Глава шестьдесят седьмая

Ты была всего лишь небольшим видением. Дженнифер Кенуэй - дочь, о которой я и не подозревал. Я отправился в плавание вопреки твоему деду, но с благословения твоей бабушки. Спустя столько лет ты нашла меня лишь для того, чтобы известить о потере.

Моя любимая была мертва.

(Ты удивилась тому, что я не плакал? Вот и я удивился, когда мы стояли в порту Инагуа. Да, Дженни, да).

Во время нашего плавания домой я смог лучше узнать тебя. К сожалению, многое мне пришлось от тебя утаить, так как нужно было уладить некоторые дела. Ранее я говорил, что надо разобраться с «хвостами», позаботиться кое о чем? Что ж, осталось еще несколько незавершенных дел. Еще несколько нерешенных вопросов.

***

Я взял костяк своего экипажа - несколько самых верных людей - в Бристоль. Мы отправились в тяжёлое, буйное плавание через Атлантику, перевели дух на Азорских островах и продолжили наше путешествие к Британским островам, в Бристоль. Домой - туда, где я не был почти целое десятилетие. Туда, куда путь мне был заказан.

Как только мы прибыли в Бристольский залив, чёрный флаг «Галки» был спущен, сложен и заботливо

спрятан в моей каюте. На его место мы подняли красный флаг Королевского флота Британии. Этого было достаточно, чтобы нам позволили пришвартоваться, и как только портовые офицеры выяснили, что «Галка» не являлась военным судном, корабль встал на якорь, а я сошёл на берег.

И тогда я увидел, впервые за долгое время, порт Бристоля. У меня перехватило дыхание. Я любил Кингстон, Гавану и, прежде всего, Нассау. Однако, несмотря на всё, что произошло, или же как раз из-за этого, мой дом был все еще здесь.

Сопровождаемый взглядами, я, таинственный, одетый не как пират, но и не как кто-либо другой, шагал вдоль гавани. Возможно, некоторые из стариков помнили меня: торговцы, с которыми я вел дело, будучи фермером, парни, с которым я выпивал в тавернах, хвастаясь, что уйду в море. Языки будут болтать, а новости распространяться. Я задавался вопросом: как далеко? До Мэттью Хэйга и Уилсона? До Эммета Скотта? Узнают ли они, что Эдвард Кенуэй вернулся, сильнее и могущественнее, чем раньше, и что он имел несведенные счёты?

В городе я нашёл постоялый двор и отдыхал там целую ночь. Следующим утром я выменял лошадь с седлом и отправился в Хазертон, доехав до старой фермы моего отца.

Я не совсем уверен, почему вернулся туда. Думаю, я просто хотел увидеть это место. И в итоге я сделал это. Я стоял у ворот в тени деревьев и рассматривал мой

старый дом. Конечно, он был перестроен, в нём едва узнавался дом, в котором я вырос. Но одна вещь оставалось неизменной - флигель.

Я ушёл, и на полпути между Хазертоном и Бристолем на хорошо знакомой мне дороге я остановился в хорошо знакомом мне месте. «Старая Дубинка». Я привязал свою лошадь снаружи, убедился, что у неё есть вода, и затем ступил внутрь, чтобы обнаружить это место почти таким же, каким я его запомнил: низкие потолки, тьма, которая, казалось, просачивалась сквозь стены. В последний раз, когда я был здесь, я убил человека. Впервые в жизни. С тех пор многие пали от моего клинка.

И будет еще больше.

За стойкой стояла женщина; ей было немного за пятьдесят. Как только я подошел, она устало подняла голову.

- Здравствуй, мама, - сказал я.

ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ

Она отвела меня к столу у стены, подальше от любопытных взгляд нескольких выпивох.

- Стало быть, это правда? - спросила она меня. В ее длинных волосах виднелась проседь. Лицо осунулось. Прошло всего лишь (всего лишь?) десять лет с тех пор, как я видел ее в последний раз, но для нее словно прошло на двадцать-тридцать лет больше.

