Содержательная автономия под угрозой

Рассмотрение столкновения вокруг «Народной воли» с позиций ОПК дает более дифференцированную картину взглядов, преобладавших среди исследователей. Среди исследователей имеется мнение, согласно которому столкновения вокруг революционной истории проходили поперек границ институтов, но сформировались две основные группы - так называемая группа Ярославского (Теодорович, И.И. Минц, Мицкевич и др.) и группа, сложившаяся вокруг Покровского (Горин, Татаров, Г.С. Фридлянд и др.). Последнее считается даже «твердой аксиомой».

Не было, однако, ни признаков того, что Теодорович начал свою полемику против Покровского в одиночку, без ведома Ярославского, нет и документов, указывающих на Ярославского как ее инициатора по прямому соглашению с Теодоровичем. В соответствий с этим не могло быть доказано также, что Ярославский использовал ОПК и, соответственно, Теодоровича как «острие» в борьбе против Покровского и его школы. Ярославский играет в данном случае подчиненную роль. Следует, напротив, подчеркнуть ключевую позицию, которую в этой ситуации занимал ОПК. Общество было платформой, с которой и действовал Теодорович.

Статья о «Народной воле» в августе 1929 г. была дебютом Теодоровича в качестве новой сильной личности в ОПК, и напрашивается предположение, что он видел в статье возможность обретения профиля. Но, кроме того, он с помощью своей статьи публично позиционировал ОПК в вопросе исторического значения «Народной воли», так как при этом речь шла об одном из редких текстов в «Каторге и ссылке», не написанном в форме мемуаров или документально окрашенном. На этом фоне следует сначала подчеркнуть основополагающее различие в исторической концепции главных действующих лиц - Теодоровича и Мицкевича с одной сторон и Покровского, Горина и Малаховского - с другой. Как показало предшествующее изложенние, Теодорович при решительной поддержке Мицкевича стремился к включению народничества, в особенности «Народной воли», в линию революционной традиции, в смысле как теоретический и практически-революционный фундамент для большевизма. Народничество, а с ним и крестьяне играли роль главных союзников пролетариата, при поддержке которых смогла в конце концов увенчаться успехом Октябрьская революция - разумеется, под неприкосновенным руководством пролетариата. В соответствии с этим Теодорович и Мицкевич рассматривали моменты сходства, точки соприкосновения и преемственность. Покровский, Татаров, Горин и Малаховский были, напротив, заинтересованы в различиях вплоть до исключительности марксизма-ленинизма по отношению к различным линиям развития революционного движения. Народничество играло в последнем случае малозначительную роль по сравнению с превосходившими все деяниями большевиков, в особенности Ленина. Теодорович устанавливает контрапункт к взглядам этих «внешних марксистов» (R. Daniels), в соответствии с которыми марксизм и, соответственно, ленинизм, должны были исправить другие социалистические течения и выстоять против них. Со своей противоположной позицией Теодорович соответствовал руководящему посту в ОПК. Многие члены ОПК не могли, вероятно, симпатизировать тенденции изложения революционного прошлого в понятиях неповторимости и непогрешимости большевиков. Кроме того, историческая концепция Теодоровича обретала свою достоверность благодаря его многолетней работе в ОПК прежде всего на фазе основания Общества и постоянным усилиям по интеграции его членов как (бывших) приверженцев самых различных социалистических и анархистских течений как внутри Общества, так и в советском обществе. Явная преемственность обнаруживается в этом смысле и при его работе в Наркомземе, где он использовал профессиональные знания немарксистских и не связанных с большевиками специалистов.

В методическом отношении концепция Теодоровича совпадала с подчеркнуто документально-исторической ориентацией ОПК. На переднем плане стояли анализ программных текстов «Народной воли» и их включение в специфические исторические условия России. Избранное Теодоровичем направление исторической интерпретации значения «Народной воли» также прочно укоренилось в ОПК. Оно учитывало возросшую в 20-е гг. значимость журнала в дискуссии об интерпретация истории революционного движения в качестве дополнения партийной историографии.

Стало ясно, что Теодорович в 1929-1930 гг. в теоретическом и концептуальном, а кроме того в институциональном и структурном отношении был в состоянии только с помощью О ПК и его издательства, журнала и рабочих кружков, а также секций и землячеств вести свой конфронтационный диспут. В восприятии лиц, принимавших политические решения, дискуссия о «Народной воле» приняла такие масштабы, что Отдел «культпропа» ЦК увидел себя вынужденным 9 апреля 1930 г. в своих тезисах даже высказаться, наконец, об особом грехе, заключавшемся в том, что «Народной Воли» и народничеству уделяется столь большое внимание. Иначе здесь своего рода повисание. С помощью ОПК была действительно инициирована дискуссия, а в определенных пунктах с помощью публикаций точки зрения Теодоровича и других материалов в издательстве и в журнале ОПК дискуссии был придан дополнительный размах. Сверх этого Теодорович опирался на дискуссии о русском революционном наследии которые на протяжении всех 20-х годов те, кто держались более или менее особняком, вели против историков, тесно связанных с партией и ее учреждениями, занимавшимися историей. С этими союзниками Теодоровича и ОПК связывало то обстоятельство, что их исследования подчеркнуто опирались на источники. Такая характеристика и по сей день составляет их историческое качество. С середины 50-х гг. исследователи снова обсуждали именно вопросы, поставленные, в частности, Теодоровичем, Сергиевским, Стекловым, а также в мемуарах, публиковавшихся в «Каторге и ссылке». В числе этих вопросов повышение исторического значения «Народной воли», которое Плеханов и Ленин умаляли по причинам политической конкуренции и которое явно намного превосходило значимость «Черного передела». Перемещение акцента в деятельности «Народной воли» с крестьян на рабочих, военнослужащих и студентов ввиду вытеснения революционного движения и деревень в города также было темой, уже затронутой в «Каторге и ссыпке». Среди современных исследователей, в числе которых саратовский историк Н.А. Троицкий может считаться лучшим знатоком народничества, критического отношения заслуживает отсутствующее до сих пор систематическое использование журнала «Каторга и ссылка». В результате этого недооценивалось историческое значение программных статей Теодоровича, Мицкевича, Дейча и Сергиевского и воспоминаний очевидцев о «Народной воле», написанных по прошествии немалого времени. Характерно, что Троицкий ни строчкой не упоминает историка Сергиевского, Традиционной остается и интерпретация его отношения Ленина к «Народной воле». Барбер и Франкель не осознают интегрирующего значения ОПК с его «полным собранием художественных произведений» под названием «Каторга и ссылка» для исторического исследования революционного движения.