Когда дни были долгими 9 страница

Сияющий Драккор наполнил рог, протянул его послу, затем наполнил еще один для себя. Казалось, он хочет предложить тост, и возбужденный шум утих. Но посол не поднес рог к губам.

– Я надеюсь, мой младший сын где-то здесь?

– Вполне возможно. – Драккор быстро обшарил глазами зал, выискивая рыжеволосую голову.

Ворк поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел к отцу, пробираясь между сидящими на полу етунами. Подойдя ближе, он остановился, опустил голову и застыл в ожидании. Крагтонг посмотрел на него и отвел глаза, стараясь сдержаться. Потом он повернулся к хозяину дворца:

– Окажи мне услугу, тан.

– Проси!

– Одолжи мне кнут на пару часов.

Окружающие расхохотались, а оба тана выпили. Потом Драккор перемахнул через стол, чтобы обняться с бывшим врагом. Все повскакали с мест и радостно завопили. Гэт подумал, что на чаше весов лежит будущее мира, а этих головорезов интересует лишь то, кто будет править маленьким бесплодным островом.

Гэт тоже собрался встать, но кто-то похлопал его по плечу. Гэт оглянулся и увидел скрюченную фигурку Горбуна, сидевшего позади. Все вокруг стояли, и юношей окружал частокол ног.

– Среди экипажа «Пира ворона» есть волшебник, – долетел до Гэта шепот скальда.

– На нем лежат чары преданности?

Скальд кивнул. Его туманно-серые глаза совсем не блестели.

– Идем!

Гэт помог ему подняться, и Горбун заковылял к двери, тяжело опираясь на костыль. При случае скальд двигался проворнее кошки, но он не мог позволить себе воспользоваться силой в присутствии соглядатая Сговора.

В Двонише Гэт был настоящим великаном, а в Нордленде – юнцом, которому еще надлежало подрасти. Прячась за спинами белокурых здоровяков, он выскользнул вслед за калекой. Юношу немного задело, что Крагтонг не поинтересовался и его судьбой, но при сложившихся обстоятельствах это, пожалуй, даже к лучшему. Тан Крагтонг был куда проницательнее, чем старался выглядеть, и, возможно, поступил так из предосторожности.

Горбун, неуклюже раскачиваясь на ходу, поспешно зашагал к своему дому, не выказывая ни малейшего желания разговаривать по дороге. Спустившись в прохладную полутьму хижины, он, задыхаясь, рухнул на стул. Гэт вошел следом и устало опустился на сундук. В голове у него стучали раскаленные молоточки.

– Ты – беспечный придурочный самоубийца! – выдохнул калека.

– Это во мне заговорила кровь предков.

– Мой брат был совершенно прав – ни один нормальный капитан не повезет на сходку пассажиров. Могут взять скальда или священника, но не какого-то там мальчишку.

– Таков закон?

– Нет, но ты ведь не хочешь привлекать к себе внимание.

– Я могу грести, – угрюмо сказал Гэт, понимая, что не переживет трех дней гребли до Нинтора, если не будет попутного ветра.

– Набери воды в чайник. – Гэт встал и отправился выполнять просьбу. Горбун проводил его взглядом. – За твою сегодняшнюю выходку тан может изувечить тебя на всю жизнь. Молись, чтобы он пустил в ход ремень, а не кулаки. Впрочем, если я скажу ему, он возьмет тебя в Нинтор. И даже не особо спустит с тебя шкуру. Но мне нужна причина. Скажи мне, юнец, какая от тебя может быть польза?

Гэт уронил чайник и обхватил голову руками в надежде унять боль.

– Чем могущественнее волшебник, тем лучше его заклинания, так? – хрипло произнес он.

– Ну так. – Скальд застыл, с подозрением глядя на Гэта.

– А Сговор неимоверно силен.

– Тоже правильно.

– Намного сильнее, чем ты, Горбун. – Гэт посмотрел вокруг мутным взглядом. – Но ты сказал мне, что среди команды «Пира ворона» есть волшебник – шпион Сговора. Как ты сумел определить, что на него наложены чары преданности?

