Мария александровна рыбникова

(Рыбникова М.А. «Песня о вещем Олеге»//Рыбникова М.А. Очерки по методике литературного чтения. – Глава IV.Уроки ( 6 класс). – М.,1963. с. 80–84) http://elib.gnpbu.ru/text/rybnikova_ocherki-po-metodike-literaturnogo_1963/go,84;fs,0/

План уроков. Вводные комментарии учителя. Чтение баллады Пушкина учителем. Воспроизведение сюжета “Песни” учениками. Объяснение содержания. Языковые работы. Разбор эпитетов в связи с уяснением образов баллады.

В “Песни о вещем Олеге” трудностью представляется та историчность, которой пронизано это произведение. Тут изображены нравы и обычаи, которые далеко ушли от нас. Иногда приходится слышать, что учитель механически перебирает такие слова, как "тризна"” “секира" - т.д. "тризна"”- вот что, а “секира" – вот что. Я постаралась дать моим ученикам живую картину, приблизила к ним Олега, как первого киевского князя, и рассказала о том, как он объединил вокруг себя славян, остановилась подроб­нее на его походе на Царьград. Был дан рассказ о том, как он погрузил на лодки воинов, затем как они подошли к Константи­нополю, как Олег придумал поставить ладьи на колеса, раскинуть паруса и как он на колесах под парусами подошел к Константи­нополю, и как греки были перебиты. Греки были хитры, они вы­несли Олегу еду, но Олег ее не принял и был прав, потому что вся еда была отравлена. Греки заключили с Олегом торговый до­говор, и Олег прибил щит на вратах Царьграда. Народ же прозвал Олега «вещим».

В рассказе попутно был дан весь набор вооружения (шлем, щит, лук, копье и т. д.). Потом было указано, какое значение имел для витязя конь, как его убивали на тризне князя-воина.

Я считала нужным остановиться и на том, что язык того вре­мени отличался от нашего языка; что Киевская Русь—это наши прапрапрадеды. Были взяты названия частей тела: чело, персты, очи, уста, лоно и т. д.Прежде чем читать балладу, я подчеркивала тот факт, что со­бытие отстоит от нас на тысячу лет и от Пушкина на 900 лет. Однако поэт излагает его так, будто оно происходит сейчас.

«Как ныне сбирается вещий Олег...» Я продолжаю. И прочи­тываю наизусть, без книги, всю балладу. Книги на партах за­крыты.

— Приблизил ли Пушкин к нам то, что было тысячу лет назад? '

Ребята отвечают частями стихотворения, говорят кто что за­помнил. Это очень важная, чисто эмоциональная часть урока, ког­да высказывания воспроизводят наиболее яркие моменты рас­сказа. Цитирую по стенограмме:

— Как из щели вылезает гробовая змея (молчит). Как она об­вилась вокруг ноги... "и вскрикнул ужаленный Олег... — Как кудесник вышел из темного леса и предсказал его судьбу.

— «Бойцы поминают минувшие дни и битвы, где вместе- руби­лись они».

Интересно отметить, что в этих свободных высказываниях де­ти выдвинули завязку и развязку баллады (причем сперва развяз­ку, а потом завязку). Их прежде всего интересует действие, ход событий, драматизм сцен.

Наша задача на данном уроке вела нас дальше к характерис­тикам. И поэтому я стала спрашивать, дал ли Пушкин нам возмож­ность как бы видеть Олега, кудесника и коня. Мы подбираем все слова и выражения, характеризующие Олега: это вещий князь, могучий владыка, его щит на вратах Царьграда, это счастливый и непобедимый воитель. Все эти слова, здесь кратко собранные, выискиваются в тексте, разъясняются и осмысливаются. Свобод­ные высказывания дет.ей касаются фабулы, действия; вопросы учителя заставляют дорабатывать образы, характеры. В том числе—образ кудесника. Говорим о его предсказании. Верит ли это­му предсказанию Олег? Верит ли ему сам Пушкин? Почему же это предсказание сбывается? «Пушкин не верит,—говорит один из учеников,—он хотел лучше описать, .как бы он в то время живет и .верит в то же». К этому вполне разумному ответу я до­бавляю справку, что Пушкин .писал стихотворение в изгнании, сливая свои • мысли с речами кудесника, обращаясь к царю так же, как обращался кудесник к Олегу («Правдив и свободен их вещий язык...»). В ответ на мою справку в классе поднимается рука: Пушкин тоже был предсказатель, он предсказал:

Товарищ, верь, взойдет она,

Заря пленительного счастья!

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена.

Вся эта беседа и чтение «Песни» учителем приблизили стихо­творение настолько, что можно перейти к разработке словаря «Песни о вещем Олеге». Этот словарь углубит смысл и значение строф Пушкина, введет учащихся в лексику старого нашего язы­ка, поможет понять историческую природу данного произведения.

Проводя ряд словарных упражнений по этому произведению, я считаю возможным и даже необходимым вывести некоторые об­щие положения о языке, об его исторической подвижности, о свя­зи старых и отживших слов с новыми. «Песнь о вещем Олеге» дает достаточный материал для этих выводов. И сами эти выводы бросают нужный свет на лексику стихотворения, на колорит ста­рины, которым данная баллада пронизана. Следовательно, данный вид работы не переходит в филологический экскурс, искусственно сюда привязанный, а Строится в плане того же стилистического комментария к прочитанному.

