Ньюпорт. (пашка. взгляд со стороны). 1 страница
Под утро с неба посыпались листовки на английском, призывающие население крепиться, дескать, помощь близка. А так же листовки на японском языке - в них японских солдат и офицеров от имени современного правительства Японии и Императора призывали сложить оружие. Говорилось о давно законченной войне, о мире и дружбе между Америкой и Японией, которые они разрушают своими военными действиями. Что их в Японии ждут дальние родственники и потомки. Ниже официальное заверение американского командования, что к тем, кто добровольно сложит оружие, не будут применяться репрессии и их тут же отправят на родину.
Утро выдалось пасмурным, сырым, ветер если и стих, то не на много. Горизонт прояснился и медленно окрашивался красным, выше клубились белые, серые, а местами совсем тёмные облака. В свете вылезающего из-за крыш высоток солнца, Ньюпорт выглядел угрюмо и насторожено. Едва пролегли первые длинные тени, как светило вползло в облака, и день снова приобрёл серые тона.
Пашке даже удалось какое-то время поспать. Когда его растолкал сержант, он чувствовал, как озяб, ещё и голова раскалывалась от боли. Вчера вечером они набрели на универсальный магазинчик и слегка помародёрствовали – прихватили кое-что из гигиенических средств, подобрали себе лёгкую и удобную обувь, вместо размокших армейских ботинок. Пашка предусмотрительно взял несколько плиток шоколада, долго разглядывал спиртные напитка, но остановился на красном калифорнийском вине. С крепкой выпивкой решил не рисковать, был бы он сейчас в своём теле – легко пол литра сорокоградусной в одно рыло, а как поведёт себя организм Мацуды? Чёрт его знает! Парень молодой, опыта борьбы с зелёным змием у него наверняка не много, не хватало ещё похмельно сдыхать поутру.
Достав из ранца выданные военврачом обезболивающие таблетки, кинул на ладонь сразу три, потом подумав (уж больно ядреная наркота), оставил одну, потряс флягу, но та была пуста.
- У тебя выпить ничего нет? – Спросил он Савомото.
Тот достал жестяную банку, с пшикающим звуком вскрыл её:
- Держи! Собирайся! Сначала завтрак, повар наготовил на полк, а нас едва полноценная рота наберётся. Хоть перед смертью наедимся.
Пашка не чувствуя вкуса, отхлебнул из банки. Боль постепенно отпускала.
Затягивая шнуровку кроссовок, Пашка обратил внимание, что обувь имела чересчур яркую раскраску.
- Как вся жизнь этих американцев, и вообще современных людей, - показав схожесть мыслей, тут же подал голос наблюдательный Савомото, - яркие упаковки, броские кричащие надписи на стенах и растянутых плакатах. Даже еда имеет неестественный цвет, да и вкус навязчиво усиленный, а потому тоже какой-то ненастоящий.
После завтрака, который действительно оказался очень плотным и сытым, лейтенант Мураками, приказал запастись ещё и консервами. Лейтенант, построив личный состав, обратился с речью к солдатам и матросам. Глядя в его похудевшее, наскоро побритое лицо, Пашка на удивление не услышал обычные патриотические речи и призывы умереть за Императора, но дослушав до конца единственного уцелевшего старшего командира, он понял, что перспективы у японского десанта не радужные.
- Нас слишком мало осталось, что бы бездумно бросаться в атаку. Мы оказались без какой-либо поддержки и подкреплений, всё в этом городе настроено против нас. Но дух наш не сломлен, у нас ещё есть оружие и желание драться. Вы все, наверное, уже читали эти обращения, - лейтенант поднял руку с зажатыми в ладони листовками, - я не верю в американскую гуманность, а знаю об англосакской практичности – они не желают лезть под пули и боятся нас. В шестидесяти километрах отсюда произошёл взрыв, унесший тысячи американских жизней, а здесь мы положили несколько сот их солдат, не думаю, что после этого они будут расположены к мягкому обращению. То, что произошло с нашими ранеными в американском госпитале тому подтверждение. Основной нашей тактикой по-прежнему остаётся: не оставаться на одном месте, разбиться на мелкие мобильные группы, постоянное перемещение и смена позиций. Далее: личному составу - разобрать оставшееся оружие и боеприпасы, командиры отделений - ко мне!
