Глава пятая. Народные движение в среднем Приднепровье и в Суздальской земле в XII веке

Восстанием 1113 г. классовая борьба в Киевской земле в период феодальной раздробленности древнерусского государства не закончилась. "Устав" Мономаха не в силах был упразднить причины, порождавшие классовую борьбу, и конец первой половины XII столетия ознаменовался новым взрывом социальных противоречий.

И на этот раз речь идет о движении "киян", т. е. в первую очередь "простой чади" Киева. О нем мы узнаем в связи с рассказами летописцев об опустошительных усобицах между "Мономашичами" - потомками Владимира Мономаха и его сына Мстислава - и "Ольговичами" - потомками Олега Святославича, князя новгород-северского. В этой борьбе, следуя заветам своих дедов, Мономашичи старались опереться на ремесленников и купцов, а Ольговичи на киевскую боярскую зпать и высшее духовенство, на монастыри.

На первом этапе борьба двух княжеских линий завершилась победой Ольговичей, и в 1138 г. в Киеве начал княжить Всеволод Ольгович, рассматривавший Киев вопреки решениям Любечского съезда как свою "отчину", которую он хотел передать по наследству брату своему Игорю.

Времена княжения Всеволода Ольговича в Киеве ознаменовались необузданным грабежом киевлян "княжими мужами" - тиунами. Летописец вкладывает в уста киевлян упрек, брошенный ими князю: "Ратша нам погубил Киев, а Тудор - Вышгород". Нет сомнения в том, что в данном случае имеются в виду именно киевский и вышгородский тиуны Всеволода Ольговича - Ратша и Тудор.

Волнения киевлян начались тотчас же после смерти Всеволода Ольговича, наступившей 1 августа 1146 г.

Город разделился на два лагеря. Брат умершего князя - Игорь Ольгович созвал киевлян на Гору, на Ярославов двор, где они "целовали крест", т. е. присягнули князю. Но большинство киевлян не было удовлетворено таким исходом дела. Они не могли примириться с тем, что Всеволод передал Киев брату по наследству. "Не хотим быть, как в наследстве", - заявляли киевляне. Это выступление киевлян, их взгляд на порядок престолонаследия свидетельствуют о стремлении жителей стольного города Руси решать все важнейшие дела на вечевых сходах.

Они считали, что вопрос о новом князе не может решаться без их участия, без созыва веча. Только вечевой сход может дать согласие на передачу киевского престола тому или иному князю, и уж кому-кому, а непопулярным в Киеве Ольговичам, опиравшимся на бояр и духовенство и с их помощью оказавшимся вершителями судеб Киева, не пристало рассматривать Киев как "отчину", которой они могут распоряжаться по своему усмотрению.

Недовольные киевляне - а недовольные составляли большинство мужского населения Киева - сейчас же собрались на вече у Туровой божницы, стоявшей вдали от Ярославова двора, на том самом Подоле, где бушевала "простая чадь" в 1068 г., память о чем была еще жива.

Игорь с братом своим Святославом во главе дружины направились к Туровой божнице. Игорь стал с дружиной в отдалении, а Святослав подъехал к киевлянам. Киевляне потребовали отстранения княжеских тиунов - Ратшу и Тудора, которых они обвиняли в разграблении Киева и Вышгорода, потребовали также, чтобы князь сам вершил суд и чтобы оба Ольговича принесли им, "киянам", присягу на кресте. Святослав исполнил требование киевлян. Сойдя с коня, он целовал крест за себя и за брата, и обещал киевлянам, что теперь и тиун будет "по их воле" и не будет им от князя "никакого насилья". После этого Святослав вместе с "лучшими мужами" из киевлян возвратился к брату, которому сказал, что он принес присягу киевлянам на условии отстранения ненавистных народу тиунов, восстановлении суда самого князя и создания "уроков", т. е. правил, которыми впредь должны будут руководствоваться тиуны. Игорь повторил церемонию присяги киевлянам: "целовал крест по всей их воле".

Но киевляне не успокоились. Они кинулись на двор тиуна Ратши, на дворы "княжих мужей" - мечников и разгромили их.

События в Киеве в 1146 г. говорят о возросшем значении киевлян - ремесленников и торговцев - в политической жизни Киевской земли. Большую роль начинают играть вечевые сходы "киян". Как равные с равными, договариваются киевляне с князьями, и князья "целуют крест", т. е. приносят присягу горожанам. Сам акт присяги происходит в торжественной и напряженной обстановке вечевого схода.

Роль веча в Киеве еще более усилилась после того, как 13 августа 1146 г. на киевское княжение вступил внук Мономаха Изяслав Мстиславич.

Киевляне охотно поддержали его в борьбе с ненавистными Ольговичами. Они вместе с сельским людом окрестных земель обрушились на сторонников последних. Дома и дворы дружинников и слуг Ольговичей были разграблены, имущество и скот захвачены. Пострадали и монастыри, поддерживавшие Ольговичей. После этих событий вече приобрело еще большее значение. Оно помогало князьям или отказывало им в поддержке. Так, например, киевское вече отказалось откликнуться на призыв Изяслава Мстиславича к киевлянам идти походом на другого Мономашича - Юрия Долгорукого. Киевляне заявили: "не можем на Владимирово племя руки поднять".

Так, описывая княжеские распри и войны, летописец невольно раскрывает нам картину могучих социальных движений, которые едва не сделали Киев таким же вечевым городом, какими стали Новгород и его "младший брат" - Псков.

