Вот уж опустили так опустили

— И вот Люцифер Два подбирает окровавленный меч и берет Джареда Белого в супруги, и они правят сородичами во веки веков, — торжественно заканчивает Джаред краткое (и часа не заняло) изложение своей вампирской эпопеи.

— Что скажете?

— Мне понравилось, только, по-моему, персонажи проработаны недостаточно. — В Томми просыпается писатель.

Может, за разговорами удастся забыть о разыгравшейся жажде?

Джаред смотрит на Джоди, вздернув нарисованную бровь.

— Скажу, что нам надо немедленно вырваться из этого подвала, даже если для этого придется поубивать твоих родителей и маленьких сестер. Ничего не поделаешь, лес рубят — щепки летят.

— Нет, что ты скажешь о моем романе?

— Это и не роман вовсе. Это какая-то сексуальная фантазия про тебя и твою крыску:

— Ничего подобного. Просто у моих персонажей те же имена.

— Позвони Эбби на сотовый еще раз, — сквозь зубы приказывает Джоди.

— Скажи, чтобы она возвращалась, — добавляет Томми.

От жажды крови у него уже все тело сводит.

— Придется подождать. Здесь херовая связь. — Джаред берет крысу и мобильник, распахивает дверь и поднимается по ступенькам.

Томми поворачивается к Джоди:

— Ужас, до чего есть хочется.

— Мне тоже.

— Может, нам Джареда пустить на корм?

— Это ты плохо придумал.

— Может, и плохо, — говорит Томми.

— Но Уильям-то в больнице, а где Эбби, мы не знаем. Выбор небогатый.

— Давай просто возьмем и уйдем. Что такого страшного случится? Напугаем родителей Джареда? Мне кажется, их уже трудно испугать чем бы то ни было.

— Замечательно, только куда нам податься завтра? В гостиницу? Будь у нас деньги, мы бы поставили Эбби у дверей в качестве часового, чтобы горничных отгоняла. — Лицо у Томми светлеет.

— Слушай, а может, Эбби прихватила деньжат в мансарде?

— Может, Эбби и в живых-то уже нет. — В голосе Джоди звучит уже нечто большее, чем раздражение.

— Ты хоть в курсе, что Илия собирался убить тебя? Если он следил за нами, то знает, кто такая Эбби. Она будет следующая. Нам немедленно надо отсюда валить. Это просто ужас, она ведь там совсем одна.

— Прямо к нему в лапы отправилась. — Томми обхватывает голову руками.

— Я больше не могу, Джоди. Зачем ты так со мной поступила? Ну состоял бы я при тебе на побегушках и жил бы полноценной жизнью. А теперь я живу от жрачки до жрачки, а другие люди рискуют жизнью ради меня. Все хотят нас убить, всем от нас что-то надо. Я из Индианы, нас на Среднем Западе к такому не готовят.

Джоди соскальзывает с кровати на пол и обнимает Томми за плечи.

— Все не так, Томми. Мы подобны богам. Да, мы вынуждены охотиться, но ты только дай волю сидящему в тебе хищнику — и тревога исчезнет. В тебе достаточно силы.

— Силы? Какой? Я уже готов был закусить крысой.

— Если хочешь, пожалуйста. Она все равно противная.

Томми вырывается из ее объятий.

— Ни за что.

Влетает Джаред, накачивая себя из ингалятора.

— О господи! О боже! Ей попался крутой парень, настоящий ниндзя, и они типа втрескались друг в друга по уши. А эти кренделя, которые, вы говорили, вас похитили, они теперь все вампиры. Их возглавляет какая-то мармыга, она пыталась укусить Эбби. Но Эбби всех их сделала при помощи переносного излучателя. Молоток девка! Мне бы ее нахальство.

— Где она сейчас? — интересуется Джоди.

— В кофейне Талли на Маркет-стрит. Я ей вроде как одолжил двадцатку. С вашей рождественской премии вернет. А мне тоже не помешает рождественская премия…

— Позвони ей и скажи, чтобы никуда не уходила. Мы уже в пути.

— Мы? — уточняет Томми.

«Выйти, выйти отсюда поскорее — и на поиски донора!»

— Ты — нет, — отрезает Джоди.

— Мы. И она осторожно бьет Джареда по плечу, стараясь не зацепить крысу.

— Только ты и я? — удивляется Джаред.

— Да. Сейчас пойдешь к родителям и сделаешь страшное признание: у тебя в комнате весь день была особа женского пола. Потом выхожу я, и ты меня представляешь как свою девушку.

— Ладно. Типа согласен. Краситься будешь? Карандаш для бровей, черная губная помада…

— Я из тебя эту кладбищенскую дурь выбью, крысотрах, — извещает его Джоди с улыбкой. Почти теплой. Не ледяной, это точно.

За свою очень долгую жизнь Илия Бен Сапир повидал всякого. Его травили, бичевали, пытали, топили, сажали на кол, бросали в темницу и даже дважды сжигали — вот вам образчик нетерпимости и ксенофобии, — но за восемь веков никакая «хонда», какие бы причудливые узоры ее ни покрывали, не вставала у него на пути. Хоть Илия и находил теперь радость в новизне впечатлений, однако в гробу он видал такую новизну. Ничего бы не потерял, проживи и еще восемьсот лет без лучевых установок.

