Have they run?' asked Mr. Smollett.

1. 'All that could, you may be bound (все, кто мог, можете не беспокоиться; to be bound — быть обязанным),' returned the doctor (ответил доктор) 'but there's five of them will never run again (но пятерым из них уже никогда не бегать).'

2. 'Five!' cried the captain (вскричал капитан). 'Come, that's better (ну, это лучше = не так уж и плохо). Five against three leaves us four to nine (пять /вышедших из строя у них/ против трех /у нас/ оставляют нас четверых против девяти). That's better odds than we had at starting (это лучшая разница, чем была вначале). We were seven to nineteen then (нас было семеро против девятнадцати тогда), or thought we were (или /по меньшей мере/ думали, что это так: «думали, что нас было»), and that's as bad to bear (а это столь же плохо, чтобы перенести = это представление было столь же трудно перенести, как и реальность).'

(The mutineers were soon only eight in number (бунтовщиков вскоре осталось только восемь), for the man shot by Mr. Trelawney on board the schooner died that same evening of his wound (потому что человек, подстреленный мистером Трелони на борту шхуны, умер от ранения в тот же вечер). But this was, of course, not known till after by the faithful party (но это, конечно, было неизвестно в то время верной команде)).

bound [`baund] eight [eIt] faithful [`feITful]

1. 'All that could, you may be bound,' returned the doctor 'but there's five of them will never run again.'

2. 'Five!' cried the captain. 'Come, that's better. Five against three leaves us four to nine. That's better odds than we had at starting. We were seven to nineteen then, or thought we were, and that's as bad to bear.'¹

(The mutineers were soon only eight in number, for the man shot by Mr. Trelawney on board the schooner died that same evening of his wound. But this was, of course, not known till after by the faithful party).

PART FIVE (часть 5)
My Sea Adventure (мое морское приключение)

Chapter XXII (глава 22)
How My Sea Adventure Began (как мое морское приключение началось)

THERE was no return of the mutineers (бунтовщики не возвращались: «не было возвращения бунтовщиков») — not so much as another shot out of the woods (даже ни одного выстрела из леса /не было сделано/; not so much as — даже не, не столько, сколько). They had 'got their rations for that day (они получили свой паек на тот день = на сегодня),' as the captain put it (как выразился капитан; to put — поставить; определить; говорить, выразить), and we had the place to ourselves and a quiet time to overhaul the wounded and get dinner (и у нас было место для нас самих и спокойное время, чтобы = мы могли без опасений перевязать раненых и приготовить обед; to overhaul — тщательно осматривать, проверять). Squire and I cooked outside in spite of the danger (мы со сквайром готовили снаружи = во дворе, несмотря на опасность), and even outside we could hardly tell what we were at (и даже во дворе мы едва ли могли сказать, чем занимаемся = все валилось из рук), for horror of the loud groans that reached us from the doctor's patients (из-за ужаса громких стонов, которые доносились до нас от пациентов доктора).

Out of the eight men who had fallen in the action (из восьми человек, павших = пострадавших в бою), only three still breathed (только трое еще дышали = остались в живых) — that one of the pirates who had been shot at the loophole (один из пиратов, которого подстрелили у бойницы), Hunter, and Captain Smollett (Хантер и капитан Смоллетт); and of these the first two were as good as dead (и из этих /трех/ первые двое были фактически мертвы); the mutineer, indeed, died under the doctor's knife (бунтовщик, действительно, умер под докторским ножом = во время операции), and Hunter, do what we could, never recovered consciousness in this world (а Хантер, /несмотря на то, что/ мы делали /все/, что могли, так и не пришел в сознание на этом свете). He lingered all day (он мучительно умирал весь день; to linger — задерживаться, затягиваться, медленно умирать), breathing loudly like the old buccaneer at home in his apoplectic fit (дыша громко, как старый пират в /нашем/ доме в своем апоплексическом приступе = после удара); but the bones of his chest had been crushed by the blow (но кости его грудной клетки = ребра были раздроблены ударом) and his skull fractured in falling (и его череп проломлен при падении), and some time in the following night (в какой-то момент на следующую ночь), without sign or sound (без жеста или звука = тихо, без стона), he went to his Maker (он отправился к Создателю).

