Некоторые особенности лабиринта

У Кас­па­ра фон Ло­эн­ш­те­на, не­мец­ко­го по­эта сем­над­ца­то­го ве­ка, есть сти­хот­во­ре­ние под наз­ва­ни­ем «Над­пись над вхо­дом в ла­би­ринт»:

Глаза бес­по­лез­ны в бес­чис­лен­ных по­во­ро­тах,

Зрячему и слеп­цу оди­на­ко­во вы­хо­да нет.

Живой уже умер. Мер­т­вый ждет вос­к­ре­сенья.

Только муд­рец до­во­лен, по­пав в ла­би­ринт.

Своеобразные субъ­ек­ты эти муд­ре­цы, ко­ли им по ду­ше аб­со­лют­но гиб­лая си­ту­ация. Что жизнь че­ло­ве­чес­кая суть ла­би­ринт, это те­чет в на­шей кро­ви и по­нят­но без рас­суж­де­ний. В дан­ном кон­тек­с­те сле­ду­ет до­ба­вить: по­ня­тия прош­ло­го и бу­ду­ще­го, а сле­до­ва­тель­но, злой и счас­т­ли­вой судь­бы бес­мыс­лен­ны в ла­би­рин­те, где ца­рит тя­гу­чий нас­то­ящий мо­мент.

Нонсенс воп­ло­ще­ния идеи ок­руж­нос­ти в «Сим­во­ли­ке крес­та» Ре­не Ге­но­на: сколь бы усер­д­но не вон­за­лось в бу­ма­гу ос­т­рие, сколь бы хо­ро­шо не дер­жал­ся угол цир­ку­ля, ко­нец не сов­па­дет с на­ча­лом, ис­ток не воль­ет­ся в соб­с­т­вен­ное ус­тье. Зам­к­ну­тый круг не­воз­мо­жен, ибо иде­аль­ной плос­кос­ти не бы­ва­ет. Сколь бы не стре­ми­лись друг к дру­гу кон­цы кри­вой ли­нии, сом­к­нуть­ся им не удас­т­ся - всег­да ос­та­нет­ся ми­ни­маль­ный за­зор. С пря­мой де­ло об­с­то­ит не луч­ше - ее рав­ным об­ра­зом ис­ка­зит от­сут­с­т­вие иде­аль­ной плос­кос­ти.

Трехмерность - по­ня­тие ус­лов­ное и праг­ма­ти­чес­кое.

Мы ло­вим не­уло­ви­мое прос­т­ран­с­т­во во­об­ра­жа­емой ге­омет­ри­чес­кой сетью, «исправ­ляя и улуч­шая» на­ше вос­п­ри­ятие. Уче­ные не до­ве­ря­ют ни гла­зам, ни ушам сво­им, но весь­ма до­воль­ны мик­рос­ко­пом и те­лес­ко­пом, пос­коль­ку ин­с­т­ру­мен­ты эти рас­т­во­ря­ют ин­ди­ви­ду­аль­ные зри­тель­ные осо­бен­нос­ти в сте­риль­ной и «объек­тив­ной» оди­на­ко­вос­ти. Так же точ­но ок­руж­нос­ти и пря­мые ли­нии рек­ти­фи­ци­ру­ют не­точ­нос­ти при­хот­ли­во­го раз­но­об­ра­зия ми­ра, от­ра­жен­но­го в си­них, чер­ных или зе­ле­ных гла­зах. Сов­ре­мен­ное поз­на­ние ин­с­т­ру­мен­таль­но и со­ци­аль­но.

Коллективный на­уч­ный ра­зум пус­тя­ка­ми не ин­те­ре­су­ет­ся и пре­неб­ре­га­ет ми­ни­маль­ны­ми за­зо­ра­ми - ведь ина­че ни­ка­кой те­ории не пос­т­ро­ишь. Лю­би­мое вы­ра­же­ние: «для удоб­с­т­ва и наг­ляд­нос­ти бу­дем счи­тать» ми­ни­маль­ное дви­же­ние за по­кой, ми­ни­маль­но неп­ра­виль­ное дви­же­ние за рав­но­мер­ное пря­мо­ли­ней­ное, ми­ни­маль­ное не­ра­вен­с­т­во за ра­вен­с­т­во, мак­си­маль­ную уда­лен­ность за бес­ко­неч­ность и т. д. Ес­ли на­чер­тить с де­ся­ток ок­руж­нос­тей раз­но­го раз­ме­ра и ко­ло­ри­та, наз­вать од­ну «коль­цом Ве­не­ры», дру­гую «оком не­бы­тия», третью «вос­тор­жен­ной пес­ней ла­зу­ри» и ска­зать: ни­че­го об­ще­го меж ни­ми нет, нам воз­ра­зят: все это - ок­руж­нос­ти. Здесь бе­зус­лов­ное от­ли­чие мыш­ле­ния аб­с­т­рак­т­но­го от при­ми­тив­но-кон­к­рет­но­го.

