Первобытная община по данным археологии палеолита

Этнографическое исследование первобытной доземледельческой общины в различных естественно-географических и социально-исторических условиях показало, что она является основной социально-экономической и структурной ячейкой первобытного общества. Но самые ранние этапы истории первобытной общины теперь можно восстановить, лишь опираясь на данные археологии. Однако археология, имеющая дело с материальными памятниками далекого прошлого, в свою очередь, не может реконструировать общественную жизнь этого прошлого без помощи этнографии. Община современных охотников и собирателен - модель, с помощью которой можно осуществить эту реконструкцию. Но эту модель нельзя механически проецировать в прошлое. Ведь первобытная община исторически развивалась подобно всем остальным социальным, институтам. Этнография фиксирует ее на разных этапах развития, но даже самые архаичные из зафиксированных этнографией типов общественного развития не самые ранние. Если исходить из того, что община является ведущей формой организации первобытного коллективного производства, можно предположить, что община существовала уже и в глубокой древности. Будучи иной в организационном и структурном отношении, она занимала то же место в жизни формирующегося общества.

Община как форма организации зарождающегося производства возникла одновременно с возникновением самого человеческого общества. Она была естественно сложившимся коллективом формирующихся, а затем и сформировавшихся людей, необходимым условием их существования. Такое допущение правомерно, потому что важнейшей функцией первобытной общины как социального института была организация совместного хозяйства первобытного коллектива. Там, где есть человеческое общество, там есть и определенным образом организованный человеческий труд, коллектив тружеников, совместно добывающих средства существования, и определенная система разделения труда. Этот коллектив - община. Важнейшие экономические функции первобытного социума выполняла и выполняет прежде всего община, которая была и остается их основой, средоточием, базисом производства, что делает ее универсальной ячейкой в структуре охотничье-собирательского общества. На протяжении истории первобытного общества менялись лишь формы общины, но сама она сохраняла значение ведущего социально-экономического института.

По мере формирования общества складывалась и общинная организация. Поэтому объединения формирующихся людей, которые по своей сущности, по своим функциям приближались к общинам, известным по этнографическим источникам, можно назвать формирующимися общинами. Древнейшие из них - общины архантропов - обладали еще многими особенностями, сближавшими их с объединениями животных предков человека. С развитием общества таких особенностей становилось все меньше.

Археологические материалы - молчаливые свидетели давно ушедшей жизни, но есть среди них памятники, позволяющие составить представление о структуре и функционировании социальных общностей прошлого, об эволюции первобытной общины, о жизни ее на различных уровнях социального развития, в различных экологических условиях. Это - древние жилища и поселения [346].

Мы вынуждены ограничиться анализом материалов о тех древних жилых комплексах, которые изучены наиболее интенсивно и полно. Но и эти материалы позволяют реконструировать некоторые ведущие тенденции в развитии первобытной общины. Эти тенденции, а не конкретные формы первобытной общины имеют универсальный характер.

«Последние два десятилетия ознаменовались настоящим взрывом как в области накопления новых фактов по палеолиту, так и в области их интерпретации» [45, с. 5]. Древность человеческого рода, как теперь доказано, - 3-3,5 млн. лет. Об этом, в частности, свидетельствуют палеоантропологические и археологические находки в Африке, к числу которых относятся и остатки древнейших стоянок первобытного человека.

Древнейшие в мире следы жилищ и кратковременных стоянок охотников обнаружены в Олдувайском ущелье, на границе Танзании и Кении. Уже в самом раннем местонахождении ДК1 найдены фрагменты древнейшего в мире бесспорного жилища с кольцеобразной вымосткой из кусков лавы. Размеры скопления культурных остатков внутри сложенных по окружности каменных блоков - 4,6 х 4 м. Круг из камней, видимо, образовывал ограждение жилища, причем более высокие кучи камней, расположенные через правильные интервалы, предназначались для подпорки жердей. Внутренняя часть скопления имела пол, несколько углубленный по отношению к остальным его частям. М. Лики отмечает, что такие скопления обычны на стоянках африканских охотников, ведущих подвижный образ жизни, а камни играют роль либо ветрового заслона, либо опоры для ветвей, образующих крышу жилища [45, с. 70-72]. На стоянках найдены каменные орудия различных типов, и это наряду с остатками жилища свидетельствует о сравнительном развитии людей, оставивших этот памятник. Местонахождение перекрыто туфом, возраст которого 1,75 млн. лет.

