Британское соединение. - Кстати, почему до сих пор не попробовали связаться с этим бронированной тушей?

- Кстати, почему до сих пор не попробовали связаться с этим бронированной тушей? – Контр-адмирал, прищурившись, словно в прицел посмотрел на экран радара, где светилась яркая точка бронированной неприятности. Выглядел он мрачнее тучи – он только что доложил командованию о фактически потере фрегата и неизвестной судьбе эсминца. Комментарии, на другом конце «провода» окончательно испортили настроение.

- Мы полностью подавляем их… м-м-м, - замычал, решив сделать поправку, офицер за консолью радиолокатора, - глушение в широкополосном диапазоне приходится прерывать, иначе из-за сбоев в спутниковой связи мы сами глохнем.

- Лейтенант, в восточной Европе идут бои. Немцы. Нет – фашисты, - уточнил контр-адмирал. Он на секунду замолчал. Его озадаченное лицо вдруг изменилось, словно он сделал для себя некое открытие, - понимаете? Это может быть новая волна засланцев из прошлого века. Теперь я не совсем уверен что это, - он ткнул пальцем в монитор, - японский линкор.

Английские корабли находились под обстрелом хоть и короткий промежуток времени (по крайней мере, аппаратура фиксировала артиллерийские залпы с линкора регулярно), но снаряды (за исключением первого залпа) ложились на приличном удалении. Наверно только на это можно было списать самоуверенность и ощущение безопасности бриттов. Сирена тревоги не то что бы прервала контр-адмирала. Его голос просто потонул в вое тревожной сигнализации, в криках профессионального сленга операторов и резких командах командира авианосца - траектория следующей порции снарядов опасно пересекалась с курсом авианосца. Всех кто стоял на своих двоих ощутимо качнуло – корабль совершал манёвр уклонения.

Уходящий в сторону нос авианосца заставил опасно заскользить шасси по палубе разгоняющийся истребитель. Несмотря на покрытие нескользящей абразивной краской, мокрая и засаленная палуба имела слабое сцепление с резиной шасси. Трамплин на конце палубы увело в сторону от вектора короткого разбега. Пилот, вжимаемый стартовой перегрузкой в кресло, не видел, как самолёт сошёл с тёмной осевой полосы.

Не добежав до трамплина несколько метров, соскочили с палубы сдвоенные колёса основного заднего подфюзеляжного шасси. В последний момент заметив опасность пилот дёрнул ручкой управления поворотом сопел. Реактивная струя ударила вниз меняя вектор тяги, вытягивая истребитель вверх, но машина всё ровно зацепилась крайним пилоном и законцовкой крыла за изогнутый вверх угол трамплина. От удара сломалась подкрыльевая стойка шасси и слетела с одного из захватов подвески противокорабельная ракета, свесившись хвостовой частью вниз. Самолёт резко изменил угол атаки, скользя в нескольких метрах над водой. Однако в режиме зависания пилоту удалось удержать машину в воздухе.

- Говорит «десятка». Прошу срочную посадку, - взывал борющийся с болтанкой пилот, едва одерживая самолёт системой струйного управления. Его незамедлительно предупредили о том, что одна из ракет при ударе, возможно, повреждена, но он ни как не мог избавиться от опасного груза – заел замок пилона и проклятая ракета не желала сбрасываться в море.

Взлёт остальных истребителей звена был вовремя приостановлен. А может и наоборот – два водяных выброса при грохоте разрыва более двухсот килограммов взрывчатки в каждом снаряде, встали в трёх метрах от высокого борта авианосца эдакими исполинскими белопенными колоннами. Когда сошла бешеная волна, окатившая палубу и стоящие на ней истребители, охреневшие пилоты пялились на приборы, пытаясь определить повреждения. «Пегас»[23], скорей всего всосав десяток литров воды, на удивление выл на прежних нотах, ни одна контрольная тревожная лампочка не мигала[24]. Сбитые водой, выползающие на палубу из неожиданных углов и полостей палубные техники, мокрые как мыши, кто смахнув капли с очков, кто вообще сдёрнув шлем, удивлённо смотрели на уцелевшие самолёты. Ещё два снаряда бухнули гораздо дальше справа за кормой – авианосец оказался быстр в маневрировании. Но проблема была и проявилась почти незамедлительно – судно потеряло килевую устойчивость. Скорое выяснение неполадок обозначило причину – повреждён кормовой правый стабилизатор. Старший механик кратко обрисовал ситуацию командиру корабля, а потом и сам поднялся на мостик.

