Термины свойственного родства 5 страница
Зять
О.-слав. *zetь:ст.-слав. зать 'γαμβρός, gener', 'νυμφίος, sponsus', затьство 'affinitas', др.-русск. зать 'γαμβρός, 'жених', узатити 'взять в зятья', русск. зять 'муж дочери', 'муж сестры', диал. зятелко 'зять'[927]; укр. зять 'зять, муж дочери, муж сестры', также зєть, зiть[928], белор. зяць 'зять', польск. ziec 'зять', польск. диал. (в Словакии, ziat'//zent'[929], полабск. zat 'Einkömmlung, Schwiegersohn', zatek 'Brauti-gam, junger Ehemann', в песне Геннинга: Katü mes Santik bayt?[930]; чешск. zet' 'зять', диал. (ходское) zet то же[931], словацк. zat’, zac, z'ec, z'ac 'зять'; mlady zat 'жених', словенск. zet 'der Schwiegersohn', zeninja 'сноха', др.-сербск. зеть 'gener', сербск. зёт 1. 'der Schwiegersohn, gener', 2. 'сестрин муж, Schwestermann, sororis vir', ср. также домазет, домазетовиħ 'зять, пришедший в дом жены', болг. зет 'зять', 'муж дочери', 'муж сестры', 'муж золовки', диал. зек’ зък’[932], ср. также домазет 'зять, живущий в доме отца жены', макед. диал. z'ent', z'ent'u .'зять', 'свояк'[933].
Слово *zetь представляет собой, очевидно, древнее образование, ср. его распространение во всех славянских языках без каких-либо существенных различий формы или значения[934]. Сопоставление с материалом других индоевропейских языков позволяет более или менее четко определить широкий круг родственных, близких по значению форм; таким образом, данное название родства носит в известной мере индоевропейский характер. Правда, это осложняется различиями морфологического порядка. Кроме того, ряд примыкающих сюда форм двусмыслен в этимологическом отношении.
Лат. gener 'зять' А. Вальде[935] связывает с *gem- 'paaren, verbinden', ср. греч. γαμειν 'жениться', др.-инд. jāmi-h, jāmā 'невестка', в то время как непосредственно к и.-е. *gеп- 'рождаться и т. д.' он относит литовск. zentas, ст.-слав. зать, лат. genta 'зять'. В лат. genta Э. Герман[936] видит, напротив, старое латинское обозначение зятя, в то время как gener образовалось по аналогии с socer. Эрну — Мейе[937] указывают на связь с*gепə-, *gпe- 'рождать', осложненную в греч. γαμβρόςсближением по народной этимологии с γαμειν 'жениться'. О греч. γαμβρός (< *γαμρός с вставным β подобно δ в άνδρο-) см. еще у Ф. Шпехта[938]. Сюда же относится алб. dhёndёr 1. 'жених', 2. 'молодожен', 3. 'зять', которое имеет общую с слав. zetь, литовск. zentas, а также лат. genta исходную форму *gent-, что отмечал для славянского и литовского названий еще Г. Мейер[939].
Упомянутые слова славянского, литовского, албанского, латинского языков, а также лат. gens 'род' и *genti м. р. 'член рода' сопоставляет О. Шрадер в цитировавшейся работе об индоевропейских терминах свойства[940], где он указывает на возможность аналогического происхождения форм на -ter, -er (др.-инд. jāmātar, лат. gener),выравненных по другим именам родства: др.-инд. bhrātar, лат. socer. Сводный обзор всех относящихся сюда форм имеется у Вальде — Покорного[941], которые объединяют их вокруг и.-е. *gет(е)- 'жениться', сюда же *gem- 'спаривать', контаминированного в ряде случаев с *gen- 'рождать(ся)'. Интересным образом рассматривает названия зятя В. Кипарский, видя в латышск. znuots[942], литовск. zentas производные от *gепə-, gпo-'(у)знать': 'зять' оказывается 'знакомым'[943]. В. Кипарский касается интереснейшей проблемы соотношения форм *gеп- 'рождать(ся)' и *gen-'знать', которые в литературе до последнего времени разграничивались, на наш взгляд, совершенно искусственно (об этом подробнее см. III главу настоящей книги). Из прочей литературы см. о слав, zetь словари А. Брюкнера[944], А. Преображенского[945], С. Младенова[946], И. Голуба—Фр. Копечного[947], M. Фасмера[948]. С некоторым колебанием относит слав. zetь к *gепə- 'род, племя' А. В. Исаченко[949].