предсказание — сказка сечка—секира стрела — стрельба беззащитный — щит

Исходя из того, что ребятам трудны такие обороты, как «не­зримый хранитель», «чело омрачилося думой», я даю учащимся пары однокоренных слов:

незримый — необозримый

чело — челка

седло — сосед.

Преподаватель пишет на доске первую пару слов и предлагает учащимся найти в них общий корень. Это корень зр, отсюда зреть, зрение, зрачок (отвечают ученики). Но в чем же разница слов: незримый и необозримый? Берем слово в контексте: «незримый хранитель»— его нельзя представить, видеть.

Необозримо—это большое расстояние, а незримый—это невидимый (говорит ученик): необозримое море, необозримое поле.

Чело и челка. Лоб—чело, челка на лбу у лошади, у ребенка.

Седло и сосед. Почему поставлены рядом эти слова? Где об­щий корень? У коня седло, человек сидит на нем, человек сидит рядом, значит, сосед. Общий корень сед. И так далее.

Но почему же мы стрел не имеем, палим из пушек и назы­ваем эту пальбу стрельбой?

— От этого произошло. Так же стреляют, как из лука. Для того же предназначено. (Цитирую по стенограмме.)

Ответивший так ученик VI класса 204-й школы формулировал детским языком закон функциональной семантики. Да, старое слово переходит на новый предмет в том случае, если новый пред­мет приобретает знакомое назначение. Старые слова умирают, но оставляют в языке свое потомство. Такого же происхождения стальное «перо»— от пера гусиного (тот же закон переноса старо­го слова на новый предмет—по единству функций данных пред­метов).

Второе предлагаемое ученикам упражнение таково: учитель подбирает ряд существительных и ряд прилагательных, которые осмысляются в контексте и к которым подыскиваются однознач­ные слова:

владыка воитель враг сеча

брань тризна курган вещий

буйный грядущее светлый дивный

угрюмый ретивый могучий жаркий плачевный

- Подобранные слова ведут нас снова к слову «владыка». Где вы находите это слово?

— «Волхвы не боятся могучих владык».

— Каким словом можно его заменить?

— Владелец. Властелин. Царь. Фараон, Император. «Враг». «На радость соседей-врагов».

— Кто был врагом Олега?

— Хозары, греки.

— Замените слово.

— Недруг, противник, неприятель.

Так же в контексте воспринимается каждое прилагательное и так же подыскиваются его синонимы.

Все наши приемы направлены на то, чтобы разъяснить труд­ный для учащихся языковой состав этого произведения и тем уяс­нить его смысл и особенности -стиля в связи с его темой.

Учитель тут же говорит учащимся, что эти упражнения учат их вдумываться в значение каждого слова, когда они говорят или пишут. И дает образец работы над словом самого Пушкина.

Дело в том., что рукопись «Песни о вещем Олеге» дает ряд поправок в эпитетах.

Князь по полю едет на верном (смирном) коне»

Учитель пишет эту строчку на доске, оставляя пока «на смир­ном коне», и спрашивает: «А как же мы теперь знаем эту строчку?» Следует дружный ответ и столь же дружное обсуждение вопроса.

«То смирный стоит под стрелами врагов», с одной стороны, и с другой—«Все тот же он бурный, игривый». Быть смирным на бранном поле—это не значит вообще быть смирным. Конь могу­чего князя—бурный, игривый, а главное, он верный его товарищ. Эпитет «верный» является более существенным в характеристике коня.

И к мудрому (к гордому) старцу подъехал Олег.

Учитель пишет «к гордому», ребята исправляют «к мудрому». Опять говорим, что гордость была у кудесника; ответ его князю полон достоинства и гордости, но в плане целого произведения это, конечно, мудрый старец.

Так же объясняем изменения:

Над славной (ветхой) главою кургана

Спи, друг (конь) одинокий.

Эти поправки Пушкина еще раз ведут нас от одного слова к целому произведению (Откуда видно, что коня Олег должен был назвать своим другом?). Они учат ценить слово, они воспитыва­ют критическое отношение к своей и чужой речи, они позволяют сделать тот вывод, который и был закреплен словами одного из учеников: «Когда пишешь, пиши самое главное, думай! Может быть, кудесник гордый, но здесь важнее, что он мудрый».

Сделанных упражнений достаточно, чтобы иметь право за­дать стихотворение выучить наизусть. Класс усвбил смысл и стиль произведения, его словарь, его образы, и можно переходить к вы­разительному чтению по книге и наизусть.

Говоря о языковой стороне литературного чтения, я не могу умолчать о том, что зачастую у нас сперва учат читать произведе­ние выразительно, а потом истолковывают его. А путь как раз об­ратный. Выразительное чтение — результат понимания текста.

На третьем часе наших занятий мы составляем план, находим заголовок к каждой строфе, и затем ученик прочитывает строфу так, чтобы его чтение соответствовало этому заголовку. Если мы ставим такое заглавие: «Гордый ответ кудесника», то в чтении а нужно передать, что ответ был действительно гордым, и т. д.

Тщательный смысловой и языковой анализ облегчает заучива­ние. К концу третьего или четвертого урока дети знают стихот­ворение почти наизусть и после этого дома легко овладевают стихотворением в целом.