Нарастание революционного кризиса

1. Вопрос о земле и ситуация в тамбовской деревне. Несмотря на «медовый месяц» революции, социальные противоречия проявили себя уже в первые недели новой власти. Для Тамбовской губернии определяющей была ситуация в деревне, где проживало более 90% населения. А там быстро нарастал кризис. Деревня на события Февраля реагировала по-своему – крестьяне увидели в свержении царизма прежде всего позволение на присвоение помещичьей земли. Они самовольно захватывали имения в Кирсановском, Шацком и других уездах, чаще всего под влиянием пришлых солдат. Летом 1917 г. губернские власти пытались сбить напряжение в деревне и не допустить разва­ла сельского хозяйства. До копеечных цен снижалась плата за пользование землей и орудиями труда. Назначалась охра­на посевов и образцовых имениях. Воинские команды, набранные из окрестных гарнизонов, помогали крестьянам в полевых работах, пресе­кали беспорядки и погромы. Для подготовки аграрной реформы по распоряжению Временного правительства избирались земельные комитеты, в состав которых входили крестьяне и сельские интеллигенты, но не допускались крупные собственники земли. К осени земельные комитеты действовали уже во всех волостях. Но эти нововведения не могли преодолеть политического хаоса и правового беспорядка, а наличие в стране соперничавших органов власти (Временное правительство и Советы) только усугубляло его. Попытки либерализации по западному образцу не усиливали многоукладную Россию, а пробовали ее «на разрыв».

Два главных вопроса – мир и земля – требовали в 1917 г. своего скорейшего разрешения, и оба оказались неразрешимы, так как устремления государства и большин­ства его граждан не совпадали. Государство хотело по­лучить от села продукты подешевле, людей и налогов – побольше. Оно пыталось сохранить крупные образцовые хо­зяйства, зная, что раздробление земли и производительных сил приведет к падению экономической отдачи. Крестьяне же требовали, в общем, одного –избавиться от государственного принуждения. Они не же­лали платить налоги, стремились продать про­дукты как можно дороже. Огромное большинство их наивно, но упрямо видели в растаскивании земли и имущества по своим мельчайшим хозяйствам, по своим дворам залог соб­ственного процветания.

Около миллиона гектаров барской земли получи­ли в революцию тамбовские крестьяне, но прибавка каждому из 500 тысяч крестьянских хозяйств была небольшой. Вместо прежних 6 гектаров полевой земли у крестьянской семьи становилось 7-7,5 гектаров, но при допотопной агротехнике рождение очередного ребенка попросту «съедало» это увеличение. Не могли крестьяне и правильно содержать захваченный у помещиков поро­дистый скот.

Крестьяне, тем не менее, требовали, чтобы урожай с засеянных помещичьих земель и сами земли немедленно перешли к ним. В апреле, а затем и в мае 1917 г. решения об этом приняли губернские крестьянские съезды. Все на­стойчивей крестьяне подбирались к частным и госу­дарственным лесам, к перерабатывающим заводам. Крестьян­ское нетерпение росло с каждым днем полевых работ, с каждым новым слухом или призывом, при­ходившим из городов, с солдатами-дезертирами, с воинскими командами, прибывавшими из местных гарнизонов на полевые работы, с многочисленными эсе­ровскими агитаторами. Помещикам, арендаторам становилось все не­уютней и страшней в растревоженной деревне.

2. «Человек с ружьем» в революции. Тупик маячил и на пути выхода России из миро­вой войны. Всеобщий демократический мир, мир без «аннексий и контрибуций», о чем без конца твердили социалисты, был немыслим для стран-участ­ниц войны. Выйти из войны путем отдельного (сепаратного) мира Россия не могла: нельзя было бросить союзников в борьбе с противником, лишившись своих законных прав на плоды победы и понеся, таким образом, напрасные непомерные людские и материальные жертвы. К тому же чувство патриотизма не позволяло подписать мир с немцами в условиях, когда они захватили значительную часть России. И, вместе с тем, армия и народ не хотели больше воевать, терпеть дальше лише­ния и рисковать жизнью в войне, смысл которой они не понимали.

