Истории в контексте техногенной цивилизации

ЭСХАТОЛОГИЯ И ПРОГРЕСС: ПРОБЛЕМА КОНЦА/НАЧАЛА

Беляева Т.Н.

Статья посвящена философскому осмыслению представлений о христианской эсхатологии в аспекте ее влияния на историческое сознание и идею прогресса, лежащую в основании современной техногенной цивилизации. Рассматривается актуальность эсхатологических перспектив и идей как смыслообразующих моделей дальнейшего исторического развития человеческого общества. Ключевые слова: эсхатология, техногенная цивилизация, прогресс, конец истории.

Целью настоящей публикации является рассмотрение концептов конца/начала истории в контексте техногенной цивилизации. На сегодняшний день уже ни у кого не вызывает сомнений то, что современная техногенная цивилизация находится в глобальном мировоззренческом кризисе. Разрушены мифы прошлого, все большую актуальность приобретает прогнозирование будущего. Актуальность данной проблемы обостряется вопросом о самой возможности дальнейшего исторического процесса.

В ХХ в. дискредитированы многие философские идеи, ставшие традиционными для европейской мысли, в частности, концепция единства истории, следствием чего философами и мыслителями различных отраслей знания был заявлен «конец истории». Отвергнув идею прогрессивного развития, человечество оказалось охвачено «постмодернистской ситуацией» – существованием в таком состоянии, когда уже все завершено, все случилось, произошло, и дальнейшее движение воспринимается крайне проблематичным.

Как пишет Бодрийяр: «…Вместо целенаправленного процесса, обладающего идеальным развитием, перед нами порождающие модели. Вместо пророчеств – «зафиксированная» программа…. В этой перемене нет ничего «недетерминированного»: в ней находит завершение длительный процесс, когда один за другим умерли Бог, Человек, Прогресс, сама история, уступив место коду, когда умерла трансцендентность, уступив место имманентности…» [1, с. 130]. Или у Слотердайка: «С тех пор как прогресс стал протекать самостоятельно, оптимизм относительно будущего превратился в процессуальную меланхолию. Мы больше не едем из Генуи в Новое время, мы движемся по ленточному конвейеру в нечто необозримое» [2]. Однако, Слотердайк считает, что культура модерна, перешедшая в постмодерн и понимающая сама себя как последнее время, не может перейти в нечто другое, до тех пор, пока ясно не представит свое будущее. Будущее, время после конца истории – открыто, это поле потенциальной актуализации неизвестных в настоящее время социальных проблем и заданий.

Сегодня главной задачей философии является поиск новых жизненных ориентиров, новых смыслов и ценностей существования человечества. Как писал Л. Гумилев: «Говорить о незаконченных процессах можно лишь в порядкепрогнозирования, а для последнего нужно иметь в руках формулу закономерности» [3, с. 26]. В.С. Степин указывает, что любая область человеческого познания опирается на так называемую «наглядно – образную компоненту», и философия, как основа мировоззрения, всегда обращается к наиболее общим культурным компонентам [4].

Эсхатология (с греческого – последнее учение) – религиозное учение о конце истории и конечной судьбе мира. Практически в любой религии существуют подобные описания конца света, глобальной катастрофы, которая ожидает человечество. У Иудеев оно дано в книге пророка Даниила, у христиан – в книге Откровения, у мусульман – в представлении о пришествии Махди и т. Однако, в процессе исторического развития эсхатология преодолевает узко религиозные рамки и становится определенным культурным и мировоззренческим понятием. В этом состоит актуальность исследования, связанная с рассмотрением эсхатологии как некой культурной универсалии, дающей перспективу для поиска новых возможностей развития личности, общества, для начала истории.

Для того чтобы выявить причины кризиса техногенной цивилизации, необходимо обратиться к рассмотрению ее социокультурных оснований. Непосредственной предпосылкой техногенной цивилизации явились прогрессивные идеи эпохи Возрождения, и последующие научно-технические революции. Сама же идея прогресса имеет свою историю формирования: она начинается, когда в процессе развития и усложнения человеческого сознания, мифологические представления трансформировались в историческое сознание, в результате чего сформировалась целостная картина мира, понимаемая как единый линейный процесс.

