Историография проблемы

Общая характеристика работы

Постановка проблемы и актуальность темы.

На протяжении более трех веков староверие оказывает значительное влияние на многие стороны жизни российского общества. Раскол Русской православной церкви и возникновение старообрядчества стали отправной точкой сложных процессов не только в сфере исключительно религиозной, но также сыграли заметную роль в развитии социальных институтов, весьма далеких от обрядовых и догматических вопросов, послуживших формальной причиной раскола 1667 г. Так, например, хорошо известно значение староверия в развитии российского предпринимательства.[1] Трудно переоценить вклад защитников «древляго благочестия» и в развитие русской культуры. И дело даже не столько в том, что старообрядцы сохранили огромное количество памятников древнерусской культуры, над которыми уже более полутора веков трудятся историки, филологи, искусствоведы и археографы.[2] Само существование «раскола» требовало от РПЦ ведения квалифицированной полемики со староверами, что в значительной мере способствовало появлению во второй половине XIX в. целого ряда образцовых исследований памятников древнерусской литературы.[3]

Приверженцы старой веры не только хранили, но и творили. В составленных ими многочисленных «Историях»[4] представлен особый взгляд на прошлое нашей страны, что заставляет некоторых ученых говорить о старообрядческом направлении отечественной историографии.[5] Еще в XVIII в. защитники «древляго благочестия» продемонстрировали в «Поморских ответах» прекрасное владение приемами критики источника, что позволяет считать их первыми русскими палеографами и источниковедами.[6] Все это свидетельствует о весьма важной роли старообрядчества в становлении и развитии историко-филологической науки в целом и источниковедения в частности. Изучение старообрядческой письменности, таким образом, имеет значительный научный интерес.

Необходимость обращения к старообрядческой тематике определяется и тем, что в последние десятилетия это движение переживает явный подъем. В этой ситуации весьма актуальным становится вопрос об идейных истоках ведущих течений староверия. Одним из таких течений является так называемое «австрийское», или белокриницкое согласие,[7] ныне более известное под именем Русской православной старообрядческой церкви. Возникнув 28 октября 1846 г., через 15 с небольшим лет белокриницкое согласие стало ведущим в беглопоповщине. Одной из причин быстрого распространения «австрийского» священства была эффективная пропаганда новой старообрядческой иерархии. Вместе с тем, письменность ее сторонников изучена недостаточно. Это обстоятельство также делает исследование раннего апологетического и полемического творчества староверов белокриницкого согласия особенно актуальным.

Историография проблемы

Первые опыты изучения «австрийского» согласия, предпринятые в конце 1840 – 1850-х гг. Платоном Афанацковичем, епископом Будимским,[8] и иеромонахом Парфением (Агеевым),[9] отличаются крайней субъективностью и достаточно скромной источниковой базой. Будучи фактом и фактором полемики, сочинения указанных авторов, тем не менее, некоторое время служили источником сведений о возникновении «австрийского» согласия.[10]

Принципиально новый этап в дореволюционной историографии истории белокриницкого согласия начинается в 1864 г., когда Н.И. Субботину был передан белокриницкий архив.[11] Это позволило синодальному исследователю детальнейшим образом описать возникновение «австрийской» иерархии.[12] В фундаментальных исследованиях Н.И. Субботина и его статьях, опубликованных в официальной прессе, содержится немало ценных сведений относительно сочинений, созданных сторонниками белокриницкого священства. Подготовленные этим исследователем публикации источников[13] и по сей день не утратили своего научного значения. Следует отметить, однако, что при работе с сочинениями староверов белокриницкого согласия синодальный историк уделял основное внимание поиску несоответствий между идеями «австрийских» начетчиков и учением официальной церкви. Такой подход естественно вытекал из главной цели, которую ставил перед собой Н.И. Субботин – доказать незаконность и вредность «раскола» вообще и «австрийской» иерархии в частности.[14] Понятно, что это не способствовало объективному исследованию письменности староверов белокриницкого согласия, тем более что исследователь и не ставил перед собой такой задачи.

Работы представителей либерально-демократического направления в дореволюционной историографии значительно уступают исследованиям Н.И. Субботина как по количеству привлекаемых источников, так и по широте охвата материала.[15] В изучение «австрийского» священства внесли свой вклад и русские революционеры-эмигранты: в 1860–62 гг. В.Н. Кельсиев издал в Лондоне четыре выпуска «Сборника правительственных сведений о раскольниках», в которых содержалось немало материалов о белокриницкой иерархии. Эти источники использовали и старообрядческие историки.