Светлые глаза скальда заблестели. Он с присвистом втянул воздух.

– Может, так получилось потому, что я именно это и высматривал?

Гэт почувствовал себя немного лучше.

– Может быть. А может, у них есть ложные сторонники, вроде приманки, и есть настоящие. Или Сговор настолько силен, что следит за тобой прямо из Хаба, и тогда ему не нужны шпионы. Прежде чем ты встретишься со своими друзьями на тайной сходке, тебе придется иметь дело с этими ложными сторонниками. Будешь ли ты чувствовать себя в безопасности?

Горбун потрогал свои кривые зубы.

– Етуну не подобает так думать! – гневно сказал он. – Это трусость!

– Я не чистокровный етун. Ты сам говорил, что я много знаю о волшебстве. Кроме того, я знаю дварфов. Они считают себя честными и открытыми, но на самом деле предусмотрительны и осторожны. Дварф никогда сразу не предложит настоящую цену.

После этого замечания Горбун сморщился, словно его тоже затошнило.

– Извини, ателинг. Ты действительно можешь быть полезен. Но я хочу знать, что ты намереваешься делать. И не пытайся солгать мне.

Гэт наклонился, чтобы зачерпнуть воды из ведра. Голова была такой тяжелой, будто мозги разбухли. Гэт поспешно выпрямился. Если он скажет все, то его могут оставить здесь. Но ради общего дела ему следует пренебречь собственными амбициями. Въедливый маленький волшебник слишком щепетилен, чтобы просто вытянуть из Гэта его мысли. И все-таки придется обо всем рассказать, не считаясь ни с чем. Сейчас имела значение только борьба, которую вел отец.

– Ловушка очень проста. Под предлогом борьбы с гоблинами Зиниксо вывел легионы из всех пограничных районов, а не только из Ургаксокса. Етуны, гномы, джинны – все готовятся к нападению. Война подступает отовсюду. Он сделает так, чтобы Империя умылась кровью, а смотрителей обвинили в бездействии, ведь обычные люди понятия не имеют, что смотрители лишились власти. Ты сам говорил, лишь волшебники в курсе дела.

– Ага! А потом?

– Потом он явится в качестве Всемогущего, уничтожит захватчиков и объявит, что смотрители свергнуты.

– Ну конечно! – Горбун от досады хлопнул себя по лбу. – Не будь я тупым бесхитростным етуном, давно бы все понял! Но что ты можешь с этим сделать? Удержать танов от объявления войны невозможно, ателинг Гэт! Невозможно! Единственное, что еще не решено, – это кто будет предводителем.

– Правила игры изменились, Горбун. Свод Правил больше не действует. Смотрителя Севера, который защитил бы етунов от магии, тоже больше нет. Поначалу етуны, возможно, одержат победу, но потом их истребят точно так же, как истребили гоблинов.

Скальд ударил костылем по полу:

– Но я же сказал! Тебя никто не станет слушать! Тебе никто не поверит! А если даже они и поверят, все равно выступят в поход! Их влечет запах крови!

Гэт понял, что победил, и весело усмехнулся, забыв о головной боли.

– Я и не надеялся заставить танов меня слушать. Меня интересует другая сходка, тайная. Забудь старые песни, менестрель! Они больше не годятся! Сколько колдунов должно быть на сходке?

Горбун неловко пожал плечами:

– Человек пятьдесят.

– Как раз команда галеры.

– Что?! – Глаза скальда расширились от изумления. – Но мы должны оставаться дома и охранять поселки! Так было всегда!

– Но впредь не будет! Правила изменились! Настала пора скальдам вступить в битву – и нам надо собрать их, пока не прибыли главные силы!

У Горбуна отвисла челюсть. Потом он судорожно сглотнул:

– Скальдов? Священников? Женщин?!

