Эстонский транспорт «Рихард Томберг»

Передача с «Бэрри» по военному каналу прервалась на полуслове. На общей волне передатчик эсминца работал в маломощном режиме, по причине срезанных напрочь антенн и сообщение в штабе приняли неполное и с большими помехами. Сигнал так же перехватили на «Рихарде Томберге». Вот уже сутки посудину переваливало с волны на волну, поубавив у многих неугомонных пассажиров, вследствие морской болезни, агрессивности – большинство с позеленевшими мордами валялись на койках, регулярно посещая гальюн, а то и просто, рискуя быть смытыми в океан, бегали блевать за борт.

В 13:55 в радиорубке эстонского корабля приняли радиограмму:

«Говорит эсминец DDG-52 «Бэрри». Флот Соединённых Штатов Америки. Всем кто меня слышит. В точке с приблизительными координатами 58 градусов 12 минут с. ш. и 16 градусов 00 минут з. д. обстрелян артиллерией предположительно крупного линкора. Имею повреждения. Повторяю…». Вскоре передача оборвалась.

На «эстонце» были шокированы. Сообщение тут же продублировали, передав в штаб оперативного командования. Радар, усыпанный кучей точек от блуждающих айсбергов, белыми вспышками грозовых разрядов, не очень прояснял картину. Эстонский капитан был парнем неторопливым, однако «Рихард Томберг» стал выписывать циркуляцию, меняя курс. Корабль и так шёл достаточно быстро – 20 узлов, теперь же удалось увеличить скорость ещё на три узла.

Однако буквально через несколько минут на той же частоте прошло новое сообщение.

«Эсминец Военно-морского флота США «Бэрри». В 14:10 нанёс ответный ракетный удар по крупному кораблю. По пеленгу цели наблюдаю множественные взрывы. Гидроакустики подтверждают вторичные взрывы. Предполагаю уничтожение. Имею повреждения в системах спутниковой и вспомогательной связи. Командир DDG-52 Беддингтон». Далее следовал повтор сообщения.

Сообщение снова добралось до регионального командующего Атлантическим флотом в усеченном, неудобочитаемом виде, однако с «Рихард Томберг» двусторонняя связь через ретрансляторы успешно поддерживалась.

Тут надо сказать, что произошедший скоротечный радиообмен между гражданским судном и военными не внёс особой ясности в ситуацию. Вояки, были весьма сбиты с толку. В указанном квадрате должно было находиться два американских корабля. Эсминец «Бэрри» разразился короткими радиопередачами, при этом последняя была, - по открытому каналу. Теперь с обоими кораблями не было связи. Для прояснения обстановки туда следовало направить курсирующую в ближайшем районе подлодку, но штормящий океан по-прежнему ограничивал возможности дальней локации, и американским подводникам потребуется не один час, что бы подойти на нужную дистанцию. Можно было задействовать ненадёжную нынче авиацию - синоптики обещали улучшение погоды, но природа, как гласит один известный афоризм, не совершает поспешный изменений – потребуется несколько часов, пока разойдутся грозовые тучи[52]. Ближайшим к месту событий оставался эстонский гражданский корабль, зафрахтованный американским военным ведомством. Какой-то там уорент-офицер в американском в штабе, ведущий переговоры с «эстонцем», понимал, что нельзя подвергать опасности гражданское судно и хотел посоветовать ему вообще убираться из опасного района, однако у высшего начальства были свои соображения. Американцам была срочно нужна информация. Эстонского капитана успокоили и заверили, дескать, «да, действительно эсминец «Бэрри» и капитан Беддингтон – есть такие, всё под контролем, но требуется уточнить данные»! В итоге в полуприказной форме велели прояснить обстановку.

Всё это не прошло мимо ушей англичан. Напряжение и катастрофические неприятности последних дней не могли благотворно повлиять на эмоциональный фон в обоих штабах. Взвинченные до предела и разгоряченные мужчины искали выход своему нереализованному гневу. И без того натянутые отношения между союзниками переросли в очередную словесную перебранку. После получасового обмена нелюбезностями союзнички единственно сошлись в мнении, что на «прибалтов собственно плевать», но англы настаивали, что янки не смеют рисковать элитой британских войск, находящихся на эстонском судне. Амерам пришлось уступить.