В акцентологическом отношении слав. zetь представляет акутовую интонацию, ср. сербск. эет, русск. зять, зятя. Это хорошо согласуется с акутом литовск. zentas 'зять' и общим происхождением этих форм из и.-е. *gепət, утратившего ə в срединном слоге[950]. Все это скорее свидетельствует о том, что литовск. zentas исконно родственно слав. zetь, а не заимствовано из славянского.
Проведенное сравнение свидетельствует о том, что мы здесь имеем индоевропейское название. Удается определить вероятную форму, общую для большинства сравниваемых слов: *пenət- — производное от *пепə- 'рождать(ся)'. Формы *genter вряд ли исконны, как полагает А. В. Исаченко[951], они скорее обусловлены аналогическим воздействием прочих древних имен родства на -ter. Поэтому, очевидно, неправ О. Шрадер[952], считающий, что индоевропейское название зятя, мужа дочери отсутствовало. Ряд формальных расхождений, различных оформлений индоевропейской основы — еще недостаточное основание для такого мнения. Так, наличие общеиндоевропейского названия сына никем не ставится всерьез под сомнение и в то же время общеизвестны факты различного оформления его основы по индоевропейским диалектам: литовск. sunus, греч. υίύς, υίός, др.-инд. sūtd-h. С другой стороны, Шрадер прав, когда он обращает внимание[953] на многозначность этого индоевропейского слова: 'зять', 'свояк', 'тестъ'. Слово, давшее слав. zetь, обозначало чаще всего зятя, но могло распространяться и на другие степени свойственного родства, могло употребляться самим зятем как обращение к тестю. В чем причина такого употребления? Как известно, zetь и родственные происходят от *пепə- 'рождать'. Поэтому предполагаемое значение zetь следует конкретизировать: не вообще 'родственник', а 'кровнородственный', 'единокровный', 'родной', т. е. зять и некоторые другие родственники по браку обозначались как родные, родственники по крови. В этом причина незакрепленности названия за определенным лицом, особенно в древности. Этот пример показывает, насколько регулярно проявлялось обыкновение приравнивать свойственное родство к кровному, ср. выше о tьstь и другие случаи.
Вторичные названия зятя в славянских языках, отражающие положение зятя, живущего у родителей жены: русск. диал. валазень, ср. влазины 'обряд, коим сопровождается переселение в новую постройку'[954], белор. диал. приймач[955], ср. укр. приймак, польск. диал. pristac[956], болг. диал. привидиник[957], ср. аналогичное латышск. iegatnis[958]; болг. диал. калек[959], чешск. диал. zenich 'зять'[960].
Сноха (невестка)
Слав. snъxa: ст.-слав., др.-русск. снъха, русск. сноха, диал. сношельница, снашенница[961], др.-польск. sneszka, польск. диал. sneszka, sneska, snieszka, а также через контаминацию с synowa 'жена сына' — мазовецкое syneska, synoska[962], сербск. снаха болг. снаха, снъха, ср. чешск. snacha.
Родственные этому древнему слову формы широко известны другим индоевропейским языкам: лат. nurus, -us 'сноха, невестка'[963], др.-инд. snusā, греч.νυός, арм. пи, др.-в.-нем. snur, др.-англосакс, snoru, др.-исл. snor, snør, нем. Schnur[964]. Если не считать перестройки в отдельных языках по -ā-основам, ср. ст.-слав. снъха(лат. nurus-, -us no -ū-основе socrus), то все формы правильно продолжают и.-е. *snuso-s, древнюю -о-основу женского рода, что предположил уже К. Бругман[965], который сначала придерживался иного мнения. Сейчас это общепринятая точка зрения.
