Тамбовский край в годы гражданской войны

1. Продовольственная диктатура. Для огромного крестьянского большинства Тамбовщины самой тяжелой и экономически неразумной оказалась про­довольственная политика государства.

В мае 1918 г. была введена «продовольственная диктатура»: все продукты питания и сельскохозяйственное сырье стали отбирать по разверстке, установленной из центра. Введенные нормы были непо­сильны для крестьян: они значительно превышали количест­во излишков, а зачастую и все наличные запасы. Власти установили предельные нормы обеспе­чения скотом: семья в 5 человек могла иметь не более 3 овец и 1 свиньи, семья из 10 человек – не свыше 7 овец и 2 свиней. Для армейских и прочих большевистских нужд у крестьян за­бирали лошадей, да так активно, что от дореволюционного 400-тысячного поголовья к 1921 г. осталось меньше половины. К концу 1918 г. разрешили отбирать единственную в хозяй­стве лошадь. Осенью того же года на крестьян обрушился чрезвы­чайный 10-миллиардный налог.

Ясно, что в проведении такой политики большевики пре­одолевали растущее сопротивление почти всех слоев народа, и потому власти требовалась значительная вооруженная си­ла, мощные карательные органы. Добровольческих частей не хватало, к тому же они были засорены политически ненадежными элементами, развращенными возможностями, которые давали им власть и оружие.

2. Начало Гражданской войны в Тамбовской губернии. 29 мая 1918 г. началась мобилизация в Красную Армию. В Тамбов­ской губернии первыми призывались военные специалисты – офицеры старой армии, военные врачи, фельдшеры, инже­неры. Затем приступили к мобилизации младших командиров, унтер-офицеров, а 21 августа в губернии объявили мобилиза­цию бывших рядовых и еще не служившей молодежи. По­началу призывали 20-летних, затем 19-летних. В 1919 г. до­шла очередь и до 18-летних новобранцев.

Понятно, что те, кто подлежал призыву, воевать не хотели, тем более против земляков, братьев, соотечественников. Призывники прятались на чердаках и в погребах в соседних с родной деревней полях и лесах. В 1918 – 1919 годах на Тамбовщине можно было мобилизовать в армию 250 тыс. человек, но удалось поставить под ружье лишь 130 тыс. Ос­тальные числились в «бегах». Случалось, что призыв­ники, собранные на мобилизационные пункты в горо­дах, поднимали мятежи и устраивали погромы. К ним при­соединялись недовольные властью горожане и уголовники. Летом и осенью 1918 г. почти во всех уездных центрах про­шли мятежи мобилизованных и волнения горожан. 17-19 июня в Тамбове мобилизованные, в количестве нескольких тысяч человек, на три дня свергли Советскую власть, арестовали председателя губисполкома М. Чичканова и председателя губкома партии Н. Рогозинского, до двухсот партработников и… разошлись по деревням. К восставшим присоединилось большинство красноармейцев. Коммунисты восстановили власть при помощи верных воинских ча­стей и при­шедшей с Украины отрядов под командой левого эсера В. И. Киквидзе. Не обошлось без кровопролития. Были расстреляны несколько десятков руководителей и участников восстания. (фото Киквидзе)

5 сентября 1918 г. был объявлен «красный террор». В Тамбове, Козлове и других местах губернии «задним числом» за лет­ние выступления расстреляли более ста заложников из числа бывших офицеров, полицейских, священников, состоятельных горожан. Их списки в устрашение другим публиковались. Не пустовали тюрьмы. Подвалы некоторых город­ских зданий превратились в места содержания заложников. Из Моршанска в сентябре сообщали: «Вся местная крупная буржуазия была арестована и посажена в тюрьму в качестве заложников. Контрреволюционное офицерство и студенчество было арестовано и заключено в концентрационные лагери; были арестованы видные представители меньшевиков, кадетов и правых эсеров». В октябре 1918 г. из своих домов стали выселять буржуазию. С лета 1918 и до конца 1921 года Тамбовская губер­ния беспрерывно находилась то на военном, то на осадном положении. В 1919 г. при активной помощи наркома-зем­ляка В. Подбельского в Тамбове и Борисоглебске были от­крыты концентрационные лагеря. В 1920 г. их было уже 6.