На «эстонца» передали, что бы он спешно уносил ноги, однако у капитана «Рихарда Томберга» были свои взгляды на происходящее и соответственно планы.

«Мусаси».

- Вы на редкость быстро и оригинально мыслите, - одобряюще улыбнулся Ибо Такахаси офицеру Токей-тай, - вопрос: надолго ли удастся ввести их в заблуждение. В прошлую войну американцы показали себя мастерами радиоигр. Будем надеяться, что в этот раз они окажутся тупее.

- Два потопленных боевых эсминца тому в свидетельство, - традиционно поклонившись, ответил капитан-лейтенант.

- Порой мне приходит мысль, что это даже хорошо, что мы не видим эти корабли вблизи – наш линкор в сравнении с ними словно огромный слон, давящий тараканов, - без тени самодовольства, даже с какой-то горечью, сказал адмирал. Взглянув на притихших офицеров штаба, продолжил, - уж слишком легко! Учитывая боевые возможности современных кораблей такого класса.

Помолчав некоторое время, он ещё раз похвалил капитан-лейтенанта, и отпустил его.

Мк 48 наконец получила «желаемый» акустический сигнал, запускающий в её бортовой ЭВМ программу атаки. Электроника выводила торпеду в борт кораблю, заставляя её выписывать полукруг. Скорость возросла до 55 узлов, затем она совершила «нырок», быстро сокращая дистанцию. Пятиметровая тупоносая сигара, оставляя за собой след из тысяч воздушных кавитационных пузырьков, однако незаметный на большой глубине, при этом весьма сильно шумела, но акустики линкора не смогли её засечь по всё тем же причинам, что и напичканные полупроводниками и миниатюрными платами более совершенные приборы произведённые в нынешнем веке – сильное волнение на море.

- Господин вице-адмирал, - доложил телефонист, - срочный доклад с пеленгаторного поста.

Взяв трубку, Такахаси недолго послушав, подошёл к тактической карте, подозвав офицеров штаба:

- Оператор радиолокационной станции обнаружил сигналы радара. Судя характеру излучения - устойчиво близко. Примерный пеленг –10 – 15 градусов. Расстояние определить точно не удаётся, но вероятно в пределах нашей артиллерии, - взглянув на сдержанно подобравшихся офицеров, адмирал слегка осадил их радость, - но не в пределах видимости. А если это подлодка?

Снова тренькнул телефон. На этот раз к аппарату быстро подошёл старпом, не отрываясь от трубки, он тут же повторил услышанное:

- Активность в радиопереговорах! Кодированные сообщения. Сила радиосигнала говорит о близком положении источника.

- Вероятно это наш неопознанный источник локационного сканирования, - командир в ожидании даже подался вперёд, - больше ничего?

Отрицательно мотнув головой, помощник положил трубку.

- Прикажите командиру пеленгаторного поста вести активный поиск, всё ровно мы уже засветились.

На удивленье с пеленгаторного поста почти сразу доложили:

- Пеленг-10 градусов! Дистанция – 15 миль! Судя по характеру сигнала крупное судно.

- Господин вице-адмирал, - снова у телефона соединяющим боевую рубку с радистами, оказался старший помощник, - командир радиопоста перехватил незашифрованное сообщение - это гражданское судно европейского союза, - продолжил старпом, - следует в канадский Ньюфауленд.

- Американцы решили с нами тоже поиграть, - удивился Такахаси, - какой им в этом смысл?

- Прикажете сменить курс? – С сомнением спросил штурман.

- Ход - полный! Лево руля! – Приказал адмирал.

Штурман продублировал, рулевой и командир механического поста перевёли ручки машинного телеграфа на нужные отметки. Набирающий скорость «Мусаси» просел на корму, выбрасывая пенный бурун из-под кормы. Резкий поворот стал кренить линкор.

- А вы что думаете иначе? – Продолжил разговор адмирал.

- Я склонен поверить, что это «гражданский», - ответил штурман, - иначе какой смысл…

Он недоговорил.

Развернувшись, линкор ненамного нарушил «планы» торпеды – ей не удалось ударить в корпус со всей силой скорости. Уменьшилась и глубина атаки. Накренившийся в повороте линкор, словно подставлял «хищнице» противоторпедный буль. Траектория сближения в последний момент имела острый угол, но первым сработал бесконтактный взрыватель.

