Глава двадцать пятая. подкуп.

Наши осведомители доложили, что крупный груз нефрита и бирюзы - превосходного качества, как в виде изделий, так и необработанный камень - собирается в заливе Керл Полуострова Рэден. Там же другой корабль принимает груз превосходного леса твердых пород.

В последние шесть месяцев трое луриков видели во снах сильный шторм. Двое видели разбитые корабли и выброшенные на камни обломки, в этот момент облака открывали вид на луну в одну четверть.

Пусть мы не определились с точным месяцем шторма, но те трое луриков почувствовали, что событие это не слишком далеко отстоит на пути будущего.

Как Коллатор выражу мнение, что, если наш корабль пристанет в бухте Скален близ Камней Харке, однажды после шторма там можно будет отлично поживиться.

Недурно бы на судне также оказаться матросам, способным разобраться с теми, кто попробует оспорить право обладания столь ценным грузом. Пусть наш корабль хоть полгода простоит в ожидании, мы все равно окажемся в ощутимой прибыли.

Доклад Четырем от Дженса, Коллатора Семнадцатого ранга

Как могла я спать так крепко? Я проснулась оттого, что меня толкала женщина. Она просунула ногу, обутую в сандалию, под запертую дверь и тыкала меня.

- Отодвинься, пожалуйста. Я просуну кашу внутрь, - голос у нее был вялый и невыразительный. Солнечный свет высветил кружевные узоры на полу. Ракушки. Цветы.

Я села и какое-то время ничего не могла сообразить. Потом я вспомнила. Избитая в кровь Двалия, а я - в клетке. И голос ночью - друг? Я встала и прижала лицо к решетке, стараясь заглянуть в соседнюю камеру. Все, что я смогла увидеть – чуть больше коридора.

У женщины, которая разбудила меня, были каштановые волосы и темные глаза. Она была одета в очень простое платье до колен, бледно-голубого цвета, без рукавов, подпоясанное на талии. На ногах простые кожаные сандалии. Женщина наклонилась и поставила свой поднос на пол, взяла с него чашку с кашей и протолкнула под дверь. Простая каша, бежевая масса в белой чашке. Ни сливок, ни меда, ни ягод. Ни Ивового Леса, ни шума кухни, ни ожидания, когда же придет отец. Только скромная каша с воткнутой в нее деревянной ложкой. Я старалась быть благодарной, поглощая ее. Она была безвкусной. Когда женщина вернулась забрать чашку, я спросила ее:

- Можно мне воды, чтобы помыться?

Похоже, моя просьба ее озадачила.

- Мне не говорили давать тебе еще что-нибудь.

- Не могли бы вы попросить разрешение дать мне воду?

Ее брови поднялись почти до линии волос.

- Конечно, нет!

Прозвучал загадочный выразительный голос ночного собеседника:

- Она не может делать ничего, кроме того, что ей велено.

- Это неправда! - воскликнула женщина и тут же прикрыла рот обеими руками. Она наклонилась, поспешно положила мою чашку на поднос и понесла так быстро, что посуда на подносе затряслась и загремела.

- Вы напугали ее, - произнесла я.

- Она сама себя запугала. Они все так делают.

Я отвлеклась на звуки открываемой двери в конце прохода. Вжавшись щекой как можно сильней в решетку двери, я увидела входящих - всех Четырех. Сегодня они были одеты не так роскошно, как вчера, но придерживались в одежде своих цветов. Четверо солдат следовали за ними. Симфи была в широком красном платье без рукавов, свободно струящемся с плеч до самого пола, и лишь алый пояс нарушал этот поток, подчеркивая ее талию. Феллоуди был в длинной желтой тунике и штанах, едва достающих ему до колен. Часть грима Коултри осыпалась на его зеленый жилет, и было похоже, будто он только что вышел из-под снегопада. Наряд Капры меня удивил. На ней было нечто, больше всего смахивающее на голубую рубаху с широкими ниспадающими рукавами. Если она и была в штанах, то под подолом рубашки их было не видно. Неприкрытые ноги были здоровыми и сильными, но белыми, как рыбье брюхо. Обута она была в коричневые кожаные сандалии, которые шлепали по ногам при ходьбе. Я никогда не видела такого одеяния и с изумлением разглядывала ее, пока она стояла перед моей клеткой.

- Открываем, - объявила Симфи и протянула охраннику изящный предмет. Мужчина взял его, затем шагнул вперед, вставил странный по форме ключ внутрь полоски железа, запирающей мою дверь, и повернул его. Один за другим, трое остальных охранников получили соответствующие ключи и повернули их в замке. Когда все четыре ключа были повернуты и оставлены в замке, Капра шагнула вперед и отодвинула железный засов в сторону.