Павел было побежал за всеми в подземное помещение автостоянки, куда за ночь стащили всё оставшееся оружие и боеприпасы, но его окрикнул лейтенант:
- Матрос! Снайпер! Ты там не найдешь ничего для себя. Оптика штука хрупкая, мало что уцелело. Посмотри, что принесли минёры, может что-нибудь выберешь.
Казалось, он тут же забыл о снайпере, обращаясь к командирам отделений.
- Карты у всех есть? – Голос у него стал резкий и неприятный, - попрошу вынуть.
Перед Павлом лежало две винтовки: одна была огромная, крупнокалиберная, со складывающимися сошками и дульным тормозом. Она имела какой-то солидный электронный прибор (не иначе снова что-то типа ПНВ)[300], который (он почему-то не удивился) не фурычил. Вероятно, всё дело было опять в питании. Взяв винтовку, он сразу понял, что стрелять с неё он не сможет, не под его руки, тем более отстегнув магазин, обнаружил всего три патрона.
От другой попахивало древностью – приклад и ложе деревянные, но ему понравилось, что калибр у неё был 7,62 мм и патронов в достатке, да и оптика вполне приемлемая.
«Винтовочка, наверно из-под полицейского, - оценил он оружие, - автоматика, магазин всего на двадцать, оптика средненькая. Ладно разберёмся».
Тем временем лейтенант продолжал отдавать распоряжения:
- Первое отделение остаётся на месте. Будете отвлекать американцев на основном направлении. Именно здесь они попрут на бронетехнике. Так, сержант, что у нас по минированию?
- Использовали последние штатные мины и поимпровизировали со снарядами, но мало осталось взрывателей, использовали всё что могли, - ответил тот.
Лейтенант посмотрел на не форменную обувь сержанта, слегка скособочившийся трофейный бронежилет, но не стал делать замечания.
- Сколько у тебя людей?
- Только я и капрал.
- Возьмёте станковый пулемёт, вот ваша огневая точка, - указал он на карте, - патронов осталось немного, но вы должны прикрыть фланг истребителей танков. Долго вам на позиции не продержаться, отстрелявшись, действуйте по обстановке. Понял? Возьми с собой снайпера. Если потянете, прихватите и «восемьдесят девятые» гранатомёты[301]. Хотя бы один. Выполняй!
Сержант вопросительно посмотрел на возившегося с оружием Пашку.
- Да-да… Его. Вы с ним уже работали. Идите, - скороговоркой произнёс лейтенант, - идите, времени мало.
* * *
Позиция, на которую их поставил лейтенант, располагалась в западной части города, ближе к порту. Пулемёт тащили в полуразобраном виде - обычный «девяноста второй» тип, масса одного пулемёта почти 28 килограмм, а ещё станок. Плюс этот японский миниминомёт, но его капрал прицепил к поясу (гранаты к нему они по братски разделили, рассовав по подсумкам). Капралу было выглядел лет на тридцать, а может и все сорок – вид у него был измотанный, даже измождённый, однако он бежал молча и не роптал. А вот Савомото через плечё ещё перекинул лямки РПГ и теперь стонал под тяжестью, косясь на бегущего налегке (относительно конечно) Пашку.
- Надо было сказать лейтенанту, что у нас ещё эта «бу-базука» [302] не отстреленная осталась.
- А чего ж ты не сказал?
- Да он так всё по-быстрому…, - оправдался сержант
Город уже не спал – люди оправились от шока первого дня войны, не смотря на эвакуацию и стихийное бегство населения из города, то тут, то там в окнах наблюдались головы местных жителей, многие выходили на улицах, собирались в кучки.
И это понятно - опасность заставляет искать поддержки друг в друге, человек – это, прежде всего толпа, что бы там не кричали демократы о личности. Так ему (гомо сапиенсу) выжить проще было, начиная с первобытных времён, и как оказалось по сей день. У толпы свой животный разум, почти инстинкт, и сейчас выползающие на улицу обыватели, чувствовали слабину японцев.
Спешащий вслед за пулемётным расчётом Пашка сталкивался с уже не такими затравленными испуганными взглядами как вчера.
Так и бежали – сержант с капралом тащили пулемёт и боеприпасы, а Пашка с винтовкой наперевес, прикрывал.
Один раз пришлось даже пальнуть поверх голов группы подозрительных «цветных». Однако, не смотря на мелькание у некоторых из них стволов, никто не отважился предпринять каких либо враждебных действий, а сразу прятались или разбегались. В руках у многих гражданских можно было различить телефонные аппараты.