- Господи! У нас повреждения в корпусе? – Побелел командир корабля, увидев мокрого с головы до пят офицера инженерной службы.

Тот лишь не по-уставному отмахнулся:

- Ещё бы после такого удара не потекли сальники. Это не проблема. Проблема в том, что этот чёртов стабилизатор болтается на каких-то там соплях и не хочет отрываться. На трёх мы бы смогли удерживать горизонталь, но этого суку «четвёртого» телепает из стороны в сторону совершенно непредсказуемо. Комп по-любому не в состоянии просчитать эту болтанку. Так? – Главмех вопросительно взглянув на офицера-технаря, продолжил, - ребята просто наломают дров, если не на взлёте, так на посадке точно!

- А ещё у нас пока незначительная потеря хода, - озабоченно пробурчал командир, - радует что солнце поднялось выше облачности и видимость упала, а так бы мы стабильно были на прицеле для его канониров.

- Командуйте следующим самолётам взлёт, - приказал контр-адмирал.

- Пусть хоть к машинам дополнительные баки подвесят, - предложил командир авианосца, - парни смогут дотянуть до материка.

- Чёрт побери, - побагровел командир соединения, - я приказываю срочный взлёт!

* * *

Поскольку облачность висела порой ниже шести сотен метров, это создавало некоторые трудности для оптического наведения бомб. Что бы траектория планирования бомбы с высоты полукилометра закончилась на цели, пилотам нужно было приблизиться к линкору на весьма опасную дистанцию.

Два «Харриера», воя на высокой ноте форсированных двигателей, шли под нависшими серыми тучами, заходя на контркурсе прямо на нос линкора. Издалека казалось, что облачность висит плотно и однородно, и пилоты удерживая самолёты под самой нижней кромкой будут хвостами словно ножом взрезать серую массу, однако фонарь кабины постоянно погружался в то серую пелену, то вновь выскакивал на участок с приемлемой видимостью.

- «Ноль-один-пять», ты посмотри на этого динозавра, - услышал в наушниках пилот с фамилией одного известного британца. Опустив на глаза надшлемные увеличивающие изображение окуляры, лейтенант Оливер Бекхэм достаточно холодно и расчётливо оценивал, при известной удалённости до корабля противника, его размеры и угрозу которую он представлял. Бекхэм сразу после взлёта получил сообщение от командира полётной группы, о том что посадка на палубу будет проблемной. Это его крайне расстроило, перспектива жёсткого приземления и не дай бог катастрофы, в некоторой степени даже отвлекали от основной задачи. Поэтому лейтенанта совершенно не впечатлили грозные формы и мощь стремительно приближающегося линкора.

– Американский авианосец типа «Нимиц» покрупнее будет, - буркнул он в ответ.

Для Бекхэма это был враг, его надо было уничтожить или как минимум основательно повредить. Было там в эфире ещё что-то от «штабных» из подразделения связи по проводу дешифровки радиосообщений, с параллельными вздохами и ахами ведомого в эфире. Плевать! Лейтенанту Оливеру Бекхэму было плевать, что это бронированное корыто не «азиат», а какой-то известный, прославившийся «немец».

- «Ноль-один-пять», это борт «Ноль-один»! Цель слабоконтрастная. Захват нестабильный, - снова напомнил о себе ведомый.

- Чёрт! - Выругался Бекхем, отбросив бинокуляры. Он прозевал тот момент, когда на экране замелькала размытая картинка, передаваемая с телекамеры головки самонаведения бомбы. Снова в наушниках:

- Не понял «Ноль-пятнадцатый», повтори!

- Подтверждаю «Ноль-первый». ССН его видит, но подойдём ближе.

- Не слишком ли опасно?

- Уолтер, это корыто прошлого века.

- Это «корыто» «Худа» одним снарядом на дно отправило. Ох! Видел?

Вдалеке полыхнуло - «Бисмарк» выплюнул длинный язык пламени и дыма очередного залпа.

- Командуй. Ты командир, - по голосу ведомого нельзя было сказать, что он чего-то боится, скорее он был ироничен.

Конечно, лейтенант Бекхэм рисковать напрасно не собирался. Собственно он дождался когда «мозги» бомбы чётко обрисуют для себя контуры цели, клацнул кнопкой фиксации. Теперь можно уходить в облака и отпускать две тонны веса с крылышками в свободное планирование. Даже если система самонаведения в тучах потеряет контакт, то вынырнув, осуществит захват на траектории.