- Ты пойдешь со мной, - сказала она мне, лишь только я вышла из своей клетки. Пока охранники вытаскивали ключи и раздавали их владельцам, она сказала остальным трем советникам: - Я верну ее сюда в начале третьего часа. Вы встретите меня здесь с вашими ключами и охранниками, - она опустила на меня взгляд. - Ты будешь слушаться и не убежишь от меня, или мне тебя привязать?

Охранник, который ее сопровождал, показал мне цепь и ошейник. Я приняла это во внимание и солгала Капре:

- Я буду слушаться тебя.

- Хорошо. Тогда пойдем.

Остальные посторонились, я следовала по пятам за Капрой, ее охранник после меня. Мне сильно хотелось заглянуть в клетку по соседству с моей, но охранник заставил быстро пройти мимо. Я лишь мельком увидела черного человека, который сидел на скамье, склонив голову.

За спиной я слышала, как Симфи говорила Коултри и Феллоуди:

- Я не одобряю. Действительно, девчонка может оказаться пустышкой. Может быть, в ней нет ни капли Белой крови. Я слышала, что люди горного народа с дальнего севера порой могут быть так же бледны, как истинные Белые. Но что если Двалия не врала, и каким-то образом это и есть Нежданный Сын из ее снов? Почему обязательно Капра должна первой иметь возможность разговора с ней?

- Потому что вы все согласны с этим, - коротко бросила Капра через плечо. Мне же она сказала: - Пошевеливайся.

Я понимала, что это не побег, но мы действительно оставили их компанию как можно быстрее. Мы проходили мимо клеток - среди них занятых было немного. Узники спокойно сидели на кроватях, ничего не делая. Как будто услышав мой непрозвучавший вопрос, Капра сказала:

- Они не преступники. Просто упрямые. Мы помещаем их сюда, чтобы исправить. Они могут стать полезными, и тогда им позволят присоединиться к своим товарищам. Или… не позволят... - о том, что еще может случиться с ними, если они не станут полезными, она не договорила.

Шагая вниз по тем же ступеням, по которым я взбиралась накануне, я убедилась, что для убеленной сединами старой женщины Капра двигалась очень быстро. Мы спускались вниз, пока не дошли до первого этажа. Добравшись до главного коридора, она быстро повела меня в другом направлении. Мы проходили комнаты с открытыми дверями, где я мельком углядела за окнами чудесный сад. Вскоре мы вошли в залу, где стояли скульптуры и скамьи с мягкими сидениями, а за ней был сад с большим прудом в центре. Мы быстро пересекли сад, и у меня закружилась голова от опьяняющего аромата цветущих деревьев. Затененная галерея протянулась вдоль длинной стены со множеством дверей. Капра открыла одну из них, и меня обдало облаком пахучего пара.

- Иди, помойся. Волосы, ноги, вообще всё. Одежду найдешь там на скамье. Оденься, когда обсохнешь, и выходи. Не копайся долго, но вымойся тщательно. От тебя воняет.

Она произносила свои команды и суждения безличным тоном. Перспектива искупаться в теплой воде заставила меня быстро повиноваться. Я зашла внутрь и с радостью закрыла за собой дверь. Свет проникал в помещение через окна, расположенные высоко наверху. Моя надежда на то, что здесь может быть другой выход, быстро развеялась. Тут была обещанная чистая одежда, лежавшая на лавке, и какие-то сандалии под ней, а также простыня для вытирания. В горшочке я обнаружила что-то мягкое, похожее на пудинг. Запустив туда пальцы и ощутив текстуру, я поняла, что это такое - мыло с пахучими травами. Низкая ванна из гладкого полированного камня была наполнена исходившей паром водой. Больше в помещении ничего не было. Я поспешно содрала с себя свои обноски, постоянно оглядываясь на дверь. В остатки моего рванья я тщательно завернула свою драгоценную свечку и аккуратно положила все на лавку, после этого ступила в ванну.

Она была глубже, чем я ожидала. Вода оказалась слишком горячей и доходила мне до подбородка, когда я села. Первые мгновения я не могла ничего делать и просто сидела там, а затем откинулась назад и погрузилась в воду полностью. Вынырнув, я увидела, что с моих волос стекают коричневатые ручейки грязной воды. Удивляться тут нечему, но я все же смутилась. Я встала, вытащила из горшочка мыло и натерлась им. После небольшого колебания намылила и волосы, а затем ополоснулась в помутневшей воде.

Я не раздевалась с тех пор, как была у торговца Акриэль, выцветшие коричневые и зеленые синяки все еще виднелись на моих бедрах и голенях. Ногти на ногах потрескались, и сколько ни натирай, до конца их было не отчистить. Кожа на ладонях огрубела после работы, которую заставляла меня делать Двалия – пожалуй, это руки какой-нибудь служанки, а не высокородной девицы из Бакка. Меня охватил стыд, ведь раньше я не знала, что потрескавшиеся руки у девушек-кухарок означали выполнение такой работы, которую никогда бы не потребовали от меня. Сколько раз я проклинала события, вырвавшие меня из моего уютного мирка - и только сейчас до меня кое-что начало доходить. Например, каково это - родиться рабом или слугой, знать, что тяготы и унижения, перенесенные мною, будут случаться каждый день на протяжении всей жизни.

