Джон Ди и конец магического мира

Прежде чем мы по­го­во­рим об ан­г­лий­с­ком ас­т­ро­ло­ге, ге­ог­ра­фе, ал­хи­ми­ке Джо­не Ди, жив­шем в шес­т­над­ца­том ве­ке, да­вай­те нем­но­го по­ду­ма­ем во­об­ще о том, что та­кое на­ту­раль­ная ма­гия и воз­мож­на ли она в на­ше вре­мя.

К со­жа­ле­нию, на­до приз­нать­ся, что все, что мы го­во­рим не­га­тив­но­го в смыс­ле на­ше­го вре­ме­ни очень хо­ро­шо под­т­вер­ж­да­ет­ся при ана­ли­зе на­ту­раль­ной ма­гии, и вот по­че­му. Что­бы за­ни­мать­ся на­ту­раль­ной ма­ги­ей, на­до оп­ре­де­лить тер­ми­ны. Есть бе­лая ма­гия, ко­то­рая за­ни­ма­ет­ся ин­во­ка­ци­ей ду­хов­ных единств, жи­ву­щих ли­бо в не­бе, ли­бо за его пре­де­ла­ми - ма­гия эта не пло­хая и ве­дет она к доб­рым де­лам. На­ту­раль­ная ма­гия - это ско­рее ма­гия ле­чеб­ная, ма­гия раз­ных сос­та­вов, филь­т­ров, ос­но­ван­ных на все­об­щих сим­па­ти­ях и ан­ти­па­ти­ях объ­ек­тов при­ро­ды. Чер­ная ма­гия за­ни­ма­ет­ся, в ос­нов­ном, вы­зо­вом вся­ко­го ро­да тем­ных сил. Та­кой вы­зов на­зы­ва­ет­ся эво­ка-ци­ей. В на­ше вре­мя на­ту­раль­ная ма­гия, ко­то­рая за­ви­сит от объ­ек­тов жи­вой и так на­зы­ва­емой не­жи­вой при­ро­ды (име­ют­ся в ви­ду рас­те­ния, зве­ри, кам­ни, во­да, зем­ля, воз­дух), как вы са­ми по­ни­ма­ете, на­хо­дят­ся не в луч­шем по­ло­же­нии. Тех­ни­ка, ко­то­рая дей­с­т­ву­ет ужас­но на при­ро­ду, еще не са­мое глав­ное пре­пят­с­т­вие с точ­ки зре­ния на­ту­раль­ной ма­гии. Са­мое глав­ное пре­пят­с­т­вие - это че­ло­век. С оп­ре­де­лен­но­го вре­ме­ни лю­ди со­вер­шен­но не зна­ют, что та­кое мир, ко­то­рый их ок­ру­жа­ет.

У Хай­дег­ге­ра есть по­ня­тие «Offen­he­it» («от­к­ры­тость»), и он пи­шет в «Se­in und Ze­it» («Бы­тие и Вре­мя»), что ког­да-то мир был «откры­тым». И он про­ти­во­пос­тав­ля­ет это­му «откры­то­му» ми­ру мир «зак­ры­тый», в ко­то­ром все мы жи­вем. Это зна­чит, что мы уже не мо­жем прос­то вой­ти в лес или по­гу­лять в по­ле… И вот в ка­ком смыс­ле мы это сде­лать не смо­жем: мы лю­ди - зак­ры­тые, не зна­ем ни трав, ко­то­рые там рас­тут, ни птиц, ко­то­рые по­ют. Все мы от­ли­ча­ем­ся аг­рес­сив­ной ана­ли­ти­чес­кой пси­хо­ло­ги­ей. До­пус­тим, бо­та­ник объ­яс­нит нам что-ни­будь про оду­ван­чик, объ­яс­нит, то, что мы мо­жем про­чи­тать в лю­бом учеб­ни­ке, или ска­жет: «вот по­ет ма­ли­нов­ка, сей­час вес­на, ма­ли­нов­ка справ­ля­ет свадь­бу». И мы мо­жем да­же от­ли­чить пе­ние ма­ли­нов­ки от пе­ния щег­ла, нап­ри­мер, хо­тя это труд­но… И это, соб­с­т­вен­но, все, что мы мо­жем знать о жи­вой при­ро­де, но и это да­ет нам пре­иму­щес­т­во пе­ред боль­шин­с­т­вом на­ших спут­ни­ков. Вот что зна­чит «зак­ры­тость» сов­ре­мен­но­го че­ло­ве­ка пе­ред при­ро­дой.

Мы наб­лю­да­ем зак­ры­тые до­ма, зак­ры­тые две­ри подъ­ез­дов, зак­ры­тые квар­ти­ры, же­лез­ные две­ри и про­чее и про­чее. Я уже не го­во­рю о сей­фах, сиг­на­ли­за­ци­ях и так да­лее. Вез­де и всю­ду мы ви­дим над­пи­си: «пос­то­рон­ним вход зап­ре­щен». Ес­ли учесть, что в де­вят­над­ца­том ве­ке та­ких над­пи­сей бы­ло все­го три в За­пад­ной Ев­ро­пе, а в Рос­сии их во­об­ще не бы­ло, то пред­с­тав­ля­ете се­бе, как силь­но из­ме­нил­ся мир. Все мы ста­ли пос­то­рон­ни­ми и всем нам вход зап­ре­щен в мас­су ор­га­ни­за­ции, за­лов, зда­ний и так да­лее. Плюс к это­му бес­ко­неч­ные сек­ре­ты и под­зем­ные го­ро­да. Что про­изош­ло с людь­ми, что они ста­ли зак­ры­вать и свою ду­шу, и свои подъ­ез­ды, и свои до­ма? Ска­жут, они опа­са­ют­ся гра­би­те­лей. Но гра­бить-то, соб­с­т­вен­но, не­че­го - лю­ди со­вер­шен­но бед­ны, как пра­ви­ло. И ес­ли масс-ме­диа наг­не­та­ют ка­кие-то стра­хи, то есть же, в кон­це кон­цов, своя го­ло­ва на пле­чах, и мож­но, на­вер­ное, не так силь­но зак­ры­вать­ся от всех и вся.

Любой мир, да­же ате­ис­ти­чес­кий, да­же сов­ре­мен­ный, ос­но­ван на ка­ких-то ме­та­фи­зи­чес­ких иде­ях. Од­на из этих идей - идея сек­ре­та. Все вре­мя нам го­во­рят о ка­ких-то го­су­дар­с­т­вен­ных или эко­но­ми­чес­ких сек­ре­тах, хо­тя всем по­нят­но, что лю­ди жи­вут очень пло­хо и ни­ка­ких сек­ре­тов, в сущ­нос­ти, нет. И, тем не ме­нее, мы слы­шим о бес­ко­неч­ных сек­ре­тах. Что это все зна­чит? При­мер­но то же, что я ска­зал о квар­ти­рах: лю­ди ма­ши­наль­но ста­вят же­лез­ную дверь, хо­тя им не­че­го бо­ять­ся. Ну, хо­ро­шо, ог­ра­бят, но это сти­мул для то­го, что­бы за­ра­бо­тать день­ги и сде­лать квар­ти­ру луч­ше. За­чем же всю жизнь тор­чать за эти­ми же­лез­ны­ми дверь­ми. Ког­да гра­бят банк, бан­ку от это­го толь­ко луч­ше по мно­гим при­чи­нам. Но, тем не ме­нее, ус­т­ра­ива­ет­ся мас­са за­го­ро­док, заг­раж­де­ний и про­че­го, для то­го, что­бы «они», то есть мы, «пос­то­рон­ние», не мог­ли ту­да прой­ти.

