Ораторское красноречие 9 страница

Особенно плодотворными в изучении «Слова» были 1938, 1950, 1975 и 1985—1986 гг., когда наша страна отмечала 750-летие со дня появления памятника, 150-летие, 175-летие со дня выхода в свет его первого издания и 800-летие его создания.

«Слово о полку Игореве» привлекает к себе внимание на только русских исследователей, но и многих ученых — филологов и историков за пределами нашей страны. В конце 30-х — начале 40-х годов вновь возрождается скептическое направление в изучении «Слова». Профес­сор Сорбонны, известный славист Анре Мазон выступает с рядом статей, а затем монографией «Слово о полку Игореве» (Париж, 1940). Он пытается доказать, что «Слово» является поздней подделкой, созданной на основе «Задонщины».

Капитальное текстологическое исследование «Задонщины», про­веденное научными сотрудниками сектора древнерусской литературы Пушкинского дома АН СССР,— «Слово о полку Игореве» и памят­ники Куликовского цикла» (1966) — опровергло мнение о вторичности «Слова» по отношению к «Задонщине». В книге «Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы XI—XII вв.» (1968) на большом фактическом материале В. П. Адрианова-Перетц показывает связь языка и стиля «Слова» с литературой того времени.

Среди работ о «Слове» интересны исследования Б. А. Рыбакова «Слово о полку Игореве» и его современники» (1971) и «Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве» (1972). Выдающийся советский историк рассматривает «Слово» и как поэтическое произ­ведение, и как мудрый политический трактат, и как интересное историческое исследование. Он подходит к анализу «Слова» с точки зрения исторической логики событий и предлагает сделать в тексте шесть перестановок. Однако эти перестановки нарушают поэтическую структуру «Слова». Весьма любопытна гипотеза Б. А. Рыбакова об авторе «Слова». Им был, по мнению исследователя, киевлянин, стар­ший дружинник князя — Петр Бориславич.

К 800-летнему юбилею «Слова» была переиздана интересная мо­нография Д. С. Лихачева «Слово о полку Игореве» и культура его времени» (Л., 1985), где раскрываются глубокие связи художественной и идейной системы «Слова» с культурой Древней Руси, с исторической действительностью.

Вышли в свет сборники научных статей «Слово о полку Игореве» и его время» (под ред. Б.А.Рыбакова. М., 1985), «Исследования «Слова о полку Игореве» (отв. ред. Д. С. Лихачев. Л., 1986), моногра­фия Н. А. Баскакова «Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве» (М., 1985); появился ряд статей в нашей периодике, в частности в журналах «Коммунист», «Вопросы литературы», «Русская литература»; вышли в свет юбилейные издания текста и переводов «Слова».

Интерес к «Слову о полку Игореве» не прекращается и по сей день. Об этом свидетельствуют многочисленные статьи и монографии, по­являющиеся о «Слове» как у нас, так и за рубежом.

Итог двухвекового изучения «Слова» подводит фундаментальный коллективный труд ученых сектора древнерусской литературы Пуш­кинского дома Российской Академии наук пятитомная «Энциклопедия «Слова о полку Игореве» (СПб., 1995).

«Энциклопедия» содержит исчерпывающие сведения о всех иссле­дователях, переводчиках «Слова», его иллюстраторах; содержит обсто­ятельный историко-географический комментарий текста; большое внимание уделяет художественной специфике памятника, проблемам его жанра и стиля; дает толкование так называемых «темных мест» «Слова». «Энциклопедия» в то же время побуждает молодых исследо­вателей к дальнейшему изучению текста гениальной героической поэмы XII столетия.

Историческая основа «Слова».В основе сюжета «Слова о полку Игореве» лежат подлинные исторические факты. С 1061 г. юго-восточные границы Киевского государства начинают подвергаться опустошитель­ным набегам степных кочевий ков-половцев. Русские князья в междо­усобных войнах сами наводят «поганых» на Русскую землю. В начале XII в. Владимир Мономах совершил ряд крупных походов против половцев, в результате которых враги были отброшены далеко за Дон.

После смерти Мономаха процесс феодального дробления Киевско­го государства усилился, и половцы начали регулярно совершать набеги на южные и юго-восточные земли Руси. Это заставило южнорусских князей принять срочные меры по борьбе со степными кочевниками. В 1170 г. состоялся съезд князей, на котором Мстислав Изяславич говорил: «Половцы отнимают Греческий путь (по Днепру), Соляной (по Дону) и Залозный (по Дунаю)».

