Полуостров и залив Делавэр
Чёрных,
Дум обречённых,
Причина вся, в чём их…?
Задача 18-ой армии усложнялась отдалённостью места высадки от объектов атаки. Необходимо было обеспечить скрытность высадки и продвижения войск хотя бы на начальном этапе. Понимая, что атмосферные помехи не продлятся долго, сразу были уничтожены узлы проводной, сотовой, теле- и радиосвязи.
Тем не менее, подразделения Гиретсу, при всей своей оперативности, не смогли обеспечить полное подавление и нейтрализацию всех средств связи и их коммуникаций.
Залив Делавэр, как, кстати, и Чисапикский залив были известными местами отдыха. Наличие почти у каждого рыбака спутникого телефона, радиостанций на многочисленных катерах, баркасах, яхтах просто невозможно было отследить.
Генерал Ямасита понимал, что его войскам, даже с учётом механизации, придётся потратить более трёх часов для выхода к месту дислокации и оперативного развёртывания. Армия на марше будет как на ладони для средств слежения, а значит и авиации. Предложенная кем-то из офицеров штаба дымовая маскировка по большому счёту нивелировалась инфракрасными системами наблюдения.
Группы десантников[146] из 2-й рейдовой группы, высаживали на побережье подводные лодки, отдельным отрядам удалось захватить скоростные гражданские суда и прошерстить акваторию. И хоть провести такую армаду судов и остаться незамеченным, конечно было не возможно, прошёл час, а большой тревоги американцы ещё не подняли.
Отряды Гиретсу своевременно уничтожили силы полиции в городишке Боуэрс и близлежащих поселений к району высадки. Далее они с армейскими специальными диверсионными группами на гражданских трофейных машинах передвигались в авангарде армии, являясь передовым отрядом боевой разведки.
Постепенно информация просачивалась в административное управление и полицейский департамент штата Делавэр. Сведенья поступали отрывочно и звучали, если не шокирующее, то как минимум в недоуменных интонациях, а отсутствие связи с целым районом, заставляло чиновников (в воскресенье, в такую-то рань) предпринимать ряд регламентных, но крайне вялых действий. Высланные полицейский вертолёт и машины на связь не вышли. Но тут пришло оповещение о «Красной тревоге» и почти объяснило все странности и нестыковки.
За это время передовые механизированные армейские части с силами флота под командованием генерал-майора Садасуэ Сэнда уже почти пересекли полуостров Делавэр, и вышли к городу Квинстаун. Далее дорога лежала через узкий перешеек Чесапикского залива, по широкому мосту на Аннаполис и рывок к Вашингтону. Всё это время войска двигались со средней скоростью 40 - 50 км/час и растянулись на несколько километров.
Без труда удалось захватить аэропорт Хендерсон Авиэйшен, где специально выделенные флотом команды организовали первый временный аэродром, встретив отбомбившуюся штурмовую авиацию и десантные самолёты. Но приём самолётов был кратковременным - армия катилась дальше, и оставлять технические службы со значительными отрядами прикрытия японское командование не намеревалось. Временный походный аэродром собирались организовать дальше по мере наступления, но с этим возникли сложности – растянувшаяся армия и катастрофически отстающий обоз.
Генерал Ямасита Томоюки, прозванный «Малайским тигром» за молниеносное завоевание британской Малайи трясся в штабной машине, не пожелав пересаживаться в более комфортабельный трофейный внедорожник. Генерал через окно, разглядывая свою армию. С виду вся эта военная машина выглядела впечатляюще, но он понимал - это армия прошлого века. Каковы её шансы против современной техники на открытых шоссе и переходах? Идеальный вариант, конечно, был – войти в крупный город и сражаться, пользуясь естественными прикрытием городских построек. Поэтому генерал постоянно подгонял офицеров - он не видел иного варианта сохранить армию.
«Слишком уж хотелось некоторым (да и чего уж тут увиливать – и ему самому) вступить с войсками в столицу Соединённых Штатов. Даже если удастся, сколько солдат и офицеров Императорской армии заплатят за это жизнью? Как тогда точно и несколько цинично подметил Ямамото: «Мне снова придётся убить немалое число своих подчинённых…». Хотя с цинизмом я погорячился, - поправился генерал, - с такой печалью в голосе… говорить о цинизме неуместно».
Мрачные думы незаметно вернулись к более отдалённым воспоминаниям - болезненно запульсировали в голове последние минуты перед казнью.