Карлом Ясперсом предложено понятие «осевое время», период примерно с 800 по 200 гг. до н.э., когда в различных регионах параллельно возникают мощные духовные движения. Это период серьезных социальных трансформаций и кризиса человеческого бытия, когда возникают религии спасения, связанные с идеей трансцендентального единого Бога. Именно с этого периода можно говорить о единой истории человечества. Начало такому поступательному движению истории было положено иудейскими пророчествами (Илии, Исайи и Второисайи), объединенными эсхатологическим восприятием исторического процесса, который охватывал прошлое, настоящее, и непременно конечное, завершающее будущее время [5, с. 76-83].

Николай Бердяев возникновение исторического сознания, также связывает с миссианско-эсхатологическим сознанием иудейских пророков, и повлиявшего на них персидского учения – Зароастризма: «Можно сказать, что мессианизм конструирует историческое. Философия истории имеет иранско-иудейские истоки. Учение о прогрессе 19 века, столь не христианское по своей внешности, имеет все те же истоки в мессианском ожидании» [6, с. 259].

Христианство интерпретировало узко национальную иудейскую эсхатологию. По сути, идея глобализации присутствует в христианстве, так как история в нем понимается как всемирный, универсальный наднациональный и надтерриториальный общечеловеческий проект, имеющий начало и завершение.

Христианство утверждает идею движения к будущему совершенству, идею нравственного прогресса, опирающегося на свободный выбор личности. История, на основании идеи прогресса и эсхатологии, наполняется смыслом и целью - человек, руководствующийся божьей волей, способен своими творческими усилиями преобразовать несовершенства существующего мира. Такое понимание истории соответствует концепции хилиазма, которая содержится в рамках эсхатологического учения и утверждает возможность светлого конца истории – наступление Тысячелетнего Царства на Земле.

Первые сообщества христиан ожидали конца света и наступления Царства Божьего уже в обозримом будущем, чего, естественно, не случилось. В дальнейшем, подобная безвременность пророчеств, неопределенность апокалипсического окончания истории, разочарование в скором наступлении божьего правосудия, привели к приоритету гуманистических и рационалистических ценностей и устремлений. Больше не ожидается наступление Царства Небесного, а осуществляются попытки построения Царства Земного. На основании хилиазма возникает жанр социальной утопии, главной идеей которого становится идея прогресса, идея построения свободного и справедливого социального общества. Слотердайк обращает внимание на то, что вся западноевропейская история была основана и воспринята мессианским – эсхатологическим, мышлением, которое обязательно направлено на ожидание достижения и окончания истории. Мессианским мышлением создавались все прогрессивные общественные теории модерна, и гуманистические, и социалистические и даже атеистические.

Социальные процессы XIX и XX вв., обнаружили явное несоответствие реальности оптимистическим, прогрессистским теориям. В современном мире произошла девальвация духовных ценностей, что повлияло на появление технократического стиля мышления. Опора на рациональность, науку и технику какусловия преобразования мира, составляющие основу техногенной цивилизации, привели к зависимости жизнедеятельности человечества от технологий. Оказалось, что прогрессивные изменения в одной области сопровождаются регрессом в других, то есть, сведение прогресса к любому одному аспекту деструктивно для системы в целом и ведет к деградации общества и человека. Таким образом, как пишет Ф. Фукуяма: «Современный пессимизм относительно возможности прогресса в истории был порожден двумя отдельными, но параллельными кризисами: кризисом политики двадцатого столетия и интеллектуальным кризисом западного рационализма» [7, с. 41].