Дореволюционная старообрядческая историография четко делится на две группы. Первую составляют сочинения староверов, не принявших «австрийское» священство. Для трудов этих авторов характерна крайняя субъективность в оценке и описании событий и, кроме того, данные работы не отличаются точностью.[16] Вторую группу составляют исторические сочинения староверов белокриницкого согласия. Достижения дореволюционной «австрийской» историографии были использованы и обобщены Ф.И. Мельниковым в его «Краткой истории древлеправославной (старообрядческой) церкви», написанной в Румынии в 1940-х гг.[17] В этой работе представлена история староверия до Октябрьской революции 1917 г. Две из трех частей этого фундаментального труда посвящены белокриницкой иерархии. Несомненным достоинством исследования Ф.Е. Мельникова является привлечение большого количества источников, в том числе и неизвестных Н.И. Субботину. Вместе с тем, «Краткая история» Ф.Е. Мельникова – сочинение апологетическое, целью которого служит не описание событий, а доказательство «правильности», «законности» белокриницкого священства. Вполне понятная конфессиональная пристрастность автора зачастую заводит его весьма далеко, вынуждая отрицать неудобные для сторонников белокриницкого священства факты из его ранней истории. В труде Ф.Е. Мельникова приведены чрезвычайно ценные сведения об издательской деятельности староверов-«австрийцев», однако о ранней белокриницкой литературе в «Краткой истории» не сказано практически ничего.

В советский период первым к истории белокриницкого согласия обратился Н.М. Никольский. «Австрийскому» священству в его «Истории русской церкви»[18] посвящена часть главы «Старообрядчество и скопчество на почве промышленного капитала». Предложенная Н.М. Никольским жесткая привязка различных течений старообрядчества к определенным социальным группам представляется крайне сомнительной, поскольку не выдерживает проверки конкретным материалом. Исследование советского историка не свободно и от фактических неточностей.[19] Указанные недостатки отчасти объясняются тем, что труд Н.М. Никольского вышел в достаточно непростое для советской исторической науки время: первое издание «Истории русской церкви» приходится на 1930 г.

В последующее время к истории «австрийского» священства обращались, главным образом, археографы. В статьях В.И. Малышева,[20] Н.Ю. Бубнова и И.Ф. Мартынова содержатся ценные сведения о формировании и истории библиотеки Белокриницкой митрополии, о действовавшей в этом монастыре книгописной мастерской, а также приведены интересные наблюдения о некоторых ранних «австрийских» сочинениях.[21] История библиотеки другого центра сторонников белокриницкого священства – Рогожского кладбища, достаточно подробно представлена Ю.Д. Рыковым в описании Рогожского собрания (ф. 247) РГБ.[22]

В последние 15–20 лет вышло немало работ, посвященных белокриницкому согласию. Среди работ старообрядческих историков следует особо отметить подготовленный С.Г. Вургафтом и И.А. Ушаковым словарь «Старообрядчество: люди, предметы, события и символы».[23] Староверы ведут также активную издательскую деятельность,[24] проводят библиографические изыскания.[25] Как и более ранние исторические труды Ф.Е. Мельникова, сочинения современных староверов написаны с четких конфессиональных позиций и по существу являются апологетическими, а не историческими работами. Ранняя литература сторонников белокриницкого священства староверами специально не изучалась.

Среди работ светских ученых следует отметить статьи Т.Д. Горячевой о Рогожском богаделенном доме.[26] Польский исследователь Э. Иванец основательно изучил издательскую деятельность противников белокриницкой иерархии.[27] Чрезвычайно информативна статья Н.Ю. Бубнова о белокриницком скриптории.[28] В недавно вышедшей монографии Е.М. Юхименко подробно рассмотрена история Рогожского старообрядческого кладбища.[29] Значительный материал об «австрийцах» на Урале и в Западной Сибири собран и обработан екатеринбургским исследователем С.А. Белобородовым.[30] Столкновения староверов-часовенных со сторонниками белокриницкой иерархии, имевшие место в начале XX в., подробно описаны в работе Н.Н. Покровского и Н.Д. Зольниковой.[31] Вместе с тем начальный период белокриницкой литературы, в котором можно найти объяснение многим явлениям в духовной жизни старообрядчества в целом со второй половины XIX в. и до наших дней, остается неизученным. Восполнить этот пробел в историографии и призвано настоящее исследование.