И.-е. *snuso-s было предметом многих этимологических исследований. Звуковая близость и постоянная ассоциация с и.-е. *sūnus 'сын' ('сноха' = 'жена сына') определяют направление старых толкований *snusa < *sunu-[966]. Эта этимология безукоризненна с семантической стороны, в то время как исчезновение и вызывает у исследователей сомнение, почему эта этимология сейчас в основном оставлена. Напротив, большинством исследователей принята этимология *snuso-s < *sneu-'вязать'[967], которая подтверждается также фактом широкого использования основ со значением 'вязать, связывать' (и.-е. *bhendh-, *sieu-) в обозначениях родства, особенно свойственного: 'связанный', т. е. родственный'[968]. Так называли родители жену сына, так же называла их она сама (греч. πενθερός 'свекор' < *bhendh-). Между прочим, немецкий язык имеет, помимо Schnur 'сноха', еще особенно распространенное Schnur 'бечевка, шнур', причем исторически это не омонимы, а одна отглагольная форма от и.-е. *sneu- 'вязать'; нем. Schnur 'бечевка' сохранило именно это архаическое значение.
Остаются менее доказуемые объяснения: этимология И. Левенталя[969], поддержанная И. М. Коржинеком[970]: *snuso-s = 'кормление молоком матери' < 'кормилица детей', 'сноха, невестка', ср. др.-инд. snāuti 'выпускает молоко', лат. nutrix 'кормилица', далее — датск. snør, шведск. snor 'Rotz' < герм. *snuza-, формально тождественное греч. νυός и др. Ф. Мецгер[971] видит в и.-е. *snuso-s распространение древней местоименной основы *se-: и.-е. *se-nu-, se-ni, s-n-t-r 'отдельно, уединенно'; к и.-е. *snuso-s он относит тохарск. A snasse 'родственник'. В. Поляк рассматривает слав. snъxa, лат. nurus и другие близкие названия снохи в ряду заимствований из языков Кавказа и Передней Азии, ср. лазск. nusa, мингрельск. nosa, nis 'сноха, невеста'[972]. Вряд ли можно согласиться с таким объяснением, учитывая широкую распространенность и.-е. *snusos также в языках, далеких от влияний кавказских языков. Этимология и.-е. *snusos проще объясняется на индоевропейском материале. Включение этого слова Вацлавом Поляком в круг вопросов, связанных с проблемой лексикальных соответствий между славянскими и кавказскими языками, представляется непродуманным в методологическом отношении, поскольку в слав. snъxa мы имеем несомненно индоевропейское наследие. С другой стороны, древность индоевропейских форм, в том числе в близких Кавказу географически индо-иранских языках, делает вероятной другую возможность — заимствование перечисленных кавказских слов из индоевропейских языков, что, однако, не относится к теме нашей работы.
Слав. snъxa правильно продолжает и.-е. *snusщ-s, если не считать вторичного аналогического перехода в -а-основу, через *snusa с закономерным переходом s>x после и в славянском[973].
Слав. snъxa с древним окситонным ударением (ср. русск. сноха) сохранило место ударения и.-е. *snusó-s, которое нам известно на основании закона Вернера. Согласно последнему, герм.*snuza- (др.-в.-нем. snura, др.-исл. snor, др.-англ. snoru) < и.-е. *snuso- при условии, если ударе-ние падает на слог после согласного, в данном случае z[974].
Болг. снаха обязано своим вокализмом влиянию сербск. снаха (при исконном болг. снъха). Тем же влиянием объясняется чешск. snacha[975] (в то время как в польском языке есть фонетически правильное sneszka), в противном случае непонятное, хотя пути этого влияния недостаточно ясны. Сербск. диал. snaja образовано в условиях выпадения х (h) по форме дат.-местн. п. ед. ч. snai (snaii)[976].Подробности фонетического развития слав. snъxa и этимологические связи и.-е. *snuso-s выяснены почти бесспорно. Этого нельзя сказать об исторических условиях образования данного индоевропейского названия. В частности, не совсем ясно, считать ли вместе с А. В. Исаченко[977], что и.-е. *snuso-s восходит еще к кросскузенному браку матриархата, а следовательно обозначает не только 'жену сына', но и 'племянницу' 'кросскузину' сына, или считать, что описанная древняя форма брака еще не создала условий для специальных названий 'зять', 'сноха', поскольку соответствующие брачные отношения легко укладывались в понятие 'племянник', 'племянница'. Тогда необходимо будет заключить, что термин *snuso-s возник несколько позже собственно кросскузенного брака, уже как термин свойстненного родства.