В другом местонахождении, относящемся примерно к тому же времени, найдено резко очерченное скопление мелких каменных орудий и отходов раскалывания камня. Здесь их изготавливали и обрабатывали. Размеры скопления - 7 х 5 м. На границе его прослеживаются признаки какого-то сооружения. Как полагает М. Лики, это скопление следует рассматривать как остатки жилища на месте длительного обитания охотников олдувайского времени [385].

Позднее, в ашеле Восточной Африки, появляется пространственное расчленение труда. Большинство стоянок этого времени не были местами изготовления каменных орудий, поскольку здесь не найдено отщепов или заготовок соответствующей породы, хотя обнаружена настоящая мастерская, где в основном были незаконченные изделия и почти совсем отсутствовали готовые [340].

Если антропоиды добывали пищу на сравнительно ограниченных территориях и вместе с тем не имели постоянных стойбищ, древнейшие архантропы осваивали довольно обширные территории, в пределах которых находились долговременные стойбища, или базовые стоянки, куда они возвращались с охотничьей добычей и орудиями труда либо заготовками для их изготовления, и где концентрировалась общественная жизнь, воспитывались альтруистические качества формирующегося человека, развивался язык. Расширение границ осваиваемых отдельными группами территорий было связано с развитием охотничьего хозяйства. Архантропы охотились на таких гигантов, как слон, динотерий, гиппопотам. Охота на этих животных требовала коллективных усилий и известной организации. Коллективными были также и разделка туши, и дележ добычи. В этом трудовом процессе, выполнявшемся с помощью орудий, уже были заложены социальные начала. В процессе консолидации архантропов «играл большую роль еще один фактор, а именно наличие у группы гоминидов общего жилища... Именно отсюда берет начало генезис тех консолидационных процессов, которые определили дальнейший ход истории человечества» [126, с. 132]. Точнее, наличие жилища само является результатом развития процесса социальной консолидации, истоки которой лежат в недрах первобытного производственного коллектива.

Олдувайское местонахождение ДК1 было, вероятно, базовой стоянкой группы ранних гоминид, средоточием формирующихся социальных отношений, центром первобытного производственного коллектива, или протообщины. Такие группы архантропов, как полагают исследователи, насчитывали не более 50 индивидов, что в целом соответствует размерам общин современных охотников и собирателей. Но отношения внутри протообщины архантропов отличались от отношений внутри современных охотничьих общин. «Базовая стоянка является одной из наиболее важных, характерных черт образа жизни ранних гоминид, поскольку она представляет собой место длительного, хотя и временного обитания. Существование базовых стоянок, вероятно, может быть объяснено продлением периода несамостоятельности молодых членов коллектива и большей их зависимостью от взрослых», оно «может рассматриваться как следствие ограничения подвижности коллектива, обусловленное длительным периодом обучения» [77, с. 65]. Человеческий младенец во всем зависит от матери. Несколько первых лет его жизни взрослые члены коллектива должны заботиться о нем. Во многом это происходит потому, что младенец рождается прежде, чем полностью оформится его мозг. Мозг новорожденного шимпанзе составляет 65 % объема мозга взрослого шимпанзе, а объем мозга новорожденного младенца составляет лишь 25 % объема мозга взрослого человека. По оценкам специалистов, у Homo erectus (которому принадлежали одни из самых ранних базовых стоянок) развитие мозга новорожденного не превышало 30 % [132, с. 125]. Следствием этого была продолжительная зависимость ребенка от матери, а затем и от других взрослых. Кормящей матери трудно принимать участие в охоте наравне с мужчинами. Мужчинам в равной степени требовалась помощь женщин. В протообщине архантропов развивались отношения взаимозависимости полов, отношения трехсторонней зависимости (мужчины - женщины - дети). О подрастающих детях заботились, вероятно, все взрослые в группе, а не только родители. Простая семья, характерная для общин современных охотников и собирателей, в протообщине еще не оформилась, хотя аморфные, неустойчивые протосемейные ячейки, возможно, уже существовали. Не было и родовой организации, хотя локально-групповая экзогамия, одна из основ родовой организации, по-видимому, уже возникала. Это делало протообщину локально-экзогамной группой.