Мобильная связь ещё вечером напрочь пропала. Пашка не без соблазнов поглядывал на доставшийся ему от неизвестного хозяина «Фольцвагена» телефон, но в конце концов, режим постоянного поиска сети доконал батарею и она разрядилась.
Ещё на подходе к дому (пять этажей), где им предстояло держать оборону, Пашка заметил, что он подвергался обстрелу – левое крыло крыши представляло из себя мешанину гнутого профлиста, торчащих стропил, балок и перекрытий. Естественно верхние этажи таращились глазницами окон с выбитыми стёклами, крашеные в розоватый колер стены местами были изъедены оспинами от попаданий крупнокалиберных пуль и чёрными кляксами погасших пожаров.
Середина и правая сторона здания при этом почти не пострадали. Крыша была покатая, но по самому центру у неё имелся мансардный выступ, из которого наверняка хорошо просматривались две улицы и небольшая площадь перед торговым рядом, но и сам этот выступ торчал на самом виду.
Пока они остановились передохнуть, незатейливо присев на корточки, опустив на асфальт части пулемёта, Павел попытался со стороны оценить тактические преимущества и недостатки их новой позиции.
- Слушай Савомото-сан, зачем нас сюда бросили? Этот дом уже помечен противником, вон как его покрошили.
Пашка старался говорить полушепотом, японский он свой подтянул, Савомото наверняка привык к его странностям, а вот привлекать внимание капрала не хотелось.
Однако тот что-то расслышал:
- Это нас обстреляли во время первой стычки. Последний авианалёт прошёл относительно спокойно, правда, потом здесь остались только наблюдатели.
- А судя по ящикам от снарядов, что я вижу внизу у входа, здесь даже артиллерию размещали?
- Было. Запёрли одну «семидесятипятку»[303] на верхний этаж, - кивнул капрал, соглашаясь
и пояснил, - думали, когда пиндосы прорвут второй эшелон обороны, мы отсюда и вдарим. А потом назад тащили, корячились.
Капрал, произнося «пиндосов», заметно выделил слово и слегка улыбнулся.
(Пашка пару раз ляпнул при Савомото про «пиндосов», тому понравилось, и уже через него презрительная кличка быстро распространилась, прижившись среди японских солдат).
- Ну а где поставим пулемёт? – Продолжал допытываться Павел.
Савомото продолжал молчать, бросая заинтересованные взгляды. Вероятно он понимал, что у напарника есть какие-то соображения, и теперь всё упиралось в капрала, который мог иметь своё мнение.
- Вот в том окошке на крыше, - это звучало, как само собой разумеющееся. Потом видимо поняв, что вопрос был задан не просто так, капрал позволил себе слегка засомневаться, - или же в левом крыле - использовать покорёженную часть крыши, как средство маскировки.
- Как я понимаю, дом был обстрелян с вертолётов? – Увидев утвердительный кивок, Пашка констатировал, - сверху вас накроют - и половину ленты не успеете выпустить.
- Вас? А ты что же?
- Вот смотри! – Пашка приготовился терпеливо объяснять своё виденье будущего боя, предполагая, что капрал заупрямится, но тот на удивление быстро согласился с его доводами. Только сейчас Пашка заметил выбивающиеся из-под его форменной рубахи бинты, бледность, постоянную испарину на лице и уставший, какой-то потухший взгляд.
«Да он же ранен был, возможно крови потерял, вот и с радостью принимает что кто-то соображает за него! – Он проникся уважением, но в голове тут же запульсировала тревога, - они все собрались умереть, они не видят иного путь и выхода»!
Огневую точку устроили на первом этаже в угловой квартире, с возможностью вести огонь на два направления. «Тело» пулемёта установили на треногу, зарядили: капрал удерживал крючок рычага толкателя, а сержант вставил пенал с патронами.
Сектор конечно был поуже, но зато сверху позицию прикрывали плиты перекрытия этажей (стены у домика выглядели устойчивыми и крепкими). Поэтому противнику, что бы уничтожить огневую точку надо было бы либо переть в лоб (нанести удар издалека там мешали близстоящие высотки и ветки деревьев), либо подойти слева, а вот тут Пашка собирался встретить вертолёты РПГ.
Идеально было бы стрелять с мансардного окошка, но уж больно этот выступ вызывающе торчал, недаром и японцы поостереглись в прошлые разы его использовать.