У Хай­дег­ге­ра в «Se­in und Ze­it» есть гла­ва, ко­то­рая на­зы­ва­ет­ся «das man». «Man» - по-не­мец­ки мес­то­име­ние, за­ме­ня­ющее су­щес­т­ви­тель­ное. Хай­дег­гер дал ар­тикль сред­не­го ро­да, то есть по­вы­сил в чи­не мес­то­име­ние до су­щес­т­ви­тель­но­го, и по­лу­чи­лось «das Man». В этой гла­ве есть лю­бо­пыт­ная фра­за. В обыч­ном для Хай­дег­ге­ра, вер­нее, очень сво­е­обыч­ном его язы­ке, она зву­чит так: «Jeder ist an­de­re und ke­iner er selbst». «Каж­дый суть дру­гой и ник­то он сам» . Это зна­чит: все мы - «пос­то­рон­ние», «они», «рос­си­яне», «до­ро­гие рос­си­яне». Как, зна­ете, рань­ше бы­ло на соб­ра­ни­ях: «выс­ту­па­ет то­ва­рищ та­кой-то и дру­гие», вот эти «и др.»- это все мы. Это все на­зы­ва­ет­ся «и др.», по­это­му не на­до иметь ни­ка­ких ил­лю­зий, и на­зы­вать се­бя «я» со­вер­шен­но ни к че­му.

Натуральная ма­гия да­же пси­хо­ло­ги­чес­ки не­воз­мож­на в та­ком ми­ре, ибо на­ту­раль­ная ма­гия пред­по­ла­га­ет со­вер­шен­но от­к­ры­тый мир и со­вер­шен­но от­к­ры­тое пре­бы­ва­ние че­ло­ве­ка в нем. Что зна­чит «откры­тое пре­бы­ва­ние»? Два ве­ка на­зад лю­ди мог­ли быс­т­ро и сво­бод­но пу­те­шес­т­во­вать ку­да угод­но, да­же в Юж­ную Аме­ри­ку. А че­ты­ре ве­ка на­зад это бы­ло еще про­ще и спо­кой­нее.

Люди не зна­ли гра­ниц. Ник­то тол­ком не знал, что та­кое го­су­дар­с­т­во да­же в сем­над­ца­том ве­ке. Ка­жет­ся, Лю­до­вик Че­тыр­над­ца­тый ска­зал пер­вый: «Я и есть го­су­дар­с­т­во». Ког­да его спро­си­ли: «А что это все-та­ки, Фран­ция?», - он ска­зал: «Я и есть Фран­ция». Тог­да лю­дям ста­ло по­нят­но, что Лю­до­вик и есть го­су­дар­с­т­во.

Нам пы­та­ют­ся объ­яс­нить, что все зак­ры­тое, все за сей­фа­ми, все за семью зам­ка­ми и вся­кой сиг­на­ли­за­ци­ей и есть го­су­дар­с­т­во. Так вот, в го­су­дар­с­т­ве на­ту­раль­ная ма­гия аб­со­лют­но не­воз­мож­на. А что воз­мож­но?

Вернемся к Хай­дег­ге­ру. Он пи­шет, что мы жи­вем в ми­ре «Alteg­lic­h­ke­it», «ежед­нев­нос­ти», «пов­сед­нев­нос­ти». И «das Man» - это не­оп­ре­де­лен­ное мес­то­име­ние - пра­вит людь­ми, ко­то­рые от­ли­ча­ют­ся «Una­ufeg­lic­h­ke­it», «не­эк­с­цен­т­рич­нос­тью», «не­по­ра­зи­тель­нос­тью». В цар­с­т­ве «das Man» мо­гут жить лю­ди ус­ред­нен­ные, урав­нен­ные, ус­туп­чи­вые и не­эк­с­цен­т­рич­ные. Но даль­ше у Хай­дег­ге­ра еще за­бав­нее: «мы оде­ва­ем­ся, как оде­ва­ют­ся дру­гие, мы хо­дим в те­атр, как дру­гие хо­дят в те­атр, мы пре­зи­ра­ем тол­пу точ­но так же, как на­до пре­зи­рать тол­пу». Эта фра­за бы­ла, ко­неч­но, со­вер­шен­но убий­с­т­вен­ной для эс­те­тов. По­лу­ча­ет­ся, что мы пре­зи­ра­ем го­су­дар­с­т­во и тол­пу как на­до их пре­зи­рать. То есть не как мы хо­тим, а как при­ня­то.

Итак, ес­ли на­ту­раль­ная ма­гия в на­шем ми­ре не­воз­мож­на, то чер­ная ма­гия - ох, как воз­мож­на, и мы чуть поз­же на этом ос­та­но­вим­ся. Воз­мож­на не по­то­му, что на­до обя­за­тель­но взы­вать к са­та­не и его адеп­там. Прос­то мир в кон­це двад­ца­то­го ве­ка ус­т­ро­ен так, что да­же са­мая эле­мен­тар­ная чер­но­ма­ги­чес­кая моль­ба до­хо­дит до ад­ре­са­та. Вот в ка­кой си­ту­ации мы жи­вем.

Но вер­нем­ся к ге­рою на­шей лек­ции - ан­г­лий­с­ко­му ал­хи­ми­ку и ас­т­ро­но­му Джо­ну Ди. Ро­дил­ся он 1527 го­ду. Умер в 1608 го­ду. Про­жил дос­та­точ­но дол­гую жизнь. Блес­тя­щий че­ло­век блес­тя­ще­го об­ра­зо­ва­ния, прос­ла­вив­ший свое имя на всю Ев­ро­пу тем, что на­пи­сал уди­ви­тель­ное ма­те­ма­ти­чес­кое пре­дис­ло­вие к «На­ча­лам» Эв­к­ли­да, пе­ре­ве­ден­ным на ан­г­лий­с­кий язык в 1559 го­ду. Ес­ли бы он ог­ра­ни­чил­ся од­ним этим пре­дис­ло­ви­ем, он бы уже ос­тал­ся в ис­то­рии ма­те­ма­ти­ки - его очень це­ни­ли на ма­те­ма­ти­чес­ких фа­куль­те­тах, где он выс­ка­зал мас­су пе­ре­до­вых и прог­рес­сив­ных ма­те­ма­ти­чес­ких до­га­док. В час­т­нос­ти, о чет­вер­том из­ме­ре­нии и про­чих ин­те­рес­ных ве­щах. Но де­ло в том, что Джон Ди, вы­хо­дец из ста­рин­ной уэл­ль­с­кой семьи и ба­ро­нет, был че­ло­ве­ком весь­ма ори­ги­наль­ным. Ког­да он учил­ся в Ок­с­фор­де в кол­лед­же, он сор­вал пред­с­тав­ле­ние пьесы Арис­то­фа­на, пус­тив по за­лу ле­та­юще­го ме­ха­ни­чес­ко­го жу­ка. Все бы­ли шо­ки­ро­ва­ны и пот­ря­се­ны этим чу­дом ис­кус­ства, по­то­му что в шес­т­над­ца­том ве­ке вся­кие ме­ха­ни­чес­кие ле­та­ющие штуч­ки не вы­зы­ва­ли у лю­дей ни­че­го кро­ме уг­рю­мос­ти и мрач­ных по­доз­ре­ний в от­к­ро­вен­ном кол­дов­с­т­ве. По­это­му Ди не поль­зо­вал­ся ав­то­ри­те­том ни в кол­лед­же, ни в се­лах, ок­ру­жа­ющих его по­мес­тья под наз­ва­ни­ем Мор­т­лейк не­да­ле­ко от Лон­до­на. Но Джон Ди был очень та­лан­т­лив, очень лю­бо­пы­тен и от­п­ра­вил­ся на кон­ти­нент в го­род Лей­ден, где стал уче­ни­ком Гер­хар­да Мер­ка­то­ра, из­вес­т­но­го ге­ог­ра­фа, и Гем­мы Фри­зи­уса, зна­ме­ни­то­го фи­зи­ка и ма­те­ма­ти­ка.

