Позитивизм в социально-историческом познании
Рождение социологии. Век разума, учрежденный Просвещением, завершился кровопролитной трагедией французской революции, гильотиной и новой войной в Европе. Эти катастрофические события наглядно продемонстрировали, что человечество еще весьма далеко от понимания действительных законов общественного развития, что разум еще не восторжествовал в истории и необходим поиск новых подходов, новых методов для изучения жизни общества. При этом в центре внимания оказались естественные науки, успехи которых в познании природы были весьма впечатляющими и бесспорными. Возникло мнение, что обществознание пошло ложным путем, оказавшись в плену умозрительных философских построений и, что именно естественные науки являют собой образец, идеал познавательной деятельности, которому должно следовать и социально-историческое познание. Первый проект наук об обществе, которые основывались бы на основных идеях естественнонаучной методологии, принадлежал основателям позитивизма Клоду Анри де Сен-Симону (1768-1825) и Огюсту Конту (1798-1857).
В соответствии с этим учением, основой исторического развития является коллективный человеческий разум, который в своей эволюции проходит три стадии: теологическую или фиктивную, метафизическую или умозрительную, научную или позитивную. На первой стадии человеческий ум объясняет мир действиями сверхестественных сил. На второй все явления выводятся из абстрактных сущностей, из идей и понятий, которые сами в мире непосредственно не существуют и никак в опыте не наблюдаются. На третьей – позитивной или высшей стадии человеческий ум признает невозможным достижение абсолютных знаний о бесконечном мире и сосредотачивается на единственно для себя доступном – на исследовании действительности на основе опыта, фактов и логики. Задача подлинной науки – рассматривать явления таковыми, какими они существуют в нашем опыте, обобщать наблюдаемое и ничего не примысливать сверх того. Метафизика есть попытка решения религиозных, теологических задач нерелигиозными средствами. В этом ее притягательность и в этом же ее проклятие, ибо задачи сии разумом могут быть поставлены, но разрешены им быть не могут
Конт построил классификацию наук, разделив их первоначально на два типа: на науки абстрактные и конкретные. Абстрактные науки носят более универсальный характер, в них формулируются общие законы, которым подчиняются целые классы явлений. Конкретные науки носят более частный характер и занимаются приложением универсальных законов к отдельным областям. Так, например, биология в этой классификации является абстрактной наукой, а медицина – конкретной. Всего Конт выделил в своей системе шесть абстрактных или основных наук: математику, астрономию, физику, химию, биологию и социальную физику или социологию. Совокупность этих общих наук он назвал «естественной философией». Задачи наук состоят в описании, объяснении и предсказании явлений. Эти задачи невыполнимы только путем простого накопления фактов (эмпирическое познание). Для этого требуется также установление общих законов, которые, обобщая эмпирические данные, объясняют их (теоретическое познание).
Социология в классификации наук идет вслед за биологией и должна рассматривать общество как социальный организм. Основными разделами социологического учения Конта являются «социальная статика» и «социальная динамика», биологическим аналогами которых для Конта выступали соответственно анатомия и физиология. Первая изучает устройство общества, а вторая – процессы, в нем происходящие. Любое общество представляет собой единство статики и динамики. Главными элементами, определяющими динамику, развитие социального организма, являются общественные идеи. Если Вольтер утверждал, что миром правят мнения, то, по Конту, это делают идеи. Общество тем статичнее, чем устойчивее его идеология. С точки зрения Конта, в истории это состояние успешнее всего достигалось тогда, когда воспитание членов общества находилось в руках у духовной, теократической власти. В обществе будущего эта власть должна принадлежать ученым. Отсутствие же прочных общих идей и авторитета духовной власти ведет к интеллектуальной анархии, к упадку нравственности и политическим кризисам.
Биологические общества (муравьи, осы, пчелы) являются обществами статическими и в сущности остаются неизменными. Только человеческое общество характеризуется динамикой, так как человек разумен по своей природе. Поэтому закон прогресса является основным законом социологии по Конту. История общества определяется законами развития человеческого ума. И в статике, и в динамике он остается главным фактором социальной жизни. Внешние условия (география, климат, экономика, социальная конкуренция) играют при этом лишь роль второстепенных сил, способных лишь ускорять или замедлять общественный прогресс.