Ещё одно достоинство этого дома - возможность быстрого отхода. Достаточно было пересечь небольшой дворик, и они могли двигаться скрытно среди промышленных припортовых построек. Это Пашке особенно понравилось. А не нравилось ему, что позиция всё же уже засвечена, не нравилось эта дальнейшая партизанщина на чужой территории без варианта какой-либо поддержки. Лейтенант Муроками был честен – они оказались представлены сами себе. По большому счёту надо было уже сваливать из города, только куда? Хотелось узнать, что творится в мире и непосредственно в Америке.
Бой, понятное дело, дать придётся, тут бы его не понял и Савомото, хотя парень прислушивается к его мнению и он бы смог его уболтать, найдя веские аргументы, опять же в концепции продолжения войны. А вот капрал…, что-то в нём много было такого…, суицидно-фатального. Типа «последний бой», «умереть за императора» и вообще всей грудью за японскую родину. Ещё и сержанту по ушам ездит. Испортит парня. Вон – сидят, как будто им вообще всё похрен. Зато кассеты к пулемёту уже все набили под завязку, аккуратист капрал разобрал карабин этот (огрызок «эм-шеснадцатой»), на тряпочке детали разложил – смазывает.
Нет, что бы о гейшах своих трепаться! Тем более отсрочка перед боем сбила темп и мандраж, в общем, подействовала несколько расслабляюще.
Точное время атаки противника узнал Пашка. И то каким образом это произошло, можно было отнести к ситуации абсурда и наглой самоуверенности американского командования.
Дело случая - он снова попытался включить мобильник, зная, что аккумулятор мог чуть восстановиться. Так и произошло, правда на совсем короткое время, но мобила успела словить эсэмэску – американцы намеревались эвакуировать максимально возможное число жителей города и предупреждали самых нерасторопных гражданских о времени начала атаки с рекомендацией укрыться и не отсвечивать.
Поэтому времени обустроить себе лёжку с РПГ было предостаточно. Рассовав куски тонкого металлического листа, обеспечив приемлемый сектор и скрытность, он озаботился и средствами тепловой маскировки - к нужному времени на руинах крыши будет тлеть локальный пожар.
Лежать там, в прямом смысле он не собирался, потому как с колена РПГ удобней, да и не было никакой гарантии, что америкосы не пройдутся по старым целям. Ему там под жестянкой крыши хватит и шальной очереди из вертолётного крупняка.
По-прежнему оставалось желание возродить мобилу. Было бы электричество в доме…, всего-то делов - кинуть последовательно через лампу на контакты аккумулятора. Сгодился бы и захудалый ноутбук или на крайний случай электронная книга.
Бегло осмотрев пару квартир, в одной из комнат он вдруг наткнулся дырищу в полу. Верхнее половое покрытие усыпано обломками с потолка (там тоже сквознячок), но срезано вполне аккуратно, края - обнажённая фактура бетонного перекрытия толщиной сантиметров десять, двенадцать (а думал поболе будет), сквозь отверстие видна комната этажом ниже.
Догадываясь, что это может быть, Пашка поскакал вниз.
«Вот таким макаром они долбанули здание где целый японский генерал-лейтенант с штабом располагался – управляемая бомба. Или это всё же ракета, судя по определённым техническим сложностям конструкции»?
Продравшаяся через пять этажей тушка выглядела естественно непрезентабельно, однако даже в таком ободранном виде от этого залётного подарочка веяло высокой технологией. Стабилизаторы были срезаны напрочь, былое наличие их выдавали характерные места крепления к корпусу, в хвосте (все же ракета) наличествовало что-то наподобие сопла, а вот мордочка было смята в лепёшку, с остатками электронной начинки, бетонной пыли и стекла. Последний удар об пол подвала, завалил ракету на бок, надломив корпус почти посередине, обнажив внутренние узлы.
«Если в носу головка самонаведения, в хвосте реактивный двигатель – взрывчатка посередине, - рассудил Пашка, - взрыватель наверняка контактный, почему не сработал? Техника - всяко бывает. Замедлитель какой-нибудь стоит, и она рванёт позже? Так уже все сроки вышли. Может помочь ей? Только так подгадать, что бы с чувством, толком, расстановкой…, растяжечку под БЧ разместить¸ а!?»
Взглянул на часы - времени ещё вагон. Если конечно янки не надули своей эсэмэс-рассылкой, что вряд ли. Тут никаких тебе «яростных атак» - плановое вертолётное подавление, коробчёнки техники, пехотная зачистка.
