Повести о Куликовской битве. «Сказание о мамаевом побоище». «Задонщина»
В 1380 г. произошла Куликовская битва, русские князья, возглавлявшиеся московским князем Дмитрием Ивановичем нанесли сокрушительный удар татарам. Победа русских на Куликовском поле явилась первой серьезной попыткой освобождения Руси от татарского ига, длившегося уже более 150 лет, и предвестием окончательного освобождения ее от чужеземного порабощения, но она возвысила и укрепила власть московского князя, главного организатора победы. Летописная повесть возникла в к. XIV в.
Краткое содержание:
Мамайрешил превзойти предшественника своего Батыя и пошел на Русь. Князья Олег Рязанский и Ольгерд Литовский (Ягайл) подумали, что Мамай, конечно, победит, и стали в тайне от Дмитрия Ивановича на ту сторону в надежде, что и им кое-что от земли Русской перепадет. Дмитрий долго охал, но потом решил собрать войско и надеяться на бога, т.к. повинным себя ни в чем не считал. Послали к Мамаю юношу Захария Тютчева. Затем первую заставу, воинов: Родиона Ржевского, Андрея Волосатого, Василия Тупика и др., чтоб они на Тихой Сосне несли службу и взяли языка (пленника).
Затем вторая застава: Клементий Полянин, Григорий Судаков, Иван Святославич Свеславин. Выяснили, что Мамай не наступает, потому что ждет осени. Дм. повелел войску быть у Коломны на успение Святой Богородицы.
Союзники Дмитрия:его брат Владимир Андреевич (серпуховской), чуть позже подошли князья Федор Семенович, Семен Михайлович, Андрей Кемский, Глеб Каргопольский, андомские (?) князья, ярославские князья: Андрей Ярославский, Роман Прозоровский, лев Курбский, Дмитрий Ростовский.
Знаменитая история, как он пошел к Сергию (Радонежскому): Дм. Иванович с братом и русскими князьями поехали к живоначальной Троице на поклон к духовному отцу Сергию. С. попросил Дм-я послушать литургию, т.к. в это вреся чтилась память святых мучеников Флора и Лавра. Но Дм. говорит, что ему уже пора. В конце концов Д. все-таки остается и Сергий шепчет ему, что многие погибнут, но Дм. победит и останется жив.. Дм. попросил отдать ему в воины монахов Пересвета Александра и его брата Андрея Ослябу.
В Москве Дм. пошел к митрополиту Киприану. В четверг, день памяти св. отца Пимена, решил выйти навстречу татарам. Белозерские князья вышли отдельно дорогой Болвановской, Влад-р – дорогой на Брашево, а Дм. пошел на Котел. 10 штук купцов тоже взяли ( асилий Капица, Сидор Алферьев и др. — зачем, в заложники, что ли?). В Коломну Дм. пришел в субботу, в день памяти св. отца Моисея Эфиопа. Архиепископ Геронтий встетил их в городских воротах. Дм. командовал белозерскими князьями, Влад-р – ярославскими, Глеб Брянский – полком левой руки, Дм. и Влад-р Всеволодовичи – передовым полком, воевода Микула Васильевич – коломенцами и тд.
Изменники Олег Рязанский и Ольгерд Литовский прознали, что у Дм-я столько союзников, и испугались. Ольгерд осел в Одоеве. Дети Ольгерда Андрей Полоцкий и Дм. Брянский были православными, и, соединясь с Дмитрием, пошли против Мамая. Битва началась. Поединок Пересвета с татарином, оба погибли, пронзенные штыками. Вместо Дм-я был убит его оруженосец Андрей Бренка, одетый в одежды своего князя. На 7ой час стали одолевать татары, но 8ой час – наш час! Увидели татары, что пришла подмога, старшие люди, испугались: «Младшие бились, а старшие сохранились!»
Мамай стал призывать своих богов (Перуна и Салавата, Ираклия и Хорса, пособника Магомета), бежал, не догнали его, ибо кони у Мамая были свежие. Долго не могли найти князя Дмитрия. Но потом нашли, конечно. 8 дней отделяли тела христиан от нечестивых. Погибло 253 тыс. дружины, 40 московск., серпуховск. бояр, по 20 переяславск. и дмитровских и много других – костромск., ростовск., 70 можайских, 60 звенигородских…
Мамай спрятался в Кафе, снова собрался идти на Русь, но узнал, что на него идет Тохтамыш из Синей Орды. Т. победил Мамая, тот снова бежал в Кафу, был убит фрягами. О. Литовский со стыдом возвратился в Литву. Олег Рязанский бежал с княгиней, а Дмитрий посадил в Рязани своих наместников.