Последователи Конта не совсем разделяли этот взгляд на основные факторы исторического процесса. Поэтому в дальнейшем социология разделилась на несколько направлений, среди которых наибольшую известность получили: биологическое направление (Спенсер, Лилиенталь), социальный дарвинизм (Гобино, Чемберлен), и психологическое направление (Д.-С.Милль, Тард).
Что касается философии истории, то она, с позиций позитивизма, получила оценку ложного идеологического знания (идеологии и политики, опрокинутых в прошлое), на смену которому пришла социология как строгая наука. Сама же история, как одна из конкретных наук, оказывается в положении подчинения по отношению к социологии, которая является общетеоретическим фундаментом истории. Основная задача исторической науки – отыскание и уточнение конкретных фактов человеческой жизни. Задача социологии – установление законов, позволяющих объяснять известные факты и предсказывать новые, содействуя тем самым политическому управлению обществом. При объяснении социальных явлений здесь следовало исключить всякое интуитивное понимание и прозрение, исключить психологию. Необходимо исходить из фактов, которые говорят о конкретных поступках людей, но не следует стараться угадывать их мысли и переживания. Эти занятия нужно оставить для сочинителей исторических романов.
Превращение философии истории в социологию в рамках позитивистской программы означало изгнание из сферы исторического познания таких понятий как «Бог», «судьба», «дух времени, «связь времен» и т.п. В связи с этим, в данной традиции элиминируются все рассуждения о смысле и целях истории. Познается только то, что реально существует, а существует только то, что непосредственно наблюдается.
Историки позитивистской ориентации избегают в своих исследованиях философских обобщений и идеологических оценок, они предпочитают аккуратно фиксировать, но не оценивать факты. История в этой традиции стремится избегать национальных и религиозных пристрастий и не быть ни английской, ни немецкой, ни католической, ни протестантской. Одним из типичных представителей этого направления был Леопольд Ранке, автор многочисленных исторических сочинений, посвященных исследованию европейской жизни, в которых уделялось большое внимание мельчайшим подробностям и нюансам отдельных событий, но где практически отсутствовали общие авторские рассуждения и оценки. Ранке принципиально отказывался судить прошлое и высказывать прогнозы на будущее. Задача историка, по его мнению, состоит в том, чтобы показать, как все было на самом деле, без домыслов и предположений. Будучи лютеранином, он написал историю папства, которая получила высокую оценку и широкую известность в католических странах. Будучи немцем, он написал историю Франции, которая оказалась весьма популярной и читаемой у французов. Это был историк-дипломат, который искусно уклонялся от категорических суждений по поводу политики или церкви. Ранке являлся последовательным противником гегелевской философии и особенно его философско-исторической концепции, хотя в критических отзывах о ней также был весьма сдержан и тактичен. В целом, Ранке не отрицал роли идей и коллективного сознания в истории, но полагал, что анализ этих феноменов выходит далеко за пределы собственно исторического исследования.