И сам удивился своему желанию. Он никогда особой кровожадностью не страдал, а тут прям представил: разбредутся по зданию крутые, нашпигованные навороченной амуницией американские вояки, жующие жвачку, победно курлычущие на своём вакающем языке. Будем надеяться трупов тут наших не найдут. Кто-то доберётся и до подвала и вряд ли это будет сапёр-профессионал. И…, бу - у - ух»!
Он дёрнулся на звук шагов – Савомото в мягких кроссовках подошёл почти неслышно.
- Ты чего тут один торчишь? Ого! - Сержант увидел надломленную колбасу ракеты.
- Люблю одиночество.
- Одиночество – время для созерцания, - поумничал сержант.
- И для подлости, - прикидывая свои возможности, задумчиво ответил Павел, - а что Савомото-сан, у тебя ничего из твоего минного арсенала не осталось?
- Тротила килограмма четыре, гранаты…, всё.
- Не пойдёт. Слишком хлопотная конструкция выйдет[304].
- А что ты собственно хочешь?
- Сейчас, - Пашка вдруг вспомнил о трофейной американской гранате.
«То, что надо»!
Возня с верёвкой, куском проволоки длилась не долго.
- Хитро, оценил Пашкины приготовления Савомото, - а если они и входить не будут – вышибут дверь из подствольника и все дела.
- Граната всё ровно сработает, потом детонирует эта штука и рухнет весь дом, похоронив под собой всех кто тут будет шарахаться.
- А если не детонирует, - сержант присев у ракеты, рассматривал нехитрое приспособление «растяжки» и выглянувшие наружу внутренности, - может ещё толовую шашечку положить?
- Вариант!
- А если она раньше времени рванёт - когда за нас возьмутся плотно?
- Так я взведу её перед самым уходом.
Савомото слегка изменился в лице - его глаза вспыхнули, а губы с каким-то упрямством поджались.
- Ну чего ты на меня тигром ощерился? Сколько отсюда успеем завалить солдат противника? Человек пять, семь максимум. Потом обнаружат и покрошат к бесам, - взвился Пашка, нервно вышагивая туда-сюда, - постреляли и отходить, тем более что это не особо расходится с распоряжениями лейтенанта.
- У нас приказ – прикрыть первое отделение, - упрямо напомнил сержант.
Ладно! – Вздохнул Пашка, - сколько вы набили лент? Пять – по тридцать патронов. Если успеете одну выпустить – и то хорошо…, - Пашка задумался, бросив взгляд на часы, - поэтому…, пошли посмотрим, что ещё можно сделать.
- Значит так, - время поджимало, и беглый осмотр не дал особо новых идей, - наша задача, потянуть время, что бы истребители бронетехники, успели выполнить свою задачу. Не знаю, что они будут делать со своими пукалками если американцы бросят против них «Абрамсы»? Но сейчас не об этом…. Скорострельность у нашего пулемёта не ахти какая, но надо создать определённую плотность огня, а янки нахрапом пехотой не попрут. Поэтому выпускаете первую ленту и независимо от того открыли по вам огонь или нет меняете позицию. Лучше всего вообще убраться в правое крыло дома.
- А если он не оправиться? - Кивнул Савомото в строну капрала.
Капрал и до этого выглядел не лучшим образом (видимо крепился), но ранения всё-таки сказались – он, как сидел у пулемета, так и завалился набок. Его быстро привели в чувство. Пашка скормил ему сразу две таблетки, Савомото влил в рот остатки вина из фляги, для восстановления сил ещё неуклюже напичкал шоколадом. Всё это врачевание в купе дало определённый результат, и сейчас капрал даже пытался встать, тихо ругаясь, смывая с лица остатки пота и шоколада.
- Думаю, всё будет нормально, - Пашка уже испытал силу презентованных «добрым доктором» таблеток, - только за пулемётом быть тебе «номером первым».
- И всё же вопрос остаётся – как мы будем переть пулемёт в другой конец дома? Под огнём противника?
- У тебя тротиловые шашки ещё остались?! Пробей проход внутри дома, там всего две глухие корпусные секции, - Пашка в очередной раз взглянул на часы, - поторопись - осталось полчаса, прибавь им минут двадцать на раскачку и начнётся.
В доме ещё гулко бухало стараниями Савомото, а снаружи уже понеслось.
