Постановление Верховного суда США 1980 года

Десятилетиями Фонд Рокфеллера лелеял область молекулярной биологии, финансировал её проекты секвенирования геномов и развития клонирования. В результате сегодня гиганты биотехнологии, такие как «Монсанто» или «Каргил», вложили и вкладывают огромные средства в генетическую модификацию животных. Эти компании сосредоточены на одной цели: патенты и лицензионные права на результаты. Это определило радикальную и очень спорную арену борьбы за патентование жизни.

Впервые признанию таких патентов был дан «зелёный свет» американским Верховным судом. В 1980 году Верховный суд США в постановлении 5–4 по делу «Дайамонд против Чакрабарти» объявил, что «всё под солнцем, что сделано человеком», может быть запатентовано. Конкретно этот случай касался патентования генетически спроектированных бактерий, которые питаются нефтяным осадком. В 1987 году Патентное ведомство США выпустило заявление о принципиальной патентоспособности нечеловеческих многоклеточных организмов, которые не появились естественным путём. Это решение сопровождалось знаковым патентом на так называемую «гарвардскую мышь», которая была спроектирована восприимчивой к раку[458].

«Монсанто» была не одинока в попытке контролировать всё животные генетические семенные линии. В июле 2006 года корпорация «Каргил» из Миннесоты, крупнейшая в мире сельскохозяйственная торговая компания и одна из доминирующих фирм в производстве и обработке говядины, свинины, индейки и бройлеров, подала в Патентное ведомство США заявку на за номером US 2007/0026493 A1. Заявка была озаглавлена «Системы и методы оптимизации производства животных, используя информацию генотипа» и формулировала свою цель как необходимость «оптимизировать производство животных, основанную на информации генотипа животных»[459]. «Каргил» была вовлечена в совместное с «Монсанто» предприятие «Ренессен Фид эн Проусессинг» около Чикаго, где применялись передовые методы селекции и трансгенные [методы] для запатентованных видов кормовых зёрен, семян масличных культур и других зерновых культур[460].

С уловками, системой и хорошо налаженной кампанией лжи и подтасовок эти четыре главных ГМО–гиганта агробизнеса — «Монсанто», «Сингента», «Дюпон» и «Доу» — продвигались к цели, о которой когда–то мечтал Генри Киссинджер как об окончательном контроле: «Контролируя нефть, вы контролируете государства. Контролируя продовольствие, вы контролируете население».

Отличительным признаком администрации Буша–Чейни было упорное стремление к глобальному контролю над нефтью. И лишь немногие понимали, что преследование второй цели Киссинджера — контроля над продовольствием — продвигалось не менее эффективно, что весьма опасно для будущего мирового народонаселения. Возможно, самым эффективным инструментом влиятельной и высокомерной элиты, стоящей за процветанием ГМО–агробизнеса, было их расчётливое культивирование опасного мифа, что абстрактная «наука» — это всегда «прогресс». Это наивное и широко распространённое мнение об идее научного прогресса как аксиомы было одним из существенных инструментов в процессе захвата контроля над производством и поставками мирового продовольствия к концу первого десятилетия нового столетия.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Когда было написано это Послесловие, Европейский Союз — самый стойкий оплот оппозиции быстрому распространению в мире ГМО, отступал. В сентябре 2006 года ВТО опубликовала часть своего решения по случаю, представленному на суд в мае 2003 года американским президентом Джорджем Бушем–младшим, обвинявшем ЕС в фактическом моратории на ГМО. Судьи ВТО отметили, что, поскольку Европейская Комиссия в то время как раз изменяла свои процедуры, чтобы одобрить ряд различных вариантов ГМО для коммерческого использования, этот мораторий или официальный запрет больше не существует. К сожалению, это было верно[461].

Предварительное постановление по этому случаю было выпущено специальным трибуналом (состоящим из трёх человек) Всемирной торговой организации в Женеве. Решение ВТО угрожало принудительным введением генетически манипулированных растений и продовольственных продуктов самой важной для сельскохозяйственного производства области в мире — Европейскому Союзу. Это постановление было подшито правительством Соединённых Штатов в одну папку рядом с Канадой и Аргентиной — третьего из наиболее ГМО–загрязнённых государств в мире.

Суд в составе трёх членов ВТО под председательством швейцарского бюрократа из Министерства сельского хозяйства Кристиана Хеберли предварительно постановил, что между июнем 1999 и августом 2003 года ЕС применял «фактический» мораторий на одобрение продуктов ГМО в противоречии с требованием Брюсселя об отсутствии подобного моратория. Судьи ВТО утверждали, что ЕС был «виновен» в том, что не следовал правилам ЕС, вызывая «неуместную задержку» в следовании обязательствам ВТО[462].

Тайный трибунал ВТО также постановил, согласно пропущенному документу, что формальное правительственное одобрение ЕС на высаживание специфических ГМО–растений было незаконно отсрочено в случае 24 из 27 специфических ГМО–продуктов, представленных Европейской Комиссии в Брюсселе.

Трибунал ВТО рекомендовал, чтобы Орган по разрешению споров ВТО — этот полицейский мировой торговли — обратился к ЕС с просьбой привести свою практику «в соответствие со своими обязательствами согласно СФС (ВТО)». Это было печально известной Санитарной и Фи–тосанитарной станцией спасения промышленного агробизнеса, позволяющей ему использовать торговое превосходство ВТО, чтобы растоптать национальное государственное право заботиться о здравоохранении и безопасности собственных граждан. Отказ выполнить требования ВТО мог привести к сотням миллионов долларов ежегодных штрафов[463].

Комиссия ЕС, сильная и в значительной степени не подотчётная бюрократия в Брюсселе, которая управляет повседневной жизнью приблизительно 470 миллионов граждан ЕС в 25 государствах, сама была расколота по вопросу ГМО. Еврокомиссар по вопросам сельского хозяйства из Дании был настоятельно настроен «за» ГМО. Министр по вопросам окружающей среды ЕС из Греции, в которой был закон, строго запрещающий ГМО, был настоятельно против. Фермеры по всему ЕС организовывали спонтанные «свободные от ГМО» зоны и оказывали давление на своих политических деятелей, чтобы те не уступали требованиям ВТО. Опросы общественного мнения неоднократно показывали, что европейские граждане, будучи спрошены, выражали сильную негативную реакцию относительно ГМО, эти цифры часто достигали 60% опрошенных или более[464].