Конечно, не следует полагать, что в этих событиях Мономашичами руководили симпатии к народным массам, а Ольговичами - к феодальной верхушке. И те, и другие были феодалами. Но одни, памятуя успех и популярность деда - Владимира Мономаха, искали сочувствия и поддержки у киевлян и добивались этого некоторыми уступками и социальной демагогией, умело играя на авторитете Мономаха, а другие продолжали грубую политику насилия и пренебрежения к массам, и только грозные августовские события 1146 г. заставили их считаться с "киянами". И среди сторонников Мономаха были представители духовенства и боярства, недобрым словом поминавшие "простую чадь", восставшую в 1068 г., и посаженного ею на престол в Киеве князя Всеслава. И сами Мономашичи не раз своими действиями вызывали справедливый гнев трудового люда.

В частности, это проявилось в день смерти Юрия Долгорукого, на которого за десять лет до этого киевляне отказались поднять руку. Киевский великий князь Юрий Долгорукий умер в Киеве 15 мая 1157 г. Как уже не раз бывало, смерть князя послужила поводом к восстанию в Киеве. Восставшие разгромили дворы Юрия и его сына Василька, расположенные в городе, и двор князя за Днепром. Летопись сообщает, что всюду по городам и селам Киевской земли избивали "суздальцев" и захватывали их имущество ("товар их грабяче") ("Летопись по Ипатьевскому списку", стр. 336). В этих "суздальцах" следует усматривать дружинников Юрия Долгорукого, приведенных им из Суздальской земли, получивших из рук князя земли в Поднепровье и пользовавшихся частью получаемых им от населения доходов. Естественно, что эти "суздальцы", не очень уверенные в завтрашнем дне, стремились, как участники и дольщики в княжеских доходах, сколь возможно, обобрать обитателей своих вотчин, изобретая для этого всякие "неправые виры" и "продажи". Это не могло не вызвать недовольства населения, и, когда умер Юрий Долгорукий, народ расправился с ними, разделив накопленное ими имущество.

Как мы видим, угнетенные и обобранные князем и его слугами народные массы после смерти князя всегда расправляются с его "мужами" - посадниками, тысяцкими, тиунами и прочими помощниками и соучастниками князя по произволу и грабежу. Так было не раз до этого, так не один раз случалось и после этого.

Выступление сельского люда имело место и во время убийства в 1175 г. в Боголюбове, под Владимиром, боярами Кучковичами князя Андрея Боголюбского, сына Юрия Долгорукого. Из рассказа летописи мы узнаем, что дом княжий разграбили "горожане Боголюбские и дворяне", забрав "злато и серебро, порты (одежды) и паволоки (парчу)". Летописец сообщает, что когда дворяне и горожане начали делить княжое имущество, то весть об этом дошла до окрестных сел и "грабители же и из сел приходяче грабяху".

Что же это были за "грабители", пришедшие в город Боголюбов из сел?

Прежде всего, нас не должен смущать термин "грабители". "Ворами" и "разбойниками" для господствующего класса феодалов, для царского правительства были и Степан Разин и Емельян Пугачев. "Злодеями" и "преступниками" в официальных документах именуются декабристы и народовольцы, жертвовавшие своею жизнью для блага народа.

В "грабителях", явившихся в Боголюбов из соседних сел, нельзя не признать смердов, принявших участие в движении горожан и дворян Боголюбова. Выступление боголюбцев явилось толчком к восстанию смердов по всей Суздальской земле.

Ряд летописей: Лаврентьевская, Ипатьевская, Воскресенская, Тверская и др. - сообщают, что много "зла" произошло в "волости" (княжестве) убитого Андрея Боголюбского. Посадников и тиунов, детских и мечников, т. е. княжеских слуг, взимавших поборы и штрафы, творивших суд и расправу, управлявших и вотчинами князя и самим княжеством, перебили, дома их разгромили, имущество захватили (ПСРЛ, т. I, стр. 157; ПСРЛ, т. II, стр. 114-115; ПСРЛ, т. VII, стр. 90; ПСРЛ, т. XV, стр. 252).

Нет никакого сомнения в том, что в данном случае мы читаем рассказ о движении сельского люда и горожан в "волости" Андрея, где действовала его княжеская и вотчинная администрация - все эти посадники и тиуны, детские и мечники. Движение охватило всю землю ("волость"), а не один Боголюбов, и ограблению подвергся не один княжеский дом в Боголюбове, но и "домы" его многочисленных приближенных.

"Велик мятеж бысть в земли той и велика беда, и множество паде голов" ("Новгородская I летопись", ПСРЛ, т. III, стр. 16), - сообщает Новгородская летопись.

Перед нами широкое движение смердов, вызванное тяготами княжеского управления, чрезмерными поборами с сельского и городского люда. Летописец по-своему объясняет причины восстания, как бы обвиняя восставших в непонимании того, что тяготы эти естественны и неизбежны: "не ведуще глаголемого: гдеже закон, тут и обид много" ("Новгородская I летопись", ПСРЛ, т. III, стр. 115).

"Обид много" было потому, что "виры и продажи", и при ртом "неправые", всякие поборы и повинности разоряли сельский люд, и "княжой закон" для смердов превращался в свою противоположность, в "беззаконие", творимое "княжими мужами".

Вот почему смерть князя Андрея Боголюбского, убитого боярами, тяготившимися княжеской властью и стремившимися вернуть свою полупатриархальную независимость времен "старых князей", послужила поводом к восстанию сельского и городского люда по всей "волости". Восставшие мстили за "обиды" и истребляли их конкретных носителей - "княжих мужей".

В событиях 1175 г. следует видеть движение, в котором принимали участие смерды, пострадавшие от "обид", т. е. от феодального гнета. В силу данного обстоятельства события 1175 г. в Суздальской земле нельзя не считать одним из звеньев в цепи первых крестьянских восстаний на Руси.