Этнограф Сент-Ив Вен­сан, ко­то­рый про­жил нес­коль­ко лет в од­ном из пле­мен иро­ке­зов, вспо­ми­на­ет как труд­но бы­ло объ­яс­нить ин­дей­цам циф­ры и циф­ро­вой ряд. «Ста­рый Вас­са­ви­ти очень не­до­вер­чи­во сле­дил как я в со­тый раз счи­таю хем­лок, сос­ну и клен и вы­тя­ги­ваю три паль­ца - три, по­ни­ма­ешь ли, три де­ре­ва. Что та­кое де­ре­во, не­до­уме­вал он. Де­ре­во это де­ре­во, кри­чал я, хло­пая по сос­не. По­го­ди, ос­та­но­вил ме­ня ин­де­ец, ты хло­па­ешь не по сво­ему «де­ре­ву», а по сос­не. Что тут по­де­ла­ешь? Ты сог­ла­сен, ста­рик, что клен это не мед­ведь. Вас­са­ви­ти объ­явил, что в жиз­ни не слы­шал по­доб­ной че­пу­хи. По­том рас­ска­зал, как на его гла­зах убе­га­ющий от охот­ни­ков мед­ведь об­ра­тил­ся в клен, а по­том, ког­да опас­ность ми­но­ва­ла, стрях­нул с се­бя ко­ру, лис­тья и не­то­роп­ли­во уда­лил­ся. Я рас­те­рян­но мол­чал. Ста­рый Вас­са­ви­ти по­ка­чал го­ло­вой и при­нял­ся ме­ня по­учать. Чис­ло три, про­воз­г­ла­сил он, нель­зя по­ка­зы­вать на паль­цах - это знак чер­но­го кол­дов­с­т­ва. Вот смот­ри, зак­лю­чил ин­дей­с­кий муд­рец, сос­на, хем­лок и клен час­то враж­ду­ют меж со­бой, ка­кие уж тут чис­ла. Но вот бел­ка на сос­не, а так­же гнез­до во­ро­на. Сос­на, во­рон и бел­ка очень дру­жат, мож­но ска­зать, од­на семья. Вот те­бе чис­ло три. А твои де­ревья… Вас­са­ви­ти мах­нул ру­кой и поб­рел в лес» . [131] Ра­ци­ональ­ное поз­на­ние, ос­но­ван­ное на све­де­нии мно­жес­т­ва ин­ди­ви­ду­аль­ных ве­щей к приб­ли­зи­тель­но­му тож­дес­т­ву, ос­но­ван­ное на иде­ях ра­вен­с­т­ва, ли­бо-ли­бо, при­чин­но- след­с­т­вен­ной свя­зи, ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к жиз­ни лич­нос­ти не име­ет. Точ­ность вра­ще­ния зем­ли и дви­же­ния пла­нет по­рож­де­на кол­лек­тив­ным опы­том оп­ре­де­лен­но­го со­ци­ума. По­че­му-то мысль о по­доб­ной точ­нос­ти воз­ник­ла пос­ле изоб­ре­те­ния ме­ха­ни­чес­ких ча­сов, пос­ле уни­фи­ка­ции глу­бо­ко ин­ди­ви­ду­аль­ных пе­ре­жи­ва­ний вре­ме­ни и прос­т­ран­с­т­ва.

Уильям Блэйк так вы­ра­зил прин­цип ин­ди­ви­ду­аль­нос­ти:

И каж­дое прос­т­ран­с­т­во, ко­то­рое че­ло­век ви­дит,

Пребывая на сво­ей кры­ше или в са­ду, или

На хол­ме двад­ца­ти лок­тей вы­со­ты, это

Пространство - его все­лен­ная

- И ес­ли че­ло­век пе­ре­се­ля­ет­ся, его

Небо пе­ре­се­ля­ет­ся вмес­те с ним.