Святославу Всеволодовичу, великому князю киевскому, удалось в 1183 г. создать небольшую коалицию южнорусских князей, которые приняли участие в летнем походе против половцев 1184 г. Поход прошел успешно: половцы были разбиты, хан Кобяк захвачен в плен. Успех окрылил князей, и Святослав стал готовиться к летнему походу 1185 г. В походе 1184 г. должны были принять участие новгород-северские князья во главе с Игорем Святославичем. Однако дружина Игоря не могла поспеть вовремя из-за гололедицы.

Выступая весной 1185 г. в поход против степных кочевников, новгород-северский князь понадеялся на удачу, мечтая о своей собст­венной славе и желая, возможно, поискать древнего Тмутараканя, которым некогда владели черниговские князья, и в частности дед Игоря Олег. Однако поход закончился страшным разгромом русских войск. Впервые в истории военных столкновений с половцами русские князья были захвачены в плен, а из всего войска остались в живых лишь 16 человек.

Исторические события, связанные с походом и поражением северских князей —Игоря Святославича, его брата Всеволода из Курска, сына Владимира из Путивля и племянника Святослава Ольговича из Рыльска,— и легли в основу «Слова о полку Игореве».

Описанию похода Игоря посвящены две дошедшие до нас истори­ческие повести: одна—в составе севернорусской Лаврентьевской, другая — южнорусской Ипатьевской летописи.

Историческая повесть о походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев в Ипатьевской летописи отличается под­робным последовательным описанием событий. Изложение проник­нуто горячим сочувствием к участникам похода, их поражению. Летописная повесть не лишена художественности: ей присущи драма­тизм, образность и выразительность отдельных мест, живость повест­вования. Автором ее был либо непосредственный участник событий, либо человек, стоящий близко к новгород-северскому князю.

Рассказ Лаврентьевской летописи лаконичен. Летописец с явным осуждением говорит об Игоре и его брате Всеволоде. Повествование носит религиозно-дидактическую окраску; в рассказе приводятся ци­таты из «священного писания».

Перед нами две различные редакции исторической повести: одна из них была создана на юге Руси человеком, принимавшим близко к сердцу несчастья, постигшие северских князей и все южнорусские княжества; вторая появилась на северо-востоке, где события далекого юга уже мало волновали летописца, и рассказ о поражении Игоря он использовал в религиозно-дидактических целях.

Художественное своеобразие «Слова о полку Игореве» особенно ярко раскрывается при его сопоставлении с летописными историче­скими повестями.

«Слово о полку Игореве» было написано между 1185 и 1187 гг. Эти даты устанавливаются на основании самого текста произведения. В «Слове» говорится о переяславльском князе Владимире Глебовиче как о живом, а в 1187 г., по сообщению летописи, он умер.

Игорь Святославич бежал из плена в 1185 г., следовательно, до его возвращения на Русь «Слово» появиться не могло. В 1187 г. вернулся из плена Владимир Игоревич вместе с молодой супругой Кончаковной и маленьким сыном, а «Слово» в заключительной части провозглашает здравицу и в честь этого князя. Этими данными и определяются хронологические рамки написания «Слова о полку Игореве».

Основная идея «Слова» и ее раскрытие в сюжете и композиции.Неиз­вестный автор создал свое произведение по горячим следам событий. Он считал, что все исторические перипетии и подробности хорошо известны современникам. Задача автора состояла в том, чтобы дать политическую и художественную оценку событию, показать своим современникам, какое значение имеет неудача Игорева похода для исторической судьбы всей Русской земли.

В факте поражения русских войск на Каяле автор «Слова» увидел не проявление Божьего гнева, покаравшего Игоря за грехи его — расправу с жителями взятого им на щит города Глебова, а проявление страшного зла феодальной раздробленности, отсутствие единения между князьями, несоблюдение вассалами своих обязательств по от­ношению к сюзерену — великому князю киевскому, проявление эго­истической политики князей, жаждущих личной славы. Это привело к тому, что для Руси настала «невеселая година», когда князья начали про малое «се великое молвити», а «поганые» начали с победами приходить на Русскую землю и взимать дань по белке со двора.