Наша армия быстро разваливались, во многом бла­годаря введе­нию очень революционных, свободных, но совершенно не приемлемых для воюющей армии правил службы. Армия стала ареной и орудием ожесточенной политической борьбы, теряя свою боеспособность. Активно сопротивлялись посылке на фронт гарнизоны в Тамбове, Козлове, Кирсанове, Моршанске, укомплектованные в значительной степени бывшими окопниками. Тыловая городская жизнь на казенном обеспечении им нравилась больше. Любые призывы к миру, к неподчинению приказам военного командования находили среди солдат живой отклик, поэтому тыловики все больше слушали и слушались большевиков, левых эсеров, то есть тех, кто обещал скорый мир с землей в придачу. Если учесть, что численность солдат в некоторых городах превышала численность горожан, то понятно, что «человек с ружьем» становился главной фигурой местной жизни.

Разлагавшиеся солдаты использовали лю­бойповод для заявления о себе. Только летом 1917 г. в гарнизонах Тамбова, Липецка, других городов было около 10 крупных волнений солдат разных полков. В июне, когда началось наступление русских войск на Юго-Западном фронте, солдаты 61-го и 204-го пехотных запасных полков в Тамбове отказались выступить на фронт, заявляя, что стоят на страже революции. Увещевать их прибыл сам командующий войсками Московского военного округа полковник А. Верховский. Впрочем, и на фронте проку от деморализованных, не признававших дисциплины пополнений было меньше, чем вреда. С Румынского фронта жаловались на солдат, прибывших из Моршанска: они поголовно настроены против войны, не хотят идти в наступление, имеют при себе брошюры Ленина. Так армия из важнейшего органа защиты государства превращалась в средство его разрушения, становясь опасной не столько для внешнего врага, сколько для собственного населения.

3. Обострение ситуации в городах.Городская жизнь вообще становилась все более тревож­ной, ненадежной инеустойчивой. В 1917 г. промышленное производство упало на четверть по сравнению с 1916 г. Разгул анархии в значительной степени предопределил нарастание экономического кризиса. Резко усилились уравнительные настроения, ставшие основной движущей силой участия народа в революции. В начале марта Временное правительство приняло решение об амнистии и отмене смертной казни. На свободу вышли и уголовники. Хулиганство, кражи, разбои, даже крайне редкие раньше убийства превращались в обычные явления.

Возник­ли перебои с продовольствием, а городских едоков стало почти в два раза больше из-за притока беженцев и солдат. Цены росли быстрей, чем зарплата, курс рубля упал до довоенных 25 коп. В начале июля из-за нехватки продовольствия вспыхнули стихийные волнения жителей в Липецке. Властям удалось овладеть положением в городе только с прибытием войск из Москвы. Вокруг городов волновалось недовольное крестьянское море.

Большинство горожан хотело одного – нового, но твердого порядка, прежней дореволюционной сытости испокойствия, справедливых возможностей для продвижения в жизни. В зависимости от уровня культуры и образования, жизненного положения и опыта горожане выбирали разные партии, пред­лагавшие свои рецепты лечения больной страны. Либеральные идеи экономической и личной свободы, твердой власти и правопорядка имели хождение среди предпринимателей, служащих, интеллигенции. Эти, наиболее культурные, образованные, обеспеченные наши земляки надеялись на кадетов, которые предлагали лечить Россию спо­койно, без революционных методов. Солдаты, рабочие, моло­дежь сначала поддерживали эсеров, социал-демократов-меньшевиков, которые соглашались с кадетами в ненужности новой революции. На выборах Тамбовской городской думы в июле эсеры получили 43% голосов; каждый четвертый избиратель проголосовал за кадетов.