Много раз большевики «чистили» городские уездные Со­веты от неугодных и «неудобных» элементов. Не нравились диктатуре и сельские Советы – крестьяне-депутаты не по­могали «выкачивать» продукты и налоги у односельчан и не обеспечивали мобилизации в армию. В июне 1918 г. сельские Советы были фактически заменены комитетами бедноты, в составе которых почти не встречались настоящие крестьяне. Деревенская голытьба получила практически неограниченную власть над односельчанами.

От комбедов страдали не только зажиточная часть сельского населения, но и так называемые середняки. 3 тыс. комбедов губернии отбирали продукты, перекраивали земельные наделы, доносили на неугодных и наказывали крестьян, но заслужили такую ненависть сельских жителей, что в ноябре 1918 г. эти органы были ликвидированы. Социалистическая революция в деревне, на которую рассчитывал Ленин, не состоялась. Желая развязать классовую войну внутри крестьянства, большевики оказались перед перспективой войны со всем крестьянством.

Злобу и насмешки крестьян вызывали и первые колхозы, коммуны, которые один из руководителей губернии В. А. Анто­нов-Овсеенко назвал не образцовыми, а скандальными име­ниями. Все чаще там­бовская деревня бралась за оружие. В октябре-декабре 1918 г. почти во всех уездах губернии вспыхнули десятки местных вос­станий, подавленные войсками с большим трудом, порой даже с артиллерией.

3. Тамбовское крестьянство между красными и белыми. Бесспорно, коммунисты не могли нравиться кресть­янам, но деревня не хотела и возвращения к старым поряд­кам, к тому, что «предлагали» белогвардейцы. И когда там­бовские крестьяне получали возможность сравнить «крас­ных» и «белых», то первые оказывались ближе и понят­ней, чем «казаки» и «золотопогонники».

В середине декабря 1918 г. белоказаки ступили на там­бовскую землю, а 20 декабря ворвались в Борисоглебск и почти три недели хозяйничали на юге губернии. В первые же дни пребывания в Борисоглебске донские казаки генерала П. Крас­нова разбили и разграбили все магазины, склады и учреждения. Ими было убито около пятисот жителей. С оставлением Борисоглебска казаками с ними ушли го­родские богачи, бывшие офицеры, юные гимназисты, но то была малая часть населения. Зверства белых оттолкнули и напугали крестьян и большинство горожан. Население прифронтовых сел при­смирело, в них затихли обычные в ту пору волнения против коммунистической власти.

1919 г. прошел на Тамбовщине под знаком хозяйственной разрухи, безжалостной войны. Ужесточилась борьба с дезер­тирством, уговоры и агитация сменялись казнями тех, кто неоднократно убегал из красных частей – 99 чело­век были расстреляны. Продразверстка не миновала ни одной волости. Почти замерли заводы, все хуже работал транспорт, паровозы, вагоны, пути были крайне изношены, не хватало угля и дров. На дорогу от Богоявленска, Козлова, Ржаксы, Кирсанова до Тамбова порой требовалось два-три дня. Зи­мой 1919 г. в 40 км от Тамбова в морозную ночь остановил­ся и был занесен снегом воинский эшелон. Десятки красноармейцев замерзли насмерть.

Начались эпидемии – испанка (грипп), сыпной тиф, холе­ра, малярия. Врачей и лекарств почти не было. На железных дорогах во время остановок из поездов выгружали умерших в пути: зимой у станций и разъездов складывались штабеля из мерзлых трупов.