Штурман не договорил. Палуба мостика под ногами дрогнула, всех качнуло, кто-то не устоял на ногах, адмирал едва удержался, ухватившись за стол–планшет, на котором лежала развёрнутая карта. Секундой позже долетел звук. Кто-то из офицеров быстро сообразил и, кинувшись к правому крылу с острым углом обзора.

У правого борта, в районе миделя вспух кипящий пузырь, отбросив в сторону, ниспадающий в воду длинный белопенный язык.

Противно взвизгнул сигнал тревоги. Враз зазвенело несколько телефонов. Тут же послышались крики распоряжений. Старпом, схватив трубку аварийного телефона, громко отдавал команды.

Вице-адмирал молчал, уцепившись за консоль, каждую секунду ожидая нового зловещего сотрясения, не мешая офицерам выполнять аварийные действия. По регламенту каждый занял свой боевой пост, каждый делал то что должно.

- На румбе 320 градусов, - прокричал рулевой.

Линкор, совершив разворот, набирал скорость, но все продолжали замечать растущий крен. Время тикало. Нового взрыва не последовало. Стала проясняться обстановка.

- Торпеда! – Лицо старшего помощника, державшего трубку аварийного телефона, застыло словно маска, - в районе сто тридцатого шпангоута. КО № 11.

- Вот вам и смысл, - бросил адмирал штурману, - мне нужны полные данные о повреждениях. Старпом пошлите кого-нибудь в котельное отделение. Отставить, - тут же сказал он, взглянув на вошедшего в боевую рубку разгорячённого офицера аварийной партии, - какие повреждения?

- Частично затопило противоторпедные були правого борта, и ещё предполагаю повреждения ближе к днищу.

- Цитадель?! – Надрыв в голосе выдал волнение адмирала.

- Матросы аварийного дивизиона докладывает от многочисленных протечках воды. Видимо швы разошлись, - тут же пояснил офицер, - мы контролируемо можем откачать воду из трюмов под машинным отделением, но котельная № 11 и смежная с ней «седьмая» временно вышли из строя. Упало давление в турбине внешнего правобортного машинного отделения. Разрушения противоторпедной защиты весьма существенны.

- Крен стабилизировался – 4 градуса! – Доложил старпом.

- Лейтенант! - Адмирал жестом подозвал офицера к штурманскому столу, где лежали копии чертежей «Мусаси», - как быстро вы сможете выправить крен без контрзатоплений?

- Всю воду мы не откачаем, тем более при такой скорости, происходит постоянная фильтрация воды. По предварительной оценке, мы приняли лишнего весу около 3000 тонн. Следует перекачать забортную воду в трюмы по левому борту.

- Хорошо! Выполняйте! Но в ближайшее время ни о каком снижении скорости речи быть не может.

Офицер поспешно отдал честь и побежал вниз. Вице-адмирал вернулся к своему креслу на мостике.

- Удерживайте высокую скорость – мы нагоним этого мерзавца, - приказал Такахаси старшему помощнику, и следом потребовал, - доклад пеленгаторного поста.

Однако видимость быстро улучшалась, и вскоре на правом крамболе линкора неожиданно показалось судно с высоким полубаком и надстройкой на корме.

Едва поступило сообщение сигнальщиков, офицеры в боевой рубке дружно подняли бинокли.

- С виду и не скажешь, что это военный корабль, - сразу определил старпом.

- А кто по-вашему пустил в нас торпеду? – Возразил вице-адмирал.

- Орудия готовы к бою, - доложил старший артиллерийский офицер.

- Открыть огонь! - Приказал вице-адмирал, кивнув командиру корабля.

После первого залпа на постах управления огнём уточнили дальность и внесли поправки. Следующим же залпом канониры добились накрытия. В ход пошли все типы снарядов. Расстояние до корабля определили точно и на осколочно-зажигательных снарядах выверено установили дистанционные трубки взрывателей.

Они лопнули буквально в нескольких метрах от надстройки, прошив её осколками и моментально вызвав пожары. Вторая башня запустила фугасные снаряды: два подняли фонтаны воды в двух, трёх метрах от борта, вогнув металл словно жестянку, третий разорвался на полубаке.

С мостика прекрасно видели результаты. Командир приказал следующий залп произвести бронебойными снарядами. Возникла заминка – орудия пришлось перезаряжать.

