Житие» Протопопа Аввакума. Личность, жанр, язык
Краткий пересказ:
Протопоп Аввакум, ярый борец—старообрядец, много за это страдавший, пишет своё собственное житие, обращаясь, время от времени, возможно, сам к себе «старец» (а может и просто к писцу). Часто повествование прерывается рассказом о каком-нибудь чуде или совершённом протопопом грехе, который потом исправляется.
Начинает Аввакум с доказательства верности некоторых аспектов старообрядческой веры — троекратная, а не четырёхкратная по-новому, «аллилуйя», например, ссылаясь постоянно на Дионисия Ареопага. Также говорит о солнечном затмении, которое всегда предшествовало бедам, так и при Никоне бывшем, за которым последовала чума, болезни и проч., случившемся и в то время, когда Никона и некоторых других старообрядцев «повязали». Далее идёт рассказ о своей жизни. Родился Аввакум Петрович в семье алкоголика-отца и набожной матери. Отец вскоре преставился, а Аввакума женили на Анастасии Марковне, сироте, дочке богатого кузнеца, чьё состояние исчезло после его смерти. Жена оказалась такой же набожной, терпела вместе с мужем все невзгоды. К 21 году Аввакум становится диаконом, к 22 годам — попом, а в 30 епископом производится в протопопы.
Аввакум рассказывает эпизод, как, после того, как одна девица исповедовалась ему в блуде и рукоблудии, его самого блуд обуял, но да он сразу же начала молиться и держать руку над свечой, затем побежал домой и плакал, после чего увидел на реке три лодки, две его знакомых праведников, третья, как сказал человек на борту, его. И Аввакум возрадовался.
Далее рассказывается, как Аввакум в своём населённом пункте стал просить начальника Ивана Родионовича, чтобы тот вернул отнятую у одной матери дочь, а начальник наслал мужиков на Аввакума, те его жестоко избили. Но Аввакум вдруг вылечился «божьим мановением», начальник испугался этого и вернул дочь матери. Затем начальник снова явился в церковь, таскал по ней за волосы Аввакума, потом явился к нему и грыз до крови пальцы на руке, затем пытался стрелять из пищалей, но те давали осечки. Тогда начальник прогнал Аввакума с семьёй из населённого пункта. Аввакум приходит в Москву, где его отсылают на старое место. Здесь он прогоняет и ломает инструменты музыкантов с плясовыми медведями. Вскоре боярин Василий Шереметев просит благословить своего сына, Аввакум отказывается, т.к. сын очень блудлив и грешен. Боярин за предыдущую и эту выходку бросает Аввакума в Волгу, а позже они вновь встречаются и уже прощаются по-дружески, а жена боярина даже оказывается брату Аввакума духовной дочерью.
Тем временем новый начальник рассвирепел на протопопа, явился к церкви Аввакума с людьми, палил из пищалей, затем вдруг ушёл. Вскоре за Аввакумом прислали, говоря. что начальник при смерти, просили излечить. Протопоп пришёл, да излечил его (здесь в дальнейшем повествовании Аввакум лечит молитвами, прикладыванием креста, святой водой, освящённым маслом и проч.).
Вскоре Аввакума вновь прогоняют из населённого пункта, в Москве его направляют в Юрьевец-Повольской. Но там через некоторое время бунтует народ, приходит, желая убить Аввакума. Его спасает воевода, протопоп бежит в Москву, где оказывается у духовника царя Стефана.
Тем временем патриархом волей государя становится Никон, а не Стефан. Аввакум сотоварищи понимают, что наступает для них «зима», пора страдать. Они пишут царю письмо со своим мнением относительно изменения обрядов, однако письмо, предполагает протопоп, попадает к Никону, и вскоре многие из тех, кто писал письмо, оказываются сожжены или сидят в острогах. Аввакума же, подержав в цепях и избив, отправляют с семёй в Сибирь.
Прибыв в Тобольск Аввакум снова работает по специальности. Здесь они с архиепископом проклинают и сажают на цепь Ивана Струну, отпустившего грех кровосмешения одному мужику за деньги.
Аввакума вновь по приказу из Москвы оправляют в ссылку за брань и укоры Никоновских нововведений, за Лену. С письмом приходит новость: два брата Никона, жившие при царице, вместе с семьями умерли в мор. В пути за Лену Аввакум сопровождает Афанасия Пашкова с его отрядом в 600 солдат. По пути с протопопом происходят разные несчастья, Пашков мучает его по разным поводом, но каждый раз Аввакум всё терпит и только молится, благодаря чему и спасается. Ибо, говорит Аввакум, Бог того сына любит, которого бьёт, а те сыны, что «без наказания приобщаетеся ему, то выблядки а не сынове есте».