Тамбовские большевики до осени 1917 г. почти ничем себя не проявляли и свою общегубернскую конференцию смогли собрать лишь в начале октября, да и то в Козлове, где они основали и разместили свой партийный центр. Однако большинство городских жителей, солдат и крестьян все более выражало нетерпение в вопросах о мире и земле. Поэтому многие из них склонялись на сторону большевиков, которые обещали немедленно добиться мира и передать землю трудящимся. В условиях революции месяц идет за годы обычной, размеренной жизни. Своей осторожностью, частой сменой состава, стремлением дотянуть решение злободневных проблем до Учредительного собрания Временное правительство быстро теряло себя в глазах крестьян и солдат, оказавшихся в критический момент борьбы на стороне большевиков или же на позициях нейтралитета.

Осенью 1917 г. по Тамбовщине, как пожар, распространялись сотни погро­мов, захватов крупных хозяйств и перера­батывающих заводов. Для борьбы с нарастающей анархией у властей не было сил, да и прямое применение вооруженной силы против недавних подданных, а ныне граждан свободной России было практически невозможно. В сентябре в Тамбове дело дошло до массового по­грома на городском базаре и прилегающих к нему улицах. В нем участвовали солдаты пехотных полков, иусмирять его пришлось еще сохранявшим подобие дисциплины и воинского вида солдатам 7-го кавалерийского полка.

Россия катилась в пропасть хозяйственной раз­рухи и гражданской войны во многом по причинам объективным, потому, что главные вопросы революции вообще нельзя было решить тогда, в 1917 г. Но каждый день оттяжки их реше­ния делал жизнь все трудней и опасней.

4. Крестьянское восстание осени 1917 г. и «Распоряжение № 3». Ожидание разрешения аграрного вопроса сверху, усилиями власти, полностью сменилось прямым действием: крестьяне травили своим скотом барские посевы, свозили хлеб с их полей, собирались поделить земли. Массовые крестьянские погромы начались 9 сентября с Козловского уезда, с сел нынешнего Никифоровского района,. В течение недели было разгромлено или сожжено 57 помещичьих имений и 13 хуторов зажиточных крестьян. Губернская власть вынуждена была изданием специального «Распоряжения № 3» передать помещичьи имения в ведение земельных комитетов, чтобы спасти эти очаги высокой земледельческой культуры от гибели. Это был чрезвычайный шаг тамбовских эсеров, положивший начало организованной передаче помещичьих земель в руки крестьян. Такой подход лег в основу аграрного законопроекта министра земледелия эсера С.Л. Маслова. Текст распоряжения был напечатан центральными газетами. Подобные акты были приняты вскоре во многих других губерниях. 8 октября в Тамбове состоялась мощная общегородская демонстрация в поддержку «Распоряжения № 3».

Однако умиротворить крестьянскую стихию было уже невозможно. За сентябрь-октябрь на Тамбовщине крестьяне разгромили 125 имений. Разлагавшиеся местные гарнизоны, сочувствовавшие крестьянам, не годились для успокоения села. По словам начальника моршанского гарнизона, из 20 тысяч солдат он мог положиться не более чем на 400 человек. Для наведения порядка пришлось вызвать из Москвы два отряда войск с бронемашинами во главе со штабс-капитаном Мироновичем. Крестьянское восстание на Тамбовщине, в числе прочих политических факторов, побудило большевиков во главе с В. И. Лениным ускорить подготовку захвата власти с большими шансами на успех.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Укажите основные проблемы, наличие и обострение которых обусловили рост общественно-политической напряженности на Тамбовщине весной-осенью 1917 г.
2. К 1917 г. в городах Тамбовской губернии была размещена большая масса военнослужащих. Какова была их роль в развитии революционного процесса на Тамбовщине?
3. Продолжите заполнение хронологической таблицы «Важнейшие события революции 1917 – 1918 годов в Тамбовской губернии».
4. Какие общие особенности, характерные для Тамбовщины, проявились в ходе революций 1905 – 1907 и 1917 годов?
5. Что представляло собой «Распоряжение №3», изданное тамбовскими губернскими властями в сентябре 1917 г? В чем состояли причины появления этого документа? Каково его значение?
6. Охарактеризуйте реальное влияние и роль большевиков в ходе событий 1917 г. на Тамбовщине.