И все по моей вине.

- Что - правда? - осторожно спросил я.

- Ты - пират?

- Нет, мама, я больше не пират. Я вступил в орден.

- Ты - монах? - она провела взглядом по моей робе.

- Нет, мам, не монах. Я кто-то другой.

Она, не впечатленная, вздохнула. У стойки помещик протирал пинты и наблюдал за нами внимательным взглядом сокола. Он не одобрял, что она проводила время не у стойки, но ничего не сказал. Не в присутствии пирата Эдварда Кенуэя.

- И ты, значит, решил вернуться? - произнесла она. - Я так слышала. Слышала, что ты заплыл в порт вчера и сошел со сверкающего галеона как какой-то король. Гордый Я-Эдвард-Кенуэй. Ты же этого всегда хотел, да?

- Мама...

- Ты же только об этом и говорил, да? Как ты хотел уплыть и сколотить себе горы золота, сделать что-то из себя, стать достойным человеком, да? Это подразумевало, что ты станешь пиратом, да? - Она усмехнулась. Не думал раньше, что увижу, как моя мать усмехается. - Тебе повезло, что тебя не повесили.

Они все еще могут повесить, если только поймают.

- Все изменилось. Я пришел, чтобы все исправить.

Она состроила гримасу, будто откусила что-то омерзительное - ещё одно выражение лица, которое я раньше не видел.

- Ах, да, и как ты намереваешься это сделать?

Я взмахнул рукой.

- Для начала сменить твою работу.

- Я работаю, где хочу, молодой человек, - презрительно усмехнулась она. - Не думай, что я возьму краденные деньги. Деньги, которые принадлежали другим, и которые ты заставил отдать тебе на кончике твоей сабли. Да? Так же?

- Все не так, мам, - прошептал я, вдруг почувствовав себя моложе. Совсем не пиратом Эдвардом Кенуэем. Я все представлял себе совсем не так. Слезы, объятия, извинения, обещания. Не так.

Я склонился вперед.

- Я не хочу, чтобы все так обернулось, мам, - тихо произнес я.

Она ухмыльнулась.

- Тебе с этим всегда не везет, да, Эдвард? Ты вечно недоволен тем, что имеешь.

- Нет, - начал я, раздраженный, - я хочу сказать...

- Знаю я, что ты там хочешь сказать. Ты хочешь сказать, что ты натворил бед, затем оставил нас разгребать за тобой, а сейчас явился сюда в нарядном шмотье и с капелюшкой денег, собираясь вернуться и отплатить мне. Ты не лучше Хэйга и Скотта и их подельников.

- Нет, это не так.

- Слышала, ты вернулся с девчушкой под боком. Дочка?

- Да.

Она стиснула губы и кивнула, в ее глазах мелькнула толика симпатии.

- Это она рассказала тебе о Кэролайн, да?

Я сжал кулаки.

- Да.

- Она рассказала, что Кэролайн захворала оспой, и что ее отец не давал ей лекарства, и что она умерла в доме на Хокинс Лэйн? Она рассказала же, да?

- Да, рассказала, мам, да.

Она почесала голову и отвернулась.

- Я любила эту девушку. Кэролайн. Очень любила. Она была мне как дочь, пока она не покинула нас. - Она взглянула на меня с укором. Это ты виноват. - Я пошла на похороны, просто чтобы отдать дань ее памяти, просто постоять у ворот, но там был Скотт и его свара - Мэттью Хэйг и тот парень, Уилсон. Они прогнали меня. Сказали, что мне там не место.

- Они заплатят за это, мам, - произнес я сквозь стиснутые зубы. - Они заплатят за то, что сделали.

Она быстро перевела на меня взгляд.

- Вот как? И как они заплатят, Эдвард? Ответь мне. Ты хочешь их убить? Своей саблей? Пистолетами? Ходит молва, что эти твои ребята, которых ты ищешь, скрылись.