patients [`peISnts] breathed [`brJDd] consciousness [`kOnSqsnIs] fractured [`frxktSqd]

THERE was no return of the mutineers — not so much as another shot out of the woods. They had 'got their rations for that day,' as the captain put it, and we had the place to ourselves and a quiet time to overhaul the wounded and get dinner. Squire and I cooked outside in spite of the danger, and even outside we could hardly tell what we were at, for horror of the loud groans that reached us from the doctor's patients.

Out of the eight men who had fallen in the action, only three still breathed — that one of the pirates who had been shot at the loophole, Hunter, and Captain Smollett; and of these the first two were as good as dead; the mutineer, indeed, died under the doctor's knife, and Hunter, do what we could, never recovered consciousness in this world. He lingered all day, breathing loudly like the old buccaneer at home in his apoplectic fit; but the bones of his chest had been crushed by the blow and his skull fractured in falling, and some time in the following night, without sign or sound, he went to his Maker.

1. As for the captain, his wounds were grievous indeed, but not dangerous (что касается капитана, его раны были действительно тяжелыми, но не опасными; grievous — горестный, тяжелый, мучительный; to grieve — огорчать, глубоко опечаливать). No organ was fatally injured (ни один орган не был фатально/смертельно = серьезно поврежден). Anderson's ball (пуля Эндерсона) — for it was Job that shot him first (потому что это Джоб первым выстрелил в него) — had broken his shoulder-blade and touched the lung, not badly (пробила ему лопатку и задело легкое, не очень сильно); the second had only torn and displaced some muscles in the calf (вторая /пуля/ только оцарапала и сместила мышцы икры; to tear — рвать; оцарапать, поранить). He was sure to recover, the doctor said (он наверняка поправится, сказал доктор), but, in the meantime and for weeks to come (но между тем в течение нескольких недель), he must not walk nor move his arm (он не должен ни ходить, ни двигать рукой), nor so much as speak when he could help it (ни даже разговаривать, когда он может избежать этого = лишний раз не разговаривать).

2. My own accidental cut across the knuckles was a flea-bite (мой случайный порез на костяшках пальцев рук был пустяком: «укусом блохи»). Dr. Livesey patched it up with plaster (доктор Ливси заклеил его пластырем; to patch — заделать, латать, чинить на скорую руку), and pulled my ears for me into the bargain (и потрепал меня за уши напоследок; into the bargain — кроме того, вдобавок: «в сделку»).

3. After dinner the squire and the doctor sat by the captain's side a while in consultation (после обеда сквайр и доктор посидели некоторое время с боку = возле капитана для совещания; while — промежуток времени); and when they had talked to their heart's content (и когда они наговорились вволю: «к довольству своего сердца»), it being then a little past noon (/а/ это было немного после полудня), the doctor took up his hat and pistols (доктор взял свою шляпу и пистолеты), girt on a cutlass (пристегнул к поясу кортик), put the chart in his pocket (положил карту в карман), and with a musket over his shoulder (и с мушкетом через плечо), crossed the palisade on the north side (пересек = перебрался через частокол с северной стороны), and set off briskly through the trees (и зашагал энергично сквозь деревья = быстро исчез в чаще; to set off — отправиться).

grievous [`grJvqs] injured [`InGqd] muscles [`mAslz] knuckles [nAklz] bargain [`bRgIn]

As for the captain, his wounds were grievous indeed, but not dangerous. No organ was fatally injured. Anderson's ball — for it was Job that shot him first — had broken his shoulder-blade and touched the lung, not badly; the second had only torn and displaced some muscles in the calf. He was sure to recover, the doctor said, but, in the meantime and for weeks to come, he must not walk nor move his arm, nor so much as speak when he could help it.