итические события всероссийского масштаба (июльское выступление большевиков в Петрограде, военный мятеж генерала Корнилова в августе и др.), конечно, встречали в нашем крае живой отклик, но более спокойный, сглаженный. Поэтому на волне переживаемых местных событий известие о восстании большевиков восстании в Петрограде 24-25 октября, свержении ими Временного правительства и захвате власти не вызвало особого беспокойства или тревоги. Многие жители не осудили эти на­сильственные и незаконные действия, возможно, потому, что не верили в долговечность новой власти. Вместе с тем их питала свойственная русской душе надежда на возможное чудо, на то, что Советы смогут лучше распорядиться властью. Губернские руководители по-прежнему сохраняли верность Временному правительству и осудили действия большевиков как авантюру. Для противодействия аналогичным попыткам они создали губернский «комитет спасения революции», в который поначалу вошли даже большевики. Местные большевики Б.А. Васильев, М.Д. Чичканов, И.А. Гаврилов и другие действовали нерешительно, осторожно, понимая, что у них нет широкой опоры в населении, за исключением солдат, которые быстро разбегались по домам. Это подтвердили широко разрекламированные выборы в Учредительное собрание, которое должно было создать новую власть взамен Временного правительства. Они прошли на Тамбовщине в середине ноября и принесли полный успех эсерам, получившим больше 70% голосов. Из 16 депутатских мандатов от нашей губернии 13 достались эсерам и 3 – большевикам, за которых голосовали преимущественно солдаты местных гарнизонов. Особо отметим очень высокую явку наших земляков на выборы (в голосовании участвовали почти 3/4 избирателей), поскольку этот вроде бы рядовой факт выразительно говорит об ожиданиях, которые простые люди связывали с Учредительным собранием, и о том, что большинство их надеялось мирно, без применения оружия, решить назревшие общественные проблемы. Однако разгон большевиками общенационального законодательного собрания похоронил эти надежды, открыв дорогу к гражданской войне. Одним из первых ее симптомов стал расстрел мирной манифестации сторонников Учредительного собрания в Козлове 6 января 1918 г. Огнем из пулемета солдатами было убито около 20 человек. Если бы мы могли оказаться в Тамбове зимой 1917-1918гг., то едва ли почувствовали бы, что российская провинция рас­стается с прежним укладом жизни идвижется к новым игорьким испытаниям. Еще работали все заводы, мастерские, электростанции, учреждения. Еще ходили пассажирские поезда, и можно было купить билет до Москвы, Саратова или Воронежа. Для отопления домов хватало угля, торфа и дров. Открыты были двери столовых, трактиров и ресторанов, где хорошо кормили за царские деньги или «керенки» – деньги свергнутого Временного пра­вительства. Они выпускались отдельными листами (по 40 экземпляров на каждом) и считались платежными, пока сохраняли четверть своей величины. Недостатка в продуктах не было, хотя цены вы­росли, они были в 5-10 раз дешевле цен в Петрограде и Москве. Настоящим бедствием стало самогоноварение. В многолюдных городах губернии ключом била торговля, бурлила политическая жизнь. Днем в Тамбове по Большой (Советской) и Дворянской (Интернациональной) гуляли шумные толпы молодежи: выс­шие учебные заведения прервали занятия, и студенты оста­вались дома, у родителей. Многие – от рядового до старше­го офицера – вернулись из армии: кто самовольно, как дезер­тир, кто в порядке спешной демобилизации, предпринятой новой властью. Здания учебных заведений, клубов освобо­дились от госпиталей, и в их актовых залах, в кинотеатрах «Модерн», «Колизей» (Облдрамтеатр) учащиеся, студенты, другие люди устраивали платные балы и вечера с танцами под музыку духовых оркестров. Спекулянты сры­вали огромные барыши, а служащим, людям «интеллигент­ных» профессий становилось все труднее достать работу – хорошие места быстро занимали «свои». Революция, говоря словами писателя А. Платонова, шла