– Всех! – воскликнул Гэт. – Всех волшебников Нордленда! Всех, кого только мы сможем собрать! Разве ты забыл, что против нас Сговор? Ты хочешь, чтобы етунов постигла та же судьба, что и гоблинов? Мы идем на войну. На помощь моему отцу.

Юный менестрель:

На битву мчится менестрель,

Певец-воитель юный.

С ним предков меч, с ним арфы трель,

Трель арфы многострунной.

Томас Мур. Юный менестрель

Глава 9

Упорный враг

Теплым влажным полднем за пять дней до дня летнего солнцестояния на тропе появился Рэп и направился к домику Тхайлы. Прежде чем он успел подойти к ступенькам, из-за угла появилась хозяйка дома с охапкой выстиранного белья в руках. Рэп остановился, ожидая, пока Тхайла подойдет ближе.

На ней были длинная полосатая юбка и белая блузка, только на этот раз без рукавов. Как обычно, Рэп обнаружил, что внимательный взгляд золотых глаз вызывает у него странные ощущения. Иногда она казалась ему поразительно красивой юной женщиной. Правда, Тхайла носила коротко остриженные волосы, да и фигура ее казалась почти мальчишеской, но так выглядели почти все пиксы – они были хрупким народом. Женственность Тхайлы не вызывала у Рэпа ни малейшего сомнения, но иногда он обнаруживал, что думает о Тхайле как о сущем ребенке, о девочке, которая вдвое младше его и лишь чуть-чуть старше его дочери. Кейди сказала, что Тхайле еще нет семнадцати, но она уже успела родить ребенка, а потом пережить его смерть и смерть своего возлюбленного. Возможно, она самая сильная волшебница изо всех, с кем доводилось встречаться Рэпу. Тхайла – загадка, и в ее присутствии Рэп чувствовал себя неуверенно.

Тхайла положила свой узел на траву.

– Добро пожаловать в Дом Тхайлы, добрый человек, – торжественно произнесла она певучим голосом.

Рэп улыбнулся и поклонился.

– Я – Рэп из Дома Инос, и я пришел с миром.

Если Тхайла и поняла, что он пошутил, то не показала виду.

– Кейди моет голову.

– Я думаю, архонт, вы говорите неправду.

– Да. – Тхайла присела на корточки и принялась раскладывать одежду на траве.

Рэп присел рядом и стал наблюдать за Тхайлой. За ней было приятно наблюдать.

– Она только на меня так реагирует или на всех мужчин?

– На всех мужчин. С того момента, как ее разлучили с матерью, и до того, как я ее спасла, Кейди не разговаривала ни с одной женщиной. Теперь она не доверяет всем мужчинам. – Тхайла бросила на Рэпа быстрый взгляд золотых глаз. – Это пройдет. Дайте ей время.

Рэп вздохнул:

– Конечно. Но вы же понимаете, любящему отцу нелегко смириться с тем, что родная дочь его отталкивает.

– Она вас не отталкивает. Кейди плачет из-за того, что плохо с вами обращается.

У Рэпа застрял ком в горле. Как же ему не хватает Инос!

– Скажите Кейди, чтобы она не плакала. Я люблю ее, и я буду ждать. – Он проведет в ожидании всю оставшуюся жизнь – пленник Проклятой страны. – Я ее не виню. И надеюсь, архонт, мои визиты не слишком вас расстраивают.

Некоторое время Тхайла молчала. Она уже почти закончила раскладывать белье. Рэп не знал, как разговаривать с волшебницей. Когда он заходил, Тхайла всегда приветливо к нему относилась. Она искренне полюбила Кейди, и Рэп был ей за это чрезвычайно признателен, но он знал, что Тхайла тоже много страдала. Ее муж и ребенок были хладнокровно убиты тем самым Колледжем, которому она вынуждена теперь служить. Она наверняка знает, почему так произошло, знает судьбу, которая ей уготована, и одно это знание способно сломить кого угодно. Но Тхайла, вдова и несчастная мать, была к тому же ребенком, с которым плохо обращались.

Тхайла расправила последний рукав и повернулась к Рэпу. Ему пришло на ум сравнение с бабочкой, присевшей отдохнуть на траве.