Я оделась, но в этом странном одеянии все равно чувствовала себя голой. Все было таким свободным, брюки едва доходили до колен, зато рукава блузы закрывали запястья. Сшито всё было из светло-розовой ткани. Непонятно, как в таком балахоне прятать и носить с собой свечу. Сандалии были очень загадочные, но, наконец, я кое-как привязала их к ногам с помощью ремешков. Под одеждой на скамье я нашла гребень. Вода превратила мои волосы в плотную шапку кудрей, и лучшее, что я могла сделать - это собрать их поаккуратнее. Я свернула старую одежду и поискала водосток, чтобы спустить мутную воду, но не нашла. Мне стало неловко, что кто-то увидит, какой грязной я была. Преодолев это чувство, я спрятала свечу внутри свертка изношенной одежды и, придерживая его подмышкой, вышла из ванной.

Дневной свет становился ярче, и утро здесь было теплее, чем полдень в Бакке. Капра осмотрела меня с ног до головы, задержавшись взглядом на моих ногах, покрытых синяками.

- Оставь эти тряпки. Просто брось их. Служители всё уберут.

Я замерла. Потом молча вытащила из комка грязной одежды две половинки моей сломанной свечи и уронила старую одежду на пол. Капра сердито спросила:

- Что это такое ты с собой несёшь?

- Свечу, которую сделала моя мама.

Саму свечу показывать ей не стала.

- Брось ее.

- Нет, - я посмотрела ей прямо в лицо. Какие странные у нее глаза. Сегодня они казались не бледно-голубыми и не серыми, а грязно-белыми. Смотреть в них было тяжело, но я выдержала.

Она наклонила голову, вглядываясь в меня.

- Сколько у тебя свечей?

Сама не знаю, почему, но мне не хотелось отвечать.

- Изначально была одна. Она разломилась на две части.

- Одна свеча, - тихо произнесла она. – Как интересно. Но только одна. На свечи в сновидениях как-то не похоже, – при этих словах она как будто ожидала моей реакции.

Мне удалось сохранить спокойное выражение на лице. Но внезапно день как будто замерцал вокруг меня. Я взглянула на Капру, и мне показалось, будто множество лучей света пронизали ее и разбежались в мириадах направлений. Так много дорог исходило из нее, из этого момента, да, - но более того! Она была похожа на нищего, которым был Шут. Любимым называл его мой отец. Я не могу словами объяснить, что я ощутила в ней. Похоже на перекресток, откуда можно уйти в любом направлении. Я отвернулась от нее, задаваясь вопросом, сколько времени прошло, пока у меня было видение. Кажется, нисколько, так как она все еще говорила:

- Что ж, прекрасно. Можешь взять их с собой. Дело твоё.

Впрочем, в ее голосе не чувствовалось желания придраться ко мне и добавить свечу в список моих прегрешений. Ее охранник, судя по выражению лица, счел меня упрямой идиоткой. Он был одним из тех, кто истязал Двалию кнутом. Я стиснула зубы, чтобы от этого воспоминания не задрожала челюсть.

- Следуй за мной, – сказала Капра. – Ты тут задержишься, так что я покажу тебе здесь все. Позже мы решим, кем ты будешь. Возможно, исследователем. Возможно, ученицей. Может быть, только служанкой, – она улыбнулась мне, ниточкой растянув тонкие губы. – Или пойдешь на разведение. Или станешь рабом на продажу. Полно вариантов, какое полезное применение найти тебе по душе.

Вряд ли мне пришлось бы по душе хоть одно из них, но я смолчала и пошла за ней, а сзади следовал ее охранник. Ремни сандалий врезались мне в ноги, но я, стиснув зубы, шла дальше. Мы зашли внутрь замка - наконец-то солнце больше не пекло голову. Только оказавшись под крышей, я поняла, что мучительно жмурилась от ослепительного блеска белого камня на ярком свете.

Она не торопилась, но и не останавливалась. На втором этаже мне показали комнату, где пятеро бледных детей учились писать, им помогали писари в зеленой форме. Подле каждого ребенка сидел писарь и помогал ему управляться со стилусом. Бледные дети выглядели очень маленькими, года три, не больше. Но если они похожи на меня, значит, они куда старше, чем кажутся.

Мы пересекли длинный, плавно закругленный коридор и поднялись по великолепной мраморной лестнице на третий этаж.