По селам вдоль дорог рыскали банды. Горожанам, сол­датам не хватало самых обычных продуктов – даже соль выдавали по норме – 12 граммов в день. Как вспоминали очевидцы, соль была самым дефицитным продуктом, без которого никак нельзя было обойтись. Ее удавалось менять у железнодорожников из расчета за 1 фунт соли – пуд муки или 10 фунтов пшена. Крестьяне говорили: «Без сахара можем прожить, без табака тоже как-нибудь обойдемся, а без соли никак не обойтись: никакой охоты есть нету, а без еды какая уж работа!». Чтобы достать соль, крестьяне посылали своих ходоков за линию фронта – в Заволжье. Цены выросли в сотни раз, и деньги уже мало что стоили. Почти в два раза выросла уголовная преступность, а ми­лиция и ЧК раскрывали меньше половины преступлений.

Плохо работали и органы власти: зазнайство и бюрократическая волокита, безграмотность, воровство и пьянство, взяточничество и спекуляция были обычными признаками тогдашних местных комму­нистов и советских служащих. Н. Исполатов, старый земский врач, большевик с давним стажем, в своих письмах Ленину со всей прямотой обрисовал ужасающую картину состояния власти в губернии. «Усманский уезд Тамбовской губернии, постигнутый неурожаем, вчистую ограбленный продагентами под видом взимания государственной разверстки, – причем не столько получило государство, сколько они, – в настоящее время переносит муки острого голода. Люди дерутся из-за падали, пухнут до неузнаваемости от голода, ходят из учреждения в учреждение и отовсюду отсылаются, дети бросаются родителями и десятками подкидываются в детские дома. Грабеж и воровство достигли небывалых размеров». Борьба с этими «родимыми пятнами прош­лого» успеха не имела; на места наказанных приходила замена не лучше прежних.

Деревня платила за все: из нее выкачивались люди, про­дукты, лошади. «От всех этих поборов волость воем выла», ­– свидетельствовал столичный чиновник А. Окнинский, спасавшийся от голода в Подгоренской волости, близ с. Уварово. В 1919-1920 годах, как и годом раньше, Тамбовщина была в числе главных поставщиков продовольствия для армии и больших городов и людских ресурсов для воюющей армии. В 1919 г. ей была установлена продразверстка в размере 26 млн пудов -- почти столько же, сколько для трех остальных губерний Черноземного центра – так хлебородные возможности нашего края обернулись наказанием для его населения.

4. Мамонтовский рейд. Летом 1919 г. вновь ухудшилась обстановка на фронте; войска Деникина перешли в наступление на Москву. Там­бовскиевласти готовились к отпору, но не сумели организо­вать сопротивление белоказакам. Губерния впервые оказалась в зоне полномасштабных боевых действий гражданской войны.

10 августа конный корпус генерала Мамонтова прорвал фронт красных армий в районе Новохоперска (Воронежская губерния) и через Жердевку, Сампур устремился в глубь гу­бернии. Ширина прорыва достигала 50 километров. 17 августа казаки почти без сопротивления взяли Тамбов, едва не схватив при этом самого председателя Реввоенсовета, создателя Красной Армии Л. Троцкого. 22 августа мамонтовцы заняли Козлов, где находился штаб Южного фрон­та, и пошли дальше на Лебедянь, Елец, Грязи, Усмань. Гу­бернские партийные, советские, военные руководители укры­лись в Моршанске.

Целый месяц мамонтовцы хозяйничали на тамбовской земле. Экономике края был нанесен огромный, многомиллионный ущерб. В Тамбове, Козлове и в других городах казаки раз­грабили все склады, взорвали артиллерийский склад в Пуш­карях, сожгли станцию Кочетовка, разрушили железные до­роги, многие промышленные предприятия. Безжалостно расправляясь с советскими и партийными работниками, мамонтовцы практиковали раздачу части награбленного имущества населению. (фото последствий рейда)

Растерянность и полная беспомощность губернской власти в дни мамонтовского рейда не остались безнаказанными. Прежние руководители края лишились постов, во главе губернии встал опытный и энергичный революционер с военным образованием В. А. Антонов-Овсеенко, руководивший захватом Зимнего дворца и арестом Временного правительства в дни октябрьского восстания 1917 г. в Петрограде. Была проведена «чистка» партийных рядов и советских учрежде­ний, так как поведение многих коммунистов в дни военных испытаний не внушало доверия. (фото Антонова-Овсеенко)