В роли названия снохи было также использовано слав. nevesta, nevestъka, в отдельных славянских языках даже вытеснившее слав. snъxa, как, например, в украинском[978].
Прочие названия: др.-чешск. chyra, чешск. svagrovd 'свояченица', 'жена брата', немецкого происхождения, ср. нем. Schwager, Schwägerin, н.-луж. swagrnica (диал.) 'невестка, золовка, свояченица' того же происхождения; болг. булка 'невестка, сноха, жена брата, свояченица', буля то же, местный термин, связанный со свадебным обрядом, ср. було 'фата, свадебное покрывало'.
Особым древним названием снохи обладает балтийский, не знающий и.-е. *snuso-s: литовск. marti, -cios, также jaunamarte,-es[979], латышск. marsa то же. Из балтийского это слово заимствовано западно-финскими языками: morsja[980]. Этимология балтийского слова неясна: вряд ли вероятны сближения с греч. δάμαρ через *dmorti (ср. критск. Βριτόμαρτις) или с герм. *bruđi. Скорее сюда относится крымскоготск. marzus 'nuptiae'[981]. Может быть, литовск. marti является производным с суффиксом -tia: *mar-tia (ср. латышск. marsa) к mer-ga 'девушка' (с другим суффиксом). Затем оно могло преобразоваться по употребительному pati,-cios 'сама, жена'.
Деверь
Слав. deverь: ст.-слав. дhверь 'δαήρ, levir', др.-русск. дhверь "levir, δαήρ брат мужа', деверiе, собир., 'leviri', русск. деверь, диал. д'ив'ьр, д'ев'ир[982], укр. дiвер 'деверь, мужнин брат', дiверка 'жена деверя', белор. диал. дзевярь[983]с отличным значением 'муж сестры', польск. dziewierz 'brat meza, szwagier', dziewierka 'szwagierka', в значительной степени вытесненные новыми словами szwagier, szwagierka[984], др.-польск. dziewierz, dziewior 1. 'брат мужа', 2. 'отец мужа, свекор', словацк. dever 'брат мужа', deverina, deverinka, deverkyna 'сестра мужа, золовка', сербск. дjёаер, ђeвep 'брат мужа', болг. девер 'брат мужа, деверь', 'дружка', сюда же производные болг. деверньов син, деверньова дъщера 'племянник и племянница по брату мужа, деверю'[985].
Слопо имеет общеславянский характер. Лучше всего оно сохранилось в восточных и южных славянских языках, в то время как в западных оно в основном вытеснено.
Слав. deverь имеет ряд индоевропейских соответствий, ср. родственные и тождественные по значению лат. levir, греч. δαήρ, др.-инд. dēvdr, др.-в.-нем. zeihhur, арм. taigr[986]. Формы греч. δαήρ< *δαιFηρ, слав. deverь, др.-инд. dēvdr позволяют предположить общую форму *dāiuēr. Лат. levir объясняют местной италийской заменой и.-е. *d сабинским l[987], достоверно известной для начала слова lacruma : греч. δάκρυον : нем. Zühre 'слеза', и преобразованием конца основы *dēver, *lēver no vir 'муж'. Что касается литовск. dieveris, латышск. dieveris, они объясняются также как заимствование из слав. deverь[988](подробно — ниже).
Если о литовск. -ie-, латышск. -iе- в этих словах возможны различные суждения[989] (< балт. ai, ср. литовск. sniegas, слав. snegъ), то конец основы (-ris) определенно отражает слав. -rь. Сбивчивые показания форм косвенных падежей (литовск. род. п. ед. ч. dievers, также dieveries)[990] говорят о воздействии на слово -i-основ и согласных -r-основ. Попытка рассматривать литовск. dieveris и слав. deverь как родственные формы[991] менее убедительна.