Город создавал свой шумовой фон, но теперь к этому звуку добавился новый – мерный гул. Потом почти резко навалился рокот с неба, свист турбин ударил по ушам, и прямо над их головами прошла по акульи вытянутая темно-серая тушка боевого вертолёта, быстро удаляясь к центру города. Сзади засопел Савомото – весь покрытый пылью, он постоянно сплёвывал и даже раз чихнул.
- Всё сделал.
Раздались первые выстрелы - они увидели целый рой винтокрылых машин, появившихся с других направлений, пачками вываливающихся из облаков. Маленькие юркие стрекозы, казалось, беспорядочно носились вокруг, окрашиваясь огоньками выстрелов. Некоторые зависали над домами и по незаметным издалека тросам скользили чёрные точки десанта.
Пашка уже развёл свой костерок на крыше, для маскировки сбросив несколько горящих досок и бумажного мусора пред домом, но сказывалась сырая погода – вся эта импровизация горела неохотно, дымила белой ватой, застилая видимость.
До десантных вертолётов было достаточно далеко для прицельного огня, и сержант, держась за ручки пулемёта, выжидал, не рассекречивая своей позиции. Тем более что где-то рядом кругами в их районе, назойливо стрекотал ударный геликоптер, лишь однажды показав свой пятнистый узкий бок.
Савомото красноречиво посмотрел на Пашку.
- Да, да, - подтвердил предположение сержанта Пашка, - начнёте стрелять – этот «Апач» ваша первая угроза и моя работа, только бронированный весь…, такого свалить и из РПГ сложно будет. Это только….
Он чуть не выдал, что только в кино, удачно попадают по заднему винтовому редуктору. Точнее хотел сказать – все эти сложности с подбором в уме нужных слов при переводе с русского на японский, уже не раз его останавливали от того чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего.
Где-то уже вовсю шёл бой, доносились звуки разнокалиберной стрельбы и взрывов. Пару раз загрохотало так… основательно, продолжительно и с разной интенсивностью.
«Подорвали многоэтажки на главных направлениях, - догадался Пашка, - создали завалы на дорогах, а если всё по уму, то и технику привалили».
Вполне пришедший в себя капрал, сильно нервничал, порываясь к пулемёту, но за ним терпеливо сидел Савомото, поэтому капрал - то сучил запасными кассетами с патронами, то теребил пальцами по ствольной коробке американского карабина.
Вскоре в конце улицы из-за домов, скрывающих площадь, появилась группа (человек десять) американских пехотинцев.
До них ещё было далеко (километра полтора) - добредут до эффективной дальности для пулемёта (1000 м), можно открывать огонь.
Савомото сконцентрировался, сосредоточенно вглядываясь сквозь застилающий видимость дым.
- Бей наверняка и не рискуй, - ещё раз настоял Павел, собираясь наверх. Он уже закинул на плечё подсумок с выстрелом к гранатомёту, когда вдруг подумал о некоторой странности. Постояв несколько секунд, он окрикнул изготовившегося к стрельбе Савомото, - погоди!
Уже привычно стал высматривать в оптику винтовки противника – американские солдаты, перемещаясь от укрытия у к укрытию, не оставаясь на одном месте, тем не менее почти не продвинулись вперёд.
- Не стреляй! – Ещё раз предупредил он сержанта, - это разведка – вызывают огонь на себя, выявляют огневые точки.
«Ага! Вот кого они ждали»!
Две двухвинтовые машины зависли над площадью в районе торговых рядов, пропадая за крышами домов, вскоре они видели одни вращающиеся винты - всё-таки сектор у них был не самый удачный. Зато нарисовался ударный вертолёт, как ищейка потерявшая след, он завис в воздухе, водя носом, невольно заставляя обращать внимание на жало пушки и утыканные оружием пилоны.
«Снаружи в глубине комнаты нас не видно - проверял, и хлам этот так живенько разгорелся, даже эти сволочные журнальчики из пожаростойкой бумаги, так что этот сука в свой «флир»[305] (надо же вспомнилось) тоже нихрена не разглядит».
«Апач» грациозно скользил в разных плоскостях, надрывая ушные перепонки, проходил порой совсем близко нарываясь на выстрел, однажды даже почти присев на площадку перед домом и Пашкина фантазия дорисовывала ему глаза на хищной морде - казалось винтокрылая стрекоза-охотник заглядывала прямо в окна дома. РПГ жёг руки, в голове лихорадочно просчитывался шанс свалить нахала. Шипел на нервного капрала Савомото. Однако и экипаж машины огонь не открывал, это походило на изматывание – кто первый.