Вводя термин «протообщина», я хочу подчеркнуть, что речь идет о стадиально самой ранней форме общины, структура которой еще отличалась от структуры общин позднейших типов. Общины, известные по этнографическим материалам, сформировались, вероятно, лишь в эпоху позднего палеолита. Подобно другим социальным институтам, община прошла длительный путь становления и развития. Вместе с тем протообщина архантропов, будучи исходной формой общин позднейших типов, имела с ними немало общего, например, наличие долговременного стойбища, функционирование общины в качестве единого, связанного общими интересами и целями хозяйственного организма, территориальность, т. е. экономическая связь с определенной территорией (центром освоения которой и было долговременное стойбище). Все это свидетельствует о том, что хозяйственная деятельность архантропов приобрела организованный характер как во времени, так и в пространстве. Пространственную организацию этой деятельности можно схематически изобразить в виде неправильной большой окружности с находящейся в ней малой окружностью - главным стойбищем (вспомним олдувайское жилище ДК1). Лучеобразные линии, расходящиеся от малой окружности в разных направлениях, показывают движение охотников и собирателей по своей территории. В отдельных случаях, уже в олдувайскую эпоху, охотники могли преследовать дичь на территории соседей. Жилище сфероидной или спиралевидной формы имело ряд преимуществ для первобытного коллектива [89, с. 8-9; 53, с. 96-102]. Жилище протообщины, или малая окружность, было микрокосмом древнейших людей, охотничья территория, простирающаяся за его пределами - макрокосмом.

В ашельское время уже имелось пространственное расчленение труда: изготовление каменных орудий концентрировалось в отдельных мастерских, существовали специализированные стоянки охотников. Итак, в Африке - истоки человеческого общества и культуры (жилые комплексы, набор разнотипных каменных орудий, правильно организованный в пределах протообщины труд). К сожалению, неизвестно, выполнялись ли охотничьи и собирательские функции отдельными хозяйственными группами, входящими в состав общины, как это свойственно общинам исторически позднейших типов.

Большой интерес представляет захоронение группы архантропов на северо-востоке Эфиопии, в местонахождении, древность которого 3 млн. лет. Здесь, может быть, одновременно захоронены ребенок, подросток и примерно пять взрослых [352]. По-видимому, это небольшая родственная группа - древнейшая протообщина или, скорее, часть ее.

Приблизительно 1 млн. лет тому назад нижний плейстоцен сменился средним плейстоценом, а последний 100 тыс. лет назад - верхним плейстоценом. 1 млн. - 80 тыс. лет назад Европу населяли охотники на крупных животных, владевшие огнем, изготовлявшие каменные орудия ашельского типа. Этих европейских палеоантропов называют также пренеандертальцами. Несмотря на примитивный антропологический тип этих людей (о нем известно мало, так как палеоантропологические находки, относящиеся к этому времени, исчисляются единицами), их культура была сравнительно развитой. Об этом можно судить по стоянке в гроте Валлоне (ее возраст - 1 млн. лет), поселениям в Терра Амата и жилищам в гроте Лазаре (Ница).

Возраст поселений в Терра Амата - 420-380 тыс. лет. Это были временные стойбища бродячих охотников и собирателей, которые приходили на побережье Средиземного моря, возводили на дюне жилище, охотились на слонов, оленей и других животных, били рыбу, собирали на скалах моллюсков, обрабатывали каменные орудия и вскоре уходили, чтобы через год вернуться. Прежнюю хижину заносило песком, и на ее месте сооружалась новая. Одни стойбища периодически сменялись другими, большая их часть свидетельствует о кратковременном пребывании здесь людей в конце весны или начале лета. Хижины поддерживались столбами или кольями, следы которых обнаружены во время раскопок. Стены хижин укрепляли глыбы камня. Эти хижины, всегда овальные в плане, имели от 7 до 15 м в длину и от 4 до 6 м в ширину. Внутри хижин были очаги: наряду с очагами, открытыми на стоянках Вертешселлеш (Венгрия) и Чжоукоудянь (Китай), они относятся к древнейшим очагам в мире. Самыми древними пока считаются очаги, обнаруженные в пещерах Азых на Кавказе и Эскаль на юге Франции. Последним около 750 тыс. лет. Возможно, ненамного моложе следы использования огня, обнаруженные в Горном Алтае [110].

