Синтаксическая типология языков

Языки номинативного строя	Языки эргативного строя	Языки активного строя
языки, в которых субъект и объект четко формально противопоставлены: субъект, как правило, является подлежащим и выражается формой именительного падежа (номинативом); прямой объект выражается формой винительного падежа (аккузативом): Студент(nom.) записывает лекцию(ac.).	(др.-греч. εργατης – деятельный, действующий) – языки, в которых вместо четкого противопоставления субъекта и объекта противопоставлены переходные глаголы, управляющие прямым объектом (писать, рубить – что? любить, убить – кого?) и непереходные глаголы, неспособные управлять прямым объектом(идти, спать); при переходных глаголах субъект ставится в особом эргативном падеже (близком к русскому творительному орудийному), а объект употребляется в абсолютном падеже (близком к русскому именительному): *У студента (erg.) записывается лекция (abs.).	такие языки, в которых, как и в эргативных, нет четкого противопоставления субъекта и объекта, вместо этого противопоставляются активные глаголы, глаголы действия (напр., писать, рубить) и стативные глаголы, глаголы состояния (напр., спать, болеть); существительные при этом тоже четко распадаются на два «рода» – активный (одушевленный) и инактивный (неодушевленный); соответственно, в структуре предложения противопоставляются активный и инактивный падежи: Студент (акт.) записывает лекцию (инакт.).
К языкам номинативного строя относятся индоевропейские, семито-хамитские, финно-угорские, уральские и мн. др. Если падежные противопоставления в языке утратились, как, напр., в английском, то те же отношения выражаются порядком слов.	Эргативный строй характерен для баскского языка, большинства кавказских, папуасских, австралийских, чукотско-камчатских, эскимосско-алеутских языков, некоторых языков американских индейцев. Есть языки переходного типа, в которых одновременно присутствуют как эргативные, так и номинативные конструкции (напр., грузинский).	Языки активного строя распространены в Северной и Южной Америке (гуарани, ирокезский и нек. др.).

И. И. Мещанинов считал, что эргативный строй древнее номинативного и отражает архаичный тип сознания, когда агенс, субъект действия еще не выделился и не противопоставился четко объекту, агенс осмысливался не как субъект действия, обладающий самостоятельной активностью, а, скорее, как орудие («высших сил»), а истинный субъект действия еще как бы скрыт от глаз людей. И сам человек не отделял себя от природы, рассматривал себя как игрушку в руках этих «высших сил», орудие, не обладающее самостоятельной активностью и целиком подчиненное их воле. Русский язык является языком номинативного строя, в нем нет эргативного падежа, а значит, в строгом смысле нет и эргативных конструкций, однако остатками эргативности в русском языке (намекающими на очень далекое эргативное прошлое) можно считать некоторые разговорные конструкции: У него уже дипломная написана; У меня в комнате убрано и т.п. (номинативные конструкции: Он уже написал дипломную; Я убрал комнату). В некоторых севернорусских говорах это явление представлено гораздо шире: У кошки уже стащена рыбина (=Кошка уже стащила рыбину); У них уехано в город (= Они уехали в город) и т.п.

Что касается языков активного строя, то одни ученые считают активную стадию древнее эргативной, другие, напротив, полагают, что эргативный строй предшествовал активному. Некоторые индоевропеисты считают, что пережитки активного строя сохранял праиндоевропейский язык. Из активных и инактивных существительных в индоевропейских языках впоследствии развилась категория рода: инактивные существительные образовали средний род, а активные впоследствии разделились на существительные мужского и женского рода. Категория одушевленности также выросла из этого древнейшего противопоставления, не случайно почти все существительные среднего рода неодушевленные.

§3.Культурно-исторические классификации языков. Помимо генеалогической классификации языков (по происхождению) и типологической классификации (по грамматическому строю), языки можно еще классифицировать по культурно-историческому принципу (различные объединения языков, возникшие в результате длительного контактирования народов, взаимодействия культур). Этот тип классификации языков разрабатывается такими направлениями, как этнолингвистика, лингвокультурология, история литературных языков, ареальная лингвистика.