Интеллектуальное ин­ди­ви­ду­аль­ное уси­лие дол­ж­но быть нап­рав­ле­но на поз­на­ние соб­с­т­вен­но­го не­ба в час­т­нос­ти, соб­с­т­вен­но­го мик­ро­кос­ма во­об­ще. У ин­ди­ви­да, по­ка он не рас­т­во­рил­ся в со­ци­уме, нет ни­ка­кой судь­бы, ни­ка­ко­го прош­ло­го или бу­ду­ще­го, пос­коль­ку хро­но­ло­гия, при­чин­но-след­с­т­вен­ная связь со­бы­тий и пред­с­ка­зу­емость дей­с­т­вий ос­но­ва­ны на рав­но­мер­ном дви­же­нии, пря­мых ли­ни­ях, цик­лах и про­чих со­ци­аль­ных ус­ло­ви­ях и до­го­во­рен­нос­тях.

Как выг­ля­дят ес­тес­т­вен­ные пу­ти оди­но­ко­го че­ло­ве­ка, ли­шен­но­го ори­ен­ти­ров, то есть, мни­мо не­под­виж­ных то­чек и чет­ких нап­рав­ле­ний?

Крайне сво­е­об­раз­ный аме­ри­кан­с­кий пи­са­тель Чарльз Форт мно­го лет со­би­рал ин­фор­ма­цию о яв­ле­ни­ях не­обыч­ных и лю­бил ори­ги­наль­но трак­то­вать обы­ден­ные си­ту­ации. Фраг­мент его кни­ги «Ло» озаг­лав­лен так: «Ри­сун­ки мар­ш­ру­тов стран­ни­ков, ко­то­рые заб­лу­ди­лись в дев­с­т­вен­ных ле­сах и пус­ты­нях». Все без ис­к­лю­че­ния ри­сун­ки на­по­ми­на­ют ла­би­рин­ты. «Оче­вид­но, - по­ла­гает Чарльз Форт, - стран­ни­ки, блуж­да­ющие без ком­па­са в ноч­ных пус­ты­нях и ле­сах, по­ви­ну­ют­ся пер­вич­но­му ир­ра­ци­ональ­но­му по­буж­де­нию, ибо прос­т­ран­с­т­во суть ла­би­ринт» .

Неожиданное и слу­чай­ное здесь не ис­к­лю­че­ние из пред­с­ка­зу­емой за­ко­но­мер­нос­ти, но ес­тес­т­вен­ная ре­аль­ность оди­но­ко­го че­ло­ве­ка. Ре­жим по­доб­ной ре­аль­нос­ти - ка­тас­т­ро­фа для пер­со­ны об­щес­т­вен­ной. Лю­бо­пы­тен рас­сказ Г.Ф. Лав­к­раф­та: кос­мо­навт, то есть пред­с­та­ви­тель на­уч­но­го кол­лек­ти­ва, по­па­да­ет на Ве­не­ре в проз­рач­ный ла­би­ринт. Обыч­ный пей­заж вот он, сов­сем ря­дом, но те­ло пос­то­ян­но на­ты­ка­ет­ся на не­умо­ли­мые, со­вер­шен­но проз­рач­ные сте­ны. Па­ни­ка, бе­зу­мие, ги­бель.

Радикальная нес­та­биль­ность бы­тия, бес­по­кой­с­т­во, не­уве­рен­ность, эк­зис­тен­ци­аль­ный страх со­пут­с­т­ву­ют по­ис­кам «вы­хо­да»: жизнь - ла­би­ринт, не­об­хо­ди­мо най­ти «смысл и центр су­ще­го», ина­че… Так по­ла­га­ют «лю­ди зем­ли» и нап­рас­но по­ла­га­ют: ла­би­ринт - это путь от зем­ли в Оке­анос, кос­ми­чес­кую сти­хию во­ды, где пред­с­тав­ле­ния о зем­ной ори­ен­та­ции бес­по­лез­ны. Кос­мо­го­нии ла­би­рин­та, из­вес­т­ные с глу­бо­кой древ­нос­ти, всег­да свя­за­ны со сти­хи­ей во­ды. Уиль­ям Блэйк:

Мировая ра­ко­ви­на - вог­ну­тая зем­ля

Лабиринтальной за­пу­тан­нос­ти, зем­ля,

Испещренная из­ви­лис­ты­ми ущель­ями

Двадцати се­ми уров­ней плот­нос­ти.