Линкор тем временем, на полрумба изменив курс, существенно сблизился с потерявшей ход жертвой. Дальномерный пост отсчитал дистанцию до цели с учётом изменившегося курса линкора и даже со всякой мелочью для такой дистанции (скоростью ветра, географической широты и температуры воздуха). Рявкнул новый залп.

Три снаряда задумано легли с недолётом. Корабль разорвало буквально пополам – один двухметровый без малого засланец разорвался, уткнувшись в несущую килевую балку, разломив, изорвав металл, словно тряпичную куклу. Одновременно в кормовую часть влетела на бешеной скорости вторая болванка, начинённая почти сорока килограммами тринитроанизола[53]. Потратив на пробитие всех переборок и корпуса чуть меньше четырёх секунд, прошив насквозь судно, снаряд лопнул при выходе с другого борта. Удар проломил огромную дыру ниже ватерлинии и, уже отвалившись от носовой части, корма быстро стала тонуть. Где там заблудился третий снаряд разбираться было некому и уже незачем - хватило и двух жутких «подарков». На линкоре задробили стрельбу.

Сколько их там было? Команда с капитаном сразу булькнула в воду, вместе с оторванной кормой. На палубу выскочили SAS – аглицкий спецназ, и три сотни парней из Прибалтики. И все согласно инстинкту, по головам друг друга, карабкался к солнцу. Передняя часть корабля и полубак оставались на плаву, заваленная обломками. Неожиданно ставшая тесной палуба горела, и весь нос был облеплен людьми.

- Эта посудина перевозила военный груз, - адмирал разглядывал в бинокль огрызок, на удивление живучего, судна, - иначе откуда столько крепких и сильных парней на её борту? Пехотные части, да? - Предположил он.

- Почти не вижу спасательных средств, - сказал старпом.

Истерзанное судно несколько минут держался на плаву. Потом высоко задрав нос скрылось под воду. На поверхности остался бурлящий пеной водоворот, поглощающий темные точки голов спасающихся людей.

- Крен выправили до одного градуса, - доложил старший помощник, - какие будут распоряжения?

- Возвращаемся на прежний курс, - распорядился адмирал.

- Ход снизить до среднего, - в свою очередь приказал командир корабля, - на проверку общее состояние корабля. Особое внимание на работу аварийного дивизиона.

«Время, - рассуждал Такахаси, - может ли он теперь, после того что с ними произошло, относится к нему как прежде? Неразрывная ли это линия, которая движется от прошлого к будущему через настоящее? Однозначно, уже нет, но глядя на хронометр, можно сказать, что на данный момент действуют его классические законы.

С одной стороны – настоящая физическая величина непрерывно тикающего механизма, с другой - тонкости человеческой психологии, когда огромные просторы океана и затянувшееся ожидание боевого столкновения, растягивают время, и одна минута длится как все десять, а тои более. И вдруг наступает бой, и ничтожные его (боя) полчаса пролетают словно одна секунда».

Вице-адмирал взглянул на карту. В её масштабе «Мусаси» за последние сутки резал океан всего лишь на небольшом участке Атлантики: зацепив север Западно-Европейской котловины, пройдясь над подводным миром плата Роколл, а теперь вгрызаясь между широкими воротами Британских и Фарерских островов. И тем не менее умудрился затеряться на просторах океана, потопив три вражеских корабля.

«Мы словно в игру сёги[54], делая свой очередной ход «съедали» по фигуре противника и шли дальше, - улыбнулся Такахаси и тут же помрачнел, - ответные ходы были пока не смертельными, но долго ли так будет продолжаться»?

Вице-адмирал автоматически отмечал работу экипажа, привычные звуки механизмов и шумы, сопровождавшие линкор в боевом походе. До ушей долетел очередной звук склянок. В который раз, посмотрев на циферблат, Такахаси поразился, как часто для него менялось течение времени в короткой отсрочке перед боем и нетерпеливом желании сражения. Он сказал бы, что время проявлялось в несовместимых понятия: медленно мчалось или тягуче тянулось, но опять же, со скоростью локомотива.

«Конечно, эта неоднородность течения времени - замысловатость психики, - снова подумал Такахаси, - ничего не изменилось в законах мира, и сутки, согласно круглой шкале хронометра, неизменно идут к закату дня».