1.Культурно-исторический ареал

В отечественном языкознании проблемами культурно-исторической типологии языков занимались Н. И. Толстой, Н. А. Мещерский и нек. др. Культурно-историческая классификация – это объединение языков на основе общности культуры народов: общности религии, государственной жизни, литературных традиций, общего корпуса культурно значимых (прецедентных) текстов. На этом основании языки объединяются в культурно-исторические ареалы. Так, есть языки восточно-средиземноморского, западноевропейского (атлантического), арабо-мусульманского, буддистского, индуистского и др. культурно-исторических ареалов.

Н. А. Мещерский в статье «К вопросу о культурно-исторической общности литературно-письменных языков» [7, с.12-21] рассматривает языки восточно-средиземноморского культурного ареала, к которым относит и русский. Языки этого ареала объединяет главный общий культурный текст – Библия, и восточная разновидность христианства – православие. Эта культурно-историческая общность сложилась в начале нашей эры в пределах восточного Средиземноморья, и в ее состав в разное время вошли такие языки, как греческий, сирийский, египетский (коптский), армянский, грузинский, румынский, старославянский, южнославянские и восточнославянские языки. В процессе формирования культурно-исторической общности языков один из литературных языков, как правило, играет центральную роль, оказывается ведущим, остальные языки по отношению к нему выступают как периферийные: они испытывают влияние главного языка данной культуры. Центральным, ведущим языком восточно-средиземноморского культурного ареала был греческий язык. Русский язык (древнерусский) присоединился к языкам восточно-средиземноморской культуры в IX в. Н. А. Мещерский называет следующие особенности, характерные для языков восточно-средиземноморской культуры:

1) Главный признак – семантическая общность языков. Эта общность между языками разного происхождения и разного грамматического строя образуется в результате длительного сосуществования народностей, бывших носителями одной и той же культуры, одной и той же общественной идеологии, одних и тех же моральных принципов. Так, все языки, входящие в восточно-средиземноморский культурный круг, имеют общую семантическую базу, т.е. примерно одинаковый круг ключевых понятий, во всех этих языках совпадает смысловое содержание таких понятий, как вера, закон, добро, зло, грех, спасание, мучение и мн. др.

2) Наличие семантической общности способствовало и свободному проникновению лексики из одного языка в другие языки того же культурно-исторического круга. И в данном случае первенство принадлежало языку ведущего в идеологическом отношении народа. Этим объясняется проникновение в период около начала нашей эры греческих слов во все языки народов восточного Средиземноморья.

3) Кроме непосредственных лексических заимствований во все языки восточно-средиземноморской культуры проникают семантические и словообразовательные калькис греческого языка, т. е. слова, строящиеся из собственного языкового материала по греческим моделям. Например, кальками с греческого являются такие славянские слова, как совесть, благоразумие, благообразный, злоумие, злодеяние и многие другие.

4) Общим достоянием всех языков восточно-средиземноморского культурно-исторического круга была также антропонимика (свод личных имен людей), церковный календарь, в котором каждый из дней года отводился для воспоминания о каком-либо достопамятном (достойном памяти) лице или событии. В общий свод личных имен вошли антропонимы древнееврейского происхождения – имена персонажей Ветхого Завета: Авраам, Даниил, Соломон, Моисей, Сарра и т. д. Основной фонд антропонимики составляли имена греческого происхождения: Василий, Григорий, Николай, Петр, Елена, Ирина и т. д. К ним присоединялись также имена латинские: Виктор, Константин, Юлиан, Валерий, Валерия, Татиана. Однако наряду с этим в фонд антропонимики вошли и имена сирийские: Марфа, Варлаам; коптские: Пахомий, Паисий, Патапий, Онуфрий, Таисия. Впоследствии фонд именослова пополнился за счет имен грузинских (Нина), славянских (Вячеслав, Святослав, Борис, Глеб, Людмила) и др. Все эти имена употреблялись народами восточного Средиземноморья в период средневековья.

