Речь при выборах редакции «искры» 132

7 (20) АВГУСТА

Товарищи! Речь Мартова была настолько странная, что я вижу себя вынужденным решительно восстать против его постановки вопроса. Я напоминаю прежде всего, что протест Мартова против самых выборов редакции, отказ его и его товарищей от участия в имеющей быть выбранной редакции находятся в вопиющем противоречии с тем, что говорили все мы (и Мартов в том числе), когда партийным органом признана была «Искра». Нам возражали тогда, что такое признание не имеет смысла, ибо нельзя утверждать одного заголовка без утверждения редакции, и сам же тов. Мартов разъяснял возражателям, что это неправда, что утверждается определенное политическое направление, что состав редакции не предрешается ничем, что выборы редакторов предстоят еще впереди, по пункту 24 нашего Tagesordnung133. Поэтому тов. Мартов не имел теперь решительно никакого права говорить об ограничении признания «Искры». Поэтому слова Мартова, что его вступление в тройку без старых его товарищей по редакции положило бы пятно на всю его политическую репутацию, свидетельствуют лишь о поразительном смешении политических понятий. Встать на эту точку зрения — значит отрицать право съезда на новые выборы, на всяческое изменение состава должностных лиц, на переборку уполномочиваемых им коллегий. Какую путаницу вносит такая постановка вопроса, видно хотя бы и из примера Организационного

306 В. И. ЛЕНИН

комитета. Мы выразили ему полное доверие и благодарность съезда, но мы в то же время осмеяли самую мысль о том, что съезд не вправе разобраться во внутренних отношениях ОК, мы в то же время отстранили всякое предположение о том, что старый состав ОК стеснит нас в «нетоварищеской» переборке этого состава и в образовании из любых элементов нового ЦК. Повторяю еще раз: в воззрениях тов. Мартова на допустимость выборов части прежней коллегии проявляется величайшее смешение политических понятий.

Я перейду теперь к вопросу о «двух тройках»134. Тов. Мартов сказал, что весь этот проект двух троек есть дело одного лица, одного члена редакции (именно мой проект), и что никто больше за него не ответственен. Я категорически протестую против этого утверждения и заявляю, что оно прямо неверно. Я напомню тов. Мартову, что за несколько недель до съезда я прямо заявил ему и еще одному члену редакции, что я буду требовать на съезде свободного выбора редакции. Я отказался от этого плана лишь потому, что сам тов. Мартов предложил мне вместо него более удобный план выбора двух троек. Я формулировал тогда этот план на бумаге и послал его прежде всего самому тов. Мартову, который вернул мне его с исправлениями, — вот он у меня, этот самый экземпляр, где исправления Мартова записаны красными чернилами135. Целый ряд товарищей видел затем этот проект десятки раз, видели его и все члены редакции, и никто никогда не протестовал против него формально. Говорю: «формально», ибо тов. Аксельрод однажды, если я не ошибаюсь, бросил как-то частное замечание о несочувствии его этому проекту. Но само собою разумеется, что для протеста редакции требовалось не частное замечание. Редакция недаром приняла даже перед съездом формальное решение пригласить определенное седьмое лицо для того, чтобы, в случае необходимости выступить на съезде с каким-либо коллективным заявлением, можно было принять непоколебимое решение, столь часто не достигавшееся в нашей коллегии из шести. И все члены редакции знают, что пополнение шестерки седьмым

II СЪЕЗД РСДРП 307

постоянным членом редакции составляло уже очень и очень давно предмет наших постоянных забот. Таким образом, повторяю, выход в виде выбора двух троек был совершенно естественным выходом, который я и ввел в свой проект с ведома и согласия тов. Мартова. И тов. Мартов вместе с тов. Троцким и другими много и много раз после того защищали эту систему выбора двух троек на целом ряде частных собраний «искряков». Исправляя заявление Мартова о частном характере плана двух троек, я и не думаю, однако, затрагивать этим утверждения того же Мартова о «политическом значении» того шага, который мы сделали, не утвердив старой редакции. Напротив, я вполне и безусловно согласен с тов. Мартовым в том, что этот шаг имеет крупное политическое значение — только не то, какое приписывает ему Мартов. Он говорил, что это есть акт борьбы за влияние на ЦК в России. Я пойду дальше Мартова. Борьбой за влияние была до сих пор вся деятельность «Искры», как частной группы, а теперь речь идет уже о большем, об организационном закреплении влияния, а не только о борьбе за него. До какой степени глубоко мы расходимся здесь политически с тов. Мартовым, видно из того, что он ставит мне в вину это желание влиять на ЦК, а я ставлю себе в заслугу то, что я стремился и стремлюсь закрепить это влияние организационным путем. Оказывается, что мы говорим даже на разных языках! К чему была бы вся наша работа, все наши усилия, если бы венцом их была все та же старая борьба за влияние, а не полное приобретение и упрочение влияния. Да, тов. Мартов совершенно прав: сделанный шаг есть, несомненно, крупный политический шаг, свидетельствующий о выборе одного из наметившихся теперь направлений в дальнейшей работе нашей партии. И меня ни капельки не пугают страшные слова об «осадном положении в партии», об «исключительных законах против отдельных лиц и групп» и т. п. По отношению к неустойчивым и шатким элементам мы не только можем, мы обязаны создавать «осадное положение», и весь наш устав партии, весь наш утвержденный отныне съездом

308 В. И. ЛЕНИН

централизм есть не что иное, как «осадное положение» для столь многочисленных источников политической расплывчатости. Против расплывчатости именно и нужны особые, хотя бы и исключительные, законы, и сделанный съездом шаг правильно наметил политическое направление, создав прочный базис для таких законов и таких мер.

Печатается по рукописи

II СЪЕЗД РСДРП 309