В обычном стиле воинских повестей описывается столкновение русских с татарами 8 сентября и поражение татар на реке Непрядве. В литературном отношении летописная повесть связана с трад. стилистикой и риторическими украшениями, заимствованными из летописных повестей и особенно из позднейшей, новгородской редакии жития Ал. Невского. В середине 15 века на основе летописной повести о Куликовской битве, «Задонщины» и устных преданий было создано «Сказание о Мамаевом побоище», дошедшее до нас в многочисленных списках, в четырёх редакциях.
В «Сказании» значительно усилен религиозный момент. Многочисленными монологами-молитвами подчёркивается благочестие Дмитрия. «Сказание» стремилось подчеркнуть полное единение светской и церковной власти.
«Сказание» построено на контрастном сопоставлении стойкости, мужества, христианского благочестия русских и хвастовства, гордости, нечестивости татар, Мамая и его союзников. Автор «Сказания» не жалеет чёрной краски для изображения врагов Русской земли.
Характерная особенность «Сказания о Мамаевом побоище» - наличие художественного вымысла, «речей» персонажей, элементов психологизма.
В стиле «Сказания» широко представлена книжная риторика, сочетающаяся с поэтическим стилем воинской повести и элементами деловой письменности.
Проникнутое патриотическим пафосом прославления героического подвига русских людей «Сказание» подчёркивало политическое значение Москвы и Московского великого князя, объединившего всех русских князей и благодаря этому одержавшего победу.
«Задонщина». Историческое своеобразие.
Произведениевозникло в конце 14 века. Автор - рязанский священник Софоний. «Задонщина» дошла до нас в пяти списках: 15, 16 и 17 вв., из которых три, в том числе древнейший, не сохранились. К тому же, все списки были дефектны – неграмотны, небрежны. Реконструировать текст памятника из-за этого очень сложно.
Стиль «Задонщины», образные средства и целый ряд сюжетных подробностей определились сильнейшим влиянием на нее «Слова о полку Игореве», а также устнопоэтических источников.
В подражание «Слову о полку Игореве» «Задонщина» начинается со вступления, где автор приглашает «братий, друзей и сыновей русских» собраться и составить слово к слову, возвеселить русскую землю и низвергнуть печаль на восточную страну, провозгласить победу над Мамаем, а великому князю Дмитрию Ивановичу и его брату Владимиру Андреевичу воздать хвалу. Далее, с той же оглядкой на «Слово», вспоминается вещий Боян, который воспевал великих князей. Автор мотивирует свою похвалу Дмитрию Андреевичу и его брату тем, что «было мужество их и желание за землю Русскую и за веру крестьянскую» постоять, что мужественно собрали полки против врага. Здесь вновь идет почти буквальное заимствование из «Слова...», лишь с характерной для того времени прибавкой: «и за веру крестьянскую», то есть христианскую. Упомянув о Бояне, автор обращается к жаворонку – чтобы и тот, взлетев, воспел славу князьям.
В параллель сказанному в «Слове...» о том, как готовятся русские войска к походу, в «Задонщине» находим соответствующее место: «Кони ржут на Москве, звенит слава по всей земли Русской. Трубы трубят на Коломне, в бубны бьют в Серпухове, стоят стязи у Дону у велокого на брези. Звонят колоколы в великом новгороде...» (Нам даже Татаринова этот кусочек цитировала). Вслед за этим – отрицательный параллелизм, характерный и для «Слова...»: «То не орля слетошася, съехалися все князи русские...»
Автор «Слова...» предпочел бы, чтобы поход Игоря воспел Боян, и сравнивает певца с соловьем. Автор «Задонщины» тоже обращается к соловью – чтобы тот прославил великих князей. Как Всеволод в «Слове...» обращается к Игорю с предложением седлать борзых коней, говоря, что они уже готовы – так и Дмитрий почти в тех же словах говорит Андрею Полоцкому.