Поэт, ра­зу­ме­ет­ся, не при­ду­мал «ми­ро­вую ра­ко­ви­ну», мы встре­ча­ем неч­то по­доб­ное в кни­ге Ата­на­си­уса Кир­хе­ра (XVII век) «Mun­dus sub­ter­ra­ne­us» («Под­зем­ные ми­ры»): «Зем­ля - ра­ко­ви­на в Оке­ано­се. Эту кон­цеп­цию сто­ика По­си­до­ния раз­де­ля­ли Дунс Скотт, Ио­анн из Сол­с­бе­ри и дру­гие бла­го­чес­ти­вые фи­ло­со­фы. В бес­п­ре­рыв­ной борь­бе и пе­реп­ле­те­ни­ях сти­хий квин­тэс­сен­ция об­ра­зу­ет зо­ло­то-пер­ла­мут­ро­вые сре­до­то­чия, на­зы­ва­емые звез­да­ми» .

Кирхер - кре­аци­онист и, нес­мот­ря на сво­е­об­ра­зие его кос­мо­го­нии, ищет во всем про­мы­сел Твор­ца. В стран­ной и слож­ной ми­фо­ло­гии Блэй­ка то­же при­сут­с­т­ву­ют си­ло­вые ли­нии ак­тив­ных те­офа­ний. За­чем мы об этом упо­ми­на­ем? А вот за­чем. Стрем­ле­ние к ло­ги­чес­кой упо­ря­до­чен­нос­ти по­да­ет на­деж­ду на ту или иную сте­пень поз­на­ва­емос­ти кос­ми­чес­ко­го ла­би­рин­та.

Утверждение ити­фал­ло­са, гре­за об ав­то­но­мии све­то­во­го муж­с­ко­го на­ча­ла в бес­п­ре­дель­ной жен­с­кой но­чи. Стре­ла, копье, уг­ло­мер, цир­куль - пря­мая ли­ния в из­ме­ре­нии, за­во­ева­нии вол­нис­тых из­ги­бов. Мно­гок­рат­но ум­но­жен­ные сто­ро­ны впи­сан­но­го в круг пра­виль­но­го мно­го­уголь­ни­ка поч­ти сов­па­дут с этим кру­гом. Од­на­ко всег­да ос­та­нет­ся ми­ни­маль­ный за­зор, прин­ци­пи­аль­ная не­дос­туп­ность це­ли.

Пасифая, Ари­ад­на, Те­зей - глав­ные ли учас­т­ни­ки мис­те­рии ла­би­рин­та? Нет. Здесь ра­зыг­ры­ва­ет­ся дра­ма бо­гов - По­сей­до­на, Ге­ли­оса, Ди­они­са. Па­си­фая, мать Ари­ад­ны и дочь Ге­ли­оса, от­да­лась бе­ше­ной страс­ти к бы­ку По­сей­до­на (воз­мож­но, это был сам По­сей­дон) и ро­ди­ла че­ло­ве­чес­ко­го мон­с­т­ра с го­ло­вой бы­ка, Ми­но­тав­ра. До или пос­ле это­го со­бы­тия, ибо ми­фу чуж­да хро­ни­чес­кая пос­ле­до­ва­тель­ность, Ари­ад­на тан­це­ва­ла на праз­д­нес­т­ве Ди­они­са; сог­лас­но фи­гу­рам ее тан­ца Де­дал пос­т­ро­ил ла­би­ринт. Этот ла­би­ринт - храм Ми­но­тав­ра, ме­ди­ато­ра меж сти­хи­ями во­ды и зем­ли. Рав­но как ти­та­ны рас­тер­за­ли Ди­они­са в ме­та­мор­фо­зе бы­ка, Те­зей-ци­ви­ли­за­тор убил Ми­но­тав­ра, об­ма­нув Ари­ад­ну мни­мой сво­ей лю­бовью.