- Смерть не так страшна, как ожидание смерти, но позорна смерть от руки палача, - пробормотал он в глубоком раздумье. Увидев вопросительный взгляд офицера штаба – полковника Тадаси Такаиси, генерал усмехнулся, - что ж, в этот мы не будем сдерживать головорезов Ивабути. Пусть эти западные варвары умоются кровью.[147]
А пока по дорогам Америки пылили бронетранспортёры, забитые солдатами, с установленными на вертлюгах 7,7-мм и 13,2-мм пулеметами. Танки средние, лёгкие, танкетки 6-го, 7-го и 10-го танковых полков из состава 2-й и 3-й танковых дивизий. Техника тянула полевую артиллерию. Все оказавшиеся по пути города буквально были разграблены на предмет автобусов, грузовиков и прочей техники, но всё ровно все транспортные средства буквально были облеплены солдатами.
Генерал невольно нахмурился, вспоминая некоторые эпизоды из произошедших в городах. Кемпей-тай[148] действовала жёстко, но профессионально. Но на то она и война, и жертв среди мирного населения не избежать.
«Если так разобраться, то на чём разбогатели и разжирели эти холёные морды. На крови, которая лилась, но только не в их родном Техасе, Кентукки или где они там высадились – Делавэре».
* * *
Капитан Окияма из штурмовиков-диверсантов Гиретсу, командовавший передовым разведывательным отрядом, ехал в головном пикапе, внимательно разглядывая дорогу впереди в бинокль, когда по крыше машины забарабанили рукой. Дав знак остановиться, он выскочил наружу. Сзади притормозил автомобиль больше похожий на маленький автобус. Капрал, нёсший воздушную вахту в кузове пикапа, показал вверх – со стороны юго-запада приближался вертолёт.
Отдав команду приготовиться, капитан, сам накинув на плечи что-то гражданское, вышел вперёд автомобиля размахивая руками. Полицейский вертолёт завис над самым полотном дороги в нескольких метрах от машин, слегка покачиваясь и водя хвостом в неспокойной среде. Капитан повернулся к своим бойцам и прокричал команду. Работа винтокрылой машины заглушала все звуки, но солдаты поняли приказ без слов, откинув покрывала маскирующие пулемёты. Строенная очередь ударила одновременно и почти в упор. Убитый наповал пилот, в последний момент дёрнул ручку на себя. Вертолёт, задрав кабину, зацепившись хвостовым винтом за асфальт, с разворотом рухнул на дорожное покрытие, однако, устоял на лыжах, лишь слегка просунулся, замедляя движение.
Так и стоял, свистя турбиной, докручивая ротором свои последние обороты. Пилот повис в кресле на ремнях, а его напарник сполз вниз головой из открытой кабины на страховочном креплении.
Не став дожидаться, когда закончат вращаться лопасти, пригнувшись, капитан приблизился к геликоптеру. Ротация лопастей и вибрация машины создавала иллюзию, что экипаж ещё шевелится и капитан для верности проделал из пистолета по контрольной дырочке в безвольных головах. Выдернув притороченную к внутренней боковине кабины автоматическую винтовку, наспех отыскав запасной магазин, вернулся в пикап и приказал двигаться дальше.
Через каждые 15 минут он отправлял в эфир короткую кодовую фразу, информируя командование о ситуации по ходу движения армии.
Следующая стычка произошла через 20 минут. На этот раз это были машины полиции. Всё прошло так же быстро и без эксцессов, полиция едва успела достать оружие, как для них было уже всё кончено.
Окияма с сожалением осмотрев испорченные полицейские автомобили, махнул рукой, и отряд двинулся дальше.
Некоторые населённые пункты они проскакивали, не задерживаясь, лишь бегло оглядев и оценив на предмет организованного сопротивления.
Было ещё одно придорожное кафе, где произошла короткая стычка с полицией. Изрешетив патрульную машину, они не стали никого убивать из гражданских, просто толчками загнали их в подвал и заперли.
Прикрикнув на солдат, с любопытством перебирающих напитками и снедью в ярких упаковках, капитан торопил ехать дальше.
То, что беспечное продвижение закончилось, капитан понял, когда они подъехали к пригородам Честера. Осторожничая, японцы не спешили, поэтому им удалось, оставаясь не обнаруженными наблюдать суету полиции на дороге. Шоссе перекрывало шесть полицейских машин и большой грузовик, но не это озаботило капитана. Большущий кран выгружал бетонные блоки, перекрывая въезд в город.
- Пожалуй, танки и бронетранспортёры в объезд пройдут, но лёгкий транспорт бездорожье не преодолеет, - докладывал он через минуту по рации. Посмотрел на часы - вторжение уже идёт полным ходом, и соблюдать радиотишину не было смысла.
Ответ последовал почти незамедлительно:
«До подхода передовых сил надо, во что бы то ни стало помешать блокированию дороги!».
Ещё раз, оценив позицию неприятеля, капитан приказал готовиться к прорыву.