Почему на­ша лек­ция на­зы­ва­ет­ся «Джон Ди и ко­нец ма­ги­чес­ко­го ми­ра»? По­то­му что Джон Ди - фи­гу­ра не­ор­ди­нар­ная и очень зна­чи­мая для шес­т­над­ца­то­го ве­ка. По­то­му что в кон­це шес­т­над­ца­то­го и на­ча­ле сем­над­ца­то­го ве­ка, соб­с­т­вен­но го­во­ря, и про­изо­шел пе­ре­ход к но­вой эпо­хе, в ко­то­рой мы с ва­ми име­ем ра­дость и честь пре­бы­вать. Имен­но ког­да тво­рил Шек­с­пир, Сер­ван­тес пи­сал сво­его «Дон-Ки­хо­та», и ког­да жил Джон Ди, нас­ту­пил ко­нец ма­ги­чес­ко­го ми­ра. По­че­му я упо­мя­нул Сер­ван­те­са и «Дон-Ки­хо­та»? По­то­му что Джон Ди, в из­вес­т­ном смыс­ле, весь­ма на­по­ми­на­ет Дон-Ки­хо­та, и не толь­ко он, а мно­гие ма­ги и ал­хи­ми­ки то­го вре­ме­ни, в том чис­ле та­кие лю­ди, как Джор­да­но Бру­но, нап­ри­мер. По­то­му что он пы­тал­ся в ми­ре, уже нас­т­ро­ен­ном ма­те­ри­алис­ти­чес­ки и сов­ре­мен­но, от­с­та­ивать чис­то ма­ги­чес­кие прин­ци­пы, как Дон­Ки­хот от­с­та­ивал прин­ци­пы стран­с­т­ву­юще­го ры­цар­с­т­ва, пос­ле то­го уже как три ве­ка это стран­с­т­ву­ющее ры­цар­с­т­во умер­ло. И ро­ман Сер­ван­те­са мож­но счи­тать аб­со­лют­но эпо­халь­ным для кон­ца ма­ги­чес­кой эры и на­ча­ла эры ра­ци­ональ­но-ма­те­ри­алис­ти­чес­кой.

Джон Ди мно­го за­ни­мал­ся сво­им об­ра­зо­ва­ни­ем. Он ез­дил в Па­риж и в Сор­бон­не чи­тал лек­ции сам. У не­го ра­но про­яви­лись ма­те­ма­ти­чес­кие спо­соб­нос­ти, и по­это­му ук­лон его эво­лю­ции был ско­рее ма­те­ма­ти­чес­кий. Он ув­лек­ся те­ми ма­ги­чес­ки­ми дис­цип­ли­на­ми, ко­то­рые в то вре­мя на­зы­ва­лись те­оре­ти­чес­ки­ми и ма­те­ма­ти­чес­ки­ми: пи­фа­го­рей­с­т­вом, не­оп­ла­то­низ­мом, каб­ба­лой, чис­ло­вой ма­ги­ей, Рай­мон­дом Лул­ли­ем.

Почему XVI век - это ко­нец ма­ги­чес­ко­го ми­ра? По­то­му что до шес­т­над­ца­то­го ве­ка лю­ди ве­ри­ли в аб­со­лют­ное един­с­т­во ми­роз­да­ния, в жи­вую цепь бы­тия. Бо­лее то­го, счи­та­лось что схе­мы, циф­ры, аму­ле­ты, фи­гу­ры, сим­во­лы, об­ра­зы име­ют не­пос­ред­с­т­вен­ное вли­яние на жи­вую при­ро­ду, и ес­ли знать оп­ре­де­лен­ные зак­ли­на­ния, поль­зо­вать­ся оп­ре­де­лен­ны­ми сим­во­ла­ми и та­лис­ма­на­ми дол­ж­ным об­ра­зом, мож­но ов­ла­деть на­ту­раль­ной ма­ги­ей хо­ро­шо и быс­т­ро. В шес­т­над­ца­том ве­ке по­доб­ные воз­зре­ния на­чи­на­ли про­па­дать. Мно­гие уче­ные и в Лей­де­не и в Па­ри­же и в Лон­до­не выс­ка­зы­ва­лись за кван­ти­та­тив­ный ме­тод изу­че­ния при­ро­ды про­тив арис­то­те­лев­с­ко­го ква­ли­та­тив­но­го. Что это зна­чит? У Арис­то­те­ля, ко­то­ро­му пок­ло­ня­лись тог­да араб­с­кий мир и ла­тин­с­кое сред­не­ве­ковье, все бы­ло вро­де прос­то. Че­ты­ре эле­мен­та, квин­тэс­сен­ция, ко­то­рая уп­рав­ля­ет не­бес­ны­ми соз­вез­ди­ями. Фер­ма­мент, то есть твер­дый не­бос­вод, аб­со­лют­но не­зыб­лем - так Бог соз­дал мир, где мы жи­вем. Мир этот не­ве­лик, за­то ка­чес­т­вен­но мно­го­об­ра­зен. Джон Ди был со­вер­шен­но бес­ко­рыс­т­ный че­ло­век и ни­ког­да не хо­тел ни фи­ло­соф­с­ко­го кам­ня, ни ов­ла­де­ния на­ту­раль­ной ма­ги­ей для се­бя. Он был страс­т­ным пат­ри­отом Ан­г­лии и пок­лон­ни­ком ко­ро­ле­вы-дев­с­т­вен­ни­цы Ели­за­ве­ты I. Ка­жет­ся, он был пер­вый, кто упот­ре­бил сло­ва «Бри­тан­с­кая им­пе­рия».