По дороге люди тащатся по мелководью, время от времени волоком тащат корабли, мрут от водяной болезни, голода. Аввакум сожалеет, что грешил, вместе со всеми с голода в дороге ев конину. В пути с голоду умирают два маленьких сына Аввакума. Но жена и сноха Пашкова сжаливаются над дочью Аввакума Аграфеной, порой дают ей пищи, с которой потом питается все семья протопопа. Кстати, в настоящий момент, говорит Аввакум, сыновья его с женой «в земле закопаны сидят» (заживо закопаны), а Аграфена с сёстрами в Мезени (место такое) кое-как живёт.
Аввакум вместе с Пашковым и другими живёт несколько лет в Даурии. Здесь он исцеляет двух «бешеных» вдов, которые позже отправляются в монастырь.
Аввакум вспоминает эпизод (его Татаринова зачитывала), когда все отправляются в путь с реки Нерчи «назад к Русе», в котором его жена при переходе по льду поскальзывается и падает, а на неё кто-то ещё, также поскользнувшийся. Далее цитата:
«Я пришел, - на меня, бедная, пеняет, говоря: “долго ли муки сея, протопоп, будет?” И я говорю: “Марковна, до самыя смерти!” Она же, вздохня, отвещала: “добро, Петровичь, ино еще побредем”.»
Аввакум рассказывает о том, как в том переходе погибла его чудесная курочка, которая в день по два яйца несла, как он однажды излечил одного ребёнка, за что Пашков его отблагодарил пищей.
После сын Пашкова вместе с отрядом отправляется на бой, перед этим спросив у местного шамана, будет ли победа. Шаман совершает обряд, после чего говорит, что вернётся отряд с победой. Аввакум, считая, что к шаману во время обряда подбежали бесы и нашептали, желает, чтобы весь отряд погиб, молится об этом, чтобы неповадно было у шаманов спрашивать. Но затем начинает молиться о спасении сына Пашкова, который однажды посоветовал отцу простить Аввакума, что тот и сделал. Сын Пашкова возвращается один живым, говорит, что его вывел явившийся ему Аввакум.
После десяти лет приходит письмо с повелением всем отправляться обратно. Пашков уезжает с отрядом. Аввакум отдельно отплывает с семьёй в Москву, по дороге спасая из пару человек из плена, одного обманом, за что молится о прощении. По дороге, когда у них кончается пища, либо им попадается в добычу большой изюбрь, либо местные задаривают их пищей.
Достигнув первых церквей Аввакум видит, что везде исполняются заветы никонианские. Он боится за жену, но та велит ему продолжать биться за правду, и Аввакум по дороге до Москвы объясняет людям, что никонианские нововведения неправильны.
В Москве все встречают Аввакума радостно, заботятся о нём. Однако вскоре он снова начинает не ходить на никонианские обряды, укорять Никона и проч. Его посланца, юродивого Фёдора, отнёсшего царю письмо об обрядах Аввакума, позже, на Мезени, повесили. Аввакума вновь отправляют в ссылку в Мезень, а спустя полтора года возвращают, пытаются уговорить Аввакума «стать как все», но она не хочет. Его обривают, бьют, отправляют в монастырь «на Угреше к Николе». Там его держат 17 недель, после переводят в Пафнутьев монастырь, затем возвращают в Москву. затем отправляют в Чудов монастырь. Здесь он ругается со вселенскими патриархами, говоря, что нельзя христианскую веру огнём, кнутом и виселицей распространять, так только Магметова вера должна.
Аввакума увозят на Воробьёвы горы, затем на Никольское подворье вместе с другими старообрядцами. Здесь всех, кроме Аввакума, вешают, а его отправляют в Пустозерье, откуда он пишет царю два письма о вере, а в ответ получает послание, что в Мезени два его духовных сына повешены, а два его сына отреклись от старой веры, но с матерью своей оказались заживо закопаны.
Аввакум рассказывает о том, как тем старообрядцам, кто сидели с ним в Пустозерье, отрубали языки и руки, а те заново отрастали. Других же его сотоварищей всех сожгли. Аввакум говорит, что также и Христос страдал, а те, кто сейчас старообрядцев мучает — те потомки мучителей Христа, и делают также. Он возмущён всеми нововведениями Никона, который хочет сделать всё как угодно, лишь бы не по-старому.