– Вы меня не огорчаете, ваше величество. А с Кейди мы прекрасно дополняем друг друга. У нее нет причин доверять мужчинам, у меня – женщинам.

Рэп поежился. Он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Я не хотел вас задеть. Пожалуйста, приведите как-нибудь Кейди в Дом Рэпа. Пусть осмотрится в доме, когда меня не будет. Скажите ей, что это точная копия дома, в котором я жил в Дуртинге, на островах Китх, когда был в ее возрасте. В те дни я был очень одинок, архонт, ни родных, ни друзей.

– Вы и сейчас одиноки?

Рэп кивнул:

– Мы живем в трудные времена. Когда становимся старше, легче справляемся с бедами, но к этому времени узнаем, что мир не жесток, а просто безразличен, что еще опаснее. Скажите Кейди, что я люблю ее. Скажите, что все понимаю и буду ждать.

Не по годам тяжелая ноша придала лицу Тхайлы безжалостное выражение.

– Понимаете? Способен ли хоть кто-то понять печали другого человека?

– Именно для этого и существует любовь, Тхайла.

Девушка отвернулась, поднялась и медленно пошла к дому.

– Непременно скажите Кейди, что я люблю ее! – крикнул Рэп ей вдогонку, потом тоже встал и пошел к Тропе.

Рэп попросил Тропу доставить его к Поляне Свиданий. Ему совершенно не хотелось идти домой. Впервые после долгих месяцев странствий у Рэпа было жилище, которое он мог назвать своим, но не было никого, о ком он мог бы заботиться. Домик стоял в очень приятном месте, в лощине, заросшей высокими стройными деревьями, и притом неподалеку от моря, что умиротворяюще действовало на его етунскую половину. Рэп немало потрудился, превращая новое жилище в точную копию бревенчатой хижины, в которой он провел свою юность. При этом Рэп так взбаламутил магическое пространство, что на шум явился архонт Тум. Он помог Рэпу окончательно отделать хижину и установил там всякие магические приспособления – о большей их части король Краснегара и не слыхивал. Поскольку Рэп знал четыре Слова Силы, формально он считался волшебником – только очень малосильным.

Четыре дня, проведенные в Тхаме, довели Рэпа до состояния бессильной ярости. Возможно, его борьба с Зиниксо все еще продолжалась, но сам Рэп об этом не знал. Казалось, все его усилия сведены на нет. Сговор выигрывал уже просто потому, что их главный противник бесследно исчез, а Рэп ничего не мог с этим поделать.

Перемена, произошедшая с Кейди, потрясла Рэпа безмерно. Его надменная, уверенная в себе девочка превратилась в робкое, забитое существо, и ему никак не удавалось вернуть доверие дочери. Он изнывал от беспокойства за Инос, за Гэта и даже за Шанди, угодивших в плен в Двонише. В лучшем случае они оказались в дварфской тюрьме, а в худшем – их отдали шпионам Зиниксо. Еще Рэп переживал о Краснегаре, таком уязвимом для Всемогущего. Иногда Рэп ловил себя на мысли, что волнуется даже о Тик Токе, и тогда понимал, что начинает сходить с ума.

Растительность вокруг Тропы стала буйной – Рэп приблизился к Поляне Свиданий. Тхам оказался даже более необыкновенной страной, чем предполагал Рэп. Магия занимала в жизни Тхама главенствующее место. Куда было до этого предложенному Рэпом новому Своду Правил! В Тхаме магия служила на пользу общества. Но Зло проникло и сюда, извратив то, что изначально было добром. Тхам напоминал огромную тюрьму. Жизнь всех пиксов жестко регламентировали и поставили на службу Колледжу. В конце концов, Колледж все силы направил на то, чтобы поддержать свое существование. Ради этого здесь могли убить даже ребенка.