После то­го, как он при­об­рел оп­ре­де­лен­ную сла­ву в на­уч­ных кру­гах Ев­ро­пы пре­дис­ло­ви­ем к «На­ча­лам», он на­пи­сал не­боль­шую кни­гу, ко­то­рая ни к ка­ким ве­ли­ким лю­дям не от­но­си­лась. Кни­га эта на­зы­ва­ет­ся «Иерог­ли­фи­чес­кая мо­на­да» [12] и вы­пу­ще­на бы­ла в 1564 го­ду. Стран­ная кни­га. Что та­кое «мо­на­да» или «неч­то еди­ное»? Джон Ди по­ни­мал иерог­ли­фи­чес­кую мо­на­ду как ус­лож­нен­ный знак Мер­ку­рия: лун­ный по­лук­руг свер­ху, под ним - обыч­ный круг и под кру­гом - крест. В ал­хи­мии это - сим­вол Мер­ку­рия, и по хо­ду кни­ги Джон Ди этот знак по­нем­но­гу ус­лож­ня­ет. В прин­ци­пе, это кни­га о сим­во­ли­ке точ­ки, ли­нии, по­лук­ру­га, кру­га и крес­та. Нас­коль­ко я знаю, кни­га бы­ла не­од­нок­рат­но пе­ре­ве­де­на на раз­ные язы­ки и не­дав­но да­же на рус­ский. Но ник­то из ком­мен­та­то­ров не об­ра­тил вни­ма­ние вот на ка­кую вещь. «Иерог­ли­фи­чес­кая мо­на­да» весь­ма на­по­ми­на­ет «Сим­во­лизм крес­та» Ре­не Ге­но­на. Но у са­мо­го Ге­но­на имя Джо­на Ди ни ра­зу не встре­ча­ет­ся. Нас­коль­ко я пом­ню, он ни в од­ном из сво­их со­чи­не­ний во­об­ще это имя не упо­ми­нал - мо­жет быть, не знал, мо­жет, не счел не­об­хо­ди­мым. Во вся­ком слу­чае, име­ни Джо­на Ди у не­го нет. Но на­до еще учесть, что серь­ез­ное изу­че­ние Джо­на Ди на­ча­лось уже пос­ле смер­ти Ге­но­на, и он мог быть не в кур­се всех этих ве­щей. По сво­им иде­оло­ги­чес­ким прин­ци­пам эти кни­ги и сход­ны и очень раз­лич­ны, и лю­ди, ко­то­рые изу­ча­ют эзо­те­ризм, ал­хи­мию, сим­во­ли­ку и ма­гию чи­сел, здесь впа­да­ют в не­до­уме­ние. Не­ко­то­рые выс­ка­зы­ва­ния Ге­но­на до­воль­но рез­ко про­ти­во­ре­чат то­му, что ска­зал Джон Ди в сво­ей кни­ге «Иерог­ли­фи­чес­кая мо­на­да». Это я го­во­рю не для прод­ви­ну­тых эзо­те­ри­ков, ко­то­рые, на­вер­ное, все зна­ют, а для нас, лю­дей прос­тых. Стра­нен сам под­ход к это­му де­лу. Ко­неч­но, Джон Ди про­явил се­бя ма­те­ма­ти­чес­ким вир­ту­озом в кни­ге «Иерог­ли­фи­чес­кая мо­на­да». По­че­му он наз­вал знак ал­хи­ми­чес­ко­го Мер­ку­рия - «мо­на­дой», хо­тя мо­на­да это неч­то не­де­ли­мое, неч­то прос­тое, как из­вес­т­но. В этой мо­на­де в од­ном сим­во­ле со­еди­не­ны нес­коль­ко зна­ков: по­лук­руг, круг, точ­ка и крест. И по­че­му это на­зы­ва­ет­ся мо­на­дой? По од­ной прос­той при­чи­не: Джон Ди вы­во­дит из это­го сим­во­ла зна­ки всех пла­нет, все чис­ла и все ал­фа­ви­ты. И де­ла­ет это очень ос­т­ро­ум­но. Мы не бу­дем вхо­дить в под­роб­нос­ти, но не­ко­то­рые мо­мен­ты весь­ма лю­бо­пыт­ны. Что ка­са­ет­ся чи­сел в от­но­ше­нии с крес­том, Джон Ди рас­суж­да­ет так: ли­ния уже есть ди­ада, она ог­ра­ни­че­на дву­мя точ­ка­ми, зна­чит, мы по­лу­ча­ем чис­ло два. Ког­да вер­ти­каль пе­ре­се­ка­ет го­ри­зон­таль, точ­ка пе­ре­се­че­ния есть чис­ло три. Да­лее, крест со сво­ими че­тырь­мя вет­ка­ми сос­тав­ля­ет чис­ло че­ты­ре, ес­ли мы со­еди­ним чис­ло три и че­ты­ре, по­лу­чим чис­ло семь. Семь - од­но из глав­ных чи­сел на­шей кос­ми­чес­кой ма­ни­фес­та­ции. Ес­ли по­вер­нем крест на со­рок пять гра­ду­сов, по­лу­чим ко­сой крест или крест свя­то­го Ан­д­рея или «икс» (рис. 4) ла­тин­с­кой грам­ма­ти­ки.

Сам по се­бе ко­сой крест оз­на­ча­ет чис­ло де­сять по ла­тин­с­ко­му ва­ри­ан­ту. Ес­ли по­вер­нем крест на де­вя­нос­то гра­ду­сов, то проч­тем сло­во «LUX». Бук­ву «L» проч­тем по двум пер­пен­ди­ку­ля­рам - го­ри­зон­таль­но­му и вер­ти­каль­но­му. «U» проч­тем на ко­сом крес­те, «x» - прос­то пе­ре­вер­нув обыч­ный крест на со­рок пять гра­ду­сов. Сло­во «LUX» не­сом­нен­но ука­зы­ва­ет на оп­ре­де­лен­ную хрис­ти­ан­с­кую ин­тер­п­ре­та­цию этой внев­ре­мен­ной кос­ми­чес­кой фи­гу­ры. Да­лее Джон Ди блис­та­ет сво­ей за­ме­ча­тель­ной эру­ди­ци­ей. Бу­ду­чи к то­му же и ас­т­ро­ло­гом, он прек­рас­но ори­ен­ти­ру­ет­ся, ка­кая пла­не­та как се­бя ве­дет в том или ином зо­ди­акаль­ном зна­ке или до­ме. Он объ­яс­ня­ет, по­че­му он из­б­рал знак Мер­ку­рия: пла­не­та Мер­ку­рий од­ним из двух до­мов име­ет Де­ву (Джон Ди на­зы­ва­ет ее Пал­ла­дой), ко­то­рая уп­рав­ля­ет хрис­ти­ан­с­кой ре­ли­ги­ей. К то­му же вто­рой дом Мер­ку­рия, то есть Ари­ес, уп­рав­ля­ет Иуде­ей, Свя­той Зем­лей, и од­нов­ре­мен­но Ан­г­ли­ей. Все это - из­вес­т­ные и весь­ма ста­рин­ные ас­т­ро­ло­ги­чес­кие зна­ния. К то­му же, как из­вес­т­но из ал­хи­мии, фи­ло­соф­с­кий ка­мень изоб­ра­жа­ет­ся как сол­н­це в чре­ве Ари­еса. Ари­ес - это соз­вез­дие Ов­на. Джон Ди дал в кни­ге двад­цать че­ты­ре те­оре­мы, в ко­то­рых все это прек­рас­но объ­яс­ня­ет. Ког­да он со­еди­ня­ет знак Мер­ку­рия (рис. 5) со зна­ком Ари­еса (рис. 6), он по­лу­ча­ет свою пол­ную мо­на­ду.

рис. 5

рис. 6

И здесь он объ­яс­ня­ет, как из это­го сим­во­ла мож­но вы­вес­ти лю­бой ал­фа­вит (если возь­мем круг и по­лук­руг, со­еди­ним и по­вер­нем по вер­ти­ка­ли, по­лу­чим аль­фу гре­чес­кую: вни­зу у не­го по­лу­ча­ет­ся знак оме­га, име­ет­ся в ви­ду ниж­ний ко­нец крес­та, и знак Ари­еса на нем). Та­ким об­ра­зом мож­но вы­вес­ти зна­ки всех пла­нет и все бук­вы ал­фа­ви­та.