Далее Аввакум долго рассказывает, как исцелял разных людей от «бешенства» и проч. Вспоминает свои грехи, как отругал жену за зря, а затем просил у неё прощения, молился. Про то, как продал книгу священную в обмен на лошадь, за что его брат стал «бешеным». Но каждый раз грех свой протопоп исправляет, молится и плачет. Под конец он говорит, как в самом начале «карьеры» его пугал бес, кружа предметами вокруг Аввакума, но тот каждый раз спасался крестным знамением.
Заканчивает Аввакум тем, что уговаривает старца написать ещё про многие чудеса, с ним происходили, аргументируя тем, что всё в житие — не просто так, а на славу Богу, ибо рассказывает про чудеса веры. И поэтому придётся ещё писать. Но здесь «Житие» оканчивается.
Надо добавить, что на протяжении всего жития с протопопом происходят бесчисленные чудеса, писать обо всех которых слишком долго, поэтому учтите, что везде и всегда, какая бы беда с Аввакумом не происходила, что бы он ни делал, он всегда плакал, молился, и в результате проблема решалась благодаря помощи Бога.
Творчество Аввакума и сам он как автор уникален для своего времени. В его произведениях мы видим уникальный субъективизм, выразительность слова и зачатки того, что позже будет называть «психологизмом» в литературе.
Во-первых — это житие, но она рассказывает о самом авторе! Разве мог раньше кто-либо осмелиться считать себя святым, рассказывать о чудесах, которые ему якобы под силу? Это же было величайшим грехом, «гордыней»! Аввакум же пишет обо всех происходящих чудесах как о чем-то само собой разумеющемся: ведь он же святой, он же истово верит — разве не может Бог ему не помогать?!
Аввакум пишет языком, не похожим на всё то, что писалось до него и в его время: он смешивает в своём языке просторечные слова с библейскими понятиями, не боится помещать в своём повествовании вдохновлённые мольбы рядом с бранью (запомните, он обожал слово на букву «б»=)). И он признаётся в «Житии», что не обладает умением «писать красным словом», свою речь он называет со свойственной ему самоиронией «вяканьем», письмо «ковырянием». Аввакум говорит, что не может, но и не хочет писать латынью, греческим или еврейским языком, но что он будет писать только на русском, чтобы не уничижать своего языка. Да и на протяжении всей своей жизни он пишет только по-русски, хотя и избегая показных прямых указателей на это (в житии крайне мало вспоминает протопоп пословиц). Но он пишет то, что ему приходит на ум, не пряча смысл за вычурными фразами. Аввакум глубоко эмоционален, он любит употреблять бранные и ласкательные, уменьшительные слова, а описание его ярко описательны и подробны. Описывая действие, он описывает его подробно и показательно.
Отлично от всех других авторов и понимание Аввакума библейских символов, метафор. о как бы «обытовляются» протопопом. Например, символ человеческой жизни — корабль — постоянно употребляется Аввакумом (свою жизнь он называет «плаванием», невзгоды «бурей»), и так символ становится частью жизни протопопа, метафора неким образом «осушается». Или символ жизни как странничества находит в «Житии протопопа Аввакума» очень яркое и вещественное воплощение, когда, поскользнувшись и упав на льду озера идущие в ссылку протопоп с женой говорят о том, как долго будут длиться эти мучения, протопоп отвечает, что до самой смерти, и жена решает смиренно: «ино ещё побредём».
Интересен и способ цитирования Аввакума, характерный для раннего Средневековья, когда личность автора в тексте обесценивалась: Аввакум часто цитирует других авторов, но цитирует неточно, словно припоминая. Таким образом, видимо, автор пытается указать на то, что он говорит пришедшую ему в голову мысль или истину чужими словами, акцентируя внимание на сути, а не на авторитетности высказывания.
Жанр этого произведения уже не получится назвать простым житием. Да, Аввакум описывает житие святого — но кого? Себя. Да, здесь присутствуют постоянные элементы плача и вознесения хвалы Господу, но это не центральный элемент, который воспринимается статично, каждый раз Аввакум описывает свои чувства подробно, и один плач у него не похож на другой. И в этом чрезвычайно подробном для того времени описании и чувств, и мыслей, и ощущений выражается особенный жанр, который можно было бы назвать «автобиографическое житие с элементами психологизма».