Не на­до за­бы­вать: гре­чес­кие ми­фы дош­ли до нас в жес­то­кой хрис­ти­ан­с­кой ре­дак­ции; с боль­шим тру­дом, в срав­не­нии мно­жес­т­ва фраг­мен­тов и ци­тат дос­ти­га­ет­ся смут­ное пред­с­тав­ле­ние о язы­чес­кой куль­ту­ре. Слож­ней­ший миф о Ми­но­тав­ре уп­рос­тил­ся до по­учи­тель­ной сказ­ки про мон­с­т­ра-лю­до­еда и ге­роя-гу­ма­нис­та. По­че­му же, ин­те­рес­но знать, в го­ме­ро­вых гим­нах Ми­но­тавр наз­ван «по­ве­ли­те­лем мис­те­рий, да­ри­те­лем но­во­го те­ла»? По­че­му Иоган­нес Рей­х­лин (XV-XVI в.), один из на­чи­на­те­лей гре­чес­кой фи­ло­ло­гии, ин­тер­п­ре­ти­руя миф о крит­с­ком ла­би­рин­те, пе­ре­во­дит сло­во «та­на­тос» (смерть в при­ня­том зна­че­нии) как «исчез­но­ве­ние из по­ля зре­ния», «ата­на­тос» (бес­смер­тие) как «по­яв­ле­ние в по­ле зре­ния»?

Активная пат­ри­ар­халь­ная ци­ви­ли­за­ция иг­но­ри­ру­ет все это, пря­мо­ли­ней­ная фал­ли­чес­кая аг­рес­сия, тре­бу­ющая ре­зуль­та­та здесь и те­перь, уби­ва­ет ма­ги­чес­кие го­ри­зон­ты бы­тия. От­сю­да не­на­висть к Ди­они­су во всех его ипос­та­сях ци­ви­ли­за­то­ров за­ко­но­да­те­лей - Ли­кур­га, Пер­сея, Пен­тея, от­сю­да пре­дель­ное уни­же­ние его свя­щен­ных жи­вот­ных - бы­ка и коз­ла. Иг­ры по ук­ро­ще­нию бы­ка, ри­ту­аль­ное убий­с­т­во бы­ка - впос­лед­с­т­вии кор­ри­да - все это нас­ле­дие кри­то-ми­кен­с­кой ан­д­рок­ра­тии. Во вре­ме­на хрис­ти­ан­с­т­ва по­доб­ная не­на­висть дос­тиг­ла апо­гея - име­ет­ся в ви­ду изоб­ра­же­ние дьяво­ла в ви­де коз­ла. Де­ло по­нят­ное - куль­ты Ди­они­са, Ми­но­тав­ра, Ари­ад­ны уг­ро­жа­ют во­ен­но-тру­до­вой ор­га­ни­за­ции по­ряд­ка ве­щей. Пат­ри­ар­халь­ным до­ми­на­то­рам очень по сер­д­цу мыс­ли о не­бес­но сан­к­ци­они­ро­ван­ной иерар­хии бы­тия, об ан­т­ро­по­цен­т­риз­ме, о стра­да­нии, ис­куп­ле­нии, дис­цип­ли­не, о том, что лав­ры, цве­ты и нас­лаж­де­ния это не об­щее дос­то­яние, но наг­ра­да из­б­ран­ным и все про­чее в та­ком ду­хе.

Мистерии Ди­они­са, пос­вя­ще­ние в культ ла­би­рин­та пред­ла­га­ют рос­кошь изо­би­лия, аб­со­лют­ное нап­ле­ва­тель­с­т­во на зем­ную жизнь и ее бес­к­ры­лые ка­тас­т­ро­фы, ос­ле­пи­тель­ное бе­зу­мие кар­на­ва­ла, опь­яне­ние, ве­ду­щее к бо­жес­т­вен­но­му in ex­cel­sis.

Ариадна. Счас­тье быть по­ки­ну­той Те­зе­ем, счас­тье стать же­ной Ди­они­са, ко­ро­на Оке­ано­са, до­бы­тая бо­жес­т­вен­ным воз­люб­лен­ным, ко­ро­на в ее див­ных во­ло­сах и од­нов­ре­мен­но соз­вез­дие Ко­ро­ны, Co­ro­na Bo­re­alis. Ла­би­ринт Ми­но­тав­ра - путь в сти­хию «фор­мо­об­ра­зу­ющей во­ды», да­лее из­ги­бы, по­во­ро­ты энер­ги­чес­ко­го прос­т­ран­с­т­ва к соз­вез­дию…

2000

Часть IV

Литература беспокойного присутствия