Как участников похода игорева, так и Дмитрия Ивановича преследуют зловещие знамения природы: сильные ветры с моря, пригнавшие «тучу великую» к устью Днепра. Из тучи выступили кровавые зори, в них трепещут сизые молнии. Звучит и тот же, что в «Слове», зловещий крик птиц и зверей. Русские сталкиваются с татарами на Куликовом поле – над ним тучи сомкнулись, из них засверкали молнии и гром загремел – это русские сыновья сияют доспехами золочеными и гремят мечами о шлемы татаров. В «Слове» Всеволод сравнивается с туром, в «Задонщине» с турами сравниваются русские воины.
По сравнению со «Словом», в «Задонщине» события развиваются в обратном порядке: в «Слове» — сначала победа русских, потом их поражение, в «Задонщине» - наоборот. Когда татары побеждают, автор в манере «Слова» скорбито том, что «в ту пору по Рязанской земле около Дона ни пахари, ни пастухи в поле не кличут, лишь вороны не переставая каркают над трупами человеческими». Деревья приклонились к земле, птицы жалобно поют. Княгини и боярыни и все воеводские жены плачут по убитым мужьям.
Эпизод с плачем воеводских жен параллелен с плачем Ярославны. Одна из жен обращается с просьбой к Дону «прилелеять» ее господина – как о том же просит Ярославна Днепр. Жены обращаются к Дмитрию – не может ли он Днепр загородить, а Дон шлемами вычерпать, а Мечу-реку трупами татарскими запрудить? Здесь перефразируется известное обращение автора «Слова» к Всеволоду Большое Гнездо.
Решительное столкновение русских с татарами происходит, когда выходит из засады полк Владимира Андреевича, который изображается похожим на брата Игоря Всеволода в «Слове». Воины вместе с Дмитрием Волынцом отважно бросаются в битву. Если в «Слове» черная земля была засеяна костьми русских сынов, то в «Задонщине» «черна земля под копытами, костями татарскими поля усеяны, а кровью их земля залита». Русские воины, победив, разграбили татарское узорочье, увезли их коней и верблюдов, шелковые ткани, золото. Русские жены будут носить татарское золото – как в «Слове» звенели русским золотом готские девы. Заканчивается «Задонщина» тем, что Дмитрий Иванович с братом и воеводами стоит на поле Куликовом и произносит павшим воинам похвальное слово.
Интересно, что образные средства, послужившие в «Слове» для возбуждения скорби о тяжкой участи Руси, были использованы в «Задонщине» для выражения радости по поводу победы над врагом, которой Русь вознаградила себя за тяжкие страдания во время ига. «Задонщина» переосмысляет некоторые выражения «Слова» в прямо противоположном смысле, говоря о радости победы. Так, если в «Слове» солнце заступало Игорю путь тьмой, то в «Задонщине» освещало путь Дмитрию. Опять же, вспоминаем про татарские кости и кровь (см. выше). В «Слове» «дети бесовы кликом поля перегородили», в «Задонщине «русские сыновья поля широким кликом огородили»; в «Слове» «ту ся брата разлучишася», в «Задонщине «туто ся погании разлучишася», и т. д.
Хотя «Задонщина» в основном подражает «Слову», в ней есть и самостоятельные поэтические достоинства: яркие художественные образы, например, русские воины сравниваются с соколами, кречетами и ястребами, которые рвутся на гусей и лебедей – татар. Литературные достоинства «Задонщины» обусловлениы и с ее связью с устнопоэтическим народным творчеством, что обнаруживается в частом употреблении отрицательного параллелизма («Не стук стучит, ни гром гремит... стучит сильная рать... гремят удальцы русские»). Как в былинном эпосе, гуси и лебеди здесь – символы вражеских сил. В образе былинных богатырейв «Задонщине» выствупают два воина монаха Пересвет и Ослябя.
При всей зависимости от «Слова» «Задонщина» не следует за «Словом» там, где упоминаются языческие божества. Из мифических существ, присутствующих в «Слове», упоминается лишь Див, который перенесен в произведение чисто механически, без попытки уяснения его мифологической природы (вообще, многие слова и выражение перенесены механически: слово «харалужный» в сочетании «берега харалужные»). Зато в «Задонщине» проступает умеренная церковно-религиозная струя (упоминание о борьбе за «веру христианскую»).