Пиксы были робкими, любящими уединение людьми. Они напоминали Рэпу бедную Кейди – похоже, прогремевшая тысячу лет назад Война Пяти Колдунов искалечила души пиксов так же, как плен у гоблинов искалечил душу Кейди. Жители Тхама отгородились от мира. Они вышли из игры, и их отношение к жизни было совершенно непонятно королю Рэпу. Впрочем, будь он не королем, а моряком, конюхом или кучером, он точно так же не понимал бы этого.

Рэп неспешно прошелся по Поляне Свиданий, среди цветущих лужаек и живописных озер. Непривычно асимметричная архитектура маленьких домиков немного резала глаз, но общее впечатление было приятным – если, конечно, вам нравились площадки для игр. Рэп приходил сюда каждый день – посидеть на скамейке, полюбоваться на лебедей. А еще он надеялся, что кто-нибудь остановится и поговорит с ним. Пока никто этого не сделал. Пиксы – даже волшебники – были слишком робкими, и их раздражало, что чужаку позволено нарушить покой их убежища. Если Рэп сам пытался завести с кем-нибудь разговор, его собеседники лишь невнятно что-то бормотали, а иногда просто исчезали, словно мыльные пузыри. Возможно, через несколько лет кто-нибудь из них пожелает ему доброго утра – если, конечно, осмелится.

Нет, он несправедлив. Он забыл о двух архонтах – о Туме и Тхайле. Тхайлу Рэп жалел, восхищался ее силой и был ей благодарен за доброту, с которой она относилась к Кейди.

Тум совершенно не походил на Тхайлу. Это был жизнерадостный и основательный пикс примерно одних лет с Рэпом, неторопливый и рассудительный, напоминающий фермера. У него даже грязь была под ногтями. Тум пару раз навещал Рэпа, справлялся, не нужно ли ему чего. Он показывал Рэпу Колледж, откровенно отвечая на все его расспросы. Рэп предлагал, чтобы Тума приставили к нему в качестве надзирателя, но от архонта можно было узнать много полезного.

На Поляне Свиданий находилось около дюжины пиксов. Они тут же прервали беседы и принялись рассматривать незваного гостя. Никто не сидел один, так, чтобы с ним можно было попытаться заговорить.

Рэп внушал им страх! Он пришел в Тхам, чтобы найти себе союзников для борьбы с Всемогущим. Но разве этот хрупкий народ способен на борьбу? Они фарфоровые статуэтки, мыльные пузыри. Среди пиксов Рэп казался себе слишком большим и неуклюжим – и им, наверное, тоже. Жестоко навязывать им свое общество. Он должен дать им время привыкнуть к нему так же, как и Кейди. Время? Но до дня летнего солнцестояния оставалось всего пять суток. Если вслед за этим днем в Пандемию придет Судный день, уцелеет ли Тхам?

Рэп продолжил путь, попросив Тропу привести его в Библиотечный комплекс. Он найдет там книгу по истории Тхама, возьмет ее домой и постарается прочесть…

– Король Рэп? Я не помешал вашим размышлениям?

К Рэпу приблизился архонт Тум, вкрадчиво глядя на него безмятежными золотыми глазами.

– Конечно нет, архонт! Очень рад вашему обществу.

– Я прошу у вас прощения за неучтивость моих соплеменников. Надеюсь, вы сделаете скидку на тысячелетние обычаи?

– Ну конечно же. Ваше гостеприимство – большая честь для меня.

– Гостеприимство Хранительницы, – неспешно произнес Тум. – И архонта Тхайлы, конечно. Видите ли, есть пророчество об избранном из избранных. Впрочем, не важно. Не уделите ли вы немного времени дискуссии? Мне хотелось бы обсудить с вами нечто важное для нас.

Теперь Тропа вела их в лес.

– Чего-чего, а времени у меня сколько угодно, – со смехом сказал Рэп. – С удовольствием, архонт, с удовольствием!

Нечто важное? Рэп достаточно владел предвидением, чтобы ощутить поворотный момент. Что-то должно было произойти.