Вице-адмирал вдруг понял, что перед ним стоит командир аварийного дивизиона.

Офицер поста продолжал говорить о штатных контрдействиях, высказывать предположения, но адмирал вдруг подумал, что линкор потерял свою хватку хищника, медленно превращаясь в загнанного, огрызающегося зверя.

* * *

События развивались вполне предсказуемо. Первые тревожные сообщения стали поступать с радиорубки и пеленгаторного поста.

Характеристики радарного обнаружения завязаны на то, что сигнал облучающего локатора гораздо мощнее, чем отражённый сигнал от выискиваемого объекта. На «Мусаси» источник облучения обнаружился более чем за сто километров. Возрастающую интенсивность радиопереговоров заметили и в радиорубке.

Двигательные установки линкора снова выдавал полную мощность, сокращая дистанцию до возможности действия дальномерных постов.

Единственный уцелевший самолёт-разведчик размещался со сложенными крыльями в ангаре под квардеком. Сейчас вокруг него деловито суетились техники. Один из пилотов – весьма угрюмый и неразговорчивый лейтенант (судя по знакам отличия на коричневом лётном комбинезоне), прогромыхав ботинками по внешним переходам и мостикам, поднялся повыше. Удерживаясь за леер, он словно заправский моряк ещё парусных кораблей, смочив слюной палец, выставил его ветру пытаясь ощутить скорость и порывы стихии.

Кран уже выдернул машину наружу и водрузил на пилоны восемнадцатиметровой катапульты. Авиамеханик, запустив двигатель, погоняв его на разных режимах, уступил место лётчику. За проверку всех систем теперь принялся пилот, слушая как движок, иногда чихая на холостых оборотах, гонял пропеллер, выплёвывая из выхлопных патрубков сизый дымок. Теперь техник возился сзади проверяя пулемёт. Вскоре его согнал появившейся с запозданием стрелок.

- Что там у тебя? - Перекрикивая тарахтенье мотора, спросил пилот, указав на полный рюкзак, перекинутый через плечо напарника.

- Ракетницы! – Получил он такой же громкий ответ.

Кивнув, понимая, лётчик натянул очки и наушники, и выглянул из кабины, ожидая команды на старт.

Англичане.

К своему стыду Королевские ВМФ потеряли немецкий линкор. Выдвинутые из Портсмута и Плимута патрульные корабли безрезультатно обшаривали южные выходы Английского канала. Начиная понимать, что «Бисмарк» словно продолжение кошмара прошлой войны совершенно мистическим образом затерялся на просторах Атлантики, британцы расширяли зону поиска. Новая информация стала поступать по каналам объединённого командования НАТО. Неясные события с американскими эсминцами и эстонским транспортом, а уж тем более заявление о высветившемся линкоре вызвали закономерную реакцию у английского командования – ближайшую посудину направили прояснить обстановку.

Фрегат «Портлэнд» немилосердно раскачиваясь, на полном ходу выписывал синусоиду, то запрыгивая на гребни волн, то скатываясь вниз к подножью, шёл в обозначенный квадрат. Экипаж стойко переносил качку, тихо ропща на командование в Лондоне, заставивших их гробиться в такую погоду, ничего хорошего не ожидая от свирепого ветра и неприветливого океана.

Фрегат «Портлэнд» в Королевском флоте был своего рода знаковым кораблём. Экипаж корабля составлял 180 человек, при этом каждый десятый член – женщина. Но это ещё не всё! Боевым кораблём водоизмещением 4900 тонн, с нехилым вооружением на борту командовала Сара Уэст, целый капитан-лейтенант. И хоть флотские шовинисты за глаза посмеивались и перешучивались, но те, кто лично знавал эту зрелую женщину, заявляли, что ей есть чем позвенеть между ног.

Через час хода старший механик доложил капитану, что у него неполадки в газотурбинной установке – вибрация в компрессоре высокого давления. После недолгих технических проверок и консультаций взвыли дизель-генераторы и фрегат перешёл на вспомогательные электродвигатели, существенно снизив скорость.

Человеческая психология, словно сложная многослойная конструкция, содержит в себе различные образы и ассоциации. Команда фрегата состояла в основе из молодых офицеров и матросов, естественно не заставших поучительных боевых действий у Фолклендов, однако некоторые имели изрядный позитивный опыт военных операций в Персидском заливе.