Поражение Игоря вызывает глубокое раздумье поэта-гражданина, патриота о судьбах Русской земли, и основная идея «Слова» — это страстный призыв русских князей к единению. Эта идея получает четкое воплощение во всей художественной структуре произведения, и, прежде всего в его сюжете и композиции.

«Слово» открывается небольшим вступлением. Оно непосредствен­но не связано с ходом повествования. В нем автор размышляет о художественных принципах наложения материала и как бы ведет диалог с читателем. Вступление подчеркивает общий патетический, торжественный пафос произведения. Далее автор переходит к повест­вованию о событиях похода. В экспозиции дается лаконичная, выра­зительная характеристика Игоря и подчеркивается, что его поход на половцев был предпринят во имя Русской земли.

Выступление русских войск в поход составляет завязку сюжета «Слова». В отличие от летописной повести инициатива похода припи­сывается не Игорю, а Всеволоду, который обращается к брату с призывом седлать своих борзых коней. Автор не говорит, когда и откуда выступил Игорь, каков был путь следования русских войск, зато вводит яркие картины природы, исполненные глубокого символического значения. По сравнению с летописной повестью события развиваются стремительно. Автор дает краткий эмоционально приподнятый рассказ о первом столкновении русских с половцами и о богатых трофеях, взятых русскими. Резким контрастом к этому эпизоду выступает символический пейзаж накануне второго сражения. Кровавые зори, тучи, идущие с моря, полны зловещих предзнаменований. В описании битвы автор сосредоточивает внимание на героической фигуре буй-ту­ра Всеволода и ограничивается упоминанием об Игоре, который пытается вернуть на поле боя бегущих ковуев.

Поражение русских войск составляет кульминацию сюжета. Автор показывает, какие тягостные последствия это поражение имело для всей Русской земли. Он подчеркивает, что в результате разгрома Игоревых войск сведены на нет успехи коалиционного похода киев­ского князя Святослава против половцев.

Символом единой Русской земли является Киев и великий киев­ский князь. Поэтому действие «Слова» переносится в столицу Русской земли. Вводится символическая картина «мутного» (тяжелого) сна, который видит Святослав. Этот сон истолковывают бояре: они сооб­щают о поражении Игоря. Согласно летописной повести, Святослав узнает о поражении Игоря в Чернигове от Бсловода Просовича. Чувство скорби, вызванное тягостной вестью, Святослав выражает в своем «золотом слове», со слезами смешанном. Монолог великого князя киевского перерастает в страстный публицистический призыв автора «Слова», обращенный к князьям постоять «за земно Рускую», отомстить «за раны Игоревы буего Святъславлича!», прекратить вековые междоу­собные распри.

Публицистическое обращение автора к князьям сменяется лири­ческим плачем жены Игоря Ярославны, являющимся важным звеном в дальнейшем развитии сюжета; он предваряет развязку — бегство Игоря из плена. Игорь возвращается в Киев (по летописной повести, Игорь сначала пришел в Новгород-Северский) и тем самым как бы признает свою вину — нарушение обязательств перед сюзереном, пе­ред Русской землей. Завершается «Слово» провозглашением «славы» в честь князей — Игоря, Всеволода, Владимира Игоревича и их дружины.

Таким образом, «Слово о полку Игореве» не дает последовательного рассказа о походе и даже отступает от ряда исторических фактов. Автор берет лишь самые значительные эпизоды, которые позволяют ему ярче высказать свое отношение к событиям, донести до своих слушателей основную идею. Именно гражданская патриотическая идея прочно цементирует в единое художественное целое все части произведения. Четкость политической мысли, лирическая взволнованность, публи­цистическая страстность, широта исторического мышления, высокая художественность — все это делает «Слово о полку Игореве» «прекрас­ным благоухающим цветком славянской народной поэзии, достойным внимания, памяти и уважения».

