Реакция фарисеев: возвышение Торы

В иудаизме, как и в других религиях, апокалиптические видения усиливали защиту от кошмара истории. В творящихся бедствиях люди знающие видели утешительное предзнаменование. Чем хуже становилось положение еврейского народа, тем больше крепла уверенность в том, что нынешний эон подходит к концу. Таким образом, нагнетание страха предвещало неизбежность спасения. В дальнейшем религиозное возвышение страданий, вызываемых историческими событиями, будет многократно повторяться, и не только в иудейской и христианской религиях.

Речь идет не об уклонении от нажима истории, не об оптимизме, подпитываемом фантазмами. Апокалиптическая литература представляла собой священное знание, божественное по сути и по происхождению. Вот как пишет об этом пророк Даниил (2:20–22): "это Бог дает мудрость мудрым". "Он открывает глубокое и сокровенное и знает то, что находится во мраке". Легендарная личность и примерный образец мудреца и пророка дохристианской эпохи — Енох[513]— получает теперь всеобщее признание: он предсказал, что людей, живших до потопа, и падших ангелов ждет неизбежный суд. А сейчас он свидетельствует о новом откровении и настоятельно призывает к покаянию, ибо Второй Суд уже близок. Подобно пророку Даниилу, Енох получает священное знание через свои сны и видения (1Енох, 13:8, 14:1; 83:1 и сл.; 93:1 и сл.). Ангелы посвящают его в небесные тайны и восхищают его во исступлении на Небо (гл. 12–36), где Бог позволяет ему взглянуть на скрижали, на которых от начала и до конца начертана мировая история.

В начале времен Бог давал тайное знание только тем людям, которые прославились своим благочестием и визионерскими способностями. Знание это было эзотерическим, «запечатанным», иначе говоря, недоступным для непосвященных. Затем его передавали нескольким избранным. Но поскольку начало времен соответствует концу света (эсхатону), священное знание стало вновь сообщаться, как и некогда, узкому кругу посвященных. В Первой Книге Еноха (1:6) Сын Человеческий предстает истинным посвященным, знающим все тайны. Когда Он взойдет на Престол, "его уста изрекут все тайны премудрости" (51:3). Его главные свойства — премудрость и ум.[514]Добавим, что тема сокровенного (спасительного) знания была очень хорошо известна в эллинистическую эпоху (§ 209) и легла в основу всех гностических школ (§ 229).[515]

Авторы апокалипсисов широко развивали понятие этой премудрости — сокрытой на небесах и недоступной смертным.[516]Важное место в апокалиптической литературе (как, впрочем, и повсеместно в эллинистическом мире) занимали видения и экстатический опыт. Видения и исступления подтверждали истинность "пророка и мудреца". Кроме того, экстатический опыт наращивал сумму знания, данного в откровении. Книга Пророка Даниила повествует только о мировой истории, тогда как тексты, ссылающиеся на "предание Еноха", обнимают мир в целом, видимый и невидимый: географию неба и земли, астрономию и астрологию, метеорологию и медицину. В "предании Еноха" космологические тайны открывали и одновременно прославляли дело Божье. По словам М. Хенгеля (I, р. 203), хасидские мудрецы были еще серьезнее увлечены спором с эллинизмом, чем Бен Сира. Ведь, по сути дела, через "апокалиптические откровения" они получали знание, превосходящее эллинское. В самом деле, их знание включало в себя Космос, Историю и небесный мир и даже участь человека в конце времен, т. е. непостижимое для человеческого разума знание. Эта концепция тайного, всестороннего и спасительного знания, якобы добываемого через экстатические видения или передаваемого через посвящение, засвидетельствована и в других религиях, в том числе и в раннем христианстве.

Никакое другое течение иудейской мысли не заимствовало так много идей эллинского Востока, как апокалиптическое. Несмотря на это, в его основе все равно лежит ветхозаветное понимание истории спасения.[517]Мы имеем дело с очень важным духовным явлением: религиозным творчеством, порожденным синкретизмом. Авторы первых апокалипсисов, хасидеи, в сущности, собрали и восприняли идеи, взятые из многих синкретических систем; но идеи эти обогатили иудаизм и подали еврейскому народу надежду в крайне тяжелое для него время. Впрочем, подобный же процесс происходит и в других религиозных течениях. Хасидская группа ессеев под водительством "Праведного Господина" отделилась от остальной общины и решила уйти в пустыню, вести отшельническую жизнь (§ 223). Наиболее близкий аналог монашеской организации ессеев — закрытое, тайное собрание (conventicule) по греческому образцу. Даже фарисеи, вторая группа, отколовшаяся от хасидеев, включили ряд эллинистических идей в свое учение о Законе.[518]

В конечном счете, кощунственное поведение Антиоха Епифания и победное восстание Маккавеев определили направление и дальнейшую организацию иудаизма. "Ревностное противостояние Торе", воодушевившее сторонников Антиоха, способствовало появлению "ревности за Тору" и привело к укреплению онтологии Закона.[519]Тора была возведена в ранг абсолютной и вечной реальности, в образцовую модель Творения. По словам рабби Симона бен Лакиша (III в. н. э.), существование мира зависит от того факта, что Израиль принял Тору, без которой мир вернулся бы в Хаос.[520]Каждая из 248 заповедей и каждый из 365 запретов, составляющие Тору, приобретают космическое значение. Человек, у которого 248 членов и 365 вен, строением своего тела отражает дело рук Божьих (Космос) и Его Откровение (Закон).[521]Тора в качестве абсолютной реальности есть источник жизни. Как пишет Гил Лель,[522]"там, где много Торы, много жизни" (Pirke. Abbot, III, 7).

Возвышение Торы радикально изменило дальнейшую судьбу иудаизма. Со времен пророков религиозность древних евреев поддерживалась напряжением между двумя направлениями: «универсалистским» и «сепаратистским». Причина этого жесткого и одновременно созидательного противостояния кроется, главным образом, в парадоксальном характере Откровения. Действительно, Откровение Божие в истории, данное лишь еврейскому народу , было провозглашено универсальным т. е. хотя и считалось принадлежащим исключительно евреям. Во второй половине II в. до н. э., благодаря мощному разрастанию диаспоры и отчасти миссионерской деятельности, иудаизм был близок к превращению в мировую религию. Но протест против кощунственных действий Антиоха привел к тому, что стало называться "установка на Тору",[523]а такая «установка» препятствовала развитию иудаизма в мировую религию. В защите национальной самобытности Закон, бесспорно, играл решающую роль, но сознание мировой миссии не могло свободно развиваться под сенью мощного и популярного националистического течения. Что, впрочем, объясняет решение христианской Церкви первых веков, вдохновленной еврейским пророческим духом, послать своих служителей к самаритянам, которых так не любили израильтяне (Деян 8:4 и сл.), а через некоторое время — к неевреям в Антиохию (Деян 11:19 и сл.) "Христология заместила онтологию Торы как выражение свободного и спасительного откровения Божьего в истории, откровения, которое больше не знает границ национального и исторического порядка".[524]Установка на Тору и успех законничества положили также конец и эсхатологическим чаяниям. "Даже апокалиптическая литература стала постепенно исчезать и заменяться еврейской мистикой" (М. Hengel, I, р.175).

Однако следует отметить, что в перспективе отказ иудаизма от мировой миссии стал той ценой, которую пришлось заплатить, чтобы защитить израильскую общину. В конце концов, главным была историческая преемственность еврейского народа. Речь шла не столько о «национализме», сколько о теологии, созданной вокруг понятия "избранный народ". Яхве избрал Израиль Своим народом. Следовательно, еврейский народ представлял собой историческую реальность, освященную волей Божьей. Национальное отчуждение приравнивалось к вероотступничеству, т. е. к профанации этнической структуры, посвященной Богу самим своим происхождением. Первым долгом еврейского народа было, следовательно, сохранять в неприкосновенности тождество самому себе — до конца истории. Другими словами — всегда оставаться в распоряжении Господа.

Глава XXVI

Наши рекомендации