В боль­шом пре­дис­ло­вии, пос­вя­щен­ном Мак­си­ми­ли­ану, им­пе­ра­то­ру Свя­щен­ной Рим­с­кой Им­пе­рии, на­пи­са­но сле­ду­ющее: то, что для те­бя пус­тя­ки, дос­та­вит не­ма­лую поль­зу как тво­им со­вет­ни­кам, так и во­об­ще лю­дям, ин­те­ре­су­ющим­ся на­ука­ми. Вся кни­га на­пи­са­на в ма­жор­ном клю­че. Это еще 1564 год. Джон Ди жи­вет хо­ро­шо, и ко­ро­ле­ва Ели­за­ве­та, ко­то­рая срав­ни­тель­но не­дав­но всту­пи­ла на прес­тол, к не­му бла­го­во­лит нас­толь­ко, что он сос­та­вил ее го­рос­коп и точ­но оп­ре­де­лил да­ту ее ко­ро­на­ции.

Для Джо­на Ди ли­ния сос­то­яла из то­чек, он так и пи­шет: «ли­ния есть рас­ц­вет точ­ки». У Ре­не Ге­но­на пос­ту­ла­ты со­вер­шен­но про­ти­во­по­лож­ны: точ­ка есть един­с­т­во, точ­ка есть ме­та­фи­зи­чес­кий прин­цип вне ма­ни­фес­та­ции и она не по­рож­да­ет ли­нии. Та­ким об­ра­зом, Ге­нон из­бе­га­ет обыч­ных ма­те­ма­ти­чес­ких па­ра­док­сов, ког­да го­во­рит, что в от­рез­ке дли­ной в два сан­ти­мет­ра - бес­ко­неч­ное ко­ли­чес­т­во то­чек и в ки­ло­мет­ре - их то­же бес­ко­неч­ное чис­ло. То же са­мое ка­са­ет­ся пря­мой ли­нии и кру­га. То есть, в сущ­нос­ти, точ­но ни­че­го из­ме­рить нель­зя, мож­но толь­ко приб­ли­зи­тель­но для су­гу­бо прак­ти­чес­ких це­лей. Ге­нон уде­ля­ет проб­ле­ме точ­ки боль­шое вни­ма­ние. Кни­га его ма­ло об­ра­ще­на к кри­ти­ке сов­ре­мен­но­го ми­ра, она ско­рее о прин­ци­пах, он, в ос­нов­ном, ци­ти­ру­ет та­ких ав­то­ри­те­тов, как Лао-цзы, Чжу­ань-цзы, зна­ме­ни­тых и ве­ли­ких да­осов и уче­ни­ков Шан­ка­ра­чарьи. По­ло­же­ние о том, что точ­ка есть ме­та­фи­зи­чес­кий прин­цип при­во­дит Ге­но­на к очень важ­но­му вы­во­ду. Он ци­ти­ру­ет Пас­ка­ля: «Все­лен­ная - это бес­ко­неч­ная сфе­ра, где центр вез­де, а ок­руж­ность ниг­де». Эта фра­за, ско­рее все­го, при­над­ле­жит Ни­ко­лаю Ку­зан­с­ко­му, но Ге­нон ого­ва­ри­ва­ет­ся, что, воз­мож­но, Пас­каль не пер­вый это ска­зал. Ге­нон пос­ту­ли­ру­ет пря­мо про­ти­во­по­лож­ную идею: «Все­лен­ная - это сфе­ра, где ок­руж­ность вез­де, а центр ниг­де». Что же по­лу­ча­ет­ся? Для нас и Ни­ко­лай Ку­зан­с­кий и Джон Ди - ува­жа­емые лю­ди, для нас и Ре­не Ге­нон - очень ува­жа­емый че­ло­век. По­лу­ча­ет­ся, что они ут­вер­ж­да­ют пря­мо про­ти­во­по­лож­ные ве­щи. И каж­дый из этих ав­то­ри­те­тов весь­ма ос­т­ро­ум­но и хо­ро­шо за­щи­ща­ет свои по­зи­ции. Но к это­му мы вер­нем­ся чуть-чуть поз­же.

Почему я го­во­рю о кни­ге Ге­но­на под­роб­но? По­то­му что она име­ет пря­мое от­но­ше­ние, во-пер­вых, к «Иерог­ли­фи­чес­кой мо­на­де», во-вто­рых, к воз­мож­нос­тям на­ту­раль­ной ма­гии. Ге­нон не толь­ко точ­ку уво­дит в ме­та­фи­зи­чес­кий го­ри­зонт, в сущ­нос­ти, он и ли­нию и ок­руж­ность уво­дит ту­да же. Мы не мо­жем, в прин­ци­пе, про­вес­ти ок­руж­ность, где на­ча­ло сов­па­да­ло бы с кон­цом. Это не­воз­мож­но, по­то­му что в ус­ло­ви­ях на­ше­го кон­ти­ну­ума, в ус­ло­ви­ях прос­т­ран­с­т­вен­но-вре­мен­ных пе­ре­мен мы ни­ког­да не по­па­дем сво­им цир­ку­лем в ту же са­мую точ­ку, от­ку­да на­ча­ли путь кру­га: сдви­нем­ся ли­бо слег­ка вбок, ли­бо вле­во, впра­во, вниз. Та­ким об­ра­зом, пи­шет Ге­нон, круг яв­ля­ет­ся чис­то ме­та­фи­зи­чес­кой кон­с­т­рук­ци­ей, не­воз­мож­ной в при­ро­де. Это ни­как не со­от­вет­с­т­ву­ет Джо­ну Ди, ко­то­рый из сво­ей мо­на­ды вы­вел все ал­фа­ви­ты, циф­ры, весь пи­фа-го­ризм и весь не­оп­ла­то­низм. Он де­лал это неп­ло­хо. По­лу­ча­ет­ся, что в раз­де­ля­ющие эти две кон­цеп­ции че­ты­ре ве­ка си­ту­ация силь­но из­ме­ни­лась. Здесь Ге­нон на­щу­пал очень тон­кий мо­мент раз­рыв не­ба и зем­ли, раз­рыв опе­ра­ции и спе­ку­ля­ции и в ре­зуль­та­те не­воз­мож­ность на­ту­раль­ной ма­гии как та­ко­вой. По­то­му что для Джо­на Ди бы­ло аб­со­лют­ной ис­ти­ной, что на­чер­тан­ный им сим­вол со­вер­шен­но не­об­хо­дим для по­лу­че­ния ал­хи­ми­чес­ко­го Мер­ку­рия. Бо­лее то­го, чем луч­ше бу­дет изоб­ра­жен знак, тем ка­чес­т­вен­нее ока­жет­ся сам Мер­ку­рий.

