походили на граффити.

В дальнем конце зала на каменном возвышении стояла статуя воина размером с человека — бога Ареса, догадалась Пайпер; его тело охватывали тяжелые бронзовые цепи, прикрепленные к полу.

По обе стороны от статуи маячили два темных дверных прохода, достигающих десяти футов в высоту. Над каждой аркой были вырезаны ужасные каменные лица. Они напоминали Пайпер горгон, правда, вместо змей на голове у них была львиная грива.

Внезапно дочь Афродиты почувствовала себя очень одинокой.

— Аннабет! — позвала она. — Падать далековато, но спуститься можно. Быть может, э-э, у тебя есть веревка, чтобы мы потом смогли по ней подняться наверх?

— Само собой!

Через несколько минут из центральной ямы упала веревка. Аннабет слезла вниз.

— Пайпер МакЛин, — пробормотала она. — Это был несомненно наиглупейший рискованный поступок, который я когда-либо видела, а ведь я встречаюсь с глупым рисковым парнем.

— Я польщена, — Пайпер легонько пнула ближайшую отрубленную голову. — Полагаю, это драконы Ареса. Это ведь одно из его священных животных, так?

— А вот и закованный бог собственной персоной. Как думаешь, куда ведут эти проходы...

Пайпер подняла руку.

— Ты слышишь это?

Звук напоминал стук барабанов... с металлическим отголоском.

— Оно доносится из статуи, — сообразила Пайпер. — Сердцебиение закованного бога.

Аннабет обнажила свой меч из кости змия. В тусклом свете ее лицо было призрачно бледным, а глаза будто потеряли цвет.

— М-мне это не нравится, Пайпер. Нам нужно уходить.

Здравомыслящая часть Пайпер с ней соглашалась. Ее кожа покрылась мурашками, ноги так и норовили сорваться с места и унестись прочь. Но что-то в этой комнате казалось ей удивительно знакомым...

— Этот храм усиливает наши эмоции, — сказала она. — Мы словно находимся в присутствии моей мамы, вот только от этого места несет страхом, а не любовью. Посему тебе и стало не по себе на холме. А тут, внизу, оно в тысячи раз сильнее.

Аннабет осмотрела стены.

— Ладно... надо придумать, как вытащить отсюда статую. Можно подтянуть ее на веревках, но...

— Погоди-ка, — Пайпер глянула на рычащие каменные лица над проемами. — Этот храм излучает страх. У Ареса есть два сына-бога, так ведь?

— Ф-фобос и Деймос[113], — вздрогнула Аннабет. — Страх и Ужас. Перси как-то встречался с ними на Стейтен Айленде.

Пайпер решила не спрашивать, что боги-близнецы страха и ужаса делали на Стейтен Айленде.

— Думаю, это их лица над дверьми. Это место является не только святыней Ареса. Это Храм Страха.

По помещению раздался глубокий смех.

Справа от Пайпер появился гигант. Нет, он не вошел через одну из дверей. Он просто возник из темноты, как будто до этого скрывался в тени стен.

Его рост был мал для гиганта — футов двадцать пять, так что у него было достаточно места для того, чтобы размахивать той массивной кувалдой, которую он держал в своих руках. Его доспехи, кожа и драконьи ноги были цвета древесного угля. В его оливково-черные волосы были вплетены медная проволока и монтажные схемы.

— Очень хорошо, дитя Афродиты, — улыбнулся гигант. — Разумеется, это Храм Страха. И я здесь, чтобы обратить вас в нашу веру.

ГЛАВА 20. ПАЙПЕР

Пайпер знала, каково это — чувствовать страх, но сейчас все было по-другому.

Волны испуга захлестнули ее с головой. Ее суставы превратились в желе. Сердце отказывалось биться.

В сознании вспыхнули худшие картинки: ее отец, избитый и связанный на горе Дьябло[114]; Перси и Джейсон, сражающиеся насмерть в Канзасе[115]; то, как они втроем тонули в нимфеуме в Риме; и день, когда она в одиночку противостояла Хионе и бореадам. Однако самым ужасным воспоминанием оказался ее разговор с матерью о предстоящих событиях.

Парализованная Пайпер наблюдала, как гигант занес кувалду, намереваясь превратить их в лепёшку. В последний момент она отпрянула в сторону, утащив за собой Аннабет.

Молот гиганта проломил пол; отскочивший каменный осколок ударил Пайпер по спине.

Мимас ухмыльнулся.

— Эй, так нечестно! — и замахнулся снова.

— Аннабет, вставай!

Пайпер помогла подруге подняться на ноги и оттащила ее в дальний конец комнаты. Аннабет выглядела отстраненной и двигалась заторможено, а взгляд ее казался совсем вялым и безучастным.

И дочь Афродиты понимала почему. Храм усиливал их личные страхи. Пайпер видела ужасные вещи, но это было ничто в сравнении с тем, что пережила Аннабет. Если в ней пробудились воспоминания из Тартара, разбавленные и усугубленные всеми ее другими плохими воспоминаниями, ее разум мог не выдержать. Она могла буквально сойти с ума.

— Я здесь, — пообещала Пайпер, наполняя свой голос уверенностью. — Мы обязательно выберемся отсюда.

Гигант рассмеялся.

— Ребенок Афродиты ведет ребенка Афины! Теперь я видел все. Как же ты победишь меня, девочка? Макияжем и советами по моде?