Вампир ковыляет по аллее, то и дело хватая у помойных баков крыс и обращая их во прах, дабы набраться сил и завалить полнокровную жертву. Вот и еще урок. А не надо высовываться. Что-то такое должно было случиться, ведь технология не стоит на месте. Смертные взяли и изобрели новые средства для обнаружения и уничтожения вампиров. А он сам-то разве не пользовался новейшими достижениями? Взять хоть яхту с автопилотом, многочисленными датчиками и герметичным трюмом-склепом. Самонадеянность сгубила, ничего больше. Среди дойного стада попалась корова поумнее и нашла способ, как упаковать солнечные лучи и в нужный момент выпустить наружу. Пусть себе сжигают самоуверенных болванов. Если бы сами вампиры не показали свое слабое место, корова бы в жизни не додумалась. В Илии так и кипели униженность, злоба и голод, приправленные легкой грустью. Ведь вампир успел привязаться к желтому комбинезону. А теперь от одеяния остались только вплавленные в кожу черные полиэтиленовые шарики.

Катая их между пальцами, вампир подбирается к булочной и прячется между мусорным баком и белым фургоном. Вот и жертва, ждать пришлось недолго. Булочник в теле — это слышно по его шагам, — значит, пищи хватит для полного излечения. Дверь открывается, несчастный, вытряхивая из пачки сигарету, появляется на пороге. Аура у него розовая, здоровая, сердце стучит ровно и громко — и простучало бы еще долгие годы, если бы не Илия. Обычно он употребляет только слабых и больных, которые и так одной ногой в могиле, но сегодня особый случай. Вампир кидается на булочника сзади, валит на землю, одной рукой зажимает рот, а другой нажимает нужные точки на шее. Две секунды — и толстяк теряет сознание.

Илия пьет. Жертва еще дышит, а струпья сожженной кожи уже с треском отваливаются, процесс заживления идет полным ходом. Шею сворачивать не будем, на этот раз обойдемся без мертвого тела. Илия сметает прах с одежды булочника и облачается. Его белых кроссовок огонь не коснулся — не то что желтого комбинезона. Башмаки и кошелек булочника летят в мусорный бак. Илия рассовывает по карманам деньги и удаляется. Теперь он с головы до ног в белом.

Вампир усмехается про себя. Что за зловещая ирония. Люди часто говорят: «На меня снизошло озарение». Для Илии этот штамп зазвучал по-новому. Его так здорово озарило, что, пожалуй, пора выходить из игры. Ну их, эти человеческие страсти, пора и честь знать. Осталось только подсчитать потери. И свести счеты.

Хотя ее будет жалко убивать.

Ничего, смерть кое-кого другого доставит радость.

Обгорев во второй раз в течение двух дней, Синь готова устроить массовую резню — только бы поскорее излечиться. Но Зверье останавливает ее, бормоча что-то невнятное про мораль. Ведь убивать, знаете ли, нехорошо.

— Вы все обгорели! — рычит Синь.

— Не время повышать нравственный уровень! Где была ваша совесть, когда вы употребляли меня по двенадцать раз на дню?

— Это совсем другое дело, — возражает Дрю.

— Тебя за этим и пригласили.

— Во-во, — добавляет Джефф.

— И заплатили.

— Никто не пострадал, амиго, — присоединяется Густаво.

Синь отламывает обуглившийся шмат кожи от Густаво, рассевшегося на переднем сиденье «мерседеса», и порывается выйти из машины. Сидящий рядом с ней Дрю протягивает руку, обхватывает ее повыше бедер и не пускает. Синь надувает губы и недовольно пыхтит, выдыхая хлопья сажи. Как они смеют не слушаться, они, ее семь гномов! Ладно, три гнома. Пока три.

— Заткни пасть, фасоль-башка. Я же пострадала. Я. Ты только посмотри на меня.

Но никто на нее не смотрит. Все они сожжены дочерна, от пояса и выше. По крайней мере, спереди. Рубашки свисают со Зверья обгоревшими лохмотьями. Дорогое льняное платье Сини сгорело чуть не дотла. На ней остались только трусики да лифчик, тоже сильно опаленный. Лицо у Сини перекошено — Илия действовал весьма решительно.

— Синь, мы ни при чем, — вякает Дрю.

А по башке? А в челюсть? А опять по башке? Пол-уха Дрю летит на пол, обильно сыплется зола, в которую превратилась его шевелюра. Только сломав ноготь на мизинце, Синь прекращает взбучку, откидывается назад и издает вой раненой собаки.

— Нам нужна кровь, чтобы излечиться, — стонет она.

— Много крови.

— Мне это известно, — говорит Джефф. Доблестный нападающий сидит за рулем.

— Я позабочусь.

— Да ты только что проехал мимо пятерки аппетитных подростков! Куда ты, на хер, катишь?

— К донорам. Они нам помогут.