в нашу губернию «пешим шагом». Переход власти к Советам, свершившийся в столицах и крупных промышленных центрах, здесь сдерживался преобладанием в них правых эсеров, слабостью большевиков. Лишь в Усмани и Кирсанове большевики и левые эсеры уже вскоре объявили о переходе власти к местным Советам, но это были скорее заявления, чем реальные действия, и сами эти события остались почти не замеченными. Все ключевые посты в управлении губернией оставались у эсеров во главе с губернским комиссаром Шатовым. На большевиков многие посматривали с иро­нией и превосходством. И напрасно – этой «породе» людей российская история отвела в XX веке главную роль. Как и их собратья по партии, тамбовские большевики признавались в том, что у них, за редким исключением, не было ни знаний, ни опыта. Но зато они обладали огромной жаждой и безошибочным чутьем власти, крепкой верой в учение Маркса, жесткой дисциплиной и неодолимым стремлени­ем «железной рукой загнать человечество в царство свободы». И местных, и присланных изцентра большевиков не сдерживали нормы права, демократии, морали, поэтому, вконечном счете, во всех местах они приходили к власти, брали ее где вооруженным насилием, где выталкиванием умеренных социалистов – эсеров и меньшевиков, где хитростью и другими вероломными способами. В ноябре 1917 г. большевики закрепились в руководстве Советов в Козлове, Усмани, Кирсанове, в пригородном поселке под Тамбовом (ныне г. Котовск), в декабре – в Ли­пецке, в январе 1918 г. – в Шацке, Лебедяни, Борисоглебске, Моршанске, Сасове. Дошла очередь идо Тамбова, но захва­тить власть здесь было непросто – приходилось считаться с недоброжелательным, а то и враж­дебным отношением населения, с серьезным противодействием эсеров. Губернский «комитет спасения революции» отвергал все декреты Совнаркома, формировал ударный батальон. Вооруженный захват власти большевиками в столицах предписывал аналогичные действия их тамбовским единомышленникам. Местные большевики получали поддержку, а порой и прямо подталкивались эмиссарами из Петрограда и Москвы. Наиболее ярко «экспорт» революции проявился в Тамбове, где советская власть была навязана присланными из Москвы левыми эсерами. За январь-апрель 1918 г. тамбовские большевики во гла­ве с Б. Васильевым, М. Чичкановым, Н. Рогозинским и др., действуя как самостоятельно, так и по указаниям и с по­мощью своего центрального руководства, сумели сделать многое. Для вооружения большевистских сил из столичных арсеналов и с тульских оружейных заводов были получены тысячи винтовок, в Тамбове большевики разоружили эше­лон с чехословаками и батальон ударников, состоявший из беглых офицеров. Для установления своего контроля в селах и уездных городах большевики использовали решительных демобилизованных солдат и дезертиров. Эти солдаты разго­няли неугодные органы власти, участвовали в созы­ве и работе съездов Советов, перекраивали в свою пользу управление на местах. Прекратив финансирование из Пет­рограда Тамбовского городского Совета, большевики вынуди­ли эсеров и меньшевиков принять резолюцию о переходе власти к Советам. Упразднялись городские думы, земские учреждения, накопившие за полвека своей деятельности огромный опыт хозяйствования, общественного самоуправления. Впрочем, порой это больше походило на переименование старых органов, поскольку и их звенья и кадры использовались Советами. В уездах процесс смены власти продолжался до марта 1918 г. Советские историки подчеркивали «мирный» ход этого процесса в городах края. Однако документы свидетельствуют о широком применении большевиками военно-силовых методов, политического насилия над населением. В Спасске, Темникове и Елатьме новая власть победила в ходе вооруженной борьбы, с помощью воз­вращавшихся в деревню солдат. Обычно же достаточно было демонстрации силы, чтобы парализовать пассивное сопротивление горожан. Шло наступление на свободу печати. В Тамбове в 1918 г. были закрыты оппозиционные газеты и журналы «Голос