- Мам...

- Сколько людей погибли от твоей руки, а? - спросила она.

Я взглянул на нее. Конечно же, их не счесть.

Я заметил, что она тряслась. От гнева.

- Думаешь, это делает тебе честь, да? - произнесла она, и я узнал, что ее слова ранят меня больнее любого лезвия. - Но знаешь, скольких убил твой отец, Эдвард?

Ни одного. Ни единой души. И в нем было вдвое больше чести, чем в тебе.

Я вздрогнул.

- Не говори так. Я знаю, что мог поступить иначе. Хотелось бы, чтобы я поступил иначе. Но я вернулся - вернулся, чтобы разобраться с тем, что натворил.

Она замотала головой.

- Нет, нет, ты всё не понимаешь, Эдвард. Больше не с чем разбираться. Было с чем - когда ты ушел. Было с чем - когда твой отец и я остались в нашем доме и попытались начать заново. На это ушли годы, Эдвард. Годы. Было с чем разобраться, когда никто не хотел торговать с нами. А ты даже не написал. Ни слова. У тебя родилась дочь, у тебя умер отец, а великий исследователь даже ухом не повел.

- Ты не понимаешь. Мне угрожали. Вам угрожали. Сказали, что если я когда-нибудь вернусь, то они заставят вас страдать.

Она ткнула в меня пальцем. - Ты заставил нас страдать больше, чем они когда-либо смогли бы, сынок. И вот ты вернулся, чтобы снова всех встрясти, да?

- Они должны за все заплатить.

Она встала.

- Ради меня - нет. Я не причем.

Она повысила голос, чтобы вся таверна слышала. Посетителей было немного, но слухи скоро распространятся.

- Слышите? - громко сказала она. - Я отказываюсь от него. Великий и известный пират, Эдвард Кенуэй, никто для меня.

Она уперлась ладонями в стол, наклонилась вперед и прошипела:

- А теперь вон, не-мой-сын. Вон, пока я не сообщила солдатам, где искать Эдварда Кенуэя.

Я ушёл и когда на обратном пути до моего постоялого двора в Бристоле я обнаружил, что мои щёки были мокры, я позволил себе заплакать, благодарный по крайней мере за одно. За то, что никто не видел мои слёзы и не слышал мои скорбные стенания.

ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ

Что ж, они были преданы земле, виновные люди. Да, были и другие той ночью - Кобли среди них - но у меня не было никакого желания учесть их всех. Мало радости в том, что забираешь жизни людей, выполнявших приказы. Люди, которые были мне нужны, отдавали те приказы: Хэйг, Скотт и, конечно же, человек, что оставил мне на лице знак тамплиеров годы тому назад. Уилсон...

Люди, которые скрывались от меня. Чья вина уже была подтверждена тем, что они от меня прятались. Хорошо. Позволю им трястись от страха. В эту ночь всё будет отлично, Скотт, Уилсон и Хэйг будут мертвы.

Однако они знали, что я иду, так что мои поиски должны были проходить чуть более осторожно. Когда я следующим утром покинул постоялый двор, я знал, что находился под пристальным наблюдением шпионов тамплиеров. Я нырнул в таверну, которую знал давно, лучше, чем мои преследователи, и, спасибо моей счастливой звезде, у неё всё ещё был тайный выход.

У задней двери я, задержав дыхание от вони, быстро снял с себя одежду и поменял её на ту, что прихватил с собой с «Галки» - одежду, которую я в последний раз надевал много-много лун назад: мой длинный, застёгнутый жилет, бриджи, белые чулки и, разумеется, моя слегка потрёпанная треуголка. Одетый таким образом, я покинул таверну, оказавшись на

другой улице другим человеком. Всего лишь ещё один торговец, направляющийся на рынок.