- Сюда мы приглашаем тех, кто хочет разделить нашу мудрость, – с этими словами она открыла дверь в помещение, отделанное панелями из дорогого дерева и устланное коврами. В центре был великолепный стол, окруженный резными стульями. На столе стоял графин, наполненный какой-то жидкостью, и стаканы из тонкого стекла.

В следующем помещении шестеро молодых Белых сидели за столом. Позади них в ожидании стояли Служители.

- Прошлой ночью они видели сны, – негромко сказала Капра. – Они запишут все, что увидели. Затем писари сделают копии, каждую копию отсортируют по виду и поместят вместе с похожими. Возможно, они видели свечи. Или желудь, ныряющий в бурный поток. Или сон, в котором хватаешь пчелу, и тут же вокруг появляется сотня жалящих пчел, - Тут она понизила тон. – Или сон о Нежданном Сыне, – она обернулась и посмотрела на меня, раздвинув в улыбке плоские губы. – Или о Разрушителе. За прошлый год количество снов о Разрушителе значительно возросло. Это как бы говорит нам: случилось нечто такое, чего мы не ожидали. Из-за какого-то события увеличилась вероятность того, что Разрушитель существует и придет к нам, - она снова растянула губы. – Ты когда-нибудь видела сны о Разрушителе?

Я не отважилась хранить полное молчание:

- Я часто вижу в кошмарах, как мой дом разрушают Двалия и ее лурики. Вы об этом?

- Нет.

Судя по тону, я добавила ей еще одно свидетельство не в свою пользу. Она вывела меня из комнаты. Миновав длинный коридор, мы поднялись по лестнице на следующий этаж. Цвет дерева настенных панелей здесь был более насыщенным. Массивные деревянные балки поддерживали потолок, расписанный причудливыми цветами.

- Это сердце нашей цитадели, – бесстрастно объявила Капра, подведя меня к двери и открывая ее.

Огромная палата была полна старыми свитками и книгами. Полки расчертили каждую стену и уходили под потолок. Все помещение насквозь не просматривалось, потому что от стен и почти до самого центра высились строгие ряды шкафов, заставленных свитками и фолиантами. На не занятом шкафами месте располагалась как минимум дюжина длинных столов, за которыми сидели писари – как видно, в недостаточной степени обладающие чертами Белых или же напрочь их лишенные. Вооруженные стилусами и чернильницами, они сравнивали свитки и прочие бумаги и что-то деловито записывали.

- Здесь изучаются сны. Мы знаем, сколько раз в сновидениях встречались свечи. Знаем, как долго продолжались сны о змеях, владеющих мечами. Сны о Нежданном Сыне, Разрушителе и белых лошадях, морских раковинах и чайных чашках, марионетках, и волках, и синих оленях, – она широко улыбнулась мне. – Некоторые свитки написаны очень давно. Здесь собрано невообразимое количество информации, есть свитки, созданные десятки лет назад – ибо воистину катастрофическое событие порождает сновидения за годы до того, как настанет его час. Мы знали о Кровавой Чуме задолго до первой жертвы. А еще раньше? Гора, взрывающаяся огнем, землетрясения, обрушившие города Элдерлингов, гигантские волны, уничтожившие их могущество и господство над миром. О да, мы знали, что так будет. Будь Элдерлинги немного полезнее, возможно, и они бы узнали. Но они предпочли драконов человеческой природе. Сами виноваты.

Очень сильное мстительное удовлетворение прозвучало в ее словах и голосе, и все это было рассказано так, будто должно было меня по-особому ранить. Затем Капра наклонилась и тихо сказала мне на ухо:

- Но не все сны находятся здесь. Мои хранятся в моей башне. Известные только мне. Прошлой ночью мне приснилось, что я вырвала с корнем маленький белый цветок, да только корень был весь из ножей и языков пламени, – она улыбнулась. – С моей стороны мудрее было бы просто срезать его, – она склонила голову набок. – Ты не согласна?

Она резко выпрямилась и сказала:

– Идем, – и быстро вышла из палаты.

Я заковыляла за ней, проклиная свои сандалии и ремни, которые врезались в ноги. Следующее помещение было таким же, как предыдущее. Свитки, книжники за работой, Служители низших рангов, нагруженные документами и фолиантами, снующие туда-сюда. И третье помещение. Это было выше моих сил, поэтому я села на пол и развязала ремни на ногах, затем поднялась, держа в руках сандалии и мою сломанную свечу.

– Как пожелаешь, - надменно произнесла Капра. – Возможно, со временем ты приспособишься к ношению обуви и другим благам цивилизации, – она пожала плечами. – Или будешь продана в рабство в такой дом, где рабам обувь не полагается.

Я ощутимо падала в ее глазах, но внутри меня шла борьба. Признаться ли ей, что я сновидец, чтобы получить место среди ее учеников? Выставить себя глупой и неотесанной в надежде стать прислугой и получить шанс на побег? И куда бежать? Между мной и домом пролёг океан. Не будет ли благоразумней получше устроиться здесь?