5) Для всех этих языков характерна общность фразеологического фонда – наличие фразеологических единиц библейского происхождения: во веки веков, во главу угла, глас вопиющего в пустыне, хранить как зеницу ока, камень преткновения, краеугольный камень, святая святых, суета сует и др.

6) Культурно-историческая общность между языками проявляется еще и в заметной их синтаксической близости. Во всех языках восточно-средиземноморского круга в той или иной степени заметна близость к синтаксису греческого языка эллинистической и римской эпох. Под воздействием языка с более развитым синтаксическим строем, каким был греческий, в грамматическом строе языков периферии начинают развиваться и функционировать новые синтаксические формы, исконно заложенные в их структуре, но ранее остававшиеся неиспользованными. Это относится к таким конструкциям, как, например, оборот «дательный самостоятельный» и некоторым др.

Языки могут переходить из одного культурно-исторического ареала в другой или совмещать черты разных ареалов. Так, русский язык в эпоху Петровских реформ значительно сблизился с языками западноевропейского ареала, однако не перестал при этом быть языком восточно-средиземноморской культуры.

2.Языковой союз

Взаимодействие языков в пределах одного ареала может привести к такому их структурному сближению, в результате которого образуется языковой союз. Языковой союз – это объединение разных по происхождению языков, имеющих общие черты словарного состава и грамматического строя, развившиеся в результате длительного культурно-исторического взаимодействия народов, проживающих на одной территории. Таким образом, языковой союз – это не генетическое и не типологическое объединение языков, а объединение географическое (ареальное) и культурно-историческое. Языковой союз – объединение более тесное, чем объединение языков в один культурно-исторический ареал. Между языками, входящими в союз, возникают столь значительные черты сходства, что иногда такие черты можно принять за генетически исходные, обусловленные родством этих языков, однако это сходство не врожденное (генетическое), а приобретенное. При этом лексической близости недостаточно, чтобы говорить о возникновении языкового союза. Обязательным условием формирования языкового союза является общность грамматического строя, причем, наличие таких общих грамматических особенностей, которые развились именно в результате взаимодействия данных языков и не были исконно присущи некоторым из этих языков.

Термин «языковой союз» принадлежит Н. С. Трубецкому [10; 11]и пока не является общепризнанным, поскольку примеров языковых союзов совсем немного. Так, в качестве примеров таких объединений называют балканский языковой союз, включающий греческий, болгарский, румынский и албанский языки (языки разных групп индоевропейской семьи), и волго-камский языковой союз, объединяющий некоторые тюркские языки (татарский, башкирский, чувашский) и финно-угорские (марийский, удмуртский, мокшанский, эрзянский, коми). К особенностям, присущим балканскому союзу, относят, например, неразвитость противопоставленности гласных по долготе-краткости, экспираторный (динамический, силовой) тип ударения, совпадение родительного и дательного падежей, неразвитость инфинитива, его замена описательными синтаксическими конструкциями и нек. др.

Раздел лингвистики, занимающийся различными аспектами взаимодействия географически смежных языков, называется ареальной лингвистикой.

Литература

1. Звегинцев В. А. История языкознания XIX и ХХ вв. в очерках и извлечениях. Часть I. М., 1960.

2. ЛЭС. Статьи: ареальная лингвистика, генеалогическая классификация языков, типологическая классификация языков, языковой союз.

3. Маслов Ю. С. Введение в языкознание. СПб., 2006. Глава VI. Сравнительно-историческое и типологическое языковедение.

4. Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 2007. Глава VI. Классификация языков.

5. Иванов Вяч.Вс., Гамкрелидзе Т.В.Индоевропейский язык и индоевропейцы. В 2 тт. Тбилиси, 1984.

6. Иллич-Свитыч В. М. Опыт сравнения ностратических языков. М., 2003.

7. Мещерский Н. А. Избранные статьи. СПб., 1995.

8. Мещанинов И. И Новое учение о языке. Л., 1936. Гл. III, X.

9. Соколянский А. А. Введение в славянскую филологию. М., 2004.

10. Трубецкой Н. С. Вавилонская башня и смешение языков // Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995.