Я обнаружил её именно там, где и ожидал, толкнул корзину в её руках, так, чтобы она знала - я был позади неё - и шепнул:

- Я получил твоё сообщение.

- Хорошо, - сказала Роза, не поворачивая головы и нагибаясь, чтобы проверить цветы. Быстро оглядевшись, она выхватила платок и повязала его поверх своей головы.

- Следуйте за мной.

Спустя какое-то время мы с Розой замедлились у ветхой конюшни в безлюдном углу рынка. Я взглянул на строение и вдруг осознал: я оставлял свою лошадь здесь много лет назад. Теперь здесь построили новую конюшню, более удобную для рынка, однако расстановку прилавков поменяли за прошедшие годы; их входы переместились, и конюшня оказалась заброшенной. Теперь она подходила разве что для слоняющихся без дела и тайных встреч, какую мы с Розой и устроили.

- Вы повстречали юную Дженнифер, не так ли? - спросила она.

Она перевесила корзину на другую руку. Роза была юной девочкой, когда я впервые встретил её в «Старой Дубинке». Десять лет спустя она была всё ещё молода, но уже утратила ту искру, тот мятежный дух,

который заставил её тогда сбежать в первую очередь. Десять лет тяжёлой работы сделали её такой.

И всё же, словно мерцающие искры умирающего огня, в ней осталось что-то от прежней натуры, раз она послала мне письмо с просьбой о встрече и сейчас собиралась что-то мне рассказать. Я надеялся, что среди прочего будет местонахождение её хозяина и его друзей.

- Да, - ответил я ей. - Я встретил мою дочь. Она сейчас в безопасности на моём корабле.

- У неё ваши глаза.

Я кивнул.

- И красота её матери.

- Прекрасная девочка. Мы все её очень любили.

- Но своенравная?

Роза улыбнулась.

- О да. После кончины госпожи Кэролайн в прошлом году она решила, что должна увидеться с вами.

- Я удивлён, что Эммет ей позволил.

Роза сухо фыркнула.

- А он и не позволял, сэр. Это дело организовала госпожа дома, эту кашу она заварила с мисс Дженнифер. Впервые его милость узнал об этом, когда

проснулся тем утром и обнаружил, что мисс Дженнифер ушла. Он был не рад. Он был совсем не рад, сэр.

- Встречи там проходили?

Роза взглянула на меня.

- Можно и так сказать, сэр.

- Кто приходил его повидать, Роза?

- Мистер Хэйг...

- И Уилсон?

Она кивнула.

Все заговорщики.

- И где они сейчас?

- Точно не знаю, сэр, - ответила Роза.

Я вздохнул.

- Ну и зачем ты меня сюда пригласила, раз тебе нечего рассказать?

Она ответила, обернувшись ко мне:

- Я имею в виду, я не знаю, где они прячутся сейчас, сэр, но я знаю планы мистера Скотта на сегодняшнюю ночь, так как меня попросили принести ему свежую одежду в его кладовую.

- Склад?

- Да, сэр.

- Он должен забрать там в том числе и что-то для торговли, сэр. Он планирует быть там лично. Меня попросили пойти туда с наступлением ночи.

Я посмотрел на неё долгим тяжелым взглядом.

- Почему, Роза? - спросил я. - Почему ты мне помогаешь?

Она пробежалась глазами туда-сюда.

- Потому что однажды вы спасли меня от участи похуже смерти. Потому что Кэролайн любила вас. И потому...

- Что?

- Потому что тот человек, он наблюдал, как она умирала. Он не позволил давать ей необходимые лекарства. Не только она, но и миссис Скотт, обе были больны. Миссис Скотт удалось выздороветь, но миссис Кенуэй - нет.

Слышать, как Кэролайн называют миссис Кенуэй, было для меня поразительно. Прошло столько лет с тех пор, как ее так называли.

- Почему он отказывал им в лечении?