Другой план зрел в моей голове, и я хранила его глубоко сокрытым, пока мы плыли сюда на корабле. Я поместила его в самую глубину моих мыслей, подальше от чужаков. Пусть Винделиара не видно, но неизвестно, где он может быть, и нет ли поблизости таких же, как он. Уж лучше думать о том, как стать полезной, как найти здесь себе местечко. Улыбаться. Показывать всем, что ты хочешь остаться здесь навсегда, стать частью паутины, которую они ткут.

Словно почувствовав, что моя решимость ослабла, она повела меня вниз через длинный коридор и бесконечный пролет широкой винтовой лестницы. Затем мы повернули и вышли на открытый двор. Он был огромен, и хотя за оградой лежала бесплодная земля острова, здесь давали тень большие деревья, струились фонтаны и ручеек бежал по руслу, обрамленному камнем. Вдоль стены чудесного сада стояли маленькие домики. Перед каждой дверью росли цветы, а одно дерево радовало маленькими оранжевыми плодами среди блестящей листвы на аккуратно постриженной кроне. Шпалерник виноградной лозы, росший на плодородной почве вдоль стены, был усыпан пурпурными ягодами, впрочем, его плети не достигали края высокой стены. Даже если бы Риддл встал на плечи моему отцу, он не смог бы заглянуть за стену. Я заметила, что по верху стены медленно ходил стражник. Его лицо было бронзовым от загара, а длинные волосы золотились. Держа наготове небольшой лук, он поглядывал вниз на сад, но улыбки было не видно.

Пела птичка – клетки с крошечными розовыми птичками свисали с декоративных шестов и жердей, размещенных высоко в кронах деревьев. Я следовала за Капрой, мы ушли с посыпанной галькой дорожки и вступили в прохладу зеленой травы, где находились столы и скамейки под тенью от арки, увитой лозой. Две женщины в ослепительно-белых балахонах вышли из двери и вынесли подносы с нарезанными фруктами и свежим хлебом. Как только до меня донесся запах свежего хлеба, желудок так и скрутило от голода. Женщины расставили тарелки на столы и позвонили в маленький серебряный колокольчик, подвешенный на дереве. Двери в домиках распахнулись, и из них вышли Белые. Одна из них воскликнула: «О, я так голодна!» - и ее подруга засмеялась и взяла ее за руку. Когда они присоединились к своей компании за столом, мой взгляд заскользил по их гладким лицам и белым либо бледно-золотистым волосам. Они были одеты примерно в одном стиле – во что-то короткое и широкое или в одежду, похожую на мою. К своему удивлению, я не смогла отличить мальчиков от девочек.

- Если ты докажешь свою полезность для нас, если начнешь видеть сны и сможешь научиться записывать их, твое место будет здесь. Ты будешь жить в отдельном домике, слуги будут убирать его для тебя. Ты будешь получать еду здесь, а в дождливые дни – в Зале Кристаллов. Там замечательно. Кристаллы свешиваются с потолка, искрятся и сверкают, и от этого по полу идут радужные отсветы. Твоей задачей будет размышлять и видеть сны. А возможно, когда-нибудь еще надо будет родить ребенка, если захочешь - найдешь себе приятеля среди своих друзей. Посмотри, как они счастливы.

Они ели, смеялись и разговаривали. Ни одного хмурого, задумчивого или сидящего в отдалении от других. Их было пятнадцать, и угадать их возраст было даже сложнее, чем различить пол. На еду я старалась не смотреть. Женщины в белых балахонах прислуги вернулись со стеклянными кувшинами, наполненными светло-коричневым напитком. Они наливали его в приготовленные стаканы, пока те, кого они обслуживали, восклицали в предвкушении. Я смотрела на них с неприкрытой завистью.

- Ты можешь оказаться здесь. О, не прямо завтра, но как только научишься писать. Если ты вообще сновидица, разумеется. Но ты вроде говорила, что это не так. Впрочем, я подозреваю, ты голодна. Пойдем-ка.

Она увела меня с газона, и вскоре мне пришлось хромать и подпрыгивать, догоняя ее по гравию дорожки. Дальше мы прошли через ворота в стене, через банный двор, где на веревках под ярким горячим солнцем сушилась одежда пастельных оттенков. А затем другая стена и другие ворота. Приятный сад со скамьями и беседками, где выращивали лекарственные растения. Как только мы вышли на открытое пространство перед основным зданием, солнце опять начало печь мне голову. Мы прошли по галерее и еще через одну дверь. Я старалась изо всех сил запомнить каждый поворот и каждую дверь. После прогулки по саду коридор казался темным, а воздух затхлым. Сейчас Капра двигалась быстро, каблуки ее туфлей дробно постукивали по гладкому каменному полу. Я плелась за ней. Голова моя начала раскалываться. Долгое путешествие на корабле, скудная пища, которая мне перепадала, и резкие перемены последних нескольких дней – всё это вдруг невыносимо навалилось на меня. Хотелось просто сесть и заплакать. Если бы я так и поступила, скорее всего, сопровождающий нас охранник запорол бы меня до смерти.