социал-демократа», «Тамбовский земский вестник», «Мысль и дело». Уже с весны 1918 г. обычным стал отказ допускать представителей «непролетарских» организаций в состав Советов. В стремлении к единообразной диктатуре большевики не жалели и «своих». В марте-апреле 1918 г., добиваясь под­чинения Совнаркому, укрепляя личную власть, большевики из губисполкома «задрались» с товарищами по партии, а так­же с левыми эсерами и меньшевиками из Тамбовского го­родского Совета. Для разбирательства в Тамбов приезжал председатель ВЦИК Я. Свердлов, он прямо заявил, что в губернии «советская власть насаждена». Губернская власть два раза отменяла ре­зультаты выборов в городской совет, куда жители Тамбова избрали неугодных большевикам депутатов. Дело дошло до обстрела здания горсовета. В итоге вход в горсовет был закрыт, и на двери появилась листовка: «Совет распущен навсегда! Пришло время для установления не власти Советов, а дикта­туры революционных партий». Депутатам горсовета пришлось укрываться в депо под защитой железнодорожных рабочих. В феврале был распущен проэсеровски настроенный губернский крестьянский Совет. В губернском исполкоме, который был создан в начале марта 1918 г., большевики взяли себе 25 мест и только 10 мест выделили левым эсерам – своим тогдашним партнерам по власти. Процесс смены местных органов Временного правительства властью большевистских Советов в Тамбовской губернии растянулся надолго и никак не походил на триумфальное шествие – от формального объявления новой власти в Усмани и Кирсанове (начало ноября) до ее вооруженного захвата в Елатьме и Темникове (середина марта) прошло более четырех месяцев. Столь длительный для революционной эпохи срок красноречиво говорит не только о тех трудностях, с которыми был связан этот процесс, но и о том, с какими новыми проблемами предстоит столкнуться вскоре новой власти. Вполне благоприятно для большевиков развивались события в деревне. Для крестьян они были людьми, которые разрешили взять и переделить помещичью землю. Правда, большевики не сочувствовали уравнительному землепользованию, будучи сторонниками национализации земли (передачи ее в собственность государства), но для них было важнее, что крестьяне выступали против частной собственности на землю. Это способствовало союзу с левыми эсерами, которые на первом этапе стали проводниками аграрной политики советского государства. В январе-марте 1918 г. Советы были насаждены во всех волостях Тамбовщины. Отныне крестьяне по­лагали, что теперь «можно все», и в январе-феврале вновь участились разгромы как взятых, так и еще не взятых на учет помещичьих имений, порубки лесов, попытки растащить сахарные, спиртовые, текстильные, маслодельные заводы и фабрики. Деревня не желала знать, что и новая государствен­ная власть не может мириться с погромами. Уже весной 1918 г. большевики столкнулись с тем, что крестьяне в условиях галопирующей инфляции не хотят делиться с городом хлебом за обесцененные деньги. Зимой 1918 г. тамбовская деревня занималась переделом земли. Ее получили свыше 40 тысяч безземельных хозяйств. Раздел земли по числу едоков и работников проходил бурно – каждый старался успеть ухватить побольше и получше, и порой для успокоения крестьян требовалась вооружен­ная сила. Однако попытки большевиков и левых эсеров пре­сечь беспорядки в деревне, создать коллективные хозяйства, коммуны, сохранить «образ­цовые» помещичьи имения успеха не имели. Посылка воин­ских отрядов в деревню лишь озлобляла крестьян, а для планомерного налаживания сельскохозяйственного производства не хватало сил, времени и знаний. К началу весеннего сева тамбовские крестьяне получили землю, орудия труда, скот помещиков, вернулись к хозяйст­ву демобилизованные фронтовики. Налогов не было, урожаи были хорошими, цены на продукты росли. В общем, могло показаться, что перед многими земледельцами открывались пути если не быстрого и лег­кого обогащения, то, во всяком случае, возможность выбраться из постоянной нужды.