11. Трубецкой Н. С. Мысли об индоевропейской проблеме // Трубецкой Н. С. Избр. труды по филологии. М., 1987.

12. Широков О. С. Языковедение: введение в науку о языках. М., 2003. Часть III. Языки мира.

Лекция 8

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЯЗЫКА

План

1.Происхождение языка как лингвофилософская проблема.

2.Основные гипотезы происхождения языка.

3.Научные подтверждения эволюционной теории.

4.Особенности «первоязыка» человечества.

5.Теории моногенеза и полигенеза.

§1.Происхождение языка как лингвофилософская проблема. Во многих старых работах, посвященных этой проблеме, а также в учебных пособиях по языкознанию подчеркивается, что следует различать два принципиально разных вопроса: 1) вопрос о происхождении человеческого языка вообще; 2) вопрос о происхождении конкретных языков (напр., русского, английского, китайского). Только второй вопрос находится в ведении лингвистики, на него можно ответить, используя лингвистические методы. Что касается вопроса о происхождении языка вообще, то он относится к ведению философии.

Согласно современным представлениям, проблема происхождения языка не может быть решена в рамках какой-то одной науки. Проблема происхождения языка (глоттогенез) рассматривается как часть более общей проблемы – происхождения человека (антропогенеза). Процесс антропогенеза предстает как единство трех процессов, происходивших одновременно: а) ментогенеза (происхождения сознания, мышления); б) глоттогенеза (происхождения языка) и в) социогенеза (происхождения общества).

Сущность проблемы происхождения языка заключается в решении трех взаимосвязанных вопросов: 1) Когда появился человек и человеческий язык? 2) Как, почему, при каких обстоятельствах возник человеческий язык? (вопрос о причине и механизме возникновения языка). 3) Каким был «первоязык» человечества? Последний вопрос как будто не имеет отношения к проблеме происхождения языка. Однако это не так: от решения этого вопроса зависит и ответ на второй вопрос, потому что если мы поймем, в каком направлении изменялись человеческие языки, то отчасти сможем понять причины и механизм возникновения языка вообще. В этой части к проблеме глоттогенеза и подключается лингвистика. Это аналогично соотношению между общим языкознанием и частным: изучение конкретных языков (частное языкознание) дает возможность понять сущность человеческого языка вообще (общее языкознание).

Возникает вопрос, возможно ли реконструировать «первоязык» человечества лингвистическими методами. Если относить происхождение человека на миллионы лет назад, то задача реконструкции первоязыка оказывается невыполнимой, поскольку даже самые древние языки и языки диких народов в таком случае очень и очень далеко отстоят от точки возникновения человека и его языка. Вот что писал об этом Ж. Вандриес: «…в какие бы древние времена ни проникал исследователь, он всегда имеет дело только с языками уже высокоразвитыми, имеющими за собой большое прошлое, о котором мы не знаем ничего. Мысль о том, что путем сравнения существующих языков можно восстановить первичный язык, – химера… На некоторых языках мы имеем памятники более древние, чем на других… Но даже и наиболее древние языки из известных нам, «языки-матери», как их иногда называют, не заключают в себе ничего относящегося к первичному периоду развития языка. Как они ни отличны от современных языков, они только показывают изменения, какие происходят в языке, но ничего нам не говорят о том, как язык образовался впервые. Ничего не дают нам в этом отношении также и языки диких народов. Дикарь – не первобытный человек, хотя часто его так неправильно называют. Иногда дикари говорят на языках настолько же сложных, как и самые сложные из наших языков. Иногда же их языки проще самых простых наших языков. И сложные и простые языки являются результатом развития, исходная точка которого лежит вне пределов нашей досягаемости» [6, с.19-20]. Именно лингвисты, придерживающиеся такой точки зрения, считают, что проблему происхождения языка нельзя решить собственно лингвистическими методами, поэтому это проблема философии, а не лингвистики.