Капра повернулась и открыла дверь. Сама осталась стоять, а мне сделала знак рукой заходить. Я осторожно зашла. Сделав три шага, замерла и осмотрелась. Вместо стен были джунгли. Птицы пели и щебетали, порхая сквозь густую листву. Я увидела золотистую шкурку хищника, который, как настоящий, крался через заросли. Я взглянула наверх – ветви переплетались над головой. Длинная тяжелая змея ползла по дереву, сучья изгибались под ее весом. Под ногами раскинулся ковер из сочной травы, прекрасных цветов и стелющихся лиан. На цветке сидела бабочка. Вот она вспорхнула и полетела к другому цветку, а я следила за ней глазами.

Все это было ненастоящим. Я видела и слышала, но не ощущала запахов, и когда я двигалась, то чувствовала под ногами гладкий камень, а не зеленый дерн.

- Это волшебство? – я прошептала.

- Вроде того, - с неохотой ответила Капра. – Однажды мы были торговыми партнерами Элдерлингов. Один из их величайших художников приехал сюда, выложил стены, пол и даже потолок особыми камнями. День за днем он корпел над созданием этой комнаты. Работа заняла почти год.

Я осмотрелась вокруг, не способная скрыть свое восхищение.

- Так значит, это магия Элдерлингов.

- Раньше ты не видела ничего подобного?

Плащ-бабочка!

- Нет, никогда. Здесь просто дух захватывает.

Она очень внимательно наблюдала, как я в изумлении осматривалась, широко раскрыв глаза. Я наклонилась и пыталась коснуться цветка. Холодный камень и слабое покалывание магии. Пришлось отстраниться от него.

- Ну, ладно, – снисходительно отозвалась Капра. – Полагаю, это производит впечатление, если видишь в первый раз. Интересный был народ. Но подобные занимательные безделушки не стоили того, чтобы иметь дело с их самомнением и, тем паче, с их драконами. Они истощили наше терпение. Пойдем. Сейчас мы поедим.

Перед нами стоял стол, накрытый белой скатертью, и два стула. На столе были две тарелки, ножи и стаканы. Напротив стены стояли двое мужчин, держа в руках подносы. Оба были темноглазые и темноволосые - и на мгновение мне показалось, что я вернулась домой.

- Пожалуйста, садись за стол, - сказала Капра. – Сегодня ты моя гостья. Давай разделим с тобой пищу.

Я осторожно приблизилась к столу. Мой охранник закрыл дверь и встал возле нее. Капра грациозно заняла свое место. Сандалии я поставила под стул, а затем аккуратно уселась, пристроив свечу перед собой. Положив руки на край стола, я замерла в ожидании.

- Что ж, вижу, с манерами всё не так ужасно, – она сделала небрежный жест рукой по направлению к ожидающим слугам, и те подошли к столу. Передо мной выставили еду, в стакан что-то налили. Я выжидала, наблюдая за Капрой. Тут мне пришло в голову, что ведь здесь я представляла собой не только Ивовый Лес, но и все Шесть Герцогств. Не стоит вести себя как невоспитанная дурочка.

Капра взяла влажную салфетку с тарелки справа от себя и тщательно обтерла руки, уделяя особое внимание пальцам. Я повторила ее действия, затем свернула салфетку и вернула ее на тарелку. Она подняла столовый прибор, который вызывал у меня недоумение, и словно острогой наколола кусок белесого мяса на тарелке. Я скопировала ее и затем стала так же неторопливо пережевывать свой кусок, хотя он оказался холодным и сильно отдавал рыбой.

- Расскажи о себе, - пригласила она меня к разговору после третьего куска. – Ты не из семьи прислуги. Так кто же?

Я как раз глотала квадратный кусочек чего–то желтого и клейкого. У него был сладкий вкус без какого-либо оттенка. Отхлебнув немного жидкости, чтобы избавиться от приторности, я еще раз посмотрела на чудесную комнату. И решила говорить правду. Ну, то есть часть её.

- Мое имя Пчелка Баджерлок из Ивового Леса. Мою маму звали леди Молли Чандлер, она была женой Тома Баджерлоком. Мы относимся к мелкопоместному дворянству. Мать умерла недавно. Я жила с отцом и нашими слугами. Моя жизнь была приятной и мирной.

Она слушала внимательно, между тем взяла себе маленький кусочек лакомства, но кивком велела мне продолжать.

- В тот день, когда отца не было в поместье, а мы готовились к праздникам, Двалия пришла со своими луриками и отрядом калсидийских наемников. Она убила моих слуг, подожгла нашу конюшню, похитила меня и привезла сюда.