- Гордыня, сэр. Именно он первым подхватил оспу, но он выздоровел. Он думал, что миссис Скотт и миссис Кенуэй тоже должны быть в состоянии вылечиться. Но у неё всё лицо начало покрываться

такими ужасными волдырями, сэр. О, сэр, вы никогда ничего подобного не видели...

Я поднял руку, не желая слышать дальше, желая сохранить в памяти ту Кэролайн, которую помнил.

- В Лондоне была эпидемия, и мы думаем, мистер Скотт заразился там. Даже королевская семья была в ужасе.

- Ты не заразилась?

Она виновато на меня посмотрела.

- Прислуга была привита, сэр. Это организовал дворецкий. Сказал, чтобы мы поклялись молчать.

Я вздохнул.

- Тем лучше для него. Он, возможно, уберёг тебя от многих страданий.

- Сэр.

Я взглянул на Розу.

- Что ж, сегодня ночью?

- Сегодня ночью, сэр, верно.

СЕМЬДЕСЯТ

Это должно было быть в ту ночь.

- Вы Эдвард Кенуэй? - спросила она меня.

Моя домовладелица, её звали Эдит, постучала в дверь моей комнаты и остановилась на пороге, не рискнув ступить дальше. Её лицо было обескровлено, голос дрожал, а пальцы беспокойно теребили подол передника.

- Эдвард Кенуэй? - улыбнулся я. - С чего это ты вдруг, Эдит?

Она откашлялась.

- Они сказали, что человек прибыл на корабле. Одетый, прямо как вы сейчас, сэр. И они сказали, что мужчина - это Эдвард Кенуэй, который однажды называл Бристоль своим домом.

К её щекам вернулся румянец, и она покраснела, продолжая:

- Есть другие, кто говорит, что Эдвард Кенуэй вернулся домой, чтобы свести счёты, и что те, на кого он затаил обиду, залегли на дно, но, будучи могущественными людьми, прибегли к средствам против вас... точнее, против него.

- Ясно, - осторожно сказал я, - и что же это могут быть за средства?

- Отряд солдат направлен в Бристоль, сэр. Ожидается, что он прибудет этим вечером.

- Ясно. И нет сомнений, что он направится туда, где проживает Эдвард Кенуэй, после чего он будет вынужден защищаться, и это, несомненно, будет кровавая битва с кучей жертв, которая принесет огромный ущерб?

Она сглотнула.

- Да, сэр.

- Что ж, Эдит, вы можете быть уверены, такой неприятности сегодня вечером не произойдёт. Поскольку я уверен, Эдвард Кенуэй обязательно позаботится об этом. Запомни, кто он такой, Эдит. Он действительно был пиратом когда-то, и он порядком нагрешил, но теперь выбрал иной путь. Он знает: чтобы видеть иначе, мы должны думать иначе, и он своё мышление изменил.

Она взглянула на меня безучастно.

- Отлично, сэр.

- Теперь я должен откланяться, - сказал я ей. - Несомненно, чтобы никогда не вернуться.

- Прекрасно, сэр.

Я взял разложенные на кровати вещи и перекинул через плечо, но затем придумал кое-что получше. Вместо этого я выбрал то, что мне

действительно было необходимо: Череп и мешочек монет, который я открыл, всунув золото в ладонь Эдит.

- О, сэр, вы более, чем щедры.

- Ты была очень добра, Эдит, - ответил я.

Она отступила в сторону.

- Здесь есть задняя дверь, сэр, - сказала она.

***

Я отправился в таверну, где, как я знал, находился рулевой «Галки», ожидавший моих приказов.

- Бёртвисл.

- Есть, сэр.

- Приведи «Галку» в гавань ночью. Мы отбываем.

- Есть, сэр.

Я отправился на складской район по крышам и закоулкам, не высовываясь, оставаясь в тени.

«О, Мэри», - подумал я, - «если бы ты только могла видеть меня сейчас».