Главной идеей, которая привела к построению техногенной цивилизации, была идея активного, деятельного преобразования этого мира, для удовлетворения необходимых, а затем и постоянно растущих потребностей. Природа стала объектом для покорения. Раскрывая законы природы, человек приобретал новые возможности. Такое же положение дел происходило и в социальной сфере – если человеческие возможности неограниченны, следовательно, построение идеального общества вполне реально. Изменяя мир, человек берет на себя функцию творца [8]. В эсхатологии эти события выносятся за пределы истории, после событий апокалипсиса. Именно в этом и состоит принципиальное заблуждение прогрессистов. Согласно эсхатологическому приданию, изначально было дано равноответственное пророчество, в котором всемогущество Божьей воли не вступало в противоречие с человеческой свободой. Отказавшись же от самой идеи некого нравственного ориентира выбора, человечество оказалось в кризисной, тупиковой ситуации постмодерна. Слотердайк обращает внимание на то, что современная западноевропейская цивилизация осуществляет нападки на традиционное понимание христианства, и все чаще пытается воскресить языческие традиции, но, даже «прощаясь» с традиционным христианством, историческое мышление с его эсхатологией все же остается.

Можно ужасаться негативным проявлениям техногенной цивилизации, но в самом прогрессивном принципе лежит возможность изменений, как положительных, так и разрушительных, стоит отметить двойственность протекающих на сегодняшний день процессов. Так, с одной стороны, разрабатываются экологические направления, (применимые к политике, экономике, идеологии и т.д.), главным принципом подобных перспектив становится сотрудничество, сосуществование, коэволюция. В процессе изменения мира, человек рассматривается не как нечто внешнее, а как часть единого трансформирующегося процесса. С другой же стороны, происходит стремительное развитие науки в таких направлениях, как милитаризация, генная инженерия, трансплантология, клонирование и др. Критерий различия этих направлений очевиден, это последствия и сопутствующие процессы.

Совершенно очевидно, что современный человек не может обойтись без техники, однако, необходимо научиться осознанно и безопасно управлять технологическими процессами. Прогрессивные изменения должны протекать гармонично во всей системе, наряду с технологическим прогрессом необходимо должен прогрессировать человек, и такая возможность изменения человека заложена в эсхатологическом учении, как некий ориентир и принцип. Эсхатология предполагает дальнейшее нравственное совершенствование человека, которое является синонимом спасения и выживания. Это может произойти, как осознанный, рациональный выбор, или же подобная трансформация человеческого сознания может стать следствием необходимой эволюционной мутации, но пока все остается в рамках гипотетической возможности.

С точки зрения синергетики, для сложных, нелинейных систем, чем и является окружающий нас мир, всегда существует множество путей развития. Возникает трансгрессивная открытость, человек, как сложная система, выбирает будущее, и возможность такого выбора возрастает в точках бифуркации, в обострении нестабильности, в кризисной ситуации, пропорционально чему растет и мера человеческой ответственности. Если исходить из подобной перспективы, то кризисы – необходимые этапы в развитии общества и человека. Санислав Гроф называет современный процесс – «революцией в сознании», в которой он усматривает позитивный знак нашего времени и: «признак того, как человечество, как культурный и биологический вид, отвечает на угрозы и задачи, стоящие перед ним в эти решающие и интригующие времена» [9, с. 225]

Вывод. Какие бы изменения не происходили в техногенной цивилизации, в обществе и в человеческом сознании на данном этапе развития, все-таки оно сохраняет свою направленность, эсхатологическую историчность. Именно в кризисные времена, когда наука однозначно не может предсказать будущее, эсхатологическая открытость снова приобретает актуальность. Преодолев религиозные рамки, эсхатология остается полем для поиска и реализации намеченных перспектив. В этом и заключается парадокс, – эсхатологическое учение, как наличие постоянной возможности вобрало в себя все мыслимые вариации человеческого развития. Аллегории пророчеств дают возможность многовариантного прочтения и различной интерпретации событий. Поэтому эсхатология, как учение о грядущем, не может закончиться простой манифестацией «конца истории». Конец истории – это в конечном итоге достижение совершенства, идеала. Можно выразиться еще более буквально – если еще не наступило второе пришествие, и не произошло духовное преображение мира – значит это еще не конец. Актуальным сегодня остается и жанр утопии, понимаемый в качестве принципиально недостижимой цели, постоянно отдаляющегося горизонта, намечающего перспективы развития человеческого общества.