Основные особенности средневековой историографии

И.В.Дубровский. Историография// Словарь средневековой культуры. М., 2003. С. 199-209.

Историография – письменный род фиксации исторической памяти. Ее формы и содержание продиктованы культурными стереотипами и задачами, которые возлагаются в данном обществе на историческую память. А также самосознанием историка, его миром ценностей и представлений, специфическим видением предмета, как и его аудиторией.

Понятие истории

История – незамысловатый и правдивый рассказ о минувшем. Отождествление события прошлого и рассказа о нем. «Истории суть истинные вещи, которые были» (Исидор Севильский, 570-636). Геста-деяния – это и сами события, и названия исторических сочинений о них (Видукинд Корвейский, 925-980 и Саксон Грамматик, 1140-1220).

Роль истории в системе средневековых наук невелика. Методологически зиждется на семи свободных искусствах (артес либералес), связана с первой триадой наук, тривием. Из грамматики заимствует идею выбора достойного памяти. Из риторики - требование истинности сообщаемого. Лишь хронографию соотносили с квадривием – астрономией как наукой о счислении времени. Лишена собственных научных правил. Гуго Сен-Викторский (1097-1141): «Привесок к свободным искусствам».

Зависит также от экзегетики, практики прочтения библейских текстов. Историческое прочтение библейского текста – это его буквальное понимание, за которым следует интерпретация аллегорическая (поиск мистического смысла), тропологическая (моральный смыл) и анагогическая (духовный смысл). История – фундамент экзегезы, интерпретация текста лежит за пределами истории. Анализ исторического процесса в средние века – приложение к конкретному материалу библейской экзегезы.

Примечательно почти полное отсутствие теоретических руководств по истории между 1 и 15 вв.

Межу тем у средневековых историков был свой предмет, хотя он и отличался от нашего. Горизонт исторической памяти в средние века – это политическое самосознание. В поле зрения историка не попадали вопросы социальной и хозяйственной жизни. Историк описывал события – войны, политические конфликты, факты истории церкви.

События – чаще всего чьи-то деяния, действия. Ход истории персонифицирован в деяниях королей, князей, епископов. Однако это не означает, что «люди делают историю». Люди мыслятся как исполнители воли Божией, а земная история – как часть истории священной. Эта идея заимствована из Ветхого Завета, а священная история народа израильского служит моделью восприятия исторического процесса вообще. В перипетиях истории дается божественное откровение. История – побочный продукт христианского богословия.

Средневековым историкам нельзя отказать в чувстве времени и пространства. «Нужно разом принять во внимание место и время, где и когда произошли события» (Гуго Сен-Викторский). Несмотря на этно-географические введения к историческим сочинениям и развитие картографии, историческое повествование в средние века оставалось плохо локализованным в пространстве. Ориентация на книжную традицию.

Более впечатляет оригинальная концепция исторического времени – достижение средневековья. В античной традиции история – это всегда история конкретного политического сообщества, время его существования и было временем истории. Исчисление времени велось от произвольно выбранной точки отсчета (Олимпийские игры, основание Рима, налоговые индикты, годы правления императоров). Время одного политического сообщества никак не соотносилось со временем другого.

Исторической памяти германцев вообще было чуждо понятие даты. В германских исторических преданиях время осмысляется как череда поколений предков. Датировать событие – значит назвать их имена. Это родовое, «генеалогическое» время. Лишь в эпоху викингов у скандинавов появляется исчисление времени по королям.

Иудео-христианская традиция принесла идею всемирного времени. История мироздания имеет начало (божественное творение) и получит конец (Страшный Суд, конец света). Отсюда счет лет «от сотворения мира», унаследованный от иудеев.

История мира в христианстве – это осуществление Божиего плана спасения праведных через Боговоплощение. Значение Первого и Второго пришествия Спасителя для истории. Отсюда счет лет от Рождества Христова (Дионисий Малый и Беда). Можно начать любую историю «от Адама» и закончить ее светопреставлением (Оттон Фрайзингенский, 1114-1158). Всякая история мыслится как часть всемирной.

Логика мировой истории – качественная эволюция мироздания между Первотворением и Страшным Судом. В античности и у варваров-германцев преобладала циклическая интерпретация истории. Государства возникают, благоденствуют, умирают. Формы правления сменяют одна другую. Все возвращается на круги своя.

Христианство принесло линейную временную перспективу. Осознание внутренней эволюции, или старения мира, претворилось в учение об особых эпохах, «возрастах» мироздания. Вехи мировой истории – это этапы Божественного откровения.

К ветхозаветному преданию (Даниил 2, 36-45) восходит представление о четырех царствах, или империях. В интерпретации Иеронима – вавилонской, персидской македонской и римской, позже отождествленной с империей германских государей. Завершение последней – конец истории, канун Судного Дня.

Учение Августина (354-430) о шести состояниях мироздания: 1) от Адама до Потопа, 2) от Потопа до рождения Авраама, 3) от Авраама до воцарения Давида, 4) от Давида до вавилонского пленения, 5) от вавилонского пленения до Страстей Христовых, 6) за ними настали последние времени, предел которым положит только Второе Пришествие.

Теологически ориентированное видение истории. Подобные представления не могли эффективно структурировать время «текущей» истории. Относительное летоисчиление сохранялось и в средние века – по году правления императора или короля, от введения городского самоуправления и т.д. Однако возобладало от Р.Х.

Действительное отображение развития мира и общества не входило в число задач средневековых историков, которые стремились отыскать в истории неизменное и преемственное.

Ученый образ истории латинского средневековья сложился в сочинениях Иеронима (ок. 400), Орозия (380-420), Августина (354-430), то есть раньше условной границы между античностью и средневековьем (500) и раньше времени складывания средневековой литературной традиции (6 в.). Иероним заложил основы хронологии, Орозий – политической истории христианского Запада, Августин – средневековую философию истории.

В своих главных чертах этот ученый образ оставался впоследствии неизмененным. Тем не менее, данный круг представлений – не единственный в средневековье. Средневековые авторы учились также на образцах античной истории. «Исторические песни германцев – «древние песни, кои у них единственный род воспоминаний и анналов» (Тацит), «древние песни, в которых поется о деяниях и войнах былых королей» (Эйнхард, 770-840), - начиная с 12 в. получили продолжение в рифмованных хрониках на народных языках. Их составители не были одержимы хронологией и по-своему смотрели на правду истории – недостаточно взыскательно, по мнению представителей церковной книжной традиции. Росла аудитория историографии, повышалась зависимость историков от ее ожиданий и вкусов. Постепенно в историографию проникает культура широких слоев населения, меняя ее обличье.