И тем не менее, он тянул на «минималке» до последнего. В наушниках проскрипело:

- Захват один и два стабильные.

Внизу впереди уже плясали оранжевые огоньки открывшего зенитный огонь линкора. Угадывалась широченная палуба и вытянутый профиль. Он даже успел заметить что посудина, переваливаясь на волне как слон, неожиданно шустро начинает отворачивать, сразу оставляя за собой изгибающуюся широкую пенную дугу. Показался, заплясавший огнём артиллерии, низкий борт. И только когда впереди с недолётом, почти в опасной близости вспучились чёрные бутоны разрывов снарядов, он скомандовав «сброс», отвалился всем телом, загоняя рычаги управления до упора. Его самолёт на форсаже двигателей почти вертикально вонзился в серую пелену нулевой видимости.

Две бомбы с подкрыльевых пилонов самолёта Бекхэма, вывалившись из туч, запрограммированно уцепились за цель. Воздушные турбулентности их не особо разметали в плотных облаках, поэтому шли они почти рядом, под углом атаки 40 градусов, левая крылатая лишь отстала метров на десять. Две оперённые сигары с самолёта ведомого полого падали в трёх сотнях метрах сзади, и соответственно уступом правее с эшелонированием по высоте.

Линкор «Бисмарк».

Капитан Линдеманн до боли в глазах всматривался в приближающиеся тёмные точки – самолёты противника. Что-то было не так. Уж слишком быстро они из едва заметных чёрных пятнышек на сером фоне непогоды превращались в крылатых букашек. А тому же за ними тянулся ненормальный тёмный дымный след.

- Что за новая штучка у бриттов объявилась? Сначала эти ракеты, теперь новые самолёты, - бормотал он, прислонившись стойке-шпангоуту, что бы зафиксироваться – корабль опять тряхнуло отдачей главного калибра. Сначала он принял самолёты за обычные торпедоносцы бипланы. Но потом понял что конструкция моноплановая, а то что он вначале посчитал межкрыльевыми растяжками и вторым крылом, вскоре обозначилось как узлы подвески и тяжёлые чушки бомб.

- Ганс! Право десять. Левобортным зенитным открыть заградительный огонь по самолётам противника. Пауль, - обратился командир к старшему артиллерийскому офицеру, - пусть возьмут больше упреждение. Повторяю – упреждение большое. Это не «Суордфиш»[25], это что-то скоростное.

- Что там такое? – Обернулся Линдеманн на смех, после того как линкор изменил курс.

- Шнейдер ругается, - ухмыляясь ответил капитан 2-го ранга Ёльс, оторвавшись от трубки связи с артиллерийским постом главного калибра, - мы ему уклонением прицел сбили.

В это время заговорили пушки вспомогательного калибра. По курсу вражеских самолетов появились чёрные пятна разрывов. Линдеманн, снова взявшись за бинокль, успел увидеть необычные короткокрылые силуэты, словно наконечники стрел, быстро исчезнувшие в облаках.

- Лево десять, курс прежний. Ганс и предупредите Шнейдера, - Линдеманн покосился на мрачного адмирала, явно не одобрявшего не уставное общение в боевой обстановке.

Линкор, действительно лениво переваливаясь через волны, становился против ветра. Линдеманн снова вооружившись биноклем, шарил глазами, выискивая самолёты противника. Он уже второй раз слышал незнакомый, нарастающий и быстро удаляющийся воющий и свистящий звук, доносившийся от куда-то сверху из облаков. Но необычные машины не показывались из-за облаков.

Видимо как раз капитан 3-го ранга старший артиллерийский офицер Адальберт Шнейдер удовлетворился показаниями дальномеров и данных вычислителя. Индикаторная стрелка горизонтальной наводки вернулась в нужное место. Задранные на 30 градусов четыре ствола оглушительно рявкнули, выдав длинные огненно-дымные выхлопы.

- Проклятье, - выругался Линдеманн, - Шнейдер одновременной стрельбой из всех орудий точно добьётся какого-нибудь прекоса в башнях.