«Задонщина» отличается от «Слова» и в идеологическом отношении: понятие Русской земли в ней уже готово ассоциироваться с понятием Московского княжества во главе с князем Дмитрием, объединияющим вокруг себя русских князей (кстати, это отчасти неправда, так как Олег Рязанский и Ягайло Ольгердович Литовский вступили в союз с Мамаем — ну, предатели не в счёт, ведь зато князья литовские, сыновья Ягайла, на сторону Дмитрия Ивановича встали). Князья Дмитрий и Владимир именуются правнуками Владимира Святославича, киевского князя, чтобы повысился их авторитет. То есть в произведении прослеживается московская тенденция, которая в ту пору уже претендовала стать общерусской. Эту тенденцию проводит автор – хотя он рязанский священник, но в Рязани Дмитрий посадил одного из своих наместников. Характерно, что «Задонщина», написанная о победе русского народа под предводительством Дмитрия, создана в подражание «Слову», в котором звучал в призыва к общерусскому единению. После господства ига наконец возникла перспектива национального возрождения Руси, и мысль автора «Задонщины» обратилась к памятнику Киевской Руси, проникнутому идеей национальной свободы и народной чести.
Краткое содержание:
Будучи на пиру у Микулы Васильевича, Дмитрий Иванович (в будущем Донской) и его брат Владимир Андреевич узнали, что на Русь пришел Мамай. (Здесь автор делает отступление, говоря о Бояне, мужестве царей – о том, о чем я говорила выше). Помолившись, князья собрали полки. Автор обращается к жаворонку, чтоб тот воспел славу князьям. Далее автор описывает, как полки собираются по всей Руси (я цитировала этот кусок). И вот, все князья слетелись к Москве, как орлы. Дмитрий Иванович говорит, что всем вместе им надо поразить поганого Мамая.
Автор обращается к соловью, чтобы тот воспел славу и братьям Ольгердовичам из земли Литовской — Андрею и Дмитрию, а также Дмитрию Волынскому. Андрей Ольгердович говорит своемубрату, что надо защитить Русь. Дмитрий готов защищать Москву и Русь, и говорит, что пора седлать коней.
Далее автор описывает надвигающиеся тучу, кровавые зори (писала об этом выше).
Дмитрий Андр., обращаясь к брату, говорит, что собралось большое храброе войско.
И вот началась битва: русские описываются как кречеты и ястребы, татары – как гуси-лебеди. На поле Куликовом над ними сошлись тучи. Они храбро сражались, но русские проигрывали, многие славные воины полегли. Однако Пересвет говорит, что лучше умереть, чем попасть в плен татарам, а его брат Ослябя говорит, что ему на этом поле умереть, и его сыну тоже, за Дм. Ивановича.
Автор скорбит об умерших, описывает плач жен погибших воевод (см. выше).
Однако русские воины сумели собраться – Владимир говорит Дмитрию, что надо продолжать бороться против тех, кто проливает кровь христианскую. Дмитрий воодушевляет войско, молится, и бросается в битву. Русские победили татар, те бросились бежать, застонала татарская земля. Мамай бежал к Кафе-городу.
А русские князья завладели богатствами татар, чтобы отвезти их домой.
Дмитрий и остальные князья на поле Куликовом воздали честь погибшим воинам, постоявшим за Русь – их погибло очень много.
21. Московская литература. Епифаний Премудрый. «Житие Стефана Пермского». Особенности стиля плетения словес.
В конце 14, начале 15 века в агиографической литературе происходит возрождение и развитие риторическо-панегерического стиля литературы Киевской Руси. Это связано с подъёмом национального самосознания, вызванного борьбой с иноземными поработителями, формированием идеологии централизованного государства.
Риторическо-панегерический стиль первоначально получает распространение в агиографии, где житие становится «торжественным словом», пышным панегириком русским святым, являющим собой духовную красоту и силу своего народа.
Изменяется композиционная структура жития:
1) появление небольшого риторического вступления
2) центральная биографическая часть сокращается до минимума
3) главное место отводится похвале.
Биография христианского подвижника стала рассматриваться как история его внутреннего развития. Монологи становятся неотъемлемой частью построения житийного произведения. Характерная особенность этого стиля - пристальное внимание к различным психологическим состояниям человека.
Краткий пересказ:
Некогда появился в Пермских краях старец-волхв Пам Сотник, который склонял некрещёных пермяков к поклонению языческим идолам, запрещал им креститься. Действовал он и убеждением, и деньгами, пытаясь уже крещёных пермяков мздой обратить в языческую веру. Пам в своей «проповеди» уговаривал пермяков чтить богов предков, говоря, что Москва, приславшая Стефана пермякам, добра никакого местным не делает, только дань с них и собирая; да и не стоит слушать молодого Стефана, который Паму во внуки годится, а надо слушать умудрённого годами старца, который только добра пермякам хочет. Крещёные же люди Пама не слушали, были верны Богу, его заветов не слушались, а препираться словесно предложили Паму не с ними, а с самим Стефаном.
Пам, возгордившись, начал Стефана ругать, говорить, что он словопрений не боится, что Стефан, словно свеча у огня, против него не выстоит.
Стефан в долгу не остался, обругал Пама, циттируя пророка Исайю, заявил, что таких, как Пам, несмотря на их хитрость и льстивые языки, Бог всё равно уничтожит.
Волхв сказал, что у язычников богов много, и каждый постоянно в повседневной жизни помогает, и, между прочим, помогают боги и добывать шкуры зверей, которые потом в Москву пермяки отправляют. Да и язычник ходит на медведя в одиночку, да забарывает медведя, а москвичи по несколько человек на медведя ходят, да и то, часто без добычи приходят.
И препирались словесно Стефан и Памом без перерывов целые сутки, пока не решили: разжечь огромный костёр, войти в него, кто живой выйдет — того и вера сильней; ещё проруби две на реке вырубить, одну по течению ниже, другую выше, войти в одну и выйти в другую прорубь, кто выйдет — того и вера сильней. И кого вера сильней, тому все пермяки слушать будут.
Когда же костёр был разожжён, Стефан помолился и был готов идти в него, а Пам не хотел, и пермяки спрашивали, почему тот не хочет идти за свою веру. Тот отвечал, что не может, потому что сгорит, и тогда его волшебство в другие руки попадёт.
Тогда люди, решившие, что Стефан победил, повели Пама к реке. Но и здесь Стефан был готов идти в прорубь, а волхв вновь боялся, и снова его спрашивали люди, почему не хочет тот идти.
И решили пермяки, что победил Стефан потому, что святые книги читал, которые его мудрым и Богу угодным сделали. И что Стефан, уверовав, не боится ни огня, ни воды. Люди уговаривали креститься волхва, но тот отказался. Люди предложили казнить его, но Стефан наказал не убивать его, вед Христос учил не бить, не мучить, а поучать с кротостью. Но только запретил Стефан Паму общаться, есть-пить, находиться рядом с новообращёнными христианами.
Волхв был отпущен и тут же скрылся, радуясь, что остался жив.
Стиль плетения словес заключается в многократном использовании синонимов и описании разных предметов большим количество схожих выражений и сравнений. Такой стиль требует значительного словарного запаса. Замечательным примером стиля плетения словес является «Житие Стефана Пермского» написанное Епифанием Премудрым. С самого начала один из основных персонажей, Пам Сотник, описывается целым рядом слов, синонимичных или близких по значению слову «колдун», несущих в большинстве своём негативную коннотацию и добавлением прилагательных, несущих негативную окраску:
«некий влхв, чаpодеевый стаpец, лyкавый
мечетник, наpочит кyдесник, влхвом началник, обавником стаpейшина,
отpавником болший, иже на влшебныя хитpости всегда yпpажняся, иже
кyдесномy чаpованию тепл сый помощник»
Автор использует данный стиль в основном с целью усиления негативного отношения читающего к отрицательному персонажу, язычнику и «влхву» Паму Сотнику.
Далее этот стиль постоянно используется автором на протяжении всего произведения. Таким образом автор, вероятно, добавляет красок и старается как можно точнее и ярче описать сюжетны явления, предметы, персонажей.
Житие нарушало традиционные рамки канона:
1) своим размером
2) обилием фактического материала
3) новой трактовкой отрицательного героя
4) отсутствием описания как прижизненных, так и посмертных чудес
5) композиционной структурой