* * *
Ранее в Боуэрсе, рассматривая выданные его отряду автомобили, капитан попытался как-то обезопасить экипажи хотя бы от стрелкового оружия. Пока механики возились, наскоро приваривая к кузову скорострельное вооружение, капитан со своими солдатами пробовал крепить мешки с песком. Получалось плохо – мешки сваливались, накручивать на них кучу верёвок не хотели из-за неудобства.
Смотря на их потуги, молодой матрос из инженерной бригады, не выдержал и предложил им прикрыть лобовое стекло кусками стали.
- И как мы будем их крепить? Двери – да, можно, но на лобовом демаскировать будет, - прищурив глаз, прикидывал капитан.
- А вы их только перед боем крепите, я вам здесь специально дыры сделаю и прорезь, что бы вперёд было видно. Прикажите, пожалуйста, открыть капот, господин капитан, я ещё кое-что предложить хочу, - спокойно, ежеминутно поправляя очки, гнул своё технарь.
- Вот, мотор, - указав, сказал матрос, - он защитит вас от пуль спереди. Но если пули пробьют хотя бы радиатор, долго вы не проедите. Вот сюда, между радиатором и решёткой, тоже можно засунуть лист стали, но лучше перед боем, иначе двигатель может перегреться на марше.
- У тебя какое образование, сынок? – Проникшись, спросил капитан Окияма
- Инженерно-техническое, неоконченное. В 1944 году пошёл добровольцем в армию. Убит…- матрос запнулся, потупил глаза.
- Ничего, парень, мы ещё повоюем, а ты молодец! Скажу твоему начальству, что бы тебя поощрили.
- Я уже получил главное поощрение, господин капитан, - махнув рукой, сказал матрос.
- Понимаю. Ты где родился?
- Моя семья родом из Нагасаки.
- Что ж, мы все в какой-то степени получили второй шанс.
Теперь, готовясь к бою, он вспоминал паренька. Стянув маскирующий тент с кузова пикапа, капрал и два рядовых обнажили крупнокалиберный пулемёт. Боец в микроавтобусе, высунувшись в люк, молотком проделал в крыше две дырки, поставив сверху пулемёт, засунул в них сошки. Получилось удобно и устойчиво.
Неизвестно откуда прошла информация, может кто-то из гражданских имел какое-нибудь хитрое средство связи, может полицейские перед гибелью успели что-то сообщить, возможно выбрались те, кого они заперли в подвале, а вероятней их всё-таки разглядели наблюдатели полиции, но стоило им только появиться - по ним открыли редкую стрельбу.
Две машины пёрли на полном ходу, ведя бешенный, но не очень прицельный огонь – не смотря на ровное шоссе, автомобили раскачивало и потряхивало, мешая точно прицелиться.
Ответную стрельбу открыли плотную, да только толку на дальней дистанции от пистолетов и дробовиков. А вот две М-16[149] армейского образца это уже опасно. Автомобиль стал напоминать гремящую консервную банку – пули громким, чавкающим звуком, пробивали тонкий металл кузова, застревая в листах стали. Разглядев в бинокль двух гражданских с длинноствольными винтовками, полковник удивился.
Он уже воевал с американцами и знал, что если бы не огневая и техническая поддержка, индивидуально вояки они не очень, хотя когда они их зажали на Гуадалканале в прошлую войну, за свою жизнь янки упёрлись. Но что делают на баррикаде эти чудаки в нелепых шляпах с большими полями. И почему молчит пулемёт в кузове? До капитана только сейчас дошло, что не слышит стрельбу над своей головой.
А пули продолжали щёлкать по капоту, пошло трещинами стекло, железяка впереди спасала (спасибо парню). Машина, вдруг дёрнулась.
- Колесо пробили, - держа, побелевшими руками руль, прокричал сержант.
Наконец замолотила скорострелка. Скорость пикапа упала из-за пробитого колеса, но он всё ровно нёсся к ограждению.
13,2-мм пули, выбивая крошку из бетона, прошивая двери и крылья полицейских автомобилей, ввергли в панику кордон. Кто ещё остался жив, улепётывал со всех ног, побросав оружие, врассыпную, некоторые пытались петлять. Не совсем удачно.
Крупнокалиберный пулемёт опять замолчал. Выскочив из машины, капитан хотел устроить разнос.
- Капрал! Почему…, - но увидев, перезаряжающего ленту бледного рядового, лишь спросил, - а капрал?
-Убит, господин полковник, не повезло, первыми выстрелами.
Допрашивая потом раненого полицейского, капитан узнал, что мужики в шляпах, это охотники из какого-то местного клуба, дескать «на слона, на тигра ходили», вот и решили помочь полиции, не понимая масштаба происходящего.