Остатки небольших мастерских внутри хижин Терра Амата точно указывают, где изготовлялись орудия. Пробыв несколько дней или недель в стойбище, люди уходили охотиться в другое место [476, с. 626-631]. Их регулярное возвращение в одно и то же время года, почти полное сходство ежегодно сооружавшихся хижин, остатки которых обнаружены в перекрывающих друг друга слоях, - все это говорит о том, что люди, приходившие в Терра Амата, принадлежали к одной и той же группе, или протообщине.

Материалы раскопок свидетельствуют о том, что хозяйственная жизнь группы строилась в соответствии с сезонным циклом, что группе принадлежала определенная территория, которую она экономически осваивала, переходя с одного места на другое, что освоение территории имело не беспорядочный, а ритмический характер, строго обусловленный сменой времен года. Возможно, что в Терра Амата приходила не вся община, а лишь часть ее, скорее всего группа охотников, и в таком случае можно говорить о внутриобщинном разделении труда, видимо половом. Вероятнее, однако, что небольшая группа, приходившая сюда, включала также женщин и детей. Внутри этой группы, возможно, существовали и специалисты по изготовлению и обработке каменных орудий, подтверждением чему служит локализация этой деятельности внутри жилища. Конечно, эти люди могли сочетать изготовление каменных орудий с охотой. Очаг согревал и освещал жилище.

Уровень развития людей из Терра Амата был сравнительно высоким, о чем свидетельствуют разнообразие каменных орудий, повторяемая из года в год конструкция жилищ, организованное освоение общиной обитаемого пространства и охотничье-собирательской территории. Одиннадцать расположенных одна над другой хижин - это одиннадцать ежегодных возвращений одной и той же группы, что свидетельствует об устойчивости социальной структуры и культурных традиций. Хозяйственная деятельность протообщины была сравнительно сложной: охота на крупных животных сочеталась с добыванием рыбы и моллюсков, изготовлением орудий, поддержанием огня. Протообщина из Терра Амата не была стадом, в ней уже видны черты будущего человеческого общества, будущей общины.

На заключительной стадии среднего плейстоцена, в предпоследнем (рисском) ледниковом периоде, искусственные жилища становятся более многочисленными и более удобными. Примером дальнейшего развития и совершенствования организации обитаемого пространства является одно из жилищ в гроте Лазаре. Его возраст - около 200 тыс. лет. Недалеко от входа в пещеру на каркасе из столбов лежали шкуры, образующие стены и крышу жилища: одной стороной оно опиралось о стену грота. Это сооружение было призвано предохранять людей от ветра и сырости, проникавших в пещеру в холодное время года. Четырехугольная в плане, вместительная хижина имела 11 м в длину и 3,5 м в ширину; площадь ее составляла около 35 кв. м. Внутри жилища прямо на земле горели два костра. В пределах обитаемого пространства, возле костров археологи выделяют две зоны, где обнаружено наибольшее количество находок - каменных орудий, костей и т. д. Повседневная жизнь группы была сосредоточена у очагов, они организовывали внутреннее пространство жилища и делили его обитателей на две подгруппы. Вероятно, это были две протосемейные ячейки, связанные тесным родством и совместным ведением хозяйства. Площадь хижины была достаточно вместительной, и 10-15 человек могли свободно расположиться на ночлег вокруг очагов. Жилище выглядит как помещение для отдыха, где люди, вернувшись с охоты, коротали зимние вечера.

Обитатели жилища вели полукочевой, сезонно-оседлый образ жизни. Изучение остатков фауны, найденных на полу хижины, показывает, что люди обосновались в пещере на зиму. Они пришли в ноябре и в течение нескольких месяцев приносили сюда с охоты туши горных баранов, оленей, ланей и многих других животных. Для охоты на них должен был существовать организованный охотничий коллектив. С наступлением теплых весенних дней, в начале апреля, люди покинули пещеру. Летом члены этой общины, вероятно, бродили по своим летним охотничьим угодьям. Но, покидая зимнее жилище, они положили перед входом в него череп волка, предварительно вынув из него мозг через отверстие, проделанное в теменной кости [476, с. 636-639; 405; 404; 406]. Череп, несомненно, призван был охранять жилище до возвращения его обитателей в начале зимы, Эти люди, видимо, верили, что, съев мозг зверя, они приобретали его силу.