«Что ребята, хреново воевать на своей территории? Где-нибудь в Ираке уже давно бы расхерачили эту халупу. Что собственно уже и пытались. Уж больно удобно для засады она тут торчит. Что видит командир экипажа? – Успокаивал себя Пашка, - дом обстрелян и явно недавно, потому как активно горит. В остальном тишь да блаж. Значит либо там никого, либо всем уже кирдык»!
«Апач» висел всего несколько секунд, потом с воем и свистом неожиданно воспарил, и ушёл по кругу. Навалилась тишина и сразу стало понятно - что именно двухвинтовые транспотники выгрузили там за домами. Сначала стало слышно - урчание двигателей, а потом и видно - колёсные машины пехоты. Собственно выползли только две БМП, да и те повернули во фронт, где начинал разгораться бой, и вскоре исчезли за домами.
«Всё-таки эти японцы, несмотря на некую продвинутость, мыслят ещё категориями прошлого. Выставлял лейтенант истребительные заслоны, заваливал проходы, минировал дороги, а амеры просто высадили моторизированный десант в тылу».
Пашка оторвался от оптического прицела:
- Можно сворачиваться!
«В нашу сторону даже не пошли! А зачем тогда эти все кульбиты вертолёта»?
Буквально через минуту стало понятно «зачем».
Для начала «Апач» чем-то влепил по крыше, затем прошёлся пулемётной дробью по фасаду, однако до первых этажей не дотянулся, и резко ушёл сторону. Сверху навалилась туша транспортника.
Американцы даже не стали высаживать пехоту для прикрытия, удовлетворились зачисткой вертолёта, действовали быстро, слаженно как на учениях. Не успел вертолёт приземлиться, пилот уже открыл заднюю аппарель, пехотинцы заранее отсоединили машину от внутренних креплений, механик водитель уже крутил стартером двигатель. Едва транспортник коснуться колёсами поверхности, на асфальт съехал «Хаммер», высыпались фигурки солдат.
Самое хреновое, что всё это происходило фактически вне сектора обстрела, то есть видно было только край аппарели и приземистый «Хаммер». Броневик живо откатил в сторону дороги прикрывать высадку (на крыше за щитками копошился стрелок, водя толстым обрубком шестиствольного пулемёта, а транспортный вертолёт тут же отвалил, уступая место другому гружённому толстобрюху.
Поминая бесов, сержант и капрал двинули пулемёт ближе к окну. Пашка их уже не слышал, он бежал наверх. Почти сразу за спиной, словно дятел, задолбил пулемёт[306].
Стрельба позади подгоняла, словно пинками под зад, а тащить на себе винтовку, подсумки и гранатомёт оказалось вдруг очень неудобно. Длинная «палка» РПГ пару раз чиркнула о стену, и ему пришлось сбавить шаг. Пулемёт внизу захлебнулся, это заставило Пашку, плюнув на верхние этажи вильнуть к ближайшей двери, ударом ноги сходу выбить её и – к окну.
Пулемёт снова затакател (парни меняли кассету с патронами), в первую очередь Пашка шарил глазами в небе в поиске ударного вертолёта, но невольно уставился на картину прямо перед собой.
Пули загнали пехотинцев за «Хаммер», кто-то не добежал, а Савомото сходу переключился на вертолёт, пройдясь по лакомо подставленному борту, затем полосанул по двигателю и заднему винту.
Как уже говорилось, Боинг Вертол CH-46 «Си Найт» были исключительно надёжной машиной. Но вертолёт, в который впивались пули посылаемые сержантом, был уже весьма старым. В компоненте несущих винтов этой машины намечались мелкие трещины. Возможно, вскоре они бы проявили себя и сами, но пули попали в редуктор, повредив сложный механизм, вибрация передалась на лопасти, а далее с треском произошёл отрыв пилона заднего несущего винта. Вертолёт качнуло назад, корма резко опустилась. Готовый к высадке «Хаммер» свалился вниз с переворотом, вмяв пулемётную турель, крышу, калеча экипаж, лопнул топливный бак, потекла маслянистая вонючая жидкость, вслед за бронемашиной посыпались не удержавшиеся фигурки пехотинцев, тяжело сел на задницу вертолёт, заваливаясь на бок, медленно занялась солярка, выбрасывая чёрные клубы дыма.