Как я уже го­во­рил, Мер­ку­рий изоб­ра­жа­ет­ся так лун­ный по­лук­руг, круг без точ­ки и крест. Круг без точ­ки (рис. 7), по Джо­ну Ди, изоб­ра­жа­ет зем­лю, но ес­ли там бу­дет про­яв­ле­на цен­т­раль­ная точ­ка, это уже сол­н­це (рис. 8). Даль­ше все по­нят­но: под крес­том (рис. 9) име­ют в ви­ду че­ты­ре эле­мен­та. Под сол­н­цем име­ют в ви­ду квин­тэс­сен­цию, под по­лук­ру­гом - лу­ну. Даль­ше мож­но на мно­го век­то­ров раз­б­ро­сать сим­во­лизм этой мо­на­ды. Ге­нон со­вер­шен­но чет­ко и ло­гич­но до­ка­зы­ва­ет: эта ге­омет­рия не име­ет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к на­ше­му ми­ру. Не толь­ко точ­ка, но и ли­ния, и круг в при­ро­де не­воз­мож­ны. По­че­му? Да­лее - ос­т­ро­ум­ный вы­вод Ге­но­на. Ли­ния ог­ра­ни­че­на дву­мя точ­ка­ми, соб­с­т­вен­но, это и есть пря­мая, ле­жа­щая меж­ду дву­мя точ­ка­ми, но пер­вая и вто­рая точ­ки не име­ют от­но­ше­ния к ма­ни­фес­та­ции са­мой ли­нии, так же точ­но (здесь он пе­ре­хо­дит к опи­са­нию че­ло­ве­чес­кой си­ту­ации), как рож­де­ние и смерть не име­ют от­но­ше­ния к жиз­ни че­ло­ве­ка. Жизнь есть дис­тан­ция. Пря­мая меж­ду дву­мя точ­ка­ми - то­же дис­тан­ция. Ког­да мы го­во­рим: «пря­мая А и В», это зна­чит, точ­ки А и В ме­та­фи­зич­ны, а ма­ни­фес­ти­ро­ва­на толь­ко од­на пря­мая. Ког­да мы го­во­рим: «че­ло­век ро­дил­ся в та­ком-то, а умер в та­ком-то го­ду», эти го­ды не ре­аль­ны, они ме­та­фи­зич­ны, а ре­аль­на лишь та жиз­нен­ная дис­тан­ция, ко­то­рую он про­жи­вал. Та­ким об­ра­зом, Ре­не Ге­нон очень точ­но ог­ра­ни­чил спе­ку­ля­цию от опе­ра­ции. Его кни­га «Сим­во­лизм крес­та» со­вер­шен­но спе­ку­ля­тив­на. Он за­ни­ма­ет­ся те­ори­ей (он это и пи­шет в пре­дис­ло­вии), пос­коль­ку у les mo­der­nes (то есть у сов­ре­мен­ни­ков) моз­ги уж сов­сем за­еха­ли, и им на­до объ­яс­нить нес­коль­ко со­вер­шен­но нор­маль­ных ис­тин.

Надо за­ме­тить, что Ре­не Ге­нон ни­ког­да не го­во­рит это вы­со­ко­мер­но, пох­ло­пы­вая по пле­чу (в этом пре­лесть его сти­ля и по этой при­чи­не его труд­но пе­ре­во­дить). Он че­ло­век очень веж­ли­вый и де­ли­кат­ный. О том, что мы - пол­ные де­би­лы и иди­оты он го­во­рит очень веж­ли­во и спо­кой­но.

Таким об­ра­зом, Ге­нон обоз­на­чил, что ли­ния и все, что мы де­ла­ем с ее по­мощью, не име­ет от­но­ше­ния к на­шей жиз­ни. По­то­му что мы пе­рес­та­ли жить в от­к­ры­том ми­ре. Но Джон Ди жил в от­к­ры­том ми­ре, он жил в нас­толь­ко от­к­ры­том ми­ре, что хо­тел ов­ла­деть этим ми­ром. И не толь­ко с по­мощью сво­ей кни­ги «Иерог­ли­фи­чес­кая мо­на­да», ко­то­рая к его вя­ще­му изум­ле­нию не при­нес­ла ему осо­бой сла­вы (к ней уче­ные от­нес­лись скеп­ти­чес­ки, прос­то не зная, что ска­зать). Соб­с­т­вен­но, в кни­ге ни­ка­ких осо­бых вы­во­дов нет - прос­то Джон Ди про­де­мон­с­т­ри­ро­вал в «Иерог­ли­фи­чес­кой мо­на­де» свою эру­ди­цию и уме­ние ра­бо­тать с сим­во­ли­кой как та­ко­вой.

Так по­че­му же не­воз­мож­на на­ту­раль­ная ма­гия? По­то­му что че­ло­век ве­дет се­бя по от­но­ше­нию к при­ро­де как поз­на­ющий. Но он не яв­ля­ет­ся поз­на­ющим. Ге­нон в «Сим­во­лиз­ме крес­та» ска­зал, что поз­на­ние есть со­учас­тие. «Иде­ал это сов­па­де­ние поз­на­юще­го с поз­на­ва­емым объ­ек­том, но, по край­ней ме­ре, со­учас­тие в жиз­ни это­го объ­ек­та не­об­хо­ди­мо» Пос­мот­ри­те, как сов­ре­мен­ный мир учас­т­ву­ет в поз­на­ва­емом объ­ек­те. По­нят­но, как учас­т­ву­ет. Учас­т­ву­ет нас­толь­ко, что ско­ро ни во­ды не бу­дет, ни воз­ду­ха - ни­че­го не бу­дет. Ес­ли они на­зы­ва­ют это поз­на­ни­ем, тог­да что та­кое на­па­де­ние, что та­кое аг­рес­сия? Мож­но ско­рее пред­по­ло­жить, что сов­ре­мен­ное на­уч­ное об­щес­т­во (в ши­ро­ком смыс­ле сло­ва) по­ни­ма­ет под поз­на­ни­ем не­кую раз­вед­ку, иног­да раз­вед­ку сек­рет­ную, иног­да раз­вед­ку бо­ем, но, преж­де все­го на­до по­дой­ти к объ­ек­ту (пусть он бу­дет де­ре­вом, жи­вот­ным) и раз­ве­дать что это та­кое, от­ку­да, как, и за­чис­лить его в ка­кую-ни­будь гра­фу, и по­том на­пасть на это де­ре­во или жи­вот­ное. Ес­ли это на­зы­ва­ет­ся поз­на­ни­ем, то при чем здесь на­ту­раль­ная ма­гия? Маг ни­ког­да не тро­га­ет зве­рей или де­ревь­ев, он мо­жет нес­коль­ко дней про­си­деть око­ло де­ре­ва или цвет­ка и ду­мать о его тай­ных свя­зях. По­че­му у де­ре­ва или цвет­ка есть тай­ные свя­зи, по­нят­но из по­ло­же­ния Ге­но­на, из его «Сим­во­лиз­ма крес­та». Для не­го центр объ­ек­та есть та са­мая точ­ка, ко­то­рая в фи­зи­чес­ком ми­ре не при­сут­с­т­ву­ет. Она ме­та­фи­зич­на. Ког­да этот центр ма­ни­фес­ти­ру­ет де­ре­во, жи­вот­ное или кос­мос, сам он ос­та­ет­ся аб­со­лют­но не ма­ни­фес­ти­ро­ван­ным. И тог­да мы го­во­рим о тай­ных дей­с­т­ви­ях кам­ня, о тай­ных сим­па­ти­ях и ан­ти­па­ти­ях. Нап­ри­мер, ког­да Ави­цен­на в сво­ей уди­ви­тель­ной кни­ге под наз­ва­ни­ем «Ро­ман­ти­чес­кая лю­бовь ми­не­ра­лов» боль­шую гла­ву пос­вя­ща­ет люб­ви сап­фи­ра к звез­де Аль­де­ба­ран, он как раз го­во­рит об этом тай­ном цен­т­ре, ко­то­рый соз­дал ка­мень и при­сут­с­т­ву­ет в нем, и ко­то­рый мы на­зы­ва­ем сап­фи­ром. Со­вер­шен­но по­нят­но, что, с точ­ки зре­ния эзо­те­риз­ма, это и есть поз­на­ние, но, с точ­ки зре­ния на­уки, в этом, соб­с­т­вен­но, ни­ка­ко­го поз­на­ния нет. То, что на­зы­ва­ет­ся ма­ги­чес­ким поз­на­ни­ем, ди­амет­раль­но про­ти­во­по­лож­но сов­ре­мен­ной на­уке. Эрнст Кас­си­рер, зна­ме­ни­тый не­мец­кий фи­ло­соф, пи­шет на эту те­му так: «Воз­мож­ность поз­на­ния и ма­гии ис­хо­дят из од­но­го и то­го же прин­ци­па. По мне­нию Кам­па­нел­лы, поз­на­ние воз­мож­но в том слу­чае, ког­да субъ­ект и объ­ект, че­ло­век и при­ро­да об­ра­зу­ют од­но це­лое. Ма­гия есть прак­ти­чес­кое воп­ло­ще­ние те­оре­ти­чес­ко­го поз­на­ния. По­ни­ма­ние и во­ля рав­но не­об­хо­ди­мы в на­ту­раль­ной ма­гии». Спе­ку­ля­ция и опе­ра­ция, си­ла и об­ду­мы­ва­ние.