Если же относить происхождение человечества на несколько десятков тысячелетий назад, тогда первобытный язык становится в зоне досягаемости сравнительно-исторического языкознания. Конечно, реконструировать первоязык человечества и в этом случае вряд ли кому-нибудь удастся, но определить его основные свойства на основе реконструкции праязыков основных языковых семей – задача вполне выполнимая. В рос­сийской науке одним из первых, кто высказался решительно в пользу того, что существо с собственно человеческими свой­ствами появляется на нашей планете относительно недавно, был историк Б. Ф. Поршнев. Он настаивал на том, что только кроманьонца (появляется 40 — 50 тыс. лет назад) вполне можно считать человеком. Всем существам до кроманьонца он ре­шительно отказал в праве называться людьми: «...быть двуногим – еще далеко не значит быть человеком. Троглодитиды, включая неандертальцев (палеоантропов), абсолютно не люди» [12, c.105].

Эта точка зрения нашла отражение и в работах ряда лингвистов, занимающихся сравнительно-историческим языкознанием. Так, Вяч.Вс. Иванов в статье «Глоттогенез» в ЛЭС пишет: «Сравнительно-исторический метод позволяет путем сравнения праязыков отдельных макросемей (общим числом не более 10) наметить формы вероятного исходного праязыка Homo sapiens sapiens (т. е. современного человека), который после своего возникновения около 100 тыс. лет назад мог распасться на диалекты, давшие около 40 — 30 тыс. лет назад по мере расселения человека из Африки по Евразии и увеличения числа древних людей начало отдельным языкам... Методы антропологии и примыкающих к ней наук... позволяют ориентировочно отнести возникновение естественного звукового языка в его членораздельной форме к периоду около 100 тыс. лет назад, лежащему между неандертальцами (Homo sapiens) и первыми людьми современного типа (Homo sapiens sapiens)» [3, c.108]. В других работах лингвистов время существования языка еще более укорачивается. Напр., Н.Б.Мечковская, со ссылкой на работы американских исследователей, оставляет языку всего 36 тыс. лет. Таким образом, язык— относительно недавнее приобретение человечества. [11, с.153].

Лингвисты, придерживающиеся этой точки зрения, тоже не считают, что проблему происхождения языка можно решить собственно лингвистическими методами. По их мнению, эта проблема может быть решена совместными усилиями ряда наук – палеоантропологии, палеопсихологии, философии, в том числе и лингвистики (лингвистической палеонтологии). Лингвистическая палеонтология (греч. palaios – древний, ontos – бытие) – наука, использующая лингвистические данные для получения информации о древних людях (доисторического, дописьменного периода), их языках и духовной культуре. Однако важно, что при данном подходе лингвистика все-таки не отказывается от рассмотрения проблемы происхождения языка и находит в этой проблеме собственно лингвистическую составляющую.

§2.Основные гипотезы происхождения языка. Огромное множество гипотез происхождения языка можно объединить в 5 основных групп: 1) креационистские, или логосические гипотезы; 2) этимологические; 3) гипотеза «социального договора»; 4) ономатопоэтическая гипотеза; 5) трудовая гипотеза. Все важнейшие гипотезы происхождения языка, кроме трудовой, были высказаны еще в античности.

1.Креационистские гипотезы

Креационистские, или логосические гипотезы (лат. creatio – творение, создание; греч. λογος – слово, учение, идея, дух) рассматривают язык как «дар Божий» человеку, как некое «схождение» духа на человека, «озарение» и т. п. Эта гипотеза возникла на ранних этапах развития цивилизации и существует в нескольких разновидностях: библейской, ведической, конфуцианской. Обозначая духовное начало, древние употребляли термины «бог», «логос», «дао», «слово» и др. «Слово» существовало до со­здания человека и непосредственно управляло инертной матери­ей. В библейской традиции, наиболее древней из дошедших до нас, носителем «слова» является единый Бог. В первой главе «Книги Бытия», открывающей Библию, рассказывается о сотво­рении мира в семь дней. Слово (орудие и энергия) творило мир из первичного хаоса. Евангелист Иоанн в I в. так определил ос­новы логосической теории: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть». Эти энергия и орудие, воплощенные в слове, в основном так же, хотя и в других терминах, толкуются в конфуцианстве и ин­дуизме. Будучи объективно-идеалистической, в наше время логосичес­кая теория утратила авторитет. Но, поскольку филолог постоян­но имеет дело с литературой древности и средневековья, с философией и филологией этого времени, чтение древних, антич­ных и средневековых источников невозможно без знания этой те­ории [см.: 4, с.7-8].

2.Гипотеза «общественного договора»

В античности сторонниками гипотезы социального договора были Демокрит, Гермоген, Диодор Сицилийский, Витрувий; в Новое время ее разделяли Ж. дю Белле, Э. Б. Кондильяк, А. Смит, Ж.-Ж. Руссо и др. Вот как, напр., представлял дело Диодор: «Первоначально люди жили, говорят неустроенной, сходной со зверьми жизнью, поодиночке выходили на поиски еды, питаясь наиболее приятными разновидностями трав и плодами дикорастущих деревьев. Подвергаясь нападениям диких животных, первые люди сталои помогать друг другу, учителем же в этом была сама польза... Язык первых людей не имел ясных значений и был нечленораздельным. Постепенно, однако, они стали артикулировать звуки, образуя слова и, совместно устанавливая обозначения для каждого из находящихся перед ними предметов, нашли выражения для всех. А поскольку подобные объединения людей возникали по всей ойкумене, то всё человечество не имеет единого языка, так как каждое из племен устанавливало обозначение случайным образом. Из-за этого и возникли всевозможные разновидности языков, и первые возникшие объединения стали родоначальниками всех народов» [5, c.37; 7, с.11-12 ].

Таким образом, суть этой гипотезы заключается в том, что люди «договорились» о создании языка. Язык представляет собой общественное установление, такое же, как государство, мораль, право, семья и под. Правда, не очень ясно, как люди могли «договориться» о создании языка, не используя в этих «переговорах» какой-либо язык, хотя бы примитивный. Теорию социального договора современные ученые оценивают как «фантастическую» и «утопическую».

3.Этимологические гипотезы

Этимологические гипотезы (этимология – наука о происхождении слов) пытаются ответить на вопрос о происхождении языка путем объяснения происхождения слов. Известны три основные этимологические гипотезы:

1) Теория звукоподражания (теория «гав-гав») разделялась Гераклитом, Платоном, стоиками; в Новое время ее поддерживали философы Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716), Иоганн Готфрид Гердер (1744-1803) и др. В соответствии с ней первые слова первого языка подражали своими звучаниями крикам животных и звукам природы. Вариантом этой теории было утверждение об изображении с помощью звуков предметов и вещей.

2) Междометная теория (теория «тьфу-тьфу») была выдвинута эпикурейцами (последователями древнегреческого философа Эпикура) и в Новое время поддерживалась Чарльзом Дарвином, Хейманом Штейнталем (1823-1899) и нек. др. философами и лингвистами. Она строилась на том, что первые слова появи­лись из непроизвольных выкриков — первых междометий, воз­никших под влиянием чувства и бывших достаточно общими в силу единства человеческой природы.

3) Теория трудовых выкриков (теория «ух-ух») — это своеобразный вариант междомет­ной теории, но в ней предполагается, что междометный выкрик стимулировался не чувствами, а совместными мускульными усилиями. Ее создателями были Людвиг Нуаре и Карл Бюхер.

Этимологические теории объясняют происхождение слов языка, но не объясняют происхождение самого языка. Как и почему нечленораздельные междометия, звукоподражания и проч. выкрики превратились в полноценные слова? Как и почему слова начинают соединяться друг с другом и возникает грамматика языка? Эти и др. подобные вопросы остаются без ответа.

4.Ономатопоэтическая гипотеза

Ономатопоэтическая гипотеза (греч. onomatopeia - словотворчество) представляет собой возрождение на новом уровне и переосмысление «этимологических» теорий происхождения языка. У истоков этой теории стоит В. фон Гумбольдт, дальнейшее развитие она получила в работах Хеймана Штейнталя (1823-1899) и А. А. Потебни (1835-1891). Главный тезис этой теории состоит в том, что язык возник в результате «творческого акта» – использования старого «животного» звукового сигнала в новой ситуации. По своей природе этот «животный» звук, скорее всего, был междометием, но мог быть и звукоподражанием, имитацией звуков природы, в этом смысле ономатопоэтическая теория продолжала этимологические гипотезы, возникшие в античности. Старый звук приспосабливался к выполнению новых задач, и тем самым усложнялось его содержание – он превращался в слово.

Почему это могло произойти? Сторонники ономатопоэтической теории, прежде всего Гумбольдт, объясняли это «работой духа». А отсюда следует, что предпосылкой для возникновения языка должен был быть достаточно высокий уровень развития мышления (развития «духа», «духовной способности») человека. Какие же факторы (или фактор) способствовали столь высокому развитию мышления – оставалось без ответа.

5.Трудовая гипотеза

Трудовая гипотеза происхождения языка была выдвинута Ф. Энгельсом в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (1876). Приведем полностью фрагмент этой статьи, относящийся к происхождению языка: «Начинавшееся вместе с развитием руки, вместе с трудом господство над природой расширяло с каждым новым шагом вперед кругозор человека. В предметах природы он постоянно открывал новые, до того неизвестные свойства. С другой стороны, развитие труда по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной деятельности, и стало ясней сознание пользы этой совместной деятельности для каждого отдельного члена. Коротко говоря, формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу. Потребность создала себе свой орган: неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преобразовывалась путем модуляции для всё более развитой модуляции, а органы рта постепенно научались произносить один членораздельный звук за другим» [Цит. по: 2, c.323].

Таким образом, причина возникновения языка, по Энгельсу, – совместная трудовая деятельность антропоидов. Труд, в отличие от других видов деятельности, свойственных животным: (а) носит осмысленный характер; (б) направлен на преобразование, изменение предметов природы. Преобразуя природу, наши обезьяноподобные предки открывали в предметах природы новые, неизвестные свойства. Совместный, коллективный характер трудовой деятельности приводил к тому, что для успеха этой деятельности информацию об этих новых свойствах необходимо было передавать друг другу. Однако ресурсов прежнего, «животного» языка для передачи столь сложной информации уже не хватало, и антропоиды должны были изменить, усложнить свой «животный» язык.

Итак, из сказанного следует, что сознание и язык должны были возникнуть одновременно, как только наши предки перешли от инстинктивно-рефлекторной «животной» деятельности к труду, т. е. к деятельности осмысленной и творческой. Сказанное, конечно, не означает, что первобытное сознание и язык сразу достигли той степени совершенства, которую мы видим у современных народов и даже у дикарей; этот процесс был очень длительным и занял не один десяток тысячелетий. Энгельс: «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству. А параллельно с дальнейшим развитием мозга шло дальнейшее развитие его ближайших орудий – органов чувств… Развитие мозга и подчиненных ему чувств, всё более и более проясняющегося сознания, способности к абстракции и к умозаключению оказывало обратное воздействие на труд и на язык, давая обоим всё новые и новые толчки к дальнейшему развитию. Это дальнейшее развитие с момента окончательного отделения человека от обезьяны отнюдь не закончилось, а наоборот, продолжалось и после этого; будучи у различных народов и в различные эпохи по степени и по направлению различным, иногда даже прерываясь местными и временными движениями назад, оно в общем и целом могучей поступью шло вперед, получив, с одной стороны, новый мощный толчок, а с другой стороны – более определенное направление благодаря тому, что с появлением готового человека возник в добавок еще новый элемент – общество» [Цит. по: 2, c.324].

§3.Научные подтверждения эволюционной теории.Теория происхождения человека Ч. Дарвина и трудовая теория происхождения языка Ф. Энгельса относятся к числу эволюционных теорий, т. е. таких, которые объясняют происхождение человека и его языка естественным путем, в результате длительного процесса развития (эволюции), а не в результате какого-либо внешнего акта (творения, чуда, установления и т. п.). Будучи сформулиро­ванной в основных чертах во второй половине XIX в. как теория философс­кая, трудовая теория обладает большой прогностической силой. Она получила много подтверждений в ходе поступательного развития науки в последние сто лет.

1.Данные зоопсихологии. В XX в. в биологии стали разрабатываться области, исследующие поведение животных (зоопсихология). Поведение животных изуча­лось с трех точек зрения. Во-первых, было установлено, что все животные обладают сигнальными системами. С помощью этих систем реализуется сигнальная деятельность, отмечающая грани­цы территории животного (или семьи животных); деятельность, управляющая продолжением рода; деятельность, связанная с установлением совместных действий. Во-вторых, установлено, что все животные обладают определенным образом организованной психикой. Каждый вид животных обладает своим набором форм психической деятельности. Живот­ные, стоящие более высоко на лестнице эволюции, обладают боль­шим богатством форм психики. В-третьих, ряд животных умеет пользоваться предметами при­роды как инструментами для решения своих жизненных задач. Особенно важное значение имеют в этой связи наблюдения над обезьянами и опыты с ними. Обезьяны способны к наглядно-действенному мышлению, к таким мыслительным процедурам, как анализ, синтез, сравнение, классификация. Более того, экспериментаторам удалось обучить шимпанзе человеческому языку (конечно, не звуковому, а языку жестов). Правда, словарный запас такой обезьяны не превышал 200-250 слов, но она могла самостоятельно строить из этих слов простейшие предложения и даже образовывать новые слова, заменять некоторые старые, предложенные людьми обозначения своими, которые ей казались более удачными. Таким образом, человекообразные обезьяны демонстрируют способность к образованию понятий, суждений и умозаключений – собственно человеческих форм мышления. Сказанное доказывает, что биологический потенциал обезьяны в принципе достаточен для того, чтобы при известных условиях она смогла «превратиться» в человека [См.: 9, c.78-97].

2.Данные нейрофизиологииубедительно подтверждают мысль Энгельса о взаимозависимости развития руки и органов звукообразования. Было установлено, что центры управления правой рукой и центры управления речью локализованы в левом полушарии головного мозга; расстройства в управлении правой рукой сопровождаются расстройствами речи, и наоборот.

3.Данные онтолингвистики – науки, изучающей детскую речь, помогают понять, каким был «первоязык» человечества; наблюдения показали, что у маленького ребенка мышление и речь – неотделимые процессы: маленький ребенок мыслит вслух: любая его деятельность сопровождается автокоммуникацией – бормотанием, лепетом; ребенок проговаривает, обговаривает все свои действия даже при отсутствии собеседника.

4.Данные этнологии – наблюдения над примитивными обществами (племенами) – позволили вскрыть некоторые особенности первобытного мышления, принципиально отличные от мышления современного цивилизованного человека. Это мышление назвали пралогическим, или долгогическим. Тем самым было доказано, что мышление современного человека не всегда было таким, оно – результат длительной эволюции; а мышление теснейшим образом связано с языковыми формами, поэтому и первобытные языки были принципиально иными: они гораздо ближе стояли к инстинктивным «языкам» животных.

5.Данные антропологии. Антропология (наука об ископаемых останках человека) конца XIX в. и XX в. сделала ряд открытий, касающихся морфологического строения человека и установления предков homo sapiens, прямых и отдаленных. Были обнаружены останки питекантропа, синантропа и других разновидностей антропоидов, включая и останки предков человека. Были обнаружены ближайшие предки современного человека — неандертальцы кроманьонцы. Это подтверждения мысли Энгельса о биологических предпосылках развития антропоидов, а также о том, что развитие антропоидов шло медленно и существовал большой отрезок их досоциальной жизни.

6.Данные археологии. Не меньшую ценность представляют и данные археологии (находки орудий труда, наскальных изображений, сделанных древним человеком; остатков животных, на которых охотился древний человек). Эти находки являются косвенным свидетельством того, как эволюционировало мышление первобытных людей, доказывают, что развитие мышления – длительный эволюционный процесс.

§4.Теории моногенеза и полигенеза. Одним из не разрешенных наукой вопросов является вопрос о том, возник ли человеческий язык в каком-то одном месте или человеческие языки возникали н