Вместе с тем возможно, что и в случае с и.-е. *dāiuēr балтийский представляет весьма важный дополнительный материал. Известно, что, кроме названных выше форм, литовский язык имеет старое исконное laiguonas, laigonas, laigunas, правда, в значении 'брат жены, шурин'[992]. Что касается измененного значения, то это видоизменение могло развиться вторично уже в литовском.
Вследствие близости значения и несомненной древности литовск. laiguonus можно поставить вопрос о его этимологической связи с и.-е. *daiuer, слав. deverь, если предположить литовск. daiguonas. Довольно трудно указать при этом причины перехода d>l: то ли этот переход был осуществлен в плане признаваемого некоторыми учеными редкого чередования зубного и плавного согласных в начале слова в индоевропейском (ср. отношение *tout- (в италийском и др.): *leud-, слав. ljudьje), то ли здесь проявилась тенденция избежать ассоциации с группой лит. is-daiga 'шутка, шалость'. Другая оригинальная особенность литовск. laiguonas — наличие -g- — интересным образом перекликается с такими старыми индоевропейскими диалектными формами, как др.-в.-нем. zeihhur (< герм. *taikuraz с герм. k = и.-е. *g), арм. taigr. Возможно, что образование g в известных условиях здесь произошло еще в индоевропейском языке фонетическим путем, поскольку случаи „усиления" и путем развития перед ним g > gu известны различным индоевропейским языкам. В данном случае наличие герм. *taikuraz не имеет характера специально германского процесса, называемого "Ver-schärfung"[993]. Что касается вокализма, дифтонг в корне laiguonas точно соответствует и.-е. *duiuer, слав. deverь. Если вероятно вышесказанное, то литовский язык сохранил в laiguonas производную форму от индоевропейского названия деверя[994].
Как показал И. Миккола[995], так называемое Verschärfung j > ddj, w > ggw в германских языках представляет известную аналогию закону Вернера в том смысле, что оно имеет место перед ударяемым слогом и отсутствует после ударяемого слога. Позволим себе использовать эту теорию в нашем случае. При русск. деверь, известно ударение δαήρ, санскр. devār, герм. *taikuraz (ср. др.-в.-нем. zeihhur). Наличие Verschärfung в германских словах также подтверждает древность ударения и.-е. *daiuēr. Следовательно, ударение déverь, русск. дéверь не исконно, оно сменило более древнее *devérь. Литовск. dieveris, вин. п. ед. ч. dieveri отражает именно позднюю парадигму с подвижным ударением русск. дéверь — мн. ч. деверья, деверьёв, а не более древнее *deverь с постоянным ударением на основе, что также говорит скорее о заимствовании балтийских слов из славянского.
См. еще о слав. deverь этимологические словари Э. Бернекера[996], А. Преображенского[997], А. Брюкнера[998], М. Фасмера[999].
Прочие славянские названия деверя: болг. драгинко 'деверь, младший брат мужа'.
Золовка
Слав. *zъ1у: ст.-слав. зълъва, русск. золовка 'сестра мужа', диал. золва (иркутск.), золвица (тверск.), золовка, золва, золвица 'братнина жена, невестка' (олонецк.), золовка 'сестра жениха, сестра мужа' (холмогорск.)[1000], укр. зовиця 'золовка, мужнина сестра', ныне малоупотребительное[1001], словацк. zolva, zolvica 'сестра мужа', 'жена сына, брата, невестка', словенск. zelva, zelvica, zolva, zova „die Mannesschwester", сербск. заова, зава, заовица 'золовка', болг. злъва, зълва 'сестра мужа', с диалектными разновидностями злва, злъва, золва, зъlва[1002].
В современных славянских языках слово представлено далеко не полно. Так, почти все западные языки его забыли. Из восточнославянских оно сохранилось в русском языке лучше и шире, чем в украинском. Слав. зъ1у— старая -ū- основа женского рода, как и svekry, расширявшаяся аналогичным способом: зълъва, далее — русск. золовка, ср. свекрова, сербск. свекрва, русск. диал. свекровка, с той лишь разницей, что для названия золовки нигде не сохранилась древняя форма наподобие русск. диал. свекры.
Слав. zъly связано с родственными индоевропейскими словами, восходящими к форме *gelou-s: греч. γάλως, лат. glos, арм. tal, calr — все с хорошо сохраненным значением 'золовка, сестра мужа'. Ср. также (глоссовое) фриг. γέλαρος ’αδελφου γυνή, т. е. 'жена брата, невестка'[1003]. И.-е. *glou-s имеет этимологию, выдвинутую в свое время Асколи[1004] и принятую Вальде — Покорным, суть которой (по Асколи) сводится к тому, что лат. glos, греч. γάλως происходят от γαλ, γελ 'веселиться', ср. индийские термины nanāndr, nandinī < nand 'веселиться'. Эта формально допустимая этимология в сущности недоказуема. Надежные семантические аналогии, какие известны, например, для ряда случаев использования корней 'вязать, связывать' при обозначении родства, здесь отсутствуют. Без таких аналогий налицо остается только фактическое глубокое различие значений, почти совершенно обесценивающее фонетическое сходство.
Слав. *zъly, -ъve < и.-е. gelou-s с закономерным развитием -у(u)-основы в славянском[1005]. Во всяком случае в ст.-слав. зълъваи других формах на -va нельзя видеть что-либо большее, чем вторичное расширение древней -u-основы. Было бы неосторожно прямо сопоставлять эти славянские новообразования с греч. γαλόως и другими индоевропейскими формами[1006]. Древность и общеславянский характер формы *zъ1у, -ъve, ст.-слав, зълы, -ъве подчеркивает Р. Брандт[1007]. Он отмечает, что ст.-слав. злъва не существует, реальна лишь форма ст.-слав. зълъва, что подтверждается и фонетическим развитием сербск. заова (злъва дало бы *зyвa)[1008].
Прочие славянские названия золовки: сербск. диал. (обращение) госпо, дивна, дуња, златка-[1009]болг. диал. (Драмско) биркуша 'золовка во время свадьбы,[1010], лельки (Малко-Търново) 'золовки'[1011]; целый ряд названий золовки приводит Н. Геров[1012]: калина, малина, хубавка, ябълка, дунка. Литовский язык имеет особое название mosa 'золовка' < mote, motina 'мать'.
Слав. *jetry 'жена брата мужа'
Др.-русск. ятры, -ъве 'невестка, жена брата', русск. устар. диал. ятровь, ятрова, ятровка, ятровья, ятровица 'жена деверя', 'жена шурина', 'жена брата (деверя)', ятрови 'жены братьев между собою', ятровья 'свояченица', ятроука 'невестка'[1013], гдовск. утровка с результатом чередования носовых о: е, ср. ятры, >тры[1014]. Все эти старые названия отживают в русском языке, употребляются сбивчиво, их старое терминологическое значение забывается, сами они уступают место новым, ср. владимирск. сношеницы 'жены братьев'[1015]. Ср. далее, укр. ятрiвка 'свояченица, невестка, жена деверя', почти вышедшее из употребления[1016], атра 'невестка'[1017], белор. ятровка 'жена братняя, невестка'[1018], ятроука[1019][точнее — ятроука.— О. Т.], др.-польск. jatrew 'жена брата'[1020], чешск. стар, jatrev 'manzelka svakrova'[1021], сербск. jetrva 'die Schwägerin, leviri uxor', диал. jetrva[1022], болг. emъpвa 'золовка, невестка', макед. диал. jentrava, entrawa 'жена брата'[1023].
Родственные формы ряда индоевропейских языков указывают на общеиндоевропейское *ienəter, которое в части индоевропейских диалектов сохранило свое срединное ə (например, в греческом языке), в других — последовательно его утратило, что типично для балто-сла-вянского. Совершенно аналогична фонетическая судьба и.-е. *dhughəter: греч. θυγάτηρ, но балто-слав. *dukter, готск. dauhtar. Правильным славянским продолжением и.-е. *ienəter- после падения ə в середине слова было бы *jeti, ср. matt, *dъt'i. Но эта форма еще в общеславянскую эпоху испытала сильное влияние конца основы слав. svekry[1024], столь близкого семантически: svekry мать мужа' — jetry 'жена брата мужа', затем часто — 'невестка'. Правильные формы сохранил балтийский, ср. литовск. jente, -es 'невестка, жена брата', jente, -ters, ср. ст.-литовск. inte, тоже с очевидными нарушениями древней согласной -r- парадигмы; с различными местными вариантами развития основы: латышск. ietal'a, также ietere, куршск. jentere[1025]. Есть случаи контаминации, ср. литовск. zente < jente под влиянием zentas[1026]. Возможно, такого же происхождения ст.-литовск. gente 'Schwägerin, Mannes Bruders Weib', находимое в литовско-немецких словарях XVIII в.[1027], причем вовсе не обязательно видеть в g (gente)старое графическое изображение j, поскольку слово лучше объясняется как контаминация jente и gentis 'родственник'[1028]. Во всяком случае ввиду совершенно недвусмысленного значения, зафиксированного словарями (gente 'Mannes Bruders Weib'), трудно согласиться с Ф. Шпехтом[1029], что „это gente не имеет ничего общего с jente".
Прочие родственные индоевропейские формы: др.-инд. yātar- 'жена брата мужа'[1030], греч. ένατέρες, είνάτερες, лат. janitrices 'жены братьев', арм. ner, nēr "жены братьев или жены одного и того же мужчины', фригийск. вин. над. ед. ч. ιανάτερα[1031].
Надо признать, что этимология и.-е. *ienəter, слав. jetry нам неизвестна. Имеющиеся этимологические исследования этого слова вообще не предлагают, даже в форме гипотезы, какое-нибудь этимологическое решение вопроса о происхождении слова, идущее дальше сопоставления родственных форм и определения общей исходной формы. Асколи[1032] предполагал для индоевропейского слова исходную форму *anyatarā 'одна из двух'. Но кроме того, что эта форма фонетически не соответствует закономерной исходной форме и.-е. *ienəter (см. выше), предположенное Асколи значение свидетельствует о весьма смутном представлении, которое имел ученый о соответствующих семейно-родо-вых отношениях. Почему именно „одна из двух?" — фактические данные об остатках родового строя на Балканах лишают эту этимологию семантической основы, ср. из болгарской песни: „Нъмери Jaнкъ хоръ задружни: свекър, свикърва, девик' девир'ъ, седим итърви, чётири вълви"[1033].
Слав. šurь и прочие
Др.-русск. шуринъ 'брат жены', шуричь 'сын шурина', шурия 'шурья, братья жены', русск. шурин 'брат жены', укр. шуряк, польск. устар. szurzy, вытесненное новым заимствованным szwagier[1034], др.-польск. szura, szurzat szurzy, др.-сербск. шоура, сербск. шура, шурак[1035], болг. шурей 1. 'шурин', 2. 'деверь', шурнайка (областное) 'свояченица, сестра жены', диал. surna 'femme du beau-frere'[1036].
Наиболее правдоподобна, особенно в свете анализа ряда других названий свойства, этимология слав. surь и родственных слов, принятая Словарем Вальде — Покорного[1037]: и.-е. *siəur(io)- 'брат жены' < *sia-'шить', т. е. 'вязать'; сюда, кроме слав. surь и родственных, еще др.-инд. syāla-h 'брат жены' с иной, чем в surь, ступенью корневого вокализма. Этой этимологии следует отдать преимущество по сравнению с менее удачным сближением surь и sve-kъrъ у Э. Бернекера, о чем уже говорилось выше, а также по сравнению с этимологией слова, предложенной X. Педерсеном[1038] и поддержанной Э. Френкелем[1039]. Согласно мнению этих двух ученых, слав. surь происходит из *seur- с тем же корнем, что и русск. свояк, литовск. диал. savaitinis, тохарск. snasse 'родственник', собств. 'свой', ср. латышск. savrup 'abseits, für sich'. Эта этимология сопряжена, однако, с фонетическими трудностями. Так, нам кажется более надежной старая точка зрения, соответственно которой и.-е. eu > балт. iau, слав. ои(и) ср. литовск. kidutas 'скорлупа': русск. кутать. В то же время surь предполагает не *seur, a *sjour-(*siəur-), которое стоит в отношении количественного чередования к слав. siti, литовск. siuti, и.-е. *siū.