Склад Скотта находился рядом с портом, откуда над крышами виднелись мачты кораблей, среди множества других. Большинство складов были пусты и закрыты на ночь. Только склад Скотта подавал признаки жизни: горевшие факелы окрашивали небольшую разгрузочную площадку мерцающим

оранжевым светом, рядом валялись пустые телеги, а перед ближайшей дверью стояла пара охранников. По крайней мере, это были не солдаты - а те уже прибыли в город или нет? - но местные ребята, лица которых были обезображены шрамами, вооруженные дубинами. Наверное, они думали, что это будет легкая работенка, и с нетерпением ждали, когда же они отведают эля после нее.

Я, тень во тьме, остался на своём месте, наблюдая за дверью. Он уже здесь? Я всё ещё раздумывал, когда сделать ход, как вдруг появилась Роза. На ней был тот же платок, что и ранее, а в руках - корзина, набитая одеждой для ненавидимого ею господина и хозяина, Эммета Скотта.

Разделяя похотливый взгляд, два сильных мужчины шагнули вперёд, преграждая ей путь. Придерживаясь стороны соседнего склада, я прокрался в радиус слышимости.

- Мистер Скотт здесь? - спросила она.

- А, - сказал тот, что со шрамом на лице, с грубым западным акцентом. - Ну, это зависит оттого, кто его спрашивает, не так ли, дорогуша?

- Я принесла одежду для него.

- А ты, стало быть, служанкой будешь, верно?

- Верно.

- Что ж, он здесь, и тебе лучше поторопиться.

Я был достаточно близко, чтобы разглядеть, как Роза закатила глаза, как только они отступили и позволили ей войти.

Верно. Итак, Скотт был здесь.

В темноте я проверил действие своего клинка. Он не должен быть слишком поспешным, подумал я. Не должен убить его. Скотт должен мне кое-что рассказать, прежде чем умрёт.

Я двигался по краю складской стены, так что два бугая были всего в нескольких шагах от меня. Нужно было лишь выждать верный момент, чтобы...

Внутри склада раздался крик. Роза. Для верного момента больше не было времени. Я выскочил из темноты, сокращая расстояние между мной и часовыми, обнажил клинок и резанул по горлу первого часового, даже прежде чем крик Розы затих. Второй выругался и замахнулся своей дубиной, но я поймал его руку, прижал его к складской стене и прикончил, вонзив лезвие в спину. Он сполз вниз по стене, а я присел к калитке склада, поднял руку и толкнул её.

Я перекатился в прихожую, и только я бросил беглый взгляд на гору сундуков с чаем и кладовую на помосте, как над моей головой просвистела пуля, выпущенная из мушкета.

На помосте было трое, один из них стоял на балке, словно готов был спрыгнуть с высоты примерно двадцати футов.

Я спрятался за стопкой ящиков, чтобы отдохнуть, но стоило мне выглянуть из-за края, как другая пуля тут же врезалась в дерево рядом, забрасывая меня щепками. Но моего быстрого взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что, да, на крыше стояло три человека. Среди них был Уилсон, который держал в руке пистолет, направленный на мое укрытие. Рядом с ним стоял Эммет Скотт, потный, задыхавшийся, пытавшийся дрожащими пальцами перезарядить пистолет Уилсона.

Над ними была Роза, неустойчиво болтаясь на перилах, напуганная до смерти. Её рот был в крови - несомненно, наказание за её предупреждающий крик. Её руки были связаны, а на шею надета петля. Уилсон был единственным, кто удерживал её от падения с самодельной виселицы.

Если он отпустит, она упадёт.

- Не высовывайся, Кенуэй, - крикнул Уилсон, как только пыль улеглась. - Иначе смерть этой служанки будет на твоих руках.

Они обезоружили меня. Сначала они убьют меня, а затем повесят Розу за её предательство.

Нет, если я хоть что-нибудь с этим сделаю.

Я вытащил из-за пояса пистолет и проверил пулю и порох.