Почему же мы го­во­рим о кон­це или за­ка­те ма­ги­чес­ко­го ми­ра? По­то­му что Джон Ди жил в пе­ре­лом­ную эпо­ху, ког­да те­ория от­де­ли­лась от прак­ти­ки. По­че­му еще в кон­це XV ве­ка, не­за­дол­го до Джо­на Ди, Пи­ко дел­ла Ми­ран­до­ла вы­пус­тил «900 те­зи­сов о Каб­ба­ле»? Пи­шет он о те­оре­ти­чес­кой каб­ба­ле, но ни­как не от­де­ля­ет ее от прак­ти­ки. Это еди­ная на­ука. Во вре­ме­на Джо­на Ди каб­ба­ла уже раз­де­ли­лась на те­оре­ти­чес­кую и прак­ти­чес­кую. Все раз­де­ли­лось на те­орию и прак­ти­ку. По­лу­ча­ет­ся, что для ев­ро­пей­с­ко­го ми­ра это был крах, по­то­му что по­ни­мать мож­но все что угод­но, но де­лать, уметь де­лать сов­сем не прос­то. Пред­с­тавь­те се­бе по­ло­же­ние, ког­да в од­ном че­ло­ве­ке не схо­дят­ся идеи те­ории и прак­ти­ки, то есть он зна­ет в те­ории все, на прак­ти­ке не уме­ет ни­че­го или на­обо­рот. Еди­ное зна­ние рас­ко­ло­лось на две час­ти, аб­со­лют­но меж­ду со­бой не­со­еди­ни­мые. И чем даль­ше, тем ху­же. Сей­час, в кон­це XX ве­ка, раз­де­ле­ние ма­гии на те­орию и прак­ти­ку свер­ши­лось, и со­еди­нить их поч­ти или прак­ти­чес­ки нель­зя. Вся ев­ро­пей­с­кая ис­то­рия пос­лед­них ве­ков про­хо­дит под зна­ком пол­но­го разъ­еди­не­ния и раз­де­ле­ния. Ин­тел­лект разъ­еди­нил­ся с ду­шой, внут­рен­ний и внеш­ний мир разъ­еди­ни­лись. Ес­ли для Па­ра­цель­са (ко­то­рый умер, ког­да Джо­ну Ди бы­ло че­тыр­над­цать лет, в 1541 го­ду) ре­аль­но, что «внут­рен­нее не­бо и внеш­нее не­бо - это од­но не­бо», для нас это аб­со­лют­но не­ре­аль­но. Для нас есть внут­рен­ний мир и внеш­ний мир. Мы пло­хо мо­жем объ­яс­нить, что мы по­ни­ма­ем под на­шим внут­рен­ним ми­ром. Ско­рее все­го, это та са­мая зак­ры­тая же­лез­ной дверью квар­ти­ра или еще что-ни­будь, где хра­нит­ся пус­то­та или ка­кие-то пус­тя­ки. Си­ту­ация эта аб­со­лют­но бре­до­вая, но, к со­жа­ле­нию, она имен­но та­ко­ва, и вы­хо­дов из нее по­ка аб­со­лют­но не вид­но. Об этом раз­де­ле­нии, о том, что мир рас­па­да­ет­ся на кус­ки и фраг­мен­ты, очень хо­ро­шо на­пи­сал ве­ли­кий ан­г­лий­с­кий по­эт Джон Донн в сво­ей по­эме «Ана­то­мия Ми­ра». Он на­пи­сал при­мер­но так: «И те­перь вес­на и ле­то на­по­ми­на­ют но­во­рож­ден­ных, чьей ма­те­ри за шес­ть­де­сят. И но­вая фи­ло­со­фия сом­не­ва­ет­ся во всем. Эле­мент ог­ня ис­чез. Сол­н­це по­те­ря­но и зем­ля. И ни один муд­рец не ска­жет, на ка­кой до­ро­ге их на­до ис­кать. И лю­ди от­к­ры­то приз­на­ют­ся, что этот мир кон­чен, ког­да в пла­не­тах и не­бос­во­де они на­хо­дят так мно­го но­во­го. А по­том сно­ва ви­дят, как все рас­па­да­ет­ся на фраг­мен­ты, на ато­мы без вся­кой свя­зи» .

Так на­пи­сал Джон Донн в кон­це шес­т­над­ца­то­го ве­ка. Мы мо­жем толь­ко под­т­вер­дить, что все это так, и очень грус­т­но, что все это слу­чи­лось уже так дав­но. На что рас­счи­ты­вать нам?

Перейдем даль­ше к стран­ной идее раз­де­ле­ния, ко­то­рая в шес­т­над­ца­том ве­ке рас­ко­ло­ла поз­на­ние - на ма­гию и ес­тес­т­вен­ные на­уки, как мы их по­ни­ма­ем сей­час, и лю­дей - на ро­ман­ти­ков и ре­алис­тов. Как вы по­ни­ма­ете, Джон Ди ока­зал­ся в ла­ге­ре без­на­деж­ных ро­ман­ти­ков. Слу­чи­лось еще од­но со­бы­тие, ко­то­рое силь­но пов­ли­яло на лю­дей, нас­т­ро­ен­ных ма­ги­ко-ас­т­ро­ло­ги-ко-ал­хи­ми­чес­ки. Я имею в ви­ду вспыш­ку свер­х­но­вой звез­ды в соз­вез­дии Кас­си­опеи в 1572 го­ду. Это со­бы­тие пе­ре­вер­ну­ло уче­ный мир Ев­ро­пы: боль­шин­с­т­во уче­ных ори­ен­ти­ро­ва­лось все-та­ки на Арис­то­те­ля и на его араб­с­ко­го ком­мен­та­то­ра Авер­ро­эса. Авер­ро­эс, ком­мен­ти­руя Арис­то­те­ля, го­во­рил, что фир­ма­мент не­ба, ка­кой он есть - бу­дет веч­но. Ес­ли по­явит­ся хоть од­на но­вая звез­да или ис­чез­нет ка­кая-ни­будь ста­рая - это­му ми­ру ко­нец. И тут по­яви­лась свер­х­но­вая в соз­вез­дии Кас­си­опеи. При­чем по­яви­лась, со­вер­шен­но по­ра­зив всех зри­те­лей, ко­то­рых бы­ло, ви­ди­мо, не­ма­ло. Она си­яла и днем в те­че­ние сем­над­ца­ти ме­ся­цев. Та­кие слу­чаи бы­ва­ли, но очень ред­ко. В 125 го­ду до н. э. ве­ли­кий гре­чес­кий ас­т­ро­ном Гип­парх го­во­рил о свер­х­но­вой, но, ви­ди­мо, ему тог­да не осо­бо по­ве­ри­ли, прос­то за­нес­ли в ан­на­лы, что бы­ла та­кая проб­ле­ма­тич­ная звез­да. Хрис­ти­ане бы­ли уве­ре­ны, что Виф­ле­ем­с­кая звез­да - это и есть та са­мая свер­х­но­вая. Про­ве­рить это очень труд­но, араб­с­кие ком­мен­та­то­ры счи­та­ют, что за нее при­ня­ли па­рад трех круп­ных пла­нет (Са­турн, Юпи­тер, Марс). В этом смыс­ле, мне­ния до сих пор рас­хо­дят­ся. По­это­му яв­ле­ние 1572 го­да вос­п­ри­ня­то бы­ло очень по-раз­но­му. У Джо­на Ди есть пись­мо на эту те­му в Лей­ден­с­кий уни­вер­си­тет, а у его уче­ни­ка То­ма Дик­са - це­лая кни­га. В лю­бом слу­чае лю­ди по­чув­с­т­во­ва­ли, что неч­то ме­ня­ет­ся, что мир ме­ня­ет­ся. Они не бы­ли уве­ре­ны, что прав Авер­ро­эс, и бли­зок ко­нец све­та, но ре­ши­ли, что это бу­дет зна­чи­тель­ное и весь­ма энер­гич­ное со­бы­тие.

Я упо­ми­нал, что ма­гия и каб­ба­ла раз­де­ли­лись на те­орию и прак­ти­ку. В XVI, XVII и XX ве­ках за­ни­ма­лись те­оре­ти­чес­кой каб­ба­лой. О прак­ти­чес­кой ник­то не име­ет ни ма­лей­ше­го пред­с­тав­ле­ния, раз­ве что че­ло­век пять рав­ви­нов или ха­си­дов, ко­то­рые спа­са­ют­ся где-ни­будь в Па­лес­ти­не. Мно­го книг на эту те­му пос­вя­ще­ны в ос­нов­ном бук­вен­но-чис­ло­вым ком­би­на­ци­ям. Сей­час с ком­би­на­ци­ями ста­ло хо­ро­шо (пос­ле изоб­ре­те­ния ком­пь­юте­ров), и за­ни­ма­ет­ся этим кто угод­но и как угод­но, но за­бы­ва­ют, что каб­ба­лис­ти­чес­кая те­ория (и Джон Ди об этом пи­шет) за­ни­ма­ет в каб­ба­ле нез­на­чи­тель­ный про­цент от все­об­ще­го стоп­ро­цен­т­но­го ее зна­ния. Бо­лее то­го, прак­ти­чес­кой каб­ба­ле нель­зя на­учить­ся, хо­тя, ко­неч­но, чте­ние ком­мен­та­ри­ев ко вто­рой ве­ли­кой кни­ге Каб­ба­лы «Зо­гар» (Си­яние) даст очень мно­го по­лез­но­го и ин­те­рес­но­го. Очень хо­ро­шо об от­ли­чии прак­ти­ки и те­ории каб­ба­лы ска­зал пер­со­наж ро­ма­на Вик­то­ра Гю­го «Со­бор Па­риж­с­кой Бо­го­ма­те­ри» ар­хидь­якон Клод Фрол­ло. Дей­с­т­вие ро­ма­на про­ис­хо­дит в кон­це XV ве­ка. Раз­мыш­ляя у се­бя в келье о том, что ему не да­ют­ся ал­хи­ми­чес­кие и ма­ги­чес­кие опы­ты(на сто­ле у не­го ле­жал мо­лот и боль­шой гвоздь), он вос­к­лик­нул: «Бо­же мой, я ни­че­го не умею. Вся­кий раз, ког­да Зе­хи­эль брал мо­ло­ток и вби­вал этот гвоздь слег­ка в де­ре­во, его враг, где бы он ни на­хо­дил­ся, ухо­дил в зем­лю по щи­ко­лот­ку, ес­ли - силь­но, то враг ухо­дил в зем­лю по по­яс. Я мо­гу про­чи­тать над этим гвоз­дем ка­кие угод­но зак­ли­на­ния, но со­вер­шен­но уве­рен, что ник­то от это­го в зем­лю не про­ва­лит­ся». Очень точ­ная ил­люс­т­ра­ция к си­ту­ации те­ории и прак­ти­ки.

Давайте нем­но­го по­го­во­рим о тех го­дах жиз­ни Джо­на Ди, ко­то­рые нав­сег­да за­пят­на­ли его ре­пу­та­цию ака­де­ми­чес­ко­го уче­но­го. Его жизнь мож­но раз­де­лить на две по­ло­ви­ны: жизнь на­уч­ную и его жизнь с то­го дня, как он встре­тил не­ко­его лю­бо­пыт­но­го че­ло­ве­ка по име­ни Эд­вард Кел­ли. Этот Эд­вард Кел­ли ро­дил­ся в 1555 го­ду и го­дил­ся Джо­ну Ди в сы­новья. Од­наж­ды он к не­му при­шел, это был 1580 год, под име­нем Эд­вар­да Таль­бо­та и по­ка­зал нес­коль­ко лю­бо­пыт­ных объ­ек­тов. Джон Ди тог­да очень ув­ле­кал­ся ал­хи­ми­ей, хо­тя поз­д­ней­шие ис­то­ри­ки скеп­ти­чес­ки к не­му от­но­сят­ся с точ­ки зре­ния прак­ти­чес­кой ал­хи­мии, но, тем не ме­нее, у не­го бы­ло две ла­бо­ра­то­рии в его зам­ке Мор­т­лейк. Ху­до­ща­вый, чер­но­во­ло­сый стран­ный нез­на­ко­мец при­нес Ди ал­хи­ми­чес­кую ру­ко­пись, ко­то­рая на­зы­ва­лась «Кни­га Свя­то­го Дун­с­та­на», и два не­боль­ших ша­ра из сло­но­вой кос­ти, в од­ном - бе­лая, в дру­гом - крас­ная пуд­ра про­эк­ции. Счи­та­лось, что с по­мощью бе­лой пуд­ры мож­но прев­ра­тить обыч­ные ме­тал­лы в се­реб­ро, а с по­мощью крас­ной, по­нят­но, в зо­ло­то. Как от­ме­ча­ют сов­ре­мен­ные ис­то­ри­ки, ниг­де не упо­ми­на­ет­ся о том, что Ди или Кел­