Я снова положила в рот немного той неприятной рыбы, медленно ее прожевала, проглотила и добавила:

- Если вы пошлете весть моему отцу, то наверняка он выкупит меня.

Она отложила прибор и внимательно посмотрела на меня.

- Ой, ли? - она покачала головой. – Ты думаешь, твой отец приедет самолично тебя забрать?

Не время делиться своими сомнениями.

- Он мой отец. Обязательно приедет.

- Так значит, твой отец не Фитц Чивэл?

Я ответила вполне искренне:

- При мне его всегда называли Томом Баджерлоком.

- И Любимый тоже не твой отец?

Я озадаченно посмотрела на нее:

- Я люблю своего отца.

- И его имя Любимый?

Я покачала головой.

- Не знаю ни одного человека, который бы отзывался на такое имя. Любимый? В нашей стране иногда принцам и принцессам дают похожие имена. Скажем, Лоялти или Беневолент. Но не таким, как я.

И не моей сестре, - внезапно пришла в голову мысль. Крапива и Пчелка. Не бывать им принцессами. На мгновение это обстоятельство обеспокоило меня, но тут…

Не отвлекайся на жалость к себе. Ты в опасности, в тисках настоящей ловушки. Не спускай глаз со своего врага!

Вмешательство Волка-Отца, такое точное и своевременное, сделало меня храбрее. Я выпрямила спину.

Капра в раздумье покачала головой.

- К несчастью, мы едва ли сможем требовать выкуп с твоего отца. Послать гонца так далеко с весьма неопределенным поручением будет стоить дороже, чем любой выкуп, который мы можем выжать из него. Вчера поздней ночью после довольно горячего обсуждения Двалия созналась, что достаточно рано обнаружила твой истинный пол. Но вместо того, чтобы признать за собой ошибку, она решила притащить тебя сюда, несмотря на утрату в пути луриков и лошадей! По ее словам, если раньше она верила, что найдет в Ивовом Лесу Нежданного Сына, то сейчас она твердо уверена, что ты не имеешь к нему никакого отношения. Теперь ей ближе мнение - которого лично я давно уже придерживаюсь, - что Нежданный Сын – это Изменяющий Любимого, человек по имени Фитц Чивэл. От Винделиара, впрочем, мы добились иной картины. Он все еще верит, что ты и есть Нежданный Сын. И утверждает, что ты имеешь способности к магии и полна хитрых трюков.

На стене я мельком увидела другого хищника. Это был кот. Он прыгнул, промахнулся и крупная птица улетела. Я осторожно ответила:

- Винделиар полон необычных идей. Когда он помогал похищать меня, он называл меня своим братом. И даже когда выяснилось, что я девочка, продолжал называть братом, - я постаралась изобразить самое искреннее недоумение. – Он очень странный.

- Значит, насчет твоей магии он ошибся?

Я опустила глаза и посмотрела в свою тарелку, а затем снова на нее. Мой голод не был утолен, но есть такую непривычную еду мне было тяжело.

Волк-Отец прошептал мне:

Ешь. Наполни свой живот хоть чем-нибудь. Здесь нельзя полагаться на то, что кто-то тебя всегда накормит. Пока можно, наедайся.

Я съела два больших куска, стараясь скрыть отвращение и надеясь, что выгляжу просто задумчивой. После этого я ответила:

- Будь у меня какая-нибудь магическая сила, оказалась бы я здесь? Узницей, так далеко от дома?

- Все возможно. Если бы ты была истинным Белым Пророком и чувствовала, что у тебя есть задача, которую ты должна выполнить здесь, возможно, ты позволила бы судьбе доставить себя к нам. Если ты видела сны о том, что должна добраться сюда…

Я покачала головой.

- Я хочу домой. Если у меня еще есть дом. Я не Нежданный Сын, я даже не мальчик! – слезы внезапно хлынули потоком, перехватило горло. – Мы готовились к прекрасному Зимнему празднику, где мы отмечаем самую длинную ночь и возвращение света. Там бывает и угощение, и музыка, и танцы. Пришла Двалия и превратила все в кровь и крики. Они убили Ревела. Я любила Ревела. Я даже не знала, как сильно я любила его, до тех пор, пока он не пришел с клинком в груди предупредить нас. Перед собственной смертью он думал о том, чтобы предупредить меня, чтобы я могла сбежать. И еще они убили отца и деда Персиверанса. И сожгли наших прекрасных лошадей и старую конюшню! И убили Фитц Виджиланта, нового наставника, который приехал, чтобы учить меня читать. Я его не любила, но не желала ему смерти! Если бы я была пророком, если бы я видела будущее, могла бы я не знать? Разве я бы не скрылась и не предупредила остальных? Я всего лишь дочь своего отца, и Двалия разрушила наши жизни и убила много людей без всякой причины. Вы выпороли ее кнутом, да только совсем не за те ужасные вещи, которые она совершала. Вы четверо сами послали её! Она заставила Винделиара сделать так, что ужасный герцог Эллик поубивал всех моих людей. Да что там, она даже о своих не слишком-то пеклась. С ее позволения он и его солдаты изнасиловали Оддессу! Потом Двалия бросила Реппин внутри камня и продала Аларию в рабство, а последнего оставшегося калсидийца покинула, когда ему грозило обвинение в убийстве. Обо всем этом она вам тоже рассказала? Вы вообще знали, насколько она ужасна? – мое дыхание стало прерывистым. О, я сказала слишком много. Я буквально извергла на нее правду, отринув осторожность и не выбирая слов.