Исторический фон в «Слове».Автор «Слова» всегда стремится оценить современные ему события в историческом плане, сравнивая настоящее с прошлым, «свивая славы оба полы времени». В экспозиции сюжета автор заявляет, что будет вести свою повесть «от старого Владимера до нынешняго Игоря». В обширной исследовательской литературе о «Слове» нет единого мнения, о каком Владимире здесь идет речь. Одни ученые склонны считать, что автор имел в виду Владимира Мономаха, другие — Владимира Святославича. По-видимому, более правы по­следние. Действительно, в «Слове» вовсе отсутствуют всякие упоми­нания о событиях после смерти Владимира Мономаха, т. е. после 1125 г., но зато немало упоминаний об исторических событиях середины и конца XI в. «Слово» связывает с именем старого Владимира, т. е. Владимира Святославича, период расцвета Киевского государства, сопоставляя его с «невеселой годиной» — с периодом феодальной раз­дробленности.

Кроме того, «Слово», упоминая о Владимире Мономахе («Владимир по вся утра уши закладаше в Чернигове»), не называет его «старым».

Автор «Слова» устанавливает свою поэтическую и довольно четкую периодизацию истории родной земли: «века Трояна» — это период далекого языческого прошлого; он сменяется периодом расцвета при Владимире и летами княжения его сына Ярослава, после смерти которого начался период княжеских раздоров и крамол, продолжаю­щийся до «нынешняго Игоря».

Начало княжеских междоусобиц автор «Слова» связывает с дея­тельностью Олега Святославича черниговского, деда Игоря. Поэтому не случайно в текст «Слова» в самый напряженный момент повество­вания о битве русских с половцами вводится исторический эпизод о крамолах Олега. Именно дед Игоря начал «мечем крамолу ковать и стрелы по земле сеять». Кратко и выразительно напоминает автор «Слова» отдельные эпизоды междоусобной борьбы Олега. В этой борьбе Олег первый прибег к помощи половцев, наведя их на Русскую землю. Вспоминает автор «Слова» и о кровавой битве на Нежатиной ниве в 1078 г., когда обе стороны понесли большие потери, а союзник Олега юный самонадеянный Борис Вячеславич пал в бою. Но главное — это тягостные последствия крамол Олега для Русской земли: «Тогда... сеяшется и растяшетъ усобицами; погибашеть жизнь Даждьбожа внука; в княжих крамолах веци человекомъ скратишасъ. Тогда по Руской земли ретко ратаеве кикахутъ, нъ часто врани граяхутъ, труппа себе деляче; а галици свою речь говоряхутъ, хотятъ полетети на уедие».

Крамолы Олега наносили ущерб народу — «ратаям», их мирному труду. Междоусобные войны приводили к экономическому оскудению страны (погибла «жизнь Даждьбожа внука» — достояние русского народа), к гибели людей. Поэтому автор и назвал Олега Гориславличем, ибо горестную славу в Русской земле стяжал себе этот горемыка князь-крамольник.

Подобно летописцам, автор «Слова» придерживался родового взгляда на историю. Он считал, что политика нарушения феодальных обязательств, распрей, союза с половцами, начатая Олегом, продолжает проводиться его внуками — северскими князьями. Поражение Игоря рассматривается в «Слове» как следствие той политики, которая была начата родоначальником «храброго гнезда» Ольговичей.

Вспоминает автор и о другом зачинщике феодальных распрей — о Всеславе Брячеславиче Полоцком. Рассказ о Всеславе связан с автор­ским обращением к внукам Ярослава и Всеслава — прекратить старую вражду и «выскочить» из худой дедовской славы, объединить свои силы для борьбы с внешними врагами Руси. «Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Рускую», — говорит автор.

Начало вражды полоцких князей с киевскими летопись связывает с женитьбой Владимира Святославича на полоцкой княжне Рогнеде, которая, согласно преданию, пыталась убить ненавистного ей мужа, мстя ему за убийство отца и братьев. Ее ннук, полоцкий князь Всеслав Брячеславич, как сообщает летопись, был рожден «от волхования», вследствие чего имел «язвено на главе» и «сего ради немилостив» был Всеслав «на кровопролитие». В 1066 г., начав борьбу с Ярославичами,

Всеслав захватил Великий Новгород «с женами и с детми, и колоколы съима у святыя Софие». Об этом факте автор «Слова» сообщает весьма лаконично, но художественно выразительно: «...отвори врата Новуграду, разшибе славу Ярославу».

В 1067 г. войска Всеслава и Ярославичей (Изяслава, Святослава и Всеволода) сошлись на Немиге, где «бысть сеча зла и мнози падоша», и Всеслав вынужден был бежать. Вскоре князья примирились и «целовали крест», но, не веря Всеславу, Изяслав нарушил крестное целование. Он захватил Всеслава и посадил его в Киеве в поруб.