Несколько месяцев назад этот комментарий сильно бы ее задел, однако теперь она была совсем другим человеком и могла пропустить подобное мимо ушей.

Гигант стал надвигаться на них. К счастью, он был весьма медлителен и тащил тяжелый молот.

— Аннабет, доверься мне, — сказала Пайпер.

— П-план, — заикалась она. — Я пойду налево. Ты — направо. Если мы...

— Аннабет, никаких планов.

— Ч-что?

— Никаких планов. Просто следуй за мной!

Гигант взмахнул своим молотом, но они с легкостью избежали удара. Пайпер прыгнула вперед и полоснула его мечом по задней стороне колена. Когда Мимас взревел от ярости, она втащила Аннабет в ближайший туннель. Неожиданно они оказались в полной темноте.

— Глупцы! — проревел гигант где-то позади. — Не туда бежите!

— Продолжай двигаться, — Пайпер крепко держала Аннабет за руку. — Все нормально. Идем.

Она ничего не видела. Даже её меч перестал светиться. Тем не менее, она продолжала упёрто двигаться вперед, доверившись своим ощущениям. Судя по отзвуку их шагов, они находились в какой-то огромной пещере, хотя сказать наверняка было сложно. Вообще, она просто побежала туда, откуда сильнее веяло страхом.

— Пайпер, это как Особняк Ночи, — сказала Аннабет. — Нам стоит закрыть глаза.

— Нет! — возразила Пайпер. — Держи их открытыми. Смысла прятаться уже нет.

Голос гиганта прозвучал где-то перед ними.

— Потеряны навсегда. Поглощены тьмой.

Аннабет замерла на месте, заставив Пайпер остановиться.

— И почему мы просто побежали сюда? — потребовала она ответа. — Теперь мы потерялись. И сделали то, чего он от нас хотел! Надо было потянуть время, разговорить врага, придумать план. Это всегда срабатывает!

— Аннабет, я никогда не пренебрегаю твоими советами, — Пайпер старалась говорить успокаивающим голосом. — Но в этот раз мне приходится. Логикой это место не победишь. Придумать способ справиться с эмоциями ты не сможешь.

Смех гиганта, словно взрывающаяся бомба, эхом прокатился по пещере.

— Отчаяние, Аннабет Чейз! Я Мимас, рождённый, чтобы свергнуть Гефеста. Я разрушаю планы, вывожу из строя хорошо смазанные приборы. Ничто не работает как надо в моём присутствии. Карты читаются неправильно. Устройства ломаются. Данные пропадают. Самые прекрасные умы превращаются в кашу!

— Я-я сталкивалась и с худшим! — прокричала Аннабет.

— О, понятно! — голос гиганта прозвучал намного ближе. — И ты не боишься?

— Никогда!

— Естественно, мы боимся, — поправила ее Пайпер. — Мы в ужасе!

Воздух заколебался. Пайпер оттолкнула Аннабет в сторону как раз вовремя.

БАБАХ!

Внезапно они снова оказались в круглой комнате; ранее тусклый свет теперь почти ослеплял. Гигант стоял рядом, пытаясь выдернуть застрявший ​​в полу молот. Пайпер бросилась на него и воткнула ему лезвие в бедро.

— А-А-А! — Мимас отпустил молот и согнулся в три погибели.

Пайпер и Аннабет спрятались за скованной статуей Ареса, чье металлическое сердцебиение все еще пульсировало со звуком: тук, тук, тук.

Гигант Мимас повернулся к ним. Рана на его ноге уже затягивалась.

— Вам меня не победить, — прорычал он. — В последней войне одолеть меня смогли лишь два бога. Я был рожден противостоять Гефесту, и я бы его и прикончил, не вмешайся еще и Арес! Надо было вам оставаться парализованными от страха. Смерть пришла бы быстрее.

Несколько дней назад, после столкновения с Хионой на борту Арго II, Пайпер начала говорить, не думая, следуя своему сердцу независимо от того, что подсказывал ей мозг. Теперь она сделала то же самое: встала перед статуей и встретилась с гигантом лицом к лицу, хотя рациональная часть ее кричала: «БЕГИ, ИДИОТКА!».

— Этот храм... — начала она. — Спартанцы сковали Ареса не для того, чтобы его дух остался в городе.

— Ты так думаешь? — глаза гиганта заблестели в предвкушении. Он обхватил свою кувалду и поднял ее с пола.

— Это храм моих братьев, Деймоса и Фобоса, — голос Пайпер дрожал, но она и не пыталась это скрыть. — Спартанцы приходили сюда, чтобы подготовиться к битве, встретиться со своими страхами. Арес был скован для того, чтобы напомнить им о последствиях войны. Его силы — духи сражения, макхаи, — не должны быть освобождены, если только ты не осознаешь целиком и полностью, насколько они ужасны... если только ты не испытываешь страх.

Мимас рассмеялся:

— Дитя богини любви читает мне лекцию о войне. Да что ты знаешь о макхаи?

— Достаточно, — Пайпер кинулась на гиганта, чем вывела того из боевой стойки. При виде зубчатого лезвия глаза Мимаса расширились от ужаса, и он отступил назад, больно ударившись головой об стену. Кинжал прошел мимо, проехавшись по камням. С потолка посыпался песок.