Альтернативная модель: динамическое социальное поле

Лишь совсем недавно социология поставила под сомнение и надежность системно-организмических моделей общества, и саму дихотомию социальной статики и динамики. Сейчас, похоже, все большее значение приобретают два обстоятельства: во-первых, же­лание сосредоточить внимание на всепроникающих динамических качествах социальной реальности, т. е. на восприятии общества в движении («процессуальный образ»), и, во-вторых, стремление не рассматривать общество (группу, организацию) как объект, т. е. дематериализация социальной реальности («образ поля»).

Мысль о том, что дихотомия статики и динамики может сти­мулировать познание, а изучать неизменные объекты, протяжен­ности, структуры или целостности не имеет смысла, пришла из естественных наук. Альфред Н. Уайтхед сформулировал эту мысль

следующим образом: «Изменение присуще самой природе вещей» (449; 179). Такая чисто динамическая или процессуальная уста­новка изучать события, а не вещи, процессы, а не состояния, вскоре стала доминирующим подходом, тенденцией современ­ной науки.

Для социологии это означало, что общество должно рассмат­риваться не как статичное, стабильное состояние, а как процесс, не как жесткий квазиобъект, а как постоянно длящийся, беско­нечный поток событий. Было признано, что общество (группа, общность, организация, национальное государство) может быть определено как существующее лишь постольку и до тех пор, пока внутри него что-то происходит (случается), предпринимаются ка­кие-то действия, протекают какие-то процессы, что-то меняется, т. е. онтологически общество не существует и не может сущест­вовать в неизменном состоянии. Вся социальная реальность пред­ставляет собой просто динамику, поток изменений различной скорости, интенсивности, ритма и темпа, и не случайно мы часто говорим о «социальной жизни». Возможно, это более удачная метафора, нежели старый образ материализованного суперорга­низма со скрытыми связями, ведь жизнь — ни что иное, как дви­жение, стремление и изменение. Когда движение, изменение от­сутствует, нет и жизни, наступает смерть.

Методологическим следствием подобного воззрения на соци­альную жизнь явились отрицание надежности сугубо синхрон­ных исследований и утверждение диахронической (исторической) перспективы. Один из ведущих историков XX в. А. Тойнби сфор­мулировал данное положение следующим образом: «Исследова­ние человеческих отношений в движении, будучи более реалис­тичным, несомненно плодотворнее любой попытки изучать их в воображаемом состоянии покоя» (428; 81).

Соответственно изменился и образ объекта, претерпевающе­го изменения. Общество (группа, организация и т.д.) стало рас­сматриваться не как жесткая, «твердая» система, а, скорее, как «мягкое» поле взаимоотношений. Социальная реальность пред­стает межиндивидуальной (межличностной) реальностью, в ко­торой существует сеть связей, привязанностей, зависимостей, об­менов, отношений личной преданности. Иными словами, она является специфической общественной средой, или тканью, со­единяющей людей друг с другом. Такое межличностное поле на­ходится в постоянном движении, оно расширяется и сжимается (например, когда индивиды проникают в него или покидают его), усиливается и ослабляется (когда меняется качество взаимосвя­зей, например, от знакомства к дружбе), сгущается и распыляет-

ся (например, когда в нем возникает лидер или когда лидер усту­пает свои позиции), смешивается с остальными сегментами поля или дистанцируется от них (например, когда образуются коали­ции и федерации или когда просто люди собираются вместе).

Существуют специфические, принципиально важные для жиз­ни «узлы», комплексы, сплетения социальных отношений, кото­рые мы научились вычленять и, говоря о которых, склонны при­бегать к языку материализации: мы называем их группами, сооб­ществами, организациями, национальными государствами. То, что они существуют в качестве реального объекта, — иллюзия. Реаль­ны постоянные процессы группировки и перегруппировки, а не стабильные протяженности, именуемые группами; процессы ор­ганизации и реорганизации, а не стабильные организации; про­цессы «структурирования» (150), а не структуры; формирование, а не формы; изменчивые «фигуры» (113), а не жесткие модели.

При таком подходе «событие» становится мельчайшей фунда­ментальной единицей социологического анализа, причем под со­бытием имеется в виду любое моментальное состояние социаль­ного поля (либо его сегмента). Возьмем, к примеру, семейный обед. Это момент (время), когда члены семьи собираются вместе дома, садятся за стол, разговаривают и принимают пищу, т. е. происходит событие — обед. Немногим раньше члены семьи были распылены, включены в разные комплексы («узлы») взаимоотно­шений: один на службе, другой в школе, третий на кухне, четвер­тый в кино, пятый вел машину; теперь они вместе, но чуть позже вновь будут разобщены — кто-то пойдет смотреть телевизор, кто-то вернется на работу, а кто-то поедет на дискотеку. Этот част­ный комплекс («узел») взаимоотношений обособляется, продол­жительность же его во времени и идентичность сохраняются бла­годаря, во-первых, психологической идентификации: самоопре­делению, чувству привязанности, верности, преданности; во-вто­рых, периодичности связей: общих сборов дома либо, по крайней мере время от времени, контактов по почте или телефону; в-третьих, специфике взаимоотношений: их интимности, нефор­мальности, бескорыстию, спонтанности.