Через несколько минут Рэп с Тумом подошли к Дому Рейма, стоявшему в ивовой рощице. Неподалеку протекал ручей. Сам архонт Рейм выбежал навстречу гостям, на ходу застегивая рубашку. Тум произнес ритуальное приветствие. Рэп понял его намек и поправил костюм.

Рейм оказался миловидным юношей немного старше Тхайлы. По меркам хрупких пиксов он мог считаться здоровяком. Рейм предложил гостям присесть на стоявшие под деревьями стулья и поставил на дощатый стол прохладный мед и блюдо с засахаренными фруктами. Рейм с нескрываемым удовольствием представил гостям свою добрую жену Сиэлу – совсем юную девушку, конечно же мирянку. Рэп догадался, что их союз сложился совсем недавно – Рейм и Сиэла смотрели друг на друга как молодожены в медовый месяц. Сиэла залилась румянцем, принялась заикаться от волнения и убежала, как только позволили приличия. Рейм с улыбкой посмотрел ей вслед.

Рэп сел, закинул ногу на ногу и стал ожидать обещанного разговора о чем-то важном. Одно то, что ему позволили находиться в Проклятой стране, грубо нарушало древние традиции. В обществе, состоявшем из волшебников, это не могло быть случайностью. Возможно, Колледжу что-то нужно от Рэпа, а это давало ему возможность поторговаться. Конечно, оба архонта при желании могли бы прочесть любую его мысль, но кажется, использование магической силы на территории Колледжа ограничивалось традициями и правилами хорошего тона. Впрочем, Хранительница вряд ли считалась с этикетом, и, похоже, именно она подстроила эту встречу.

Архонты поинтересовались, хорошо ли Рэп устроился и как себя чувствует Кейди. Они расспрашивали короля Краснегара о его путешествии. Рассказ Рэпа о драконах и о непреклонности эльфов заставил их нахмуриться, но сами они не спешили о чем-либо ему сообщить.

Как ни странно, именно неторопливый Тум первым решился перейти от светской беседы к делу. Он сжал свои крепкие пальцы крестьянина, словно почувствовал под рукой рукоять боевого топора.

– Я правильно понял, добрый человек Рэп, – осторожно спросил он, – это именно вы несколько лет назад отказались от своей магической силы?

– Отказался, и уже давно.

Архонты переглянулись.

– А нет ли у вас какой-нибудь возможности вернуть себе силу? – спросил юный Рейм.

– А почему вы хотите, чтобы она вернулась? – холодно поинтересовался Рэп.

– Да нет, я не хочу! – запротестовал Рейм, перекатывая в ладонях хрустальный кубок. – Просто получается, что дварф Зиниксо подчиняет себе все волшебство, сколько его есть в мире. В прошлом смотрители могли отправиться в Фаэрию, попросить добавочные Слова Силы и пресечь подобные действия.

– Да, в некотором смысле я несу ответственность за случившееся, – согласился Рэп. – Но я не жалею об этом. Думаю, и сейчас поступил бы точно так же. У обитателей Фаэрии была не жизнь, а просто кошмар какой-то!

Архонты, запинаясь, поспешили согласиться с Рэпом.

– Я просто спросил, – пояснил Рейм, явно чувствовавший себя неловко, – потому что мне претит сама мысль о том, что Всемогущий, как он себя величает, сможет захватить главный источник магии. Я надеялся, что вы меня успокоите.

Он и в самом деле надеялся? Или архонты – по крайней мере, эти двое – не разделяли полной уверенности Хранительницы в том, что о Тхаме все забыли.

– Я думаю, даже Сговору не по силам вернуть на место то, что я убрал. – Рэп хоть и неохотно, но пришел к выводу, что должен довериться архонтам, если хочет завоевать их доверие. – Если я правильно понял ваши слова, Тум, то святая Кииф, основав Колледж, перенесла его в другой Тхам?

Тум кивнул. Потом он понял связь между этими мыслями и кивнул еще раз.