В гроте Лазаре найдены кости пантеры и медведя. По мнению исследователей, в охоте на этих животных должно было участвовать не менее 10 мужчин. Следовательно, вся протообщина, включая женщин и детей, должна была состоять из нескольких десятков человек. Все они не могли уместиться в одной хижине. И действительно, в ходе дальнейших исследований в глубине той же пещеры были обнаружены следы других хижин.

Итак, жизнь раннепалеолитических обитателей грота Лазаре была, как и жизнь людей из Терра Амата, подчинена природному циклизму, точнее, была формой активной адаптации к нему. Покидая с наступлением теплого времени года зимние жилища, они надеялись вновь вернуться сюда с приближением холодов. Им принадлежали зимние и летние охотничьи угодья, несомненно хорошо знакомые охотникам. Их жизнь напоминает жизнь современных народов Арктики, которая в соответствии с природным циклом тоже делится на два хозяйственных сезона - оседлый и кочевой. Мастерская по изготовлению каменных орудий, откуда обитатели грота Лазаре приносили готовые изделия, находилась, вероятно, где-то в другом месте, возможно там, где добывалось сырье.

Протообщина из грота Лазаре была социально сплоченным коллективом, который успешно обеспечивал себя пищей на протяжении нескольких месяцев наиболее трудного времени года. Его жизнь основывалась на половозрастном разделении труда, что позволяло мужчинам надолго покидать пещеру в поисках охотничьей добычи и оставлять женщин с детьми. Весь образ жизни этих людей говорит о коллективизме производства и распределения. Хозяйственная деятельность обитателей грота Лазаре, как и людей из Терра Амата, была столь же правильно организованной, она сочетала различные виды труда, расчлененные в пространстве и во времени, а также по половозрастному принципу. О сравнительно высоком уровне развития этой группы палеоантропов говорят не только организация их общественной жизни и относительное совершенство жилищ, но и наличие религиозно-магических, быть может, тотемистических представлений (череп волка, охранявший вход в жилище до возвращения хозяев).

Свидетельством сравнительно сложной организации общественной жизни человека раннего палеолита является Азыхская пещера (Азербайджан) - древнейшая стоянка на территории нашей страны (ее возраст - около 1 млн. лет). Здесь была найдена челюсть пренеандертальца, древнейшая палеоантропологическая находка в СССР. В ходе дальнейших раскопок были обнаружены каменная кладка длиной 4м - вероятно, следы искусственного жилища - и пять очагов. Самый большой очаг площадью около 10 кв. м на глубину в 26 см заполнен отложениями угля и пепла. Найден тайник с четырьмя черепами пещерных медведей. Сохранились кости животных 35 видов, в том числе оленей, медведей, носорога, бизона, ряда птиц и рыб [55, с. 112; 46, с. 13-24]. Все это указывает на то, что люди жили в пещере либо непрерывно, либо периодически в течение длительного времени, что они успешно и разносторонне осваивали окружающую экологическую среду (а это немыслимо без организованного и дифференцированного разделения труда), что группа была сравнительно большой (пять очагов) и, видимо, представляла собою протообщину.

В. Мюллер-Вилле различает пять типов оседлости: «эфемерную» оседлость (несколько дней), временную (несколько недель), сезонную (несколько месяцев), полупостоянную или долговременную (несколько лет), постоянную (несколько поколений) [444, с. 141-163]. Тип оседлости людей, населявших Азыхскую пещеру, не вполне ясен. Она могла быть не сезонной, как в гроте Лазаре, а долговременной - в ту эпоху в особенно благоприятной природной обстановке это было возможно. В условиях присваивающего хозяйства, когда природные ресурсы истребляются, но не воспроизводятся, постоянной она не могла быть. По мере истребления дичи и уничтожения топлива община должна была переходить на другое место.

Ашельское жилище, которое люди населяли, вероятно, в течение нескольких сезонов, открыто в Латамне (Сирия). Его обитаемое пространство ограничивают каменные блоки; внутри обнаружены следы многообразной деятельности жившей здесь группы людей [230, с. 202-229].