Капра долго смотрела на меня, и ее бледное белое лицо стало еще более бескровным.

- Зимний праздник. Самая длинная ночь.

Затем, словно мои слова, наконец, достигли ее ушей:

- Аларию продали в рабство? - ослабевшим голосом спросила она. - Ее продали живой?

Как будто это было самое страшное из преступлений Двалии. Можно ли продать мертвого в рабство?

Ешь ещё, пока она не спохватилась и не забрала еду.

Я старалась. Я воткнула подобие остроги в крупный кусок чего-то пурпурного и донесла до рта. Эта штука оказалось такой кислой, что у меня выступили слезы. Я положила ее на тарелку и запила чем-то. Еще один незнакомый вкус. Подцепила еще что-то из тарелки. Оно свалилось с остроги.

Когда я отвлеклась от тарелки, Капра жестом подозвала охранника.

- Писаря сюда, бумагу, чернила, и поставьте здесь стол. Сделайте это сейчас, и побыстрее, – охранник побежал выполнять приказ, а она повернулась ко мне и голос ее стал громче: – Где это произошло? В каком городе продали Аларию? Что ты имела в виду, когда сказала, что Реппин бросили в камне?

Внезапно до меня дошло, что я получила преимущество, которое смогу использовать. Во рту у меня был кусок какой-то еды, и я его долго пережевывала. Когда, наконец, мой рот опустел, я мягко сказала:

- Я не помню название города. Не думаю, что я вообще его знала. Двалия, должно быть, знает. Или Винделиар.

Я быстро положила в рот побольше еды. Снова эта рыбная дрянь, и меня чуть не стошнило, но пережевывание было единственным способом выиграть немного времени для обдумывания ответов. Капра мягко проговорила:

- Писарь пришел. Ты сядешь рядом с ним и расскажешь все, что можешь вспомнить, с того момента, когда ты впервые увидела Двалию с компанией. Вплоть до дня прибытия сюда.

Я запила пережеванное водой, затем спросила с наивным видом:

- И тогда вы отправите меня домой?

Она жестко ответила:

- Может быть. Многое будет зависеть от твоего рассказа. Возможно, ты очень важна для нас, но пока даже ты этого не знаешь.

- Я действительно хочу домой.

- Я знаю, что ты этого хочешь. Посмотри. Этот маленький пирог - мой любимый. Попробуй его. Он сладкий и с пряностями.

Пирог лежал на блюде в центре стола. Капра не стала отрезать кусочек для меня, а пододвинула весь пирог ко мне. Он был величиной с мою голову и явно был рассчитан на нескольких едоков.

- Попробуй кусочек, – поторопила она меня.

Я наугад взяла прибор, отковыряла кусочек и положила в рот. Это было вкусно, но я начала осознавать, что все, что есть на столе, имеет свою цену. Даже если так, я откусила еще и заметила, как Капра вынуждена была придержать свои вопросы. Какие сведения стоит припасти для сделки? Вероятно, Капра не в курсе, что другие лурики Двалии, ни за что не отвечающие, были взяты в плен или спаслись бегством в Бакке. Знала ли она о дозе змеиного зелья? Что она подумает об интрижке Двалии с капитаном? Интересно, известно ли ей про магию Винделиара, или это тоже секрет? Если я заключу с ней сделку, сдержит ли она свое слово?

- Ты обещаешь отправить меня домой, если я все расскажу писарю? - я постаралась, чтобы это прозвучало по-детски и не выдало мою подлинную настороженность.

- Расскажешь писарю - вот тогда и решим. Сдается мне, на это уйдет не один день, так как после окончания записи у нас будет много вопросов к тебе. Пока ты беседуешь с писарем, я найду для тебя красивый домик и подыщу личного Служителя. Какой твой любимый цвет? Я должна быть уверена, что новый маленький домик тебе понравится.

Я позволила показать свою обескураженность.

- Думаю, это неважно. Я просто хочу отправиться домой.

- Что ж. Тогда пусть будет голубой. Рада, что тебе понравилась еда.

Вообще-то не понравил