– Да, это так. Мы существуем рядом с реальным миром. По большей части эти две страны совпадают – реки, горы и все такое прочее. Когда Кииф создавала копию Тхама, обе страны были полностью подобны друг другу, вплоть до листика и цветка. Конечно, кроме жителей. Видите ли, в новом Тхаме не было обитателей до тех пор, пока Кииф не привела сюда своих последователей. Но теперь, тысячу лет спустя, два Тхама значительно отличаются друг от друга. Деревья и прочая растительность сильно изменились. Понимаете ли, точного подобия больше не существует.

Рэп понимал.

– То же самое я сделал с Фаэрией. Я перенес ее обитателей на землю, во всем подобную их собственной, где они могли бы жить в мире и где за ними не охотились бы, точно за животными. Я верил, что сумел устроить их всех, и свободных, и тех, кто прежде был порабощен. Но в отличие от Кииф я разорвал связи.

Тум улыбнулся. Он явно был доволен.

– И теперь две страны разошлись так далеко друг от друга, что никакой колдун не сможет определить, где находится копия? Даже Зиниксо с его шайкой!

– Я верю в это, – сказал Рэп. – Даже если меня схватят и вынудят все рассказать, я не думаю, что Фаэрию можно вернуть обратно. – Он задумчиво посмотрел на пиксов. – Вы согласны?

Архонты были согласны. Похоже, они испытали облегчение, а отнюдь не разочарование.

– Не хотите еще меду, ваше величество? – спросил Рейм. Он был молод, и ему очень нравилось играть роль хозяина дома, принимающего у себя короля, пускай даже короля незначительного, да к тому же еще и изгнанника. – Это хорошие новости.

Возможно, так оно и было, но встречу наверняка затеяли не только и не столько ради этого разговора.

На несколько минут под ивами воцарилась тишина, нарушаемая лишь журчанием ручья. Архонты правили Тхамом, но при этом вели очень скромный образ жизни. Дом Рейма, как и Дом Тхайлы, был весьма непритязательным. Эти чародеи не нуждались ни в золоте, ни в драгоценностях, ни в рабах. Тхайла сама стирала, Рейм собственноручно мастерил мебель для дома. Рэп был королем, но ненавидел помпезность и хорошо понимал архонтов – он тоже любил ухаживать за своей лошадью.

На этот раз первым заговорил Рейм.

– Вы знакомы с оккультной защитой, окружающей наши земли?

– В общих чертах, – сказал Рэп. – Мне не доводилось прежде встречать ничего подобного.

– Такой барьер может создать только полубог, поскольку для этого требуются другие силы помимо магии. Это, конечно, разновидность щита, под которым мы можем пользоваться силой, не боясь, что нас заметят, но не только. Это не совсем отвращающее заклинание – его могли бы почувствовать. Это и не заклинание, отвлекающее внимание, поскольку от целой страны внимание не отвлечешь. Карты ведь не уничтожишь! Скорее это можно назвать неуместностью. Все знают о Тхаме, но это никого не волнует. Все уверены, что эти земли пустынны и здесь просто нечего делать.

Рэпу стало любопытно, чем вызвано это признание, и он поинтересовался:

– И чем могущественнее волшебник, тем сильнее на него действует это заклинание, так?

– Я никогда об этом не слышал! – нахмурился Рейм.

– Думаю, что нет, – сказал Тум. – Это не связано впрямую. Но те, кто обладает большой силой, обычно уверены в себе, и явления, которые не могут себе объяснить, они просто отвергают. Невежественным людям попасть в Тхам куда проще.

Сагорн так верил в Тхам!

Рэпу почудилось, что он играет роль в одной из тех романтических пьес, которые так нравились Кейди. Его следующая реплика напрашивалась сама собой.

– Но иногда чужаки все-таки входят в Тхам. И что тогда происходит?

– Импы – отъявленные проныры, – со вздохом признал Тум. – Ну почти все. А джинны – настоящие хищники. Мы, архонты, отслеживаем их перемещения – это наша задача. Если дело серьезное, архонт обращается к Хранителю. Хранитель или Хранительница принимает решение… э-э… как поступить с чужаками. – Тум смущенно запнулся. – Хранители, видите ли, э-э… смотрят далеко вперед.

Тум, похоже, имел в виду, что их обуревают сомнения. Тому, чья каждая минута была мукой, борьбой с болью и непосильной для человека магической ношей, чья жизнь была оболочкой огня, слабости простых людей вскоре начинали казаться чем-то незначительным.

– Хранители безжалостны?

– Э-э… ну да.

– Мы все выполняем свой долг, – вмешался Рейм. – Несколько месяцев назад на мой участок пробралась компания джиннов – они охотились на коз. Благословенная приказала мне изгнать их, и я науськал на джиннов горных львов. Одного из охотников они здорово исцарапали, а еще один сломал ногу, когда удирал от льва по каменистому склону. Вот поэтому-то Тхам называют Проклятой страной. – И Рейм усмехнулся, по-мальчишески задорно. Ему нравились такие забавы.

– Хранители живут по собственным законам, – рассудительно сказал Тум. – Некоторые из них позволяли беспрепятственно пройти через Тхам целым армиям. Другие обрекали на смерть моряков, потерпевших кораблекрушение. Видите ли, эта неопределенность составляет часть тайны Тхама.

– Но до сих пор никому не позволяли здесь остаться, – добавил Рейм, взглянув на Рэпа.

Рэп оказался в проигрыше. Он не знал наверняка, была ли эта беседа действительно такой невинной, какой казалась, или архонты пытались передать чужаку некое послание, о котором не смели сказать прямо. Возможно, Рэп лучше знал жизнь, чем пиксы, и был более циничен, потому у него и напрашивались подобные выводы, а возможно, в воздухе просто витал запах мятежа. «Мы выглядим хрупкими, похожими на детей, – словно говорили Рэпу архонты, – но у пиксов очень развито чувство патриотизма, поэтому мы безжалостны к непрошенным гостям». Это наблюдение натолкнуло Рэпа на очень интересную мысль: «Хранительница отказалась принять участие в войне против Сговора, но если границы Тхама буду потревожены, она наверняка передумает». Пытались ли собеседники навести Рэпа на эту мысль? Надеялись ли, что он станет развивать ее дальше? «Можешь ли ты как-нибудь спровоцировать вторжение в Тхам?» Нет, наверное.

– Вы так уверены, что заклинание, лежащее на ваших границах, будет достаточной преградой для Сговора?

Оба архонта кивнули.

– Даже при том, что Зиниксо проживет не одно столетие? Даже при том, что он может оставить после себя преемника, равного ему по силе, и тот будет править еще несколько столетий?

Архонты кивнули снова, но уже не так уверенно.

– Очень рад слышать, – сухо сказал Рэп. – Это и была та самая тема, которую вы желали обсудить?

На бесхитростном лице Тума отразилось смущение. Он бросил на Рейма многозначительный взгляд, прося его ответить.

– Мы хотели поговорить о халифе.

– О халифе? А при чем тут мой старый приятель Азак?

Оба пикса были так изумлены и испуганы, что заговорили одновременно.

Рэп вскинул руки. Он помнил, что имеет дело с незнакомой культурой, что разговаривает на языке, которым овладел благодаря волшебству Тхайлы, и, следовательно, именно он отвечает за возникшее недоразумение.

– Я неточно выразился. Я пару раз встречался с халифом. Однажды мою жену чуть не выдали за него замуж. Мы не питаем друг к другу особой приязни. Если честно, я считаю его кровожадным дикарем.

Пиксы энергично закивали, соглашаясь с мнением Рэпа.

– В настоящий момент, – сказал Рейм, – халиф Азак намеревается вторгнуться на территорию Империи. Он ведет вдоль северного побережья шеститысячную армию.

Во всем Краснегаре насчитывалось не более пяти тысяч жителей. Рэп присвистнул, пытаясь скрыть свою радость, – ему было стыдно за нее.

– Он собирается пройти через Тхам?

– Да.

Проблема-то, оказывается, серьезная!