Раннеашельские и среднеашельские памятники Торральба и Амброна в Испании и Вертешселлеш в Венгрии - временные стойбища, куда люди приходили разделывать охотничью добычу на протяжении сотен и тысяч лет. Здесь обнаружены бесспорные следы овладения огнем и развитого охотничьего хозяйства. Остатки крупных животных (слонов, носорогов) свидетельствуют о том, что охота на них была коллективной и требовала организации, которая могла быть свойственной только формирующемуся человеческому обществу. Возможно, что в Торральбе и Амброне для охоты объединялись две-три родственные общины и добыча распределялась между охотниками поровну.

Материалы раннепалеолитических памятников свидетельствуют не только об организованной охоте на крупных животных, о сравнительной сложности хозяйства и, следовательно, известной дифференцированности общественных отношений, но и о значительном прогрессе первобытной техники (от едва обработанных дошелльских отщепов и галечных орудий до превосходных ашельских рубил и кливеров и развитой леваллуазской техники раскалывания камня). Этот прогресс, несомненно, тоже следствие длительного и сложного процесса развития общественных отношений. Ашельские памятники говорят о внутриобщинном и межобщинном разделении труда, они включают целый спектр стоянок различного назначения - от кратковременных, где охотники останавливались на несколько дней во время сезонного передвижения по охотничьей территории, до сезонных, где вся община или ее часть обитала в течение нескольких месяцев подряд. Возможно, существовали и долговременные поселения. Одни части обитаемого пространства ашельских стоянок использовались для изготовления и обработки орудий, другие - для разделки убитых животных и приготовления пищи [218, с. 450].

Ашельские охотники из Олоргесайлие (Кения), как полагает Г. Айзек, жили группами численностью от 4 до 30 человек, не считая детей, причем самые маленькие группы, вероятно, образовывались вследствие временного дробления относительно стабильных общин численностью от 20 до 30 человек [345, с. 253- 261]. Иными словами, происходило типичное и для стадиально более поздних охотничье-собирательских общин эпизодическое расщепление относительно стабильного производственного коллектива на хозяйственные группы.

В раннем ашеле появились первые стойбища охотников на крупных животных и на Кавказе, а в позднем ашеле - охотничьи лагеря, обитаемые в течение целого сезона. В. П. Любин выделяет в раннем, а затем и среднем палеолите на Кавказе мастерские, долговременные мастерские-стоянки, разнообразные охотничьи лагеря и кратковременные стоянки охотников [92]. Независимо от того, где обитало население, в горах или на равнине, устраивался базовый лагерь, из которого уходили за сырьем для изготовления орудий либо за готовыми изделиями (мастерские), на охоту (стоянки охотников) или совершались сезонные откочевки, сопровождавшиеся устройством сезонного стойбища охотников. От сезона к сезону группы расчленялись, их численность менялась. Особенно важно то, что уже в раннем палеолите, а потом и в мустьерскую эпоху выявлены функционально различные памятники: базовые долговременные стоянки, сезонные охотничьи стойбища, мастерские и т. д. Например, памятники кударской мустьерской культуры представлены долговременной стоянкой протообщины (Джручула) и охотничьими лагерями (Кударо, Цона). Многообразие социально-экономической деятельности обнаруживается уже в ашеле Кавказа. Так, первый ашельский слой Цоны - это, возможно, остатки временного охотничьего лагеря, второй - остатки стоянки [91, с. 60]. Мустьерские материалы свидетельствуют о еще более глубокой дифференциации производственной деятельности. Пещера Кударо I - охотничий, быть может, сезонный лагерь для охоты на пещерных медведей и ловли лосося в период нереста, Цона - высокогорное убежище охотников, которым они пользовались во время эпизодической охоты на крупных промысловых животных [91, с. 66]. Это были специализированные охотничьи филиалы основной долговременной базовой стоянки протообщины, которой могло быть поселение типа нижнего слоя пещеры Джручула [91, с. 94]. За этими памятниками стоит многообразная жизнь протообщин, социально-экономических коллективов, объединенных совместным трудом, общей собственностью на охотничье-собирательские территории, расчленением труда в пространстве и во времени, половозрастным разделением труда. Последнее, как видно на примере охотничьих лагерей и мастерских, вело к специализации в ее ранней форме - «групповой и иногда, судя по сериям изощренно сработанных стереотипных орудий, индивидуальной» [91, с. 204]. «Специфический по составу инвентарь высокогорной Цонской пещеры (отборные орудия, которые охотники брали с собой)... подтверждает положение о дифференциации мужского и женского труда и специализации мужчин в области охоты уже во второй половине ашельской эпохи. Цона - свидетельство целенаправленной, согласованной и заранее спланированной деятельности части человеческого объединения, сложных взаимоотношений внутри него» [92, с. 40].