Понятие межличностного поля можно уточнить. Для опреде­ления четырех измерений, или аспектов, поля мы предлагаем сле­дующую типологию, состоящую из четырех частей (схема «ИНИВ», см. 353; 124—126): идеальной, нормативной, интеракционной и возможной*. До сих пор мы говорили, что социальные взаимоот­ношения связывают человеческие личности. Но что в действи-

* У автора «INIO» — ideal, normative, interactional, opportunity. (Пер.)

тельности они связывают (и как): идеи, мысли, верования, инди­видов, которые помогают поддерживать или противостоять друг другу; или реальные действия, которые могут быть дружествен­ными или враждебными, кооперативными или конкурентными; или их интересы, которые могут совпадать или находиться в кон­фликте? Существуют четыре вида ткани (или сети), возникаю­щие в обществе: сплетение идей, правил, действий и интересов. Взаимосвязанная сеть идей (верований, доказательств, дефини­ций) составляет идеальное измерение поля, его «социальное со­знание». Взаимосвязанные сети правил (норм, ценностей, пред­писаний, идеалов) образуют нормативное измерение поля, его «социальные инструкции». И идеал, и нормативное измерение вносят свой вклад в то, что традиционно рассматривается как культура. Взаимосвязанные сети действий составляют интерак-ционное измерение поля, его «социальную организацию», а сети интересов (жизненные шансы, возможности, доступ к ресурсам) — измерение поля по шкале возможностей, его «социальную ие­рархию». И интеракционное, и возможностное измерения впле­таются в то, что в прямом смысле можно назвать социетальной тканью. Для выражения многомерности поля мы будем далее упот­реблять термин «социокультурное поле».

На каждом из четырех уровней социокультурное поле непре­рывно подвергается изменениям. Мы постоянно наблюдаем: 1) артикуляцию, легитимизацию или переформулирование идей, возникновение и исчезновение идеологий, убеждений, доктрин и теорий; 2) институализирование, пересмотр норм, ценностей, правил или отказ от них; возникновение и исчезновение этичес­ких кодов, правовых систем; 3) выработку, дифференциацию и переформирование каналов взаимодействия, организационных или групповых связей; возникновение или исчезновение групп, кру­гов общения и личностных сетей; 4) кристаллизацию, утвержде­ние и перегруппировку возможностей, интересов, жизненных перспектив, подъем и падение статусов, распределение и упоря­дочение социальных иерархий.

Реальную сложность социальной жизни, происходящей в со-циокультурном поле, можно понять, если уяснить следующие два момента. Во-первых, на всех четырех уровнях процессы идут не независимо друг от друга, а наоборот, находясь в многочислен­ных и многомерных взаимосвязях. Социология знания, напри­мер, изучает связь между измерением возможностей и идеаль­ным измерением (как жизненные ситуации определяют верова­ния), социология отклонений (девиаций) — между нормативным и интеракциональным измерениями (как нормы влияют либо

оказываются бессильными влиять на поведение). Во-вторых, про­явления социокультурного поля имеют различные уровни слож­ности: макро-, мезо- и микро-. Данное утверждение распростра­няется на все типы социальных явлений. Социокультурное поле частного вида проявляется не только в семьях, но и (с определен­ными качественными различиями) в корпорациях, политических партиях, армиях, этнических общностях, национальных государ­ствах и даже на уровне всего человечества. Такие различные про­явления его не изолированы, напротив, они взаимосвязаны чрез­вычайно сложным образом. Кристаллизация и отклонения соци­окультурного поля, «встроенные» в социальные события гло­бального, регионального, локального и даже личностного харак­тера, в значительной степени взаимоопределяют друг друга. Про­блема макроэффекта микрособытий, равно как и противополож­ная проблема — микроэффекта макрособытий, требует тщатель­ного и глубокого исследования.

В рамках модели текучего социокультурного поля, вырабо­танной в качестве альтернативы модели реифицированной соци­альной системы, основные положения концепции социальной динамики обретают, правда, с некоторыми оговорками, особую значимость. В ней под социальным изменением имеются в виду: социальный процесс, включающий в себя последовательность социальных событий (различные состояния социального поля); социальное развитие, дифференциация, экспансия, кристаллиза­ция, расчленение социального поля в его различных измерениях, являющиеся результатом его внутренних, имманентных свойств; и, наконец, социальный прогресс, представляющий собой разви­тие, которое можно рассматривать как определенное улучшение в соответствии с той или иной аксиологической точкой зрения.

Основное отличие модели поля от системной состоит в теоре­тическом обосновании изменения и процессов как именно про­тяженных, а не дискретных, фрагментированных или разорван­ных. Между двумя точками во времени, как бы близки они ни были, движение не останавливается. Как бы мы ни сужали шка­лу, ограничивая временно'е расстояние между двумя «срезами», или «моментальными фотографиями», общества, это расстояние всегда будет заполнено изменениями. Они происходят непрерыв­но, и любые два состояния социокультурного поля — и практи­чески совпадающие по времени и отдаленные — будут качествен­но различны. Следует вспомнить известную метафору Гераклита о реке, в которую нельзя вступить дважды, поскольку это будет уже другая река. Лишь по взаимному согласию мы можем в своем воображении «заморозить» некоторые, важные для наших прак-

тических нужд состояния, рассматривать их в качестве единич­ных событий и говорить об изменениях или процессе как о пос­ледовательности таких замороженных, «дискретных» точек.