П. Струве о барщинном хозяйстве.

Барщинное хозяйство было заинтересованно в равенстве среди крестьян, потому что оно, прежде всего, нуждалось в кооперации равносильных единиц. С другой стороны, отнимая, по общему правилу, весь прибавочный продукт у крестьян, оно в самом корне подрывало возможность образования капитала, как социального отношения, между подчиненными барщинному режиму «душами».

<...> Крестьянская реформа сопровождалась <...> важными хозяйственными преобразованиями, означавшими усиленный переход страны к денежному хозяйству.

<…> благодаря развитию помещичьего хозяйства, предложение хлеба обогнало спрос, и при этих условиях последний строил цены. <...> Конечно, при узости рынка, крепостное барщинное хозяйство, не нуждавшееся в денежном возмещении одной из самых важных статей издержек производства - оплаты рабочей силы, могло, не подрывая себя, идти дальше в уступках спросу, чем вполне денежное хозяйство. В этом состоянии экономическая сила, а не слабость русского дореформенного помещичьего хозяйства. При очерченных условиях не могло быть и речи о большей выгодности вольнонаемного труда сравнительно с принудительным, поскольку дело шло о массе земледельческих рабочих сил. <...>

В оброчной России крепостного хозяйства, строго говоря, не существовало. Оброк с промыслового крестьянства превратился в частное обложение, в приватный налог с дохода мелкого; а подчас и крупного производителя. Его хозяйственная роль и еще более хозяйственная роль помещичьей власти вообще была здесь исключительно отрицательной. Власть эта эксплуатировалась, как право, лишенная всякого содержания и оправдания.

Иначе дело обстояло в барщинной России. Барщина ложилась на крестьянскую личность большим гнетом, чем оброк, но это отрицательное культурное значение барщины не должно скрывать от нас того его положительного экономического значения, что барщинное хозяйство в момент своей ликвидации было наиболее производительной организацией земледельческого труда и объективно, и в особенности с точки зрения получателей прибавочной ценности. Владение крещенной собственностью могло тяготить русских помещиков только в <...> малоземельных имениях<...>. Но нигде мы не видим у них сознательного стремления совсем избавиться от владения крепостными. <…>

Крепостное право было отменено, вопреки интересам помещичьего класса.

Но чем же можно объяснить такую крупную реформу?

<...> Совершенно ясно, что освобождение <...> было в интересах самого крестьянства. Было бы смехотворным преувеличением приписывать его самому крестьянству и его борьбе с крепостным правом. Этот факт имел значение скорее угрозы, чем реально наступившей опасности. <...>

Но помещичье хозяйство черноземного центра действительно <...> переживало кризис.

Крепостное хозяйство <...> широко развило свои производительные силы, став на почву товарного производства, и в то же время в его распоряжении был слишком узкий <...> и неустойчивый в своих требованиях неорганизованный рынок.

Единственным <...> выходом <...> было улучшение путей сообщения, [что - ред.] поставило на очередь вопрос о постройке железных дорог. Можно сказать, что если бы железные дороги не были уже выдуманы в Англии, их нужно было бы изобрести в России 40-х годов под давлением экономической необходимости. <...>преобразование путей сообщения <...> не могло бы мириться не только с крепостным правом в его полном объеме, но и с какими бы то ни было промежуточными формами крепостной зависимости.

Проведение железных дорог само по себе заключало в себе переворот, большей экономической значимости, чем простое провозглашение крестьянской свободы. Оно в огромной степени содействовало водворению денежного хозяйства, и на огромном пространстве революционизировало условия рынка. <...>

<...> Таков хозяйственный фундамент крестьянской реформы.

<...> [Необходимо различать] крепостное право на всю личность крестьянина, и понятие крепостного права, как права на обязательный землевладельческий труд. Крепостное право в первом смысле могло быть отменено и полвека раньше. Оно удержалось так долго, потому что оно исторически сплелось <...> с крепостным хозяйством, которого «отменить» до 1861 года не могла и самая благожелательная государственная власть <...>. так как <...> тенденция к обезземеливанию излишних рабочих сил <...> проявилось бы еще сильнее, если бы неограниченная власть помещика над крестьянской личностью отпала, и эти отношения свелись исключительно к обязательному земледельческому труду за использование землей.

<...> В 1861 году крепостное право в своем падении не могло не увлечь за собой и обязательного крестьянского труда. <...>

Но недаром барщинно-крепостное хозяйство было «ликвидировано» в значительной мере только на бумаге. Новейшее помещичье хозяйство на крестьянском инвентаре есть дореформенное крепостное хозяйство без обязательного труда. Настоящая «лебединая песнь старого процесса производства» оказалась вовсе не лебединой, <...> она пелась и поется до сих пор на всем пространстве нашего черноземного центра. <...> Но это не значит, чтобы ликвидация крепостного хозяйства не была экономической необходимостью. На Россию надвинулась западноевропейская техника. <...> Реформа 19 февраля <...>, т.о. не столько подвела итоги прошлого, сколько учла будущее. <...>

Вывод: <...> не внутреннее развитие самого крепостного хозяйства привело к его ликвидации. <...>

<...> Что такое помещичье хозяйство с крестьянским инвентарем, что такое все эти формы крестьянской аренды за отработки, за отрезки, да и за чистые деньги, которые не доставляют арендатору ни атома прибыли и вторгаются в область минимальной заработной платы, что это как не наследие крепостного хозяйства? Нас уверяют с разных сторон, что это капитализм. Но мы чуем тут крепостной дух.

<...> реформа [1861 г. - ред.] не могла создать класс безземельных рабочих, потому что само крепостное хозяйство не успело еще создать этого класса.

Реформа <...> возложила бремя создания этого класса на стихийную экономическую революцию после реформы. <...> Я хотел бы здесь <...> подчеркнуть одну мысль, которая представляется мне исторически и социально существенной. Я указал на различную социальную судьбу земледелия и промышленности в России. В первой чисто экономическое превосходство оказывалось на стороне несвободного, во второй - на стороне свободного труда. Таков социальный вывод. А практическим следствием из этого вывода то, что промысловому труду, в недрах которого, хотя он и моложе земледельческого, на России зародилась свободная народная личность, принадлежит известное право на общественное первородство <...> Промысловая Россия уже сыграла в развитии русской культуры и общественности крутую роль. Однако, культурно-общественное развитие ее еще не только не завершено, но в большей своей части еще не сознано и не выполнено.

<...> Представление, согласно которому русское крепостное хозяйство по своему существу резко отличается от типичного западноевропейского крепостного хозяйства, от восточногерманского <...>, оказывается неверным. <...> наше изложение указывает на исторически преемственную связь между русским дореформенным и послереформенным хозяйством. Крепостное помещичье хозяйство было денежно-хозяйственным клином, глубоко вбитым в натурально-хозяйственное тело страны. «Производство хлеба на продажу» вовсе не было чем-то противоречащим существу крепостного хозяйства, как думает один выдающийся исследователь нашей новейшей экономической эволюции[1], а наоборот, составляет его движущий мотив и определяющую цель.

Струве Петр. Крепостное хозяйство. Исследование по экономической истории России в 18 и 19 вв. Б. м. и., 1913 С. 135-159.