По мнению В. П. Любина, ашельцы Кавказа жили социально сплоченными коллективами - общинами, а локальные археологические культуры, свойственные уже этой эпохе, он рассматривает как совокупности общин, близких в культурно-хозяйственном отношении [92, с. 40]. Если это так, то перед нами одно из самых ранних свидетельств формирующихся этнокультурных общностей. Признаки таких общностей известны и в других областях раннепалеолитической ойкумены. Например, ашельские культуры Клектон и Хенли в Англии, Буда в Венгрии формировались, очевидно, на основе генетических, хозяйственных и культурных связей, сближавших группу протообщин.

Базовым лагерем одной из мустьерских протообщин является пещера Староселье в Крыму с мощным культурным слоем, насыщенным орудиями и отходами их изготовления [138]. Сезонным стойбищем другой мустьерской протообщины охотников была пещера Тешик-Таш в Узбекистане с пятью культурными слоями, разделенными стерильными прослойками, что, возможно, свидетельствует о цикличности хозяйственной деятельности [13].

Одно из немногих исследованных мустьерских поселений открытого типа - поселение в балке Сухая Мечетка близ Волгограда (раскопки С. Н. Замятнина), состоявшее из пяти жилищ, в центре каждого из которых находился очаг. Диаметр жилищ достигал 7 м. Они имели округлую в плане форму и напоминали позднепалеолитические жилища типа северных чумов или яранг. По расчету С. Н. Бибикова, число обитателей поселения не превышало 30-40 человек [21, с. 15]. Его населяла протообщина, включавшая отдельные хозяйственно-родственные группы или протосемьи. Изучение материалов раскопок стоянки Сухая Мечетка привело М. В. Александрову к выводу, что здесь было не одно, а два разновременных мустьерских поселения, причем первое состояло, видимо, из двух жилищ, а второе - из трех [10, с. 16-18].

Поселение мустьерского времени из нескольких хозяйственно-бытовых комплексов, как называет их Н. К. Анисюткин, обнаружено в Кетросах на Днестре [11, с. 145-146]. Тождественность стратиграфии говорит об одновременном существовании этих комплексов. На территории одного из них находилось наземное жилище, размеры которого не превышали 12 кв. м. В таком жилище едва ли могло обитать более семи или восьми человек. Внутри был очаг. Каменные орудия изготовлялись и обрабатывались за пределами жилищ. То же характерно и для второго изученного хозяйственно-бытового комплекса. Поселение, вероятно, было сезонным и служило людям лишь в холодное время года. Скорее всего здесь осенью, в период сезонных миграций бизонов, обитала протообщина охотников на этих животных (на поселении преобладают кости бизонов и мамонтов). Очевидно, протообщина расчленялась на отдельные хозяйственно-родственные группы, возможно - отдельные протосемьи, или формирующиеся семьи, которые населяли отдельные жилища и вели относительно самостоятельное хозяйство. В то же время протообщина была сплоченной, интегрированной общностью. Ведь люди охотились на таких крупных животных, как мамонты, и стадных животных, как бизоны, а это требовало объединенных усилий группы охотников, может быть, и всех взрослых мужчин протообщины. Подтверждением сплоченности протообщины служит строительство жилищ из огромных костей и бивней мамонтов, что немыслимо без взаимопомощи. Протообщине из Кетросов уже свойственны черты позднейших позднепалеолитических общин. Вместе с тем она заставляет вспомнить мустьерское поселение Трекассат во Франции, где многочисленные хижины площадью в несколько квадратных метров каждая свидетельствуют о делении протообщины на более мелкие структурные ячейки.

