Мой единственный вопрос к тебе: ты счастлив?

О: Не в каждый конкретный момент. Но, с другой стороны, я не уверен, что счастье функционирует именно так. Постоянно находиться в состоянии счастья – это какой-то слишком амбициозный проект. Для меня. Я скорее стремлюсь быть «довольным» – это гораздо более понятное/достижимое состояние. И в большинстве случаев у меня это получается. Быть довольным. И часто счастливым.

Я стараюсь обращать внимание на те моменты, когда я счастлив. И на то, почему я счастлив. Потому что когда я понимаю эти «когда» и «почему», тогда я могу воспроизвести те моменты, в которые я был счастлив, когда мне это нужно. Напр.: кесадилья. От неё я испытываю счастье. Это подтверждённый факт. Следовательно, когда мне надо взбодриться, я устраиваю себе встречу с кесадильей. Вместе с гуакамоле. От этого я испытываю счастье. И знание о том, от чего именно я испытываю счастье, тоже приносит мне счастье. Это ещё один инструмент в моём арсенале.

* * * * *

Журнал DETAILS

В: Ты признавал, что у тебя всю жизнь была серьёзная депрессия. Что помогло тебе с ней справиться?

О: Я принимаю участие в работе группы, которая называется The ManKind Project. Это группа мужчин, с которой я встречаюсь каждую неделю и где я безопасно могу рассказывать обо всём, что происходит со мной: хорошем, плохом, скверном, очень скверном. Сейчас мы уже знаем, как реагировать на чей-то каминг-аут – этому мы научились– но стоит признать, что тебе грустно или что ты размышлял о суициде, – и тут люди не знают, что делать.

Мой комментарий после публикации интервью:

В этом ответе, на самом деле, были соединены два ответа:

Чтобы прояснить ситуацию – «мы», которые «знаем, как реагировать на чей-то каминг-аут», – это не The ManKind Project. К этому моменту в интервью я уже начал говорить о тех откликах, которые получил после того, как публично рассказал, что я гей и о своей попытке суицида.Они очень отличались. После первого признания люди очень сильно поддержали меня, как на личностном, так и на профессиональном уровнях. Реакция на второе признание была гораздо более тихой.

Я сказал, что, хотя я и считаю, что мы и наше общество уже учимся достойным образом реагировать на признания в нетрадиционной ориентации, мы пока ещё не знаем, что делать или говорить, когда люди рассказывают о чувстве тоски и печали и проблемах с психическим здоровьем. Но это не значит, что не нужно об этом говорить. Если кто-то из ваших знакомых переживает кризисное состояние, и вы не знаете, что им сказать, полезные советы можно найти здесь: http://www.mind.org.uk/information-support/types-of-mental-health-problems/depression/

Вопрос и ответ, приведённые выше, также предполагают, что именно The ManKind Project помог мне «справиться» с «серьёзной депрессией», от которой я страдал «всю жизнь». MKP – это важный инструмент, но это лишь один из инструментов в моём арсенале. В борьбе против депрессии я за то, чтобы использовать все возможные ресурсы и системы поддержки в таком сочетании, которое лучше всего помогает конкретному человеку. Потому что то, что хорошо для одного, не обязательно поможет другому.

* * * * *

В: Мы все по-разному справляемся с ситуациями, когда мы чувствуем себя подавленными, в зависимости от причины. Один из способов – это с кем-то поговорить. Есть ли у тебя в жизни этот «кто-то» (среди друзей или членов семьи), кто тебя понимает, к кому ты приходишь, когда тебе это нужно?

О: Да. И нет. Мне повезло в том, что у меня есть несколько хороших друзей. Людей, которым я доверяю. К которым я могу обратиться, если мне нужна поддержка или чтобы меня внимательно и по-доброму выслушали. Тем не менее, никто из них не «понимает» меня во всех 100% ситуаций. Потому что они – это не я. Они не на моём месте. Я думаю, что ждать от других людей, что они будут нас полностью понимать в каждый конкретный момент времени, – это нереалистично. Такие ожидания приведут только к разочарованиям. Поэтому важно быть лучшим другом самому себе. Я не всегда им был. Никто не может понять меня настолько же гибко, простить и одобрить, как я сам. Бывают дни, когда мне кажется, что я – единственный, кто понимает это. Под «этим» я подразумеваю себя. И это нормально. Даже прекрасно. Быть лучшим другом себе – одно из главных дел моей жизни. Очень важное.

* * * * *

В: Бывают ли у тебя дни, когда ты с трудом понимаешь наш мир и то, какими маленькими и несущественными мы кажемся? Я начинающий автор песен и исполнитель и очень надеюсь оказать такое же существенное влияние на жизнь людей, как это сделал ты. Меня часто преследует мысль о том, что смерть неизбежна, а жизнь кажется такой короткой, и от этого всё, что я делаю, кажется таким бесцельным и безнадёжным, вплоть до того, что я начинаю сомневаться в себе и ничего не делаю. Испытывал ли ты когда-нибудь какие-то подобные экзистенциальные чувства, и как ты с ними справляешься?

О: Это сложный вопрос. И ответ на него – «да». Были такие дни/недели/месяцы, когда я спрашивал себя: «Какой смысл?» и «Для чего?» Не буду утверждать, что у меня есть ответы на эти вопросы. Но этот вопрос напомнил мне об одном разговоре на уроке актёрского мастерства. Я через силу пытался играть сцену, которая мне не нравилась и которую я не мог понять и для которой не мог подобрать нужные эмоции. Я просто их не чувствовал. И я сказал об этом преподавателю. И он ответил: «Займи позицию». Я переспросил: «А?» Он повторил: «Займи позицию». А я ему: «Что?» И он мне сказал: «Не важно, «чувствуешь» ли ты их или не чувствуешь. Тебе просто надо это сделать. Начни изображать их искусственно, и тогда пойдут настоящие эмоции. Займи позицию». И я начал изображать, что я плачу или кричу или смеюсь (я забыл, про что была эта сцена), и вскоре я уже действительно плакал (или кричал или смеялся) по-настоящему. И тогда мой преподаватель сказал: «Вот это и есть «профессионализм». Ты делаешь то, чего требует сцена, – чувствуешь ты это или нет». И потом он добавил: «Именно поэтому тебе и платят деньги». ЛОЛ.

* * * * *