Взгляд командира скользнул с вытянутых по ходу курса корабля почти двадцатиметровых стволов орудий на острый нос линкора. Выдавливая из жерла пушек снаряды со скоростью 820 м/сек, дульные газы, сорвали кусок брезента, закрывающий нанесённую краской на палубный настил свастику, сбили носовой флагшток, погнули и искорёжили леера. Опять взявшись за бинокль, в неоднородной серости ему вдруг показалось, что он снова углядел чёрные точки. Самолёты? По глазам вновь резанул огненным факелом очередной счетверённый залп орудий главного калибра. Линдеманн даже прищурил глаза. Неожиданно ещё более яркая вспышка пробилась через прижатые веки. Удар взрывной волны через смотровую щель втолкнул его вглубь рубки, заставив распластаться на полу, рядом с такими же жертвами сильного воздушного разрыва. Оглушённый, пытающийся быстро встать, он не осознал, как хлопнули ещё несколько ударов по ушным перепонкам, а линкор ощутимо тряхнуло на волне.

Первая бомба, аккуратно планируя прямо на нос линкора, столкнулась с плотным выбросом пороховым газов орудий линкора. Удар был такой силы, что у неё сработал взрыватель. Разорвавшись с довольно большим недолётом, «землетрясная» создала концентрический направленный кумулятивный выброс, направленный на корабль. Естественно толстая броня не шелохнулась, но были сбиты все носовые дальномеры, включая башенные, перекосило фок-мачту со всеми антеннами, снесло радарную установку, сбило с платформы прожектора. Следующую почти сразу за первой крылатую тушку с весом в одну тонну ухватило за плоскости оперенья взрывной волной и увело с траектории в вбок – её взрыватель сработал уже в десяти метрах от левого борта линкора от удара об воду. До очередных планирующих гостинцев воздушный пинок не добрался, но яркая вспышка ударила по «глазам» самонаводящихся бомб, нарушая чёткую селекцию цели, создавая эффект переотражения сигнала. Две бомбы встряли прямо по курсу корабля. На какой-то момент «Бисмарк» испытал на себе неприятность слеминга[26] – «атлантический» нос линкора, поднявшись на двух близких пенных взрывных выбросах воды, весомо опустился зарывшись в волну. Сверху опали всей массой водяные столбы, хлестанув брызгами до самого миделя. И снова серый гигант выровнялся, сливая с обоих бортов обильные потоки.

От такого прыжка слетели с швартовных полуклюзов, скользнули вниз оба становых якоря, повиснув на грохочущих, бьющих по борту цепях, и сами гулко колотя по металлу на волнах ниже ватерлинии. Местами просела и оголилась верхняя палуба, через открывшиеся прорехи, взбиваемые форштевнем волны заливали верхний твиндек, затапливая тросовые и цепные отсеки.

Почти каждый из матросов и офицеров ближе к носу и корме на краткий миг ощутил на себе необычное свойство невесомости, потом основательно приложившись о твёрдые углы и плоскости, не удержавшись на ногах, клацнув зубами, потирая ушибленные, иной раз очень серьёзно, места. На удивление в рубке особо никто не пострадал, скорей всего из-за того что большинство ещё не успело подняться с пола после воздушного удара первой бомбы. Не провезло адмиралу. Он получил лёгкую контузию. Его хотели тут же отправить в лазарет, однако старый вояка отказался и теперь стоял на мостике, то бледнея, то зеленея, дёргая себя за белоснежный воротничок, двигая кадыком, едва сдерживая рвотные позывы.

Опасно встряхнуло снаряды и заряды к ним в казематах, опрокинулось снарядные тележки. В башнях несколько приготовленных для стрельбы тяжёлых болванок упали и покатились наезжая на ноги прислуги. Одна из них даже свалился в кормовой погреб, едва не вызвав там детонации боезапаса. В носовой башне расчёт орудий почувствовал, что многотонная конструкция будто подпрыгнула от удара. Через уплотнения орудийных портов стала проникать вода, стекая вниз в перегрузочное отделение. Матросам приходилось работать по колено в воде. Вскоре выяснилось, что горизонтальная наводка башни невозможна. Ремонтная бригада под командованием старшего механика линкора Вальтера Леманна, осмотрев башню снаружи, уже через несколько минут деловито возились, пытаясь вытащить кусок металла заклинившего вращение у стыка барбета с палубой. Однако и после извлечения препятствия башня по-прежнему отказывалась вращаться. Проблема скорей всего крылась либо в системе гидропривода, либо в самом роликовом погоне. В конце концов капитан 2-го ранга Ёльс приказал прекратить возню и убираться из-под стволов «Брюна» - «Бисмарк» собирался продолжать своё громоподобное соло. Стволы заклиненной башни стояли строго по курсу. И ничего им не мешало прямо по этому курсу вести огонь. Горизонтальную наводку пусть грубо, но можно было корректировать рулями корабля.