Примером довольно сложного мустьерского жилого комплекса может служить стоянка Молодова I на Днестре. Она состояла из зимнего жилища, двухкамерного, овального в плане, с двумя боковыми пристройками, и, возможно, также из летнего жилища. Над ограждением из крупных костей мамонта, обнаруженным в ходе раскопок зимнего жилища, вероятно, возвышался каркас из жердей, покрытый шкурами. Внутри ограждения - следы 15 кострищ, мощный культурный слой, кухонные остатки, огромное количество каменных изделий. Площадь жилища - 40 кв. м [142; 143]. Насыщенность площади жилища культурными остатками указывает на то, что это было долговременное обиталище относительно многочисленной группы людей - может быть, протообщины. Г. П. Григорьев полагает, что она состояла самое меньшее из 15-20 человек [52, с. 141]. Двухкамерность жилища позволяет думать, что она расчленялась на две хозяйственно-родственные группы или протосемьи.

В Западной Европе известны уже сотни мустьерских стоянок различного типа, принадлежавших неандертальцам, которые в среднем палеолите пришли на смену пренеандертальцам. Структура социально-экономического освоения территории была такой же, как и у их предшественников: в центре охотничьей территории протообщины находился базовый лагерь, вокруг которого располагались временные стойбища хозяйственных групп, сезонные и кратковременные стоянки охотников, мастерские, места, где разделывались туши животных. В Вюрме I (80-55 тыс. лет тому назад) люди возводили свои жилища главным образом под открытым небом, в Вюрме II (55-35 тыс. лет тому назад) они начали искать убежища в пещерах и под скальными навесами, которые лучше защищали от непогоды.

Поселение под открытым небом Трекассат (Вюрм I), упомянутое выше, состояло из двенадцати небольших хижин (следы которых обнаружены на почве), разбросанных на площади 50 га. И хотя не все они были одновременны, все же создается впечатление, что в поселении обитала протообщина, расчлененная на формирующиеся семьи. Ведь каждая хижина могла вместить только одну пару и ее потомство. В Вюрме II в пещерах и укрытиях под скалами жилища, площадь которых иногда достигала 80 кв. м, были удлиненными и имели большое сходство с общинными жилищами позднего палеолита. В Пейрарде под скальным навесом обнаружены следы хижины площадью 11,5 х 7 м, ограниченной небольшими каменными блоками; очаги располагались по ее большой оси [199, с. 215-217; 476, с. 644-655]. Переход к коллективным жилищам не означает, что изменилась социальная структура. Другими стали внешние условия, и протообщине приходилось на протяжении многих месяцев обитать в стенах одного жилища. Но это способствовало более строгой социальной регламентации, необходимой для сохранения мирных, устойчивых взаимоотношений внутри общности.

Умение действовать организованно и сплоченно, особенно во время разнообразных облав, порою весьма сложных, - вот что характеризовало охотничьи коллективы мустьерцев и их предшественников - ашельцев. Это говорит о внутренней организованности протообщины как единого целого. А наличие долговременных жилищ, сезонной, иногда долговременной оседлости, правильного, устойчивого освоения определенной среды обитания - все это свидетельствует о территориальности, экономической связи с определенной территорией - другом признаке охотничье-собирательских общин. Длительная оседлость способствовала развитию и упрочению социальных связей внутри протообщины.

Многим мустьерским охотникам Европы была свойственна сезонная оседлость. Одни группы летом преследовали по тундре стада животных и жили во временных стойбищах, другие зимой охотились в лесотундре на оленей, мамонтов, лошадей и бизонов, а летом возвращались в открытую, безлесную тундру. Образ жизни мустьерских охотников, приспособленный к миграциям животных, во многом напоминает образ жизни североамериканских охотников на оленей карибу. Большинство мустьерских, а затем и позднепалеолитических обитателей пещер Юго-Западной Франции, как и группы, обитавшие в довольно богатых животными ресурсами областях лесотундры [218, с. 467], тяготели к долговременной оседлости. Таким образом, уже в мустьерскую эпоху наблюдались различия в образе жизни людей и их хозяйственной деятельности, определяемые различными природными условиями. С этим были связаны, очевидно, и различия в социальной адаптации, в структуре и мобильности протообщины.

Около 40 тыс. лет тому назад на территории Европы и в Средиземноморье появились неоантропы, люди современного физического типа, носители позднепалеолитических культур. В позднем палеолите, видимо, в основном уже сформировалась современная, известная по стадиально наиболее ранним этнографическим материалам структура охотничье-собирательской общины, что и дает основание говорить не о протообщине, а об общине, не о протосемье, или формирующейся семье, а о семье. Жилища и поселения этой эпохи особенно интенсивно изучались в пределах СССР.

Самый распространенный тип жилищ позднего палеолита -