В русле позитивистской традиции получила широкое распространение так называемая «филологическая история». Представители этого направления строили свое изложение таким образом, чтобы любой тезис, любое суждение были связаны с определенными письменными источниками. Работа историка, по их мнению, не должна выходить за рамки документа, за пределы текста, который является единственным достоверным источником познания. Поскольку же письменные источники часто противоречили друг другу, возникала необходимость их проверки. Так как в историческом познании мы лишены возможности непосредственно сопоставить содержание текста с самим событием, то единственным методом выяснения степени достоверности текста является метод сравнения. Текст одного источника должен быть сопоставлен с текстами других источников, в которых говорится о том же самом событии. Истинным признавался тот источник, текст которого соответствовал или не противоречил информации, заключенной в большинстве других сообщений о данном событии. При этом, чем более древним является документ, тем сложнее осуществить сравнение и установить степень его соответствия подлинным событиям. В целом же, последовательное применение такого метода критики источников приводило к тому, что в распоряжении историка оставалось не так много свидетельств, в истинности которых нельзя было бы усомниться. Как заметил Кроче,
«следуя филологическому методу, надо принимать свидетельства о потусторонних явлениях с тем же доверием, что и о войне или мирном договоре».[32]
Таким образом, тенденция к дифференциации, наметившаяся в социально-историческом познании девятнадцатого века, привела к обособлению и относительной автономизации таких областей как философия истории, социология и историография. При этом иногда еще употребляется такое понятие как «социальная философия». Но, то, что обычно обозначается этим термином, на самом деле, оказывается не какой-то особой четвертой областью социально-исторического познания, а представляет собой некоторый синтез трех вышеозначенных дисциплин на основе каких-либо общих философских принципов.
Что касается внутренних отношений между тремя основными областями социально-исторического познания, то они носят достаточно сложный и неоднозначный характер. Как мы уже неоднократно отмечали, историография в выборе предмета и способов познания всегда ориентировалась на общие принципы и ценности господствующего мировоззрения, на некоторую идеологию, которая ею часто не осознавалась и не артикулировалась. Основными историческими формами этой идеологии являлись мифология, теология и философия истории.
Одним из истоков философии истории Нового времени явилась идеология Просвещения, с ее стремлением к разумной организации жизни и надеждами на то, что именно разум и основанное на нем познание, приведут человечество к власти над природой, включая собственную, человеческую природу. Философия истории этого периода носит ярко выраженный рационалистический характер. Здесь ответы на вопросы об истоках исторического развития, его движущих силах, целях и смысле стремятся получить не из мифов или Священного писания, а из разумного познания самой жизни. При этом выделяются различные факторы, определяющие исторический процесс, формируются различные философско-исторические направления. Наиболее влиятельными среди которых явились: природно-географическое (Ж.Бодэн, Иоганн Гердер, Фр. Ратцель); социо-биологическое (Герберт Спенсер, Ж.Гобино, Х.Чемберлен); психологическое (Д.С.Милль, Г.Тард); идеологическое (Д.Б.Вико, Ф.Вольтер, Г.Гегель, О.Конт) и экономическое (Сен-Симон, К.Маркс).
Историография девятнадцатого века, вдохновленная позитивистским девизом «наука сама себе философия», стремилась всячески избегать теоретических обобщений, выходящих за рамки непосредственных исторических свидетельств и документов. Задача историка состоит в установлении фактов и выяснении причинной связи между ними. Объяснением некоторого факта должен стать другой факт или группа фактов, каждый из которых также будет нуждаться в аналогичном объяснении. Намечается бесконечное регрессивное движение, в котором исследователь никогда не дойдет до конечной причины. Большинство историков-детерминистов преодолевало это затруднение, останавливаясь на тех явлениях, на тех факторах, которые представлялись, в силу возможностей используемой методологии, последними из доступных человеческому познанию. Дойдя, таким образом, до причин типа расы, психологии, ума или «русской идеи», они приходили практически к тому, чего так стремились избежать, предпочитая строгую научность и детерминизм, к метаисторическим конструкциям. Таким, в частности был итог поисков научных объяснений, проделанных известным английским историком Тэном, который в своей истории английской литературы приходит к таким «конечным» причинам, объясняющим своеобразие исторического процесса, которые скрываются за понятиями «северянин» или «германец». Тэн полагает, что тем самым «мы напали на некую первобытную наклонность, на некую черту,… на некую деталь, неотделимую от всех появлений характера и души. Это и есть великие, всеобщие и постоянные причины».[33] Так, философия истории, изгнанная историком-позитивистом в дверь, является ему иным хорошо известным способом, но, как правило, в несколько измененном, искаженном виде. Но в любых формах и проявлениях философия истории всегда остается чутким камертоном своей эпохи, выражающим ее основные тенденции и предвосхищающим ее судьбу.