— У нас ни гроша, деньги-то вы мне не вернули. Хорошо бы у твоих доноров была наличка на кармане.

— Мы же не можем наведаться в бар в богатом районе, — возражает Дрю.

— Вряд ли нам там будут рады.

— Пустят, никуда не денутся.

Обгоревшая Синь на грани истерики. И хрен что поможет. Она уже попробовала валиум, оставшийся после покойного хозяина «мерседеса», а Зверье слопало по пригоршне обезболивающих. Вампирские организмы отреагировали бурно — лекарства моментально изверглись обратно.

— Приехали, — объявляет Джефф, выруливая на обширную стоянку.

— Смеешься, да? — негодует Синь.

— Стебаешься? Это же зоопарк!

Томми ждет полчаса и звонит Джоди. Сигнал пропадает, врубается автоответчик. В следующие полчаса Томми звонит еще трижды, успевает сыграть на Джаредовой приставке два тура в «Дум-2», звонит Эбби, опять натыкается на автоответчик и решает для пробы превратиться в туман. По словам Джоди, тут все зависит от воображения, надо просто представить себя в виде тумана, «поиграть мускулами», как она выразилась. «Достаточно, чтобы раз получилось. Это типа водных лыж».

Дело тут совсем не в том, чтобы выбраться из подвала незамеченным. Джоди сказала, что, когда превратишься в туман, время летит незаметно. Только поэтому она не закусала его до потери сознания за то, что он сделал из нее бронзовую отливку. В газообразном состоянии делаешься оптимистом. Умей он превращаться, может, не сходил бы сейчас с ума от волнения.

Воображение напрягается, но результат получается совершенно неожиданный. Живот у Томми внезапно вздувается. Следует мощный залп. Томми отбрасывает к двери. Со стен осыпается краска. Мерзкое зловоние наполняет комнату — словно могила разверзлась.

Ну, это уже слишком. Он вам не мальчишка, который прячется у приятеля в подвале. Он — как там Эбби выразилась? — помазанник зла, князь ночи. Сейчас он выйдет отсюда, и плевать на членов семейства. Если их надо будет нейтрализовать — что ж, так тому и быть. Джоди помыкает им, выключила свой телефон, — хорошо, он ей еще покажет. Ну как, Рыжая, довольна? А? Всей семейке капут. Рада, что сэкономила пару минут?

Томми поднимается по лестнице и входит в гостиную, где вся семья в сборе.

— Привет, — говорит папа Джареда.

Вот тебе и монстр! Ну и брехло же этот Джаред! Нормальный бухгалтер, лет сорока пяти, в прекрасной физической форме. На коленях у него маленькая девочка, раскрашивает картинку с изображением пони. Вторая маленькая девочка, примерно того же возраста, рисует, сидя на полу у ног отца.

— Привет, — недоуменно отвечает Томми.

— Вы, наверное, вампир Флад, — предполагает папа Джареда с улыбкой всезнайки.

— Кгхм. Угу. В некотором роде.

Его вычислили. Все, теперь среди людей не скроешься. Это, наверное, из-за того, что он давно не ел.

— Слабоватый подбор, правда? — спрашивает папа Джареда.

— Слабенький, — подтверждает девочка, не отрывая глаз от пони.

— А? — осведомляется Томми.

— Слабовато для вампира. Джинсы, кроссовки и фланелевая рубашка.

Томми озирает сам себя. Джинсы черные. А почему, собственно, этот мужик не трясется от страха? А ну на колени, а то как запихаю девчонку в мешок!

— Времена меняются, знаете ли. Джаред и его девушка пошли в кофейню Талли, на Маркет-стрит, на встречу с Эбби, вы не в курсе?

— Джаред и Джоди? — уточняет папа.

— Прелестная девушка. Пирсинга маловато, на мой взгляд. Но ничего, главное, она — девушка! Мы уж так рады!

В комнату входит симпатичная блондинка, в руках у нее блюдо с морковкой и сельдереем.

— Привет, — ослепительно улыбается она.

— Вы, наверное, вампир Флад. Рада познакомиться, я Эмили. Любите crudites! note 20 Поужинайте с нами. У нас сегодня чизбургеры. Меню составляли девочки.

«Девчонок в мешок, а у нее выпить кровь», — стучит в голове у Томми.

Только хорошее воспитание уже задавило в нем коварного хищника, и вместо того, чтобы наброситься на Эмили, Томми говорит:

— Большое спасибо, но мне уже пора. Как бы не разминуться с Джаредом и Джоди.

— Тогда извините, — говорит Эмили.

— Девочки, попрощайтесь с вампиром Фладом.

— До свидания, вампир Флад, — хором произносят девочки.

— П-пока. — Томми беспомощно озирается.

— А дверь где?

Все четверо указывают на кухню, откуда недавно вышла Джаредова вредительница.

Томми пулей вылетает на улицу, прислоняется к мини-вэну и переводит дыхание.

«Меня опустили», — задыхается он, и внезапно понимает, что причина его одышки — вовсе не физическое напряжеие. Ярость, вот в чем дело. «Да уж, опустили так опустили».

Двадцать восемь