- Это ты был той ночью, Уилсон, не так ли? Главарь? Ты был в капюшоне?

Я должен был узнать. Должен был убедиться.

- Да, это был я. И если бы это зависело от меня, вы бы все сдохли той ночью.

Я чуть улыбнулся. Ты упустил свой шанс.

На перилах Роза всхлипнула, но сдержалась.

- А теперь выброси скрытый клинок, Кенуэй. Я не могу удерживать её вечно, - предупредил Уилсон.

- А что насчёт тебя, Эммет? - крикнул я. - Ты там был?

- Меня там не было, - возразил он, взволнованный и напуганный.

- Но ты бы отпраздновал мою смерть, а?

- Ты был бельмом на моём глазу, Кенуэй.

- Твоя гордыня погубила тебя, Скотт. Твоя гордыня погубила нас всех.

- Ты ничего не знаешь.

- Я знаю, что ты позволил моей возлюбленной умереть.

- Я тоже её любил.

- Такой любви я не признаю, Скотт.

- Тебе не понять.

- Я понимаю, что твои амбиции и жажда власти погубила многих людей. Я понимаю, что настал твой час расплаты.

Из моей робы я извлёк метательный нож и взвесил его на ладони. Это немного отличалось от тренировки на деревьях.

Я поднялся и медленно двинулся к краю блока ящиков, делая медленный глубокий вздох.

Готов?

Готов.

- Давай, Кенуэй, - крикнул Уилсон. - Мы не можем простоять всю н...

Я выкатился из укрытия, бросился вперёд и обнаружил свою цель, стреляя одновременно из пистолета и метнув нож.

Оба снаряда достигли цели. Эммет Скотт рухнул с отверстием во лбу, его пистолет упал к основанию помоста, в то время как Уилсон открыл ответный огонь, прежде чем мой нож впился в его плечо. Крича от боли, он отшатнулся и упал напротив стены с клинком в плече, откуда фонтаном била кровь, и тщетно попытался достать второй пистолет.

Его выстрел не пролетел мимо. Я чувствовал боль в плече, но не мог позволить ей свалить меня. Это ранение существенно замедлило мои движения, я не смог ничего сделать, когда Уилсон отпустил Розу, и она стала падать, ее рот широко раскрылся в крике,

заглушая отголоски выстрелов и пробуждая жуткую головную боль.

Она падала, и веревка позади нее начала разматываться. Я предвидел, как веревка натянется, и в следующий миг ее тело дернется, а шея сломается.

Нет.

Опрокинув ящики, я бросился к ней. Прыгнув, и с воплем усилий я разрезал веревку, поймал Розу за талию и болезненно приземлился на каменный пол склада.

Но мы остались живы.

Сверху я услышал, как чертыхнулся Уилсон. Я выхватил второй пистолет из-за пояса и, прищурившись, увидел сквозь щели досок надо мной мерцающий свет и спустил курок. Донесся второй крик со стороны помоста, а затем грохот, когда он помчался к подсобке.

Я с трудом поднялся на ноги. Плечо сильно болело, а старая рана в боку тоже вспыхнула болью, заставляя меня хромать. Я дохромал до лестницы помоста и, преследуя Уилсона, стал карабкаться вверх. С треском распахнув дверь, я ввалился к нему в кабинет, и увидел заднюю дверь, ведущую к ступенькам. Забравшись наверх, я постарался выровнять дыхание и облокотился на перила, чтобы не упасть.

Я никого не видел. Только шум с пришвартованных кораблей и крики чаек. Я сконцентрировался, используя Чутье, и услышал что-то. Но это был не Уилсон. Я слышал топот солдатских шагов, приближавшихся к порту.

Они пришли. Солдаты уже были здесь.

Я выругался и доковылял обратно, чтобы проверить, как там Роза. Вроде как, с ней все было в порядке. Затем я побежал по следу крови Уилсона, так быстро, как только мог.