В 1068 г. половцы нанесли первое в истории поражение русским князьям Изяславу, Святославу и Всеволоду. Киевляне, «створиша вече», потребовали у Изяслава оружие и коней, чтобы идти против врагов. Князь отказался удовлетворить это требование, и тогда вос­ставшие горожане 15 сентября освободили Всеслава из поруба, по­скольку тот пообещал им коней. В «Слове» весь этот эпизод, изложенный в «Повести временных лет», передан так: «Тъй (Всеслав.— В. К.) клюками (хитростями) подпръся окони и скочи к граду Кыеву и дотчеся стружием злата стола киевского». Всеслав пробыл великим князем несколько недель и вынужден был бежать. О чем в «Слове» в образно-символической форме сказано: «...скочи от них лютым зверем в плъночи из Белаграда, обесися сине мьгле» (буквально: повиснув на синем облаке, т. е. под покровом тумана).

Автор «Слова» нарушает хронологию: он сначала говорит о собы­тиях 1068 г., а затем 1066 и 1067 гг. Ему важно показать пагубные последствия междоусобной распри Ярославичей с Вссславом, когда «Немизе кровавы брезе не бологом бяхуть посеяны, посеяни костьми руских сынов».

Как отмечает Д. С. Лихачев, Всеслав в «Слове» изображен не только с осуждением, но и с известной теплотой: это неприкаянный князь, мечущийся по Руси как затравленный зверь, изумляющий быстротой своего передвижения современников, которые прозвали его «вещим» — волшебником-оборотнем, и в то же время это несчастный горемыка, неудачник, о судьбе которого Боян сложил «припевку»: «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду, суда божиа не минута».

Говоря о распре полоцких Всеславичей с киевскими Ярославичами, автор «Слова» отмечает, что она не принесла славы ни одной из сторон, а привела только к усилению врагов Руси — половцев и литовцев.

Источником исторических сведений, очевидно, служила для автора «Слова» «Повесть временных лет» и народный исторический эпос. Однако, используя факты летописи, автор «Слова» никогда не дает им религиозно-моралистической трактовки, а оценивает их с точки зрения народных интересов. Цель исторических отступлений, к которым прибегает автор «Слова»,— напомнить своим современникам, потом­кам злосчастного Всеслава и крамольника Олега, к чему приводят раздоры, и призвать к установлению прочного княжеского союза для совместной борьбы с врагами Русской земли.

Для того чтобы лучше понять и объяснить настоящее, автор «Слова» прибегает к воссозданию картин прошлого. При этом он исторически пытается объяснить также поступки половцев. Совершая набеги на Русскую землю, они «лелеют месть Шароканю», т. е. стремятся ото­мстить за разбитого наголову Владимиром Мономахом в 1106 г. Шарукана — деда Кончака. Об этом поют «готьскш красные девы» «на брезе синему морю». Они «поют время Бусово», т. е. время, когда предводитель готов Виннитар разбил антов, а их вождя Бооза казнил.

Таким образом, автор «Слова» рассматривает каждое современное ему событие в исторической перспективе, дает поэтическое обобщение истории Русского государства XI—XII вв.

Изображение князей.Большое место в «Слове» отводится изображению поступков Игоря и Всеволода — основных участников похода (о Вла­димире Игоревиче упоминается лишь в конце, в здравице, а имя Олега Святославича опущено). Автор симпатизирует своим героям и видит в них лучших представителей современного ему поколения князей.

Игоря отличает необычайное мужество и храбрость. Он доблестный воин, который решил постоять за Русскую землю, «истягну умь крепоспшю своею и поостри сердца своего мужеством, наилънився ратнаго духа». Ради блага своей земли он готов на любые жертвы и испытания. С мужественной и благородной речью обращается Игорь к своей дружине: «Брапше и дружино! Луце ж бы потяту быти, неже полонену быти. А всядем, братие, на своим бръзыя комони, да позрим синего Дону... Хощу бо,— рече, — копие приломити конець поля Половецкого; с вами, русици, хощу главу свою приложипш, а любо испиши шеломомь Дону».

Свою вдохновенную речь Игорь произносит в момент солнечного затмения, когда видит «тьмою вся своя воя прикрыты». Грозное пред­знаменование природы не в силах поколебать страстного желания и решимости князя «искусити Дону великого», постоять за землю Русскую.

«Слово» не показывает Игоря в битве на Каялс, но говорит о его мужестве и благородстве, когда он заворачивает полки, жалея брата Всеволода.

Доблестным воином является и Всеволод. Он неотделим от своих верных опытных «кметей» (воинов), которые «под трубами повиты, под шеломы вьзлелсяни, конець копия въскръмлены, пути имь ведомы, яругы чмь знаеми, луци у них напряжены, my.ni отворены, сабли изъострени; сами скачють, акы серый влъци в поле, ищучи себе чти, а князю славе».

Доблесть и мужество Всеволода, проявленные им в бою на Каяле, беспримерны. Подробно русским былинным богатырям, буй-тур Все­волод «прьнцет» на врага своими стрелами, гремит «о шеломы мечи хармужными». Своим златым шеломом посвсчивая, скачет он по полю брани, поражая врагов. Он весь поглощен и увлечен боем, в пылу сражения забывает и о своих ранах, и об отцовском золотом столе, и о ласках милой красавицы —жены Глебовны. Изображая гиперболически поведение Всеволода в бою, перенося на него подвиг дружины, автор «Слова» следует художественным принципам фольклора.

Автор «Слова» прославляет воинскую доблесть князей «Олъгова хороброго гнезда», тесно связанных со своими «храбрыя плъкы», храб­рыми русичами. Эту доблесть высоко ценит великий киевский князь Святослав. «Ваю храбрая сердца в жестоцем харалузе скована, а в буести закалена», — говорит он, мысленно обращаясь к потерпевшим пора­жение на Каяле князьям.

Прославлению князей служат и образы-символы «солнца», «света», «соколов», которые даны в резком контрасте с «тьмой», «тучами», «галками», «черным вороном» — символами врагов-половцев.

«Чръныя тучя с моря идут, хотят прикрыты 4 солнца». «Темно бо бе в 3-й день: два солнца померкоста; оба багряная стлъпа погососта и с нима молодая месяца, Олег и Святъслав, тьмою ся поволокоста»,— к этой символической картине поражения северских князей обращаются бояре, разъясняющие Святославу значение его «мутного сна». «На реце на Каяле тьма свет покрыла». Но это торжество «тьмы», «великого буйства» врагов временно. И как только Игорь возвращается в Киев, «солнце светится на небесе, Игорь князь в Руской земли». Ведь как, говорит автор, тяжело телу без головы, так Русской земле без Игоря.

Деятельность князей в «Слове» оценивается с народных позиций. Игорь и Всеволод осуждаются за жажду личной славы. Решив «поискати града Тъмутороканя» — старой черниговской вотчины, захваченной половцами, эти «соколы» самовольно слетели «с отня стола злата» и «нечестно одолели, нечестно кровь поганых пролили». И «соколома крилъца припешали поганых саблями, а самою опуташа в путины железны». Они рано «начали Половецкую землю мечи цвелити» (терзать), т. е. не до­ждавшись коалиционного похода, который организовывал Святослав киевский. Они свели на нет результаты предыдущего успешного похода князей. Своим поражением «тии бо два храбрая Святъславлича... уже лжу (раздоры) убудиста, которою ту бяше успил» великий киевский князь Святослав.

Автор «Слова» подчеркивает, что поражение русских войск на Каяле принесло огромный ущерб не только северским князьям, но и всей Русской земле, обратив «на ниче ся годины». Поэтому Игоря, пересевшего из золотого седла в седло раба, и проклинают немцы и веницианцы, греки и моравы.

За стремление к личной славе автор «Слова» осуждает Игоря и Всеволода. Обуреваемые жаждой личной славы, они сказали: «Мужаиме ся сами: переднюю славу сами похитим, а заднюю си сами поделим!» Нельзя ставить личную княжескую честь и славу выше чести и славы Русской земли, говорит поэт-гражданин. Поэтому он и заставляет бежавшего из плена Игоря идти сразу в Киев, т. е. признать свою вину перед Русской землей. Всем ходом изложения событий, их оценкой автор призывает князей к неукоснительному исполнению своих вассальных обязательств перед великим киевским князем, в котором воплощается честь и слава всей Русской земли.

В то же время автор глубоко сочувствует северским князьям. Вместе с русской природой, русскими женами, Ярославной поэт выражает свои чувства жалости и скорби по поводу поражения Игоря, Всеволода и их храбрых полков. Вместе с киевским князем Святославом автор не может допустить, чтобы находящийся «в мытех» сокол дал свое гнездо в обиду, и для поэта-гражданина «раны Игоревы» становятся символом сплочения всех сил Русской земли для борьбы с внешними врагами.

В Святославе «великом, грозном киевском» автор «Слова» не отражает черты реальной исторической личности, а воплощает свой идеал мудрого, могущественного правителя Русской земли, хранителя ее чести и славы. Образ Святослава в «Слове» идеализирован. Согласно историческим данным, Святослав Всеволодович не играл существен­ной роли в политической жизни Руси того времени. Являясь ставлен­ником более могущественного и деятельного князя Рюрика Ростиславича, он владел только Киевом, и власть его подчас носила чисто номинальный характер.

«Слово» прославляет победу, одержанную Святославом над полов­цами в 1184 г., когда он своими храбрыми полками «наступи на землю Половецкую, притопта хльми и яруги, взмути рекы и озеры, иссуши потокы и болота. А поганаго Кобяка из луку моря, от железных великих плъков половецкых, яко вихр, выторже: и падеся Кобяк в граде Киеве, в гриднице Святъславли».

Победу Святослава прославляют и воспевают немцы, венецианцы, греки и моравы, так как эта победа обеспечила безопасность торговых путей Руси с юго-западной Европой.

Образ Святослава раскрывается в «Слове» в его «мутном» сне и «золотом слове». Здесь перед нами мудрый правитель, скорбящий о своих безрассудных вассалах - «сыновцах», горько сокрушающийся по поводу того, что князья-вассалы не помогают ему, своему сюзерену. «Се ли створисте моей сребреней седине!» — горестно восклицает он. «Золотое слово» Святослава наполнено гражданской скорбью по по­воду розни между князьями, отсутствия между ними единства, а главное, по поводу забвения ими своих обязанностей по отношению к «отню злату столу», Русской земле. Это и дает возможность автору «Слова» легко переключить «золотое слово» в публицистически стра­стный призыв, обращенный к наиболее могущественным князьям Руси выступить «за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святъславлича!»

Трезво оценивая политическую обстановку своего времени, автор «Слова» обращается к тем князьям, от которых зависит судьба родины. Это, прежде всего князь владимиро-суздальский Всеволод Большое Гнездо. Могущественный князь, он только что совершил удачный поход против камских булгар, дружина его может Волгу «веслы раскропити, а Дон шеломы выльяти!». Называя его великим князем, автор как бы напоминает Всеволоду о его обязанности по отношению к Киеву, ко всей Русской земле «отня злата стола наблюсти». Слова эти, возможно, содержали в себе и тонкий политический намек. В памяти современников живы были события 1169 г., когда брат Всеволода III Андрей Боголюбской подверг Киев жестокому разграблению (так берегли суздальские князья золотой стол!). «Аже бы ты был, то была бы чага по ногате, а кощей по резане», — говорит в своем обращении к Всеволоду автор «Слова», гиперболически подчеркивая, что если бы Всеволод был в Киеве, то рабыня бы стоила одну ногату, т. с. 50 коп. (гривна — 10 руб., содержала 20 ногат, или 50 резан), а раб — 20 коп. (согласно «Русской Правде», стоимость раба равнялась 35 руб.).

Если же Всеволод и «не мыслит» «прилететь» в Киев, то у него, подчеркивает автор, есть возможность «посуху живыми шериширы стреляти, удалыми сыны Глебовы». Он может послать против половцев своих вассалов — «живые копья» — рязанских князей и выполнить свой долг перед «отним златым столом».

Учитывая заинтересованность в делах Киева и южной Руси князя Рюрика Ростиславича и его брата Давыда Смоленского, храбрость их воинов, которые «рыкают, аки тури, ранены саблями калеными на поле незнаеме», автор «Слова» к этим князьям обращается с прямым при­зывом выступить в поход — вступить «в злата стремена за обиду сего времени, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святъславлича!»