Несмотря на нелады со спутниковой связью и прессинг военной цензуры, коротая время в боевом дежурстве, глотая мили океанских просторов носом фрегата, офицеры зачастую занимались попросту болтовнёй в эфире. Весть о сокрушительных потерях авианосного соединения дошла и до них, сдобренная порой откровенными вымыслами, а самое главное раздутыми возможностями линкора-призрака, уже наведшим ужас когда-то, успевшим отличиться и сейчас, продолжая оставаться и поныне совершенно непредсказуемым фактором. Поэтому природная англосакская самоуверенность перемешалась с закономерной осторожностью, а порой и страхом, вызванным инстинктом самосохранения.

Англичанам, среди снежных помех на радаре, от всё реже бьющих молний где-то там в высотах атмосферы, в каждом высветившемся пятне шатуна-айсберга мерещился немецкий «Бисмарк». Наконец оператор заголосил, тыкая пальцем в экранную развёртку, а вскочивший со своего кресла вахтенный офицер, тут же отзвонился командиру – пятно на мониторе вероятней принадлежало крупному кораблю. Координаты примерно соответствовали выданным американцами. До сих пор не утихшее волнение и помехи мешали классифицировать неизвестный объект, но бравая капитанша не испытывала особых сомнений кого они обнаружили.

«Линкор! – Довольно улыбаясь, подумала Сара Уэст, - дистанция (приятно-безопасная) – 55 миль».

- Вести данные в системы наведения! – Распорядилась Сара Уэст.

Кодированный сигнал в штаб флота уже пошёл, как неожиданно, примерно на таком же расстоянии оператор РЛС английского фрегата увидел новую засветку на радаре, при этом почти с диаметрального пеленга. В систему боевого управления параллельно стала поступать новая информация целеуказания.

- Радиолокационный контакт! – Пошёл новый доклад, - пеленг -110 градусов. Присваивается кодовое обозначение – «Цель-2»!.

Из Лондона отреагировали мгновенно, приказав не предпринимать атаки, прежде чем цели не будут достоверно идентифицированы. Там ещё надеялись, что один из обнаруженных кораблей - эстонский транспорт с английским спецназом.

Командир фрегата не собиралась повторять ошибок коллег, рассчитывая держаться от жуткой артиллерии линкора на «вытянутой руке» систем дальнего обнаружения.

Вообще бабёнка действительно не была размазнёй – иначе её бы вряд ли поставили на должность командира корабля. Послужив некоторое время на фрегате «Корнуэлл» в должности старшего офицера, эмансипированная женщина брутально потоптала палубу фрегата «Норфолк» на аналогичной должности. Затем ей довелось провести различные координирующие действия во время войны в Ливане, отметиться в Балканском регионе и конечно принять в участие в морских операциях в Ираке.

Освежив в памяти историю выхода в Атлантику линкора «Бисмарк» с крейсером сопровождения в 1941 году, она в очередной раз оценила быстроту и решительность действий тогдашнего Королевского флота. Осмысливая военные столкновения последних дней, Уэст вообще не понимала, куда делось вся оперативность и бесспорное преимущество сил флота и авиации Британии. Конечно многое можно списать на различные неблагоприятные факторы: неожиданность, грозовой шторм и в целом не самое лучшее состояние Королевских вооружённых сил, связанных с урезанием военного бюджета. Но американцы?! Американская армия (конечно за исключением элитных подразделений) всегда её умиляла своей порой откровенной бестолковостью и самое главное умением «вешать лапшу на уши», раздувая собственные боевые подвиги. Чего не скажешь о флоте США. Уровень подготовки и техническое оснащения американского флота всегда было на высоте. А тут они так бездарно и масштабно облажались.

Однако командование продолжало капать ей на голову приказами и директивами и, поглядывая на тактический монитор, английский капитан, в полголоса, почти шепча в микрофон внутренней связи, отдавала выверенные распоряжения старшим офицерам фрегата.

Состояние океана оценивалось как шесть, семь баллов, к тому же прогноз обещал снижение волнения. Поэтому из ангара выкатили поочерёдно вертолёты, и тарахтящие машины устремились по своим пеленгам на разведку.

Из ассортимента бортового и подвесного оружия «Линкса» против бронированного корабля, годились только торпеды, поэтому вертолёты «заправили» в основном средствами самозащиты[55].