Фактически в распоряжении капитана 3-го ранга Адальберт Шнейдер оставался только кормовой дальномерный пост и данные выдаваемые лейтенантом Мюлленхейм-Рехбергом. Башенный дальномер на башне «Антон» был разрушен. 10,5-м дальномер башни «Бруно», как оказалось, не пострадал, но её возвышение не могло обеспечить стрельбу на большую дистанцию.

- От близкого разрыва бомбы увеличилась течь по левому борту в районе котельных. Заливает погрузочные отделение башни «Антон», - докладывал инженер, - помпы работают на полную мощь, но зарядный погреб остаётся "мокрыми".

В это время появился личный стюард командира корабля. Вид у парня был весьма болезненный - бывший старший кёльнер ресторана в Гамбурге, куда любил захаживать Линдеманн, он проклинал себя за то, что согласился на предложение флотского офицера отправиться в море. Его жутко укачало и он спасался только очередной порцией французского конька, кстати, из личных запасов Линдеманна. Не доставило радости и путешествие в рубку, вслед за вестовым матросом: глухие удары, то ли выстрелов самого линкора, то ли попадания вражеских снарядов. Запутанные переходы и трапы, громыхающие ботинками матросы, санитары с непустыми носилками, вжавшийся в переборку с округлившимися глазами, а потом шмыгнувший как тень, не позарившись даже на кусок оброненного солями, ошалевший Оскар[27]. Собственно из-за спасительного коньяка Линдеманн его и позвал. Однако ответственный парень прихватил с собой ещё дюжину бутербродов.

- О-о-о! Как любезно с вашей стороны, беря с подноса еду, - промолвил Линдеманн, - налейте герру адмиралу бокал, может ему полегчает. Господа! – Уже всем присутствующим, указывая на поднос, - угощайтесь!

Офицеры наскоро, прямо в рубке стоя перекусывали. Отказался от угощения только адмирал Лютьенс, морщась то ли от крепости конька, то ли от своей контузии.

- Ганс, - командир повернулся к помощнику, - это была ракета. Я её почти увидел. Думаю дальнобойная и очень точная. «Томми» применили нечто новое.

- Чушь, - пробормотал адмирал, - ничего лучше немецкого оружия эти самодовольные бритты придумать не могут.

Никто с ним спорить не стал, тем более что всем было не до этого. Короткий перерыв закончился. Стал заметно ощущаться крен на левый борт. Командиры «первой» и «третьей» башен вспомогательного калибра докладывали, что бьющиеся о борт волны заливают амбразуры.

- Ганс! Или найдите инженера, или сами распорядитесь, - приказал командир, - нужно выровнять крен контрзатоплением.

- Мы можем снова открыть огонь носовыми орудиями, - громко отчеканил фрегаттен-капитан Пауль Ашер, - Шнейдер их нащупал. Дистанция до противника сократилась. «Томми» рыскают на курсе!

Нос корабля, согласно данным счетно-решающих электромеханических устройств, выбирал на пять румбов вправо, стволы орудий опускались на двадцатиградусный угол возвышения – линкор готов был снова показать свои зубы.

Англам везло. Штормовая погода всё-таки разродилась низким давлением и соответственно дождём, правда срывающимися порывами, неоднородно, и немецкие дальномерщики хоть иногда но могли корректировать огонь.

Попарно с пятисекундным интервалом громыхнули орудия. 80, 90 секунд. Линдеманн сжимал бинокль – вблизи, то появляющейся, то исчезающей тёмной точки на горизонте появились белые столбики. Линдеманн сузил глаза, надеясь увидеть, что следующая пара посылок подкрасит огнём горизонт. А там может улыбнётся удача как с «Худом», и в небо взметнётся высокое грибовидное облако – плавучий аэродром должен быть набит легковоспламеняющимся топливом для самолётов и весьма взрывоопасными бомбами для них же. Нет! Очередной дождевой заряд снова закрыл вражеский корабль. Однако тридцать градусов вправо офицер заметил небольшой огненный росчерк. Немедленно поступил доклад о новой цели и от дальномерщиков.