- Устроили себе сафари, наивные идиоты, - добавил от себя переводчик.
Получив сведенья о других въездах в город, капитан незамедлительно передал их командующему.
Дальше отряд не стал соваться. Устраняли неисправности, полученные после обстрела. На пикапе меняли колесо. Лобовые стёкла, покрытые сеткой трещин, в обеих машинах пришлось выбить до конца.
Поспели как раз к появлению передовых частей генерал-майора Садасуэ Сэнда. Распоряжался всем молодой капитан 2-го ранга из сил флота.
- Капитан, - обратился к нему Окияма, - не одолжите человечка, у меня капрала убило из пулемётного расчёта, боюсь, два солдата не справятся с этой машинкой.
Окияма указал на возившихся с пулемётом в кузове пикапа двух солдат.
- У вас ещё что, смотрите, что для меня наворотили, - капитан, вылезший из салона машины, чем-то похожей на пикап Окиямы, выглядел слегка нервным, взмыленным, форменное кепи отсутствовало, волосы были растрёпаны ветром.
Как раз подкатил армейский грузовик со спаренной 25-ти миллиметровой зенитной пушкой в кузове.[150]
- Мне тоже что-то подобное хотели установить, но отказался.
- И правильно сделал – польза от неё по воздушным целям нулевая.
- Довелось пострелять?
- Да-а-а, - поправляя волосы, протянул капитан, - в небе засекли такую забавную штучку, сначала приняли её за высотный самолёт, а потом разглядели,
- Безпилотник, - догадался Окияма.
- Да, - кивнул капитан, - стали палить из «девяносто шестой», но её трясло вместе с машиной так, что мы и не надеялись попасть. Как вы правильно заметили, пилота в летательном аппарате не было, некого было даже попугать.
- Оператор, управлявший этой штуковиной, возможно, вас заметил, но американцы всегда так - особо технику не жалели.
- Конечно, заметил, это наблюдатель и был. Потом наслал на нас самолёты. Мы их сразу и не увидели, а с десяток машин неожиданно раскидало от взрыва. Кто цел остался - вон с дороги. Потом услышали – гудят где-то за облаками, на основные силы пошли. Нам по мелочи, получается, досталось, - капитан, на минуту задумавшись, вдруг вспомнил о начале разговора, - а человека я вам дам. Ямагути! – Подозвал, пробегавшего мимо матроса.
- Спасибо, капитан, - Окияма, бегло взглянув на матроса, видел, что тот ещё молод и скорей всего неопытен, но свехзадачи ему решать и не надо.
- У вас есть карта города? – Вновь обратился к капитану Окияма. Получив утвердительный ответ, он поделился полученной информацией от пленных, - смотрите, вот объездная дорога, ведущая к Аннаполису. Не знаю, был ли смысл основным силам заходить в этот город. Вы, надеюсь, донесли обстановку до командующего.
Сверившись с картой и уточнив данные, мобильные отряды растекались по городу, обеспечивая безопасность прохода основной колонны. Послышались стрекотня ручного оружия и буханья чего-то покрупнее.
Окияма направил свой отряд дальше. Город постепенно вырастал из пригородных светлых, обшитых пластиком кубиков домов в более высокие кирпичные и бетонные строения. Не смотря на доносившуюся стрельбу и наверняка предупреждение по радио, чаще попадались автомобили и люди. У капитана сложилось впечатление, что многие жители просто не знали, что происходит у них под боком. Его солдаты не стали закрывать тентом пулемёт, и проезжая по улице, японцы встречались со скорее удивлённым взглядом обывателей: водители обгонявших их автомобилей, рабочих на придорожной заправке и просто прохожих.
«Как много людей, - оценивал капитан, ему вдруг вспомнилась промелькнувшая при подготовке к вторжению цифра общего количества населения Соединённых Штатов, - расплодились гады»!
Окияма, с опаской посматривал на затянутое дымкой небо. После рассказа капитана, он чувствовал себя не очень уютно на открытой дороге, но приказал сворачивать на основную трассу и уходить из города. Дома стали меняться с больших на малые в обратном порядке, лишь с небольшими исключениями. У дороги на выезде стояло длинное изогнутое здание, блеснувшее, как показалось полковнику стеклами окон. Но выбитые искры из асфальта дорожного покрытия и характерный звук рикошетящих пуль, заставили японцев добавить ходу и открыть ответный огонь. Но скорей всего противники друг в друга не попали, машины быстро выскочили из опасной зоны.
Разогнав пикап до шестидесяти миль, через двадцать минут справа они увидели постройки Стивенсвилла, далее зеленел лесопарковый массив Террапин Бич, выходящий пляжами к водам Чесапикского залива. Окияма, мысленно посетовав на полное отсутствие гражданским автомобилей на трассе, среди которых можно было затеряться, приказал съезжать с широкой автострады, намереваясь двигаться дальше, постоянно имея под боком маскирующие деревья.
* * *
Пилот А-10, не смотря на выдаваемую неполную мощность левого двигателя, продолжал выполнение боевого задания. Плевать на моргающий светодиод предупреждения (левый двигатель выдавал неполную мощь), самолёт и на одном движке вполне сносно летал. Лётчик, не удовлетворившись показаниями системы наведения, опускался ниже. Благо обзор у «Тандерболта» прекрасный. Проклятая облачность иногда прорывалась некоторой видимостью, и он наблюдал то позеленевшие квадраты полей, то заблестевший водой, мгновенно раздавшийся в ширину залив. Потом опять затянуло дымкой и картина вдруг открылась, уже тянущейся как нить дорогой. По ней ехали две машины. В кузове одной из них стояло сооружение, до боли знакомое по войне на ближнем востоке – крупнокалиберный пулемёт.
* * *
В рёв автомобильного мотора влился новый гудящий звук, и по кабине забарабанили сидящие в кузове солдаты. Капитану Окияме не надо было долго объяснять. Жалобно застонав кузовом, машина, кренясь, съехала по крутой насыпи вниз к заливу, заросшему кустарником с редкими деревцами.
«Удержались бы в кузове солдаты. Микроавтобус такую крутизну, пожалуй, не преодолеет», - успел подумать Окияма, прежде чем воздух, наполненный монотонным воющим звуком мотора, распороли клокочущие, долбящие по ушам разрывы.
- В наших попали, - кричал водитель, успевший мельком увидеть в зеркало заднего вида серию разрывов на асфальте и обочине, догнавших микроавтобус. Машину бросало на кочках, водитель, объезжая крупные кусты и ямы, казалось, прирос к рулю.
Резанул по ушам турбинами, промчавшийся над головами штурмовик. «Ду – ду - ду» – с кузова тяжело задолбил пулемёт.
«Как они при такой тряске умудряются стрелять?» - думал Окияма, пытаясь в бешеной тряске посмотреть в маленькое окошечко сзади кабины. А вот в боковое окно он увидел заложивший широкий разворот самолёт.
- Надо бросать машину, он нас сейчас добьёт, - он пытался перекричать натужный рёв мотора, шумы тряски, и на удивление капитана, опять застрочивший пулемёт.
Началась прибрежная топь и серо-коричневые наносы ила. Машина, пошла вдоль берега, и вдруг подняв тяжёлые брызги, влетела по самые полуоси в воду, покрытую зелёным густым мхом. Раздвигая бампером этот густой зеленоватый кисель, двигая перед собой шумный водяной вал, пикап шёл как торпедный катер. Дёрнув ручкой коробки передач, заставив машину завыть на пониженной передаче, водитель круто положив руль вправо, и наконец, съехал на кучу мусора из нанесённого ила и веток. Пикап, заскользив шинами, остановилась только в сухом камыше почти у самой большой воды.
Выскочив из автомобиля, капитан первым делом взглянул в кузов.
- Уходим! - Прокричал, пытающимся встать, копошащимся солдатам.
Дозвуковой самолёт, приближаясь, издавал звенящий свист двумя широко разнесёнными реактивными двигателями. Бешено заплясал огонёк скорострельной пушки в носу, сея густой пороховой дым вдоль планера штурмовика. Вокруг автомобиля творился ад, но бросившиеся врассыпную японцы умудрились выйти из-под огня.
* * *
Чёрный дырчатый короткий «членик» в носу А-10 на самом деле таил в себе скрытую жуткую мощь – скорострельную семиствольную пушку «Эвенджер»[151]. Летающая машина конструктивно, словно облепила своими шпангоутами, лонжеронами и стрингерами шестиметровую пушечную систему, вытянутую на пол фюзеляжа. При скорострельности пушки 4200 выстрелов в минуту, самолёт покрывался пороховыми газами настолько, что после каждого расстрелянного боекомплекта двигатели А-10 необходимо было промывать от копоти и нагара. Американцы (известные хвастуны), продавая свой товар и всячески его рекламируя, тут же сами сочиняют легенды-новоделы. Так одна армейская легенда из серии «американцы – самые, самые во всём» гласит, что при длинной очереди из пушки сила отдачи GAU-8 настолько велика, что тяги двигателей A-10 не хватит, чтобы продолжить полёт - самолёт остановится в воздухе, сорвется в штопор или даже (тут белозубые шутники уже посмеиваются) полетит назад. Неправда!
Но когда с неба под рёв реактивных двигателей, льется буквально поток огня, это действительно очень, очень страшно….
Хотя во время реального боевого применения пушка показала скорее эффектность, чем эффективность.
В задачу авиакрыла, в котором числился штурмовик, входило обнаружение и уничтожение судов противника, массово расползшихся по заливу. Но получилось наоборот - увлёкшись атакой автомобилей, пилот, пикируя на наземную цель, снизился и, проходя над водой, нарвался на длинную очередь из зенитных пулемётов канонерской лодки «Хякуфуку Мару». Упреждение было взято верно, кинжальная очередь распорола брюхо самолёту. Боковой ветер слегка смещал штурмовик, и пули порвали ещё обшивку правого двигателя. Секунды – на приборной панели загорелись красные светодиоды: «пожар в правом двигателе»! Отработала система пожаротушения, следом – автоматическое выключение двигателя, предупреждение о повышенной нагрузке на левый, отказ гидравлической системы, рекомендация - катапультирование.
Что-то в штурмовике «Тандерболт» есть космическое. Машина по-своему красивая, не смотря на злые языки, окрестившие её «Уортхог»[152]! Угловатые, не стремительные формы, присущие нынешней военной авиатехнике, вынесенные к верху в отдельных гондолах двигатели, вытянутая по лебединому вперёд шея фюзеляжа с кабиной, и даже прямые крылья, наводят мысли о полёте в безвоздушном пространстве, где нет сопротивления воздуха, который, казалось, должен просто надрываясь свистеть обо все угловатости этого самолёта.
Пилот конечно согласно инструкциям не стал задерживаться в кабине – его выбросило катапультой. Самолёт уже вышел из лёгкого пикирования и тянул на больной турбине, чуть приподняв нос – прямые крылья обеспечивали хорошее планирование.
Брошенная хозяином машина, как будто не хотела умирать и, ревя ослабевшим движком, плавно снижаясь, зацепила воду. И сразу потеряв скорость, подняв тучи брызг, фактически приводнилась. Расположенные сзади двигатели перевешивали, не давая её зарыться носом. Но, как говориться, рождённый летать…. Вόды Чесапика, проникая во все полости, вбирали в себя летательный аппарат. А ближе к берегу опускался на парашюте горе пилот, не уберёгший самолёт. К нему, в свою очередь, приближалась канонерка капитана 3-ранга Маритамы, матросы которого опустили американского небесного героя на землю. Точнее на воду.
* * *
Капитан Окияма замечал всё: и сбитый самолёт, и парашют, минутой мелькнувший в небе, и канонерку, скользящую серым силуэтом в туманной дымке. Построив выживших из своего отряда, капитан был удивлён - весь экипаж пикапа оказался в сборе, не смотря на то, что машина находился под ураганным обстрелом, а один из его солдат даже вылетел из кузова. Глядя на помятых, со следами ссадин, но вытянувшихся смирно полных решимости солдат, капитан не удержался и коротко похвалил их за службу. Лишь матрос, любезно выделенный ему офицером из наземных сил флота, со стыдом признался, что его хвалить не за что.
- Господин капитан, я не смог выполнить свой долг, позорно провалявшись весь бой на полу кузова. Готов принять наказание…
- Послушай, матрос, - сдержано и даже с некоторым раздражением прервал его капитан, - извините, забыл твоё имя, сейчас не до этих глупостей! Ты, будучи неподготовленным, не вывалились из кузова и остались живы - это уже хорошо, - и снова обращаясь ко всему личному составу, - а теперь слушай мою команду: собрать оружие, боеприпасы, быть предельно внимательными – мы на вражеской территории.
Видя, что молодой матрос как раз при оружии, махнул ему рукой, приказывая следовать за ним.
Набрав влаги в ботинки, тяжело ступая по затянутому тиной и илом мелководью, раздвигая камыши, капитан и матрос выходили к открытой воде. Окияма правильно рассчитал – к ним на встречу грёб пилот со сбитого самолёта.
«Ага, морячки решили сами поймать эту сволочь, - сосредоточенно рассуждал капитан, брезгливо морщась - таясь, ему пришлось присесть прямо в воду, - а нужен ли мне пленный, может, пусть они его возьмут или расстреляют? Конечно, по их желанию и возможности - близко к берегу канонерка не подойдёт, наверняка мелко».
Укрывшись за камышами, Окияма оценивающе смотрел на спешащую к берегу канонерку.
Капитан собирался выполнить приказ и поставленную задачу – ему надо было перебраться на тот берег. Канонерка самый подходящий вариант переправы.
Заметил пилот погоню на воде или нет, но грёб он хоть и неумело, но усердно. Канонерка не успевала до мелководья. Капитан видел, что с борта судна ведут наблюдение в бинокль – изредка мелькали блики линз.
«Если они откроют огонь - могут зацепить и нас, - рассуждал Окияма. Секунду подумав, достал хатимаки, - вот ты и пригодилась». Аккуратно расправив белую повязку с иероглифами, поднял вверх на вытянутых руках. В бинокль с канонерки её должно быть прекрасно видно и вероятно японцы поняли друг друга – возня у носового крупнокалиберного пулемета стала более вялой.
Что-то заметил и американец! Вдруг перестав грести, он притих, притаившись, словно крокодил на охоте – торчала лишь наполовину голова и поблёскивающий ствол пистолета. Вероятно, приводнившийся лётчик уже доставал ногами до дна, потому как замер на месте.
Взять америкоса в набравшем воду лётном костюме, запутавшегося в тине, казалось не то чтобы очень сложно, но это гад не выпускал пистолет из руки, нацелившись в их сторону. Капитан чувствовал растущее напряжение - верное лёгкое дело, становилось уже опасным. Окияма почему-то больше переживал за молодого матроса, которого он взял с собой. Коротко скосив глаза, удовлетворённо кивнул - парень не обращая внимания на пропитавшуюся водой форму и стылую погоду, почти лежал на животе, хорошо замаскированный кустарником. Встретившись взглядом с командиром, он выразительно чуть приподнял ствол автомата, давая понять, что только ждёт команды.
Сухой щелчок пистолетного выстрела прозвучал неожиданно. Пальнул пилот поверх их голов. Ветер над заливом был довольно сильным, основательно колыхая ветвями, шумя камышом и сухой листвой. К своему стыду капитан даже не услышал, как к берегу вышел его солдат из пулемётного расчёта - не предупреждённый (ошибка командира), он неудачно высунулся прямо под пулю. Ничего не оставалось, как разрядить всю обойму "Намбу" в американца. Лишь раз промазав, вздыбив фонтанчик воды справа от головы притихшего янки, Окияма видел как ярко брызнуло красным. И почти сразу потерявшее управление тело всплыло, принимая в себя уже наверняка лишние шлепки свинца.
С этим делом всё было кончено. Капитан поднялся в полный рост. Вода стекала ручьями вниз, пистолет на вытянутой вниз руке, показался вдруг тяжёлым и оттягивал руку от самого плеча. Вдруг в ноздри ворвался, словно не замечаемый ранее, пьянящий запах, который может возникнуть только в контакте моря и берега – запах гниющих водорослей и мелкой прибрежной живности, так похожий на запахи детства. Притихшие от выстрелов птицы, как будто дожидались паузы, и вновь загомонили где-то в камышах. Тело пилота, подхваченное течением, потащило от берега на глубину. С канонерки отчалили шлюпка. Он почувствовал, что чертовски устал.
«Интересно, хотели матросы с канонерки взять пилота живьём? Если нет - глупо погиб солдат. Проще сразу было пристрелить этого янки».
Посвятивший всю свою жизнь войне, капитан, никогда даже в юношестве не задававшийся вопросом о смысле жизни вообще, вдруг подумал:
«А есть ли смысл в войне? – И сразу мотнул головой, отгоняя крамольные мысли, - наверно бессмысленная смерть солдата навеяла».
* * *
Как потом ему сказал командир канонерки капитан 3-ранга Маритама:
- Хотел лично наказать, лётчика! Вёрткие, маневренные, под завязку вооружённые самолёты плотно насели на наши морские дивизионы и отряды десанта, потопив не один корабль.
Окияму неприятно удивило, что командир судна был слегка пьян, хотя это не мешало ему чётко изъясняться и быть профессионально подтянутым и собранным.
Как выяснилось из радиоперехвата, предоставленного капитаном Маритамой: 1-й дивизион патрульных кораблей капитана 1 ранга Нисикавы проник в глубь Чесапикского залива почти к Балтимору. 500 человек из 5-го Йокосукского полка Специальных наземных сил флота, высадившись с кораблей 5-го дивизиона канонерских лодок капитана 1ранга Камиямы, уничтожили заслон на мосту через залив. Это дало возможность 16-тысячному контингенту генерал-лейтенанта Киодзи Томинаги прорвался к Аннаполису. 2-е специальное соединение морской пехоты Майдзуру - брейд-вымпел капитана 2 ранга Мурота, высадившись на полуострове Делмарва, провели диверсию, затопив тоннельно-мостовой переход через Чесапикский залив, соединяющий восточный берег Вирджинии с основной частью штата. 2-й батальон полковника Итики из 28-го пехотного полка 7-й дивизии Императорской армии, совместно с морскими охранными отрядами десантировались на берег и подбирались к южной стороне Аннаполиса.
- Капитан, нам бы тоже надо на тот берег и желательно где высадились люди полковника Итики, - попросил Окияма.
- Конечно, я вам помогу, правда, по заливу стало опасно передвигаться. Сами видели, как наседает их авиация. Я лично наблюдал, как эсминцы, расстрелявшие военно-морскую авиабазу в устье реки Патаксен, едва успев высадить десант, все до единого были уничтожены ракетами. Эффект неожиданности прошёл, начинается избиение, - подвёл нерадостный итог командир корабля, - и это при том, что основные их силы оттягивает армия генерала Ямаситы.
- Мост взорвали сами американцы?
- Да, и армия Ямаситы застряла на полуострове Делавэр. Кстати, предлагаю вам за время перехода подкрепиться и накормить своих людей, - критически оглядев обмундирование капитана, морской офицер по-мальчишески усмехнулся, – да и обсушиться некоторым не мешало бы.
Канонерка имела небольшой тоннаж, каюта командира была до невозможности тесной, обстановка выглядела ещё скромней, если бы не небольшой столик, уставленный закуской и выпивкой.
- У вас всегда такие изыски и обилие в еде, или это только ради нас? - Удивлённо воскликнул Окияма.
- Рано или поздно, но каждый индивид обречён на поражение, - философски заметил командир канонерки, - возраст, болезни и, в конце концов – смерть. Наше звание воинов в какой-то степени предопределяет нашу судьбу. Я не знаю, сколько нам ещё удастся продержаться, поэтому предпочитаю радоваться выделенной мне второй жизнью.
- Я об этом как-то и не задумывался – для меня война превыше всего, - осторожно прокомментировал Окияма, - самураю пристало избегать…
- Большого количества сакэ, великой роскоши и-и-и… чрезмерной гордости, - перебив, продолжил морской офицер, - всё правильно! Была возможность, выполняя долг, взять наряду с лучшим японским оружием прекрасную еду с островов - я этим воспользовался. И команда моя получает всё самое лучшее. Не нравится сакэ? Имеется замечательное фруктовое вино. Какое вы предпочитаете? Вишнёвое?
Капитан Маритама, улыбнувшись на озадаченный взгляд Окиямы, небрежно махнул рукой:
- Говорю же вам - не сегодня, завтра меня или кого-то из моих людей могут убить, или хуже - тяжело ранить. Почему бы не скрасить или заглушить боль прекрасным алкоголем?
- Вы весьма практичный человек, капитан Маритама. Пожалуй, от вина бы я не отказался, и если вам будет не жалко, прихвачу с собой на берег бутылку сакэ.
- А я распоряжусь, что бы выдали вина и вашим людям.
- Капитан, - недоумевал Окияма, - а не повлияет это на дисциплину.
- Людям надо снять психологическую нагрузку и взбодриться перед боем.
Обед затянулся на целых две опорожненных бутылки вина. Окияма почувствовал лёгкое расслабляющее головокружение и приятную тяжесть в ногах. У захмелевшего хозяина каюты развязался язык:
- Знаете, мне довелось много повоевать в той войне и много где побывать. Портовые города, оккупационные власти. Вы понимаете, о чём я? – Капитан Маритама, увидев, что Окияма непонимающе пожал плечами, пояснил, - у меня было много женщин. Китаянки, кореянки, хм…, монгольскими самками я побрезговал. А интересно было бы попробовать американку. Они тут все, - он потёр подбородок, вспоминая нужное слово, - как это раньше называлось? Суфражистки! А ныне…? Вспомнил - феминистки!
- Же-е-енщины, - протянул Окияма, не скрывая кривой усмешки. Затем задумался, словно припоминая что-то.
Капитан Маритама, воспользовавшись паузой, налил в чашки ещё вина. Тем временем Окияма продолжил:
- Я знаю форму разума и форму женщины. Разум имеет четыре угла и даже в случае смертельной опасности разум будет непоколебим и не сдвинется с места. Примерно как этот стол, - он взялся за край столешницы и попытался подёргать. Столик был намертво приварен к полу и к переборке.
- Женщина же кругла. О ней можно сказать, что она не ведает различия между добром и злом, хорошим и плохим, и может закатиться куда угодно[153]. Скорее даже овальная, поправился он, - указывая на сливу, катающуюся по столу из-за лёгкой килевой качки, - потому как сама не знает куда повернёт. А вообще капитан Маритама, забиваете вы себе голову всякой ерундой. Дались вам эти американки….
- Ерундой? Не скажи-и-ите, - капитан Маритама одним махом опрокинул содержимое чашки в рот.
Было видно, что